*
Иваныч мог бы забыть этого парня, как и многих других, что приходили сюда. Но что-то мешало. Быть может то, что он пришёл позже всех. Не ведомый ажиотажем и громкими заголовками. Появился тогда, когда даже родственники перестали навещать пациентов этого чудом уцелевшего медицинского корпуса. Но было в нем ещё что-то. Совсем не то, что можно было бы назвать «похож на меня в молодости». Совсем нет. В своей молодости Иваныч ходил в костюме двойке и посещал парикмахера раз в месяц. А ещё не бил ужасные татуировки в кустах, не пользовался плохой парфюмерией и не носил очков как у Кота Базилио. Незнакомец привлёк его другим. В первый визит он с готовностью вытряс из карманов все документы, поставил подпись в журнале и семенил за спиной достаточно бодро. Даже зашёл в первую палату, где было всего двое, признанные самыми тяжёлыми. Ещё в относительном здравии они едва ли могли обслужить себя самостоятельно, что уж говорить о сейчас. Но паренёк оказался из пуганых. Постоял у стульчика, подёргал выданный халат и удалился, пожелав доброй дороги. (Иваныч думал, что ослышался) Но вот в общую палату так и не зашёл. Как вкопанный остановился в пороге и вдруг поплыл лицом. Прямо таки стек уголками губ едва не до подбородка. А ещё побледнел так, что потревоженная дежурная санитарка вцепилась в его локоть и предложила нашатырь, от которого гость отказался. ⁃ Я в нашатырной завязке, — попытался пошутить, но до этого гадкий голосок вдруг просел. Санитарка посмотрела на него как на умалишенного и прихватила локоть чуть сильнее. ⁃ У вас тут родственник? Знакомые? Он не отвечает, но Иваныч, потирающий порядком уставшие глаза, вдруг замечает, что рыжие вихры двоятся. Один огненный сноп стоит перед ним. Второй стекает по подушке непослушными волнистыми прядями.*
Это похоже на странное паломничество. Он приходит ещё два раза. Опять несёт апельсины, которые оставляет на тумбочке «тяжёлых» и санитарка Светочка бегает к Иванычу советоваться по поводу того, куда их девать. ⁃ Съешьте, — говорит он. — К чему им они? ⁃ Ну, как-то неправильно, — нехотя упирается Светочка — Это вроде как… ⁃ Как на могилку? — Участливо подсказывает Иваныч и она вспыхивает от ужаса того, что он сказал это вслух. ⁃ Ну что вы! Разве так можно? Иваныч соглашается с тем, что такое утверждение неэтично, но неправым себя не признаёт. От того убеждает Светочку забрать себе апельсины. Не только из-за того, что никто кроме неё и подружек-санитарок их есть не будет. Просто странный гость приходит совсем не с целью оставить пакет на тумбочке. И ходит он совсем не к ним.*
В третий раз он появляется в тот день, когда Ян — доктор который работал тут ещё до всех перемен, остаётся на дополнительную смену. Он и Иваныч курят на улице, иногда перебрасываясь короткими замечаниями о погоде и коммунальных платежах. Яна легко можно назвать хорошим мужиком. Он всегда говорит спокойно, не склонен кричать и смотреть на кого-то с высока. Единственное, что Ян никогда не делает, так это не говорит много о своих прошлых пациентах. Тех, что жили здесь раньше. О друзьях, подругах и врагах тех, кто лежит в койках. Иваныч замечает гостя ещё в воротах, когда тот скрипит калиткой и ужом перетекает на покрытую трещинами дорожку. Он хочет сказать о нем Яну, но просто не успевает этого сделать. ⁃ Рыжий, — внезапно говорит Ян и фигура испуганно вздрагивает. Ян отбрасывает сигарету и почти бежит на встречу, игнорируя свой переваливший за тридцатку возраст. Рыжий. Это звучит смешно от того, насколько просто. ⁃ Куда вы делись? — Ян держит его за плечи и незнакомец становится для Иваныча из хищнолицого гостя Рыжим. Просто Рыжим. Таким, каким, наверняка, был знаком с Яном раньше. На нем широкий зелёный свитер и даже под ним он кажется щуплым. Рыжий вцепляется в пакет неизменных апельсинов и оказывается ниже обычного. Иваныч не подходит ближе, но наблюдает со стороны. Сигарета тлеет меж пальцев пропуском в этот разговор. ⁃ У нас все хорошо, — говорит Рыжий. — Освоились. Интегрировались в общество, как вы нам и говорили. ⁃ Не паясничай, — одергивает его Ян. — Ты что тут делаешь? Вас искала полиция и все, кому не лень. Волонтеры прочесали город вдоль и поперек. Рыжий отвечает что-то, но тише. Как-то неопределённо пожимает кривыми плечами и указательным пальцем вжимает очки в свою переносицу сильнее. Словно боится, что Ян сдёрнет с него эту шутовскую часть образа. ⁃ Ты к ним давно ходишь? — Продолжает спрашивать Ян. А потом отпускает плечи Рыжего и отступает на шаг. — Ты пришёл к ней, да? К ней. Иваныч понимает, что речь идёт о той самой рыжей девчонке. Ко второму снопу искр в темноте пропахшей спиртом комнаты. ⁃ Пойдём. Ян бредёт с Рыжим к нему и достаёт две сигареты. Они закуривают втроём. Рыжий тянет сигарету быстро. Кажется, словно он цепляется за дым и отторгает воздух вообще. Дышит им только от невозможности курить сигареты вечно. В ту ночь Ян ведет его в палату и Рыжий наконец переступает порог. Он не остаётся один, только стоит рядом с Яном и касается руками изножья железной кровати. Ковыряет ее ногтями в отстраненной задумчивости. Краска на ней наслаивается годами, но скалывается неровными кусками куда быстрее. В этот вечер ему не предлагают нашатырь. Ян льёт половину стопки коньяка. Иваныч проглатывает такую же в знак поддержки. Не чокаясь.*
Следователь в мятой фуражке спрашивает у него не приходил ли кто-то посторонний, не объявлялись ли родственники, или люди, ищущие конкретного человека. Иваныч отрицательно качает головой и говорит, что ничего интересного рассказать не может. Следователь приходит раз в пару месяцев, чтобы сказать, что в деле недостаточно улик и они никак не могут связать детали. А значит он продолжит сидеть в холле, протирая локтями и без того безобразно старый стол. Конечно стоило бы сказать о Рыжем. Он точно должен что-то знать, но Иваныч решает оставить его визиты в тайне. Следователи бились над делом почти год, опрашивали несколько десятков родственников и знакомых, но не узнали ровным счетом ничего. Так был ли смысл делать за них работу? Ян не поднимает эту тему, хотя следователь точно почтил своим визитом и его. В молчаливую благодарность Иваныч получает блок сигарет в верхний ящик стола.*
Рыжий курит с ним когда приходит, или делает это перед тем как уйти. Иваныч никогда не спрашивает приезжает он на машине, или живет неподалёку. Кажется, что ничего из этого. Создаётся ощущение, что Рыжий и вовсе существует только тут — обретает свою странную форму, проскальзывая в косые ворота. И теряет ее, когда садится на стул у кровати. Иваныч застает это всего однажды и едва ли был согласен повторить. Рыжий перестал игнорировать стулья. Он приехал в одной футболке и от того спина топорщилась позвонками даже через неё. Рыжий держал чужую ладонь в своих так напряжённо, словно ждал, что сейчас она откроет глаза. Рыжеволосая девчонка, к которой никто так и не пришёл. Иваныч смотрел на это дольше, чем было бы прилично. В голове что-то не сходилось. Рыжий сидел сгорбившись, держал чужую руку и неотрывно смотрел, тихо шевеля губами. Очков на нем не было. И от этого его звериное выражение сгладилось. Исчезло. Не стало нахальной улыбки, впалых щёк и даже безобразная клякса приобрела очертания мятых лепестков. Рыжий был здесь, теперь ощущаясь совершенно другим, или абсолютно голым. Он стал моложе и мягче. Похож на человека, который может ходить по улице, ездить на машине или жить неподалёку и приходить сюда пешком. Впервые Иваныч почувствовал что-то другое. Не интерес, раздражение, или пофигизм к ситуации в целом. Рыжего стало жалко. Того Рыжего, который выбирал неудачное время для визитов, знал Яна в своём прошлом и таскал бесполезные апельсины. Того Рыжего, которого здесь что-то держало. Настолько, что даже полиция и социальные службы не смогли испугать его так сильно, как эта потеря. И только сейчас тайна очков ложится на правильную полку в его седеющей голове. Рыжего жалко без этого его нелепого камуфляжа. А от того такие люди как он обязаны его носить. Чтобы другим было легче жить без угрызений совести.*
⁃ Я думал, что у вас действует некоторая договорённость, — говорит Ян однажды. — О ней в частности. Я думал, что Слепой от неё поэтому шарахается. Они стоят на крыльце, пуская в вечернее, а скорее ночное небо клубы сизоватого дыма. ⁃ Она сбивала его с ног, на которых он предпочитал держаться крепко, — говорит Рыжий. — И не было никаких договоренностей. Да и с кем они могли бы быть? ⁃ С Лордом, — не теряется Ян. Отвечает так быстро, словно думал об этом слишком долго. Настолько, что этот вопрос действительно стал его мучить. Иваныч каждый раз теряется в странных именах и кличках, которыми с лёгкостью перебрасываются эти двое. Лорды, Красавицы, Химеры и Слепые кажутся Яну и Рыжему обыденными. Они жили среди них. Они знали всех этих людей, которые кажутся Иванычу выдумкой. Что-то сродни детской сказке, веру в которую забирает возраст и неприспособленная для выживания всяких Лордов, Бабочек и Кукол реальность. ⁃ Нет, — отрезает Рыжий. — У меня было хорошее плечо, чтобы плакать в него. И возраст правильный и характер сговорчивый. Как хочешь так и назовусь. ⁃ Что ты про возраст городишь? — Фыркает Ян раздраженно. Такой ответ явно отличается от того, что он ожидал услышать. ⁃ Я же старшее ее на полгода, — Рыжий деланно медленно выдыхает дым. — Но так же в документах не пишут, правда? В документах мы одногодки. А в ее голове я младше. ⁃ А Лорд что? — Тянет Янус дальше. ⁃ А у Лорда целый год разницы и детство в драконьем логове, которое она не застала. — Лорду было четырнадцать, когда он сюда попал. — Для Дома он был взрослым. Для нее подходящим. Его не нужно было опекать.*
Между последними визитами Рыжего приходит долговязый безрукий парень. Отсутсвие рук Иваныч выявляет не сразу, больше отвлекаясь на отсутсвие любой растительности на чужом лице. Никаких намёков на брови и ресницы, что делает зелёные глаза сюрреалистично огромными. Парень не признаёт лишних расшаркиваний. Проходит по палатам спокойно, заглядывает всем в лица и что-то бормочет про себя. — Вам не кажется, что они не на своем месте? — Спрашивает он, когда Иваныч выводит его к двери выхода. — А где еще быть больным людям? — Недоумевает он в ответ. Вопрос здоровяка кажется ему нелепым и странным. — Не могут же они встать и уйти. — Смотря куда они хотят добраться. Позже Ян говорит ему, что это был Сфинкс.*
Рыжего нет, когда переполошенные медсестры поднимают всех на уши. Они пропадают. Четверо этих странных детей, что не могут даже самостоятельно дышать, просто пропадают из кроватей в конце дневной смены. Все двери и окна закрыты, дежурная медсестра не уходила с поста, а в журнале не отмечено ни одного визита за сутки. Трое мальчишек из общей палаты и одна девчонка. Огненно-рыжая девчонка. Всю смену Иваныч возится со стражами порядка и врачам, что приезжают оценивать состояние остальных пациентов. Начинаются поиски, которые, он в этом уверен, ничего не дадут.*
Он спрашивает о Рыжем у Яна спустя неделю, когда тот так и не приходит. Пропажу пациентов запрещают разглашать и Рыдий просто не может об этом знать, но информация проскальзывает к нему из неизвестной прорехи. Ян говорит, что он залег на дно, потому что близкие люди Рыжего пока не хотят быть найдеными. — Он убедился, что с ней все в порядке, — объясняет он. — Что все договоренности исполнены. — Так кем он ей был? — Не выдерживает Иваныч. — Родственник? Брат? Они похожи. Ян перекатывается с пятки на носок своих потертых мокасин и неопределенно пожевывает нижнюю губу. — Черт их разберет, — наконец признается он. — Мне бы тоже хотелось знать.