Сага о зеленом короле

В Тронном зале витает напряжение, которое, при желании, можно потрогать руками. Лорд — десница восседает на Железном Троне, погруженный в тяжелые мысли. Ему уже донесли о ночных приключениях среднего внука и признаться честно, Отто крайне недоволен услышанным. История повторяется, вот только теперь ему придется бороться со своей кровью.        Деймон Таргариен. Десница кривится лишь от мысленного упоминания опального родственника короны, а от воссозданного образа становится и впрямь дурно. В свое время, второй сын Бейлона принес королевству много несчастий, навсегда заработав себе имя жестокого и своенравного человека, для которого нет ничего святого. Отто было удобно обвинять его во всех грехах, порицать его поступки перед королем и выживать из Малого совета, прикрываясь думами о народе. Он медленно, но верно гнал Деймона поганой метлой, ослаблял его позиции, порочил и без того скандальную репутацию. Деймон не был драконом, скорее ядовитым плющом, что разрастался везде и повсюду, пуская корни. И пытаясь избавиться от одного деспота, Отто пропустил момент, как вырастил своего собственного. Эймонд шел по стопам одиозного дядюшки семимильными шагами, ни во что не ставя просьбы матери и его собственные увещевания. И сегодня десница убедился в этом наглядно — Королевская Гавань задыхается от смрада тлеющих тел, а он — второй человек в государстве, не может ничего с этим поделать. Какой позор!        Конечно, Отто не мог не признавать очевидного. После таких рейдов столица становится чище во всех смыслах и негодяи временно, но скрываются по углам, прекращая свои грязные преступления. Но вместе с тем растет и страх в умах простых людей, имя Эймонда становится нарицательным бесчинству и вседозволенности. А власть, основанная на страхе, не может быть долговечной. Пример Мейгора был слишком показателен. Что же ему остается? Алисента хочет посадить на трон молодую копию Деймона, а Отто все чаще и чаще склоняется в сторону Эйгона. Этот парень не глуп, при должном наставничестве и поддержке, он может стать если не выдающимся, то хотя бы сносным королем. А главное без излишней жестокости и мании к крови.        Означает ли это, что грядет раскол в сердце зеленой партии? Алисента может влиять на Эймонда, а он нет. Отто может влиять на Эйгона, а королева нет. У отца и дочери разные претенденты на трон. И это звучит ужасно. Но знает ли Отто Хайтауэр насколько он ошибается, считая старшего внука образцом послушания? Может ли он предположить, какие мысли зреют в мятежной, среброволосой голове, когда ее хозяин все же сдается под натиском винного дурмана и строит планы, перечеркивая крест накрест фигуру младшего брата? И если Эймонд стал тираном благодаря великим страданиям, то какая причина на то есть у Эйгона?        Двери отворяются с противным скрежетом, пропуская Эймонда. Легок на помине и крайне доволен на первый взгляд.        — Доброе утро, милорд — десница! — раздается громкий голос принца. — Я решил присоединиться к вам и встретить дорогого дядю.        — Доброе? — переспрашивает Хайтауэр, глядя на него своим привычным, тяжелым взглядом. — Воздух над столицей пропитался ароматом смерти, костры горят, их не могут потушить!        — Крысы размножились, — флегматично отвечает Эймонд. — Их нужно своевременно уничтожать. Мы же не желаем, чтобы они пробрались к нам под кожу и сожрали наши глаза на завтрак?        — Вот только твоим правым глазом они явно подавятся, — Эйгон не упускает возможности прикопаться к словам и поиграть на нервах братца.        — Ты мог бы остаться рядом со своей матерью. Король в ужасном состоянии, — Отто закатывает глаза и предпринимает наивную попытку надавить на то, что у простых людей называлось совестью.        — Наш отец годами в ужасном состоянии, — вновь вклинивается Эйгон, с особым вниманием разглядывая кольца, которыми унизаны его пальцы. — Предлагаешь нам сидеть около постели и охать в унисон матушке?        — Пожалуйста, прекратите, — болезненный стон срывается с губ Хелейны, все это время молча стоявшей где — то в углу. — У меня раскалывается голова, ваши голоса лишь усугубляют боль.        — Я могу проводить тебя до твоих покоев, если хочешь, — Эймонд тут же оказывается подле сестры и придерживает ее за локоть. — Обопрись об меня, так будет легче.        — Пойду позже, — тихо, но решительно отвечает принцесса. — Спасибо, — шепчет куда — то в его плечо, устраивая голову поудобнее. Бессонная ночь сказывается. Слезы матери сказываются. Облик умирающего отца сказывается. На Хелейне сказывается все и она не знает, где черпать силы.              Время идет. Эйгон безынициативно пялится на носы своих сапог, десницу вновь одолевают навязчивые мысли, на это раз касаемые раздела наследства Веларионов, Эймонд откровенно мечтает о часе, проведенном в постели и Хелейна полностью с ним согласна. Они даже смотрят на Эйгона с ноткой легкой зависти — он явно выспался, его лицо украшает здоровый, яркий румянец и при этом принц абсолютно трезв. И, что уж скрывать, его умение проще относиться к жизни и вычленять из нее все самое лучшее даже в темные моменты — восхищает.        Наконец их долгое ожидание подходит к концу. За дверьми слышится характерная возня и шум тяжелых шагов. Спустя мгновение они распахиваются.        — Сир Гвейн Хайтауэр, — раскатистый бас придворного герольда отзывается гулом в пустых стенах Тронного зала. Под лязг собственных доспехов, в зал входит брат королевы. Высокий, худощавый и неприлично рыжий.        Эйгон, увидев кровного родственника, едва сдерживает неуместный смех, маскируя его кашлем. Эймонд и Хелейна почти синхронно, вновь одаривают его осуждающими взглядами. Десница еле заметно улыбается, радуясь встречи с сыном. Все же, и безжалостной политической машине ничто человеческое не чуждо.        — Боги были добры к нам, правда? — шепчет неугомонный Эйгон, стараясь не засмеяться во весь голос. — Представьте, что с нами было бы, если бы мы пошли в Хайтауэров. Рыжие Таргариены!        — Нам бы всем было легче, если бы ты хотя бы умом пошел в Хайтауэров, — парирует Эймонд.        — Замолчите оба, — сердится Хелейна, предусмотрительно вставшая между ними. — Проявите немного усердия и не демонстрируйте «теплоту» ваших отношений перед посторонними людьми.        — Он родной брат нашей матери, — напоминает Эйгон. — Невежливо считать его посторонним.        — Наша мать росла вдали от него, они родные по крови, но чужие по душе, — возразила Хелейна. — Просто молчите. Молю. Разве это так сложно? — принцесса приветливо улыбается дяде, но в ее голосе нет и капли радости. Ее что — то гложет и оба брата прекрасно это чувствуют, но не смеют спросить. Урок усвоен давно –Хелейна не скажет ничего, если сама того не захочет. А она не хочет. Что же, да будет так.        Сир Гвейн, тем временем, добирается до Железного трона и встает на одно колено, церемониально опуская голову. Видимо, столь странным образом рыцарь хочет поприветствовать любимого отца и выразить ему почтение.        — Ваша милость, я прибыл ко двору по вашему приказу, — чеканит Хайтауэр — младший и поднимает взгляд, полный любви.        — И я рад тебе, сын мой, — отвечает Отто, решив не использовать в кругу семьи официальные обращения.        Гвейн поднимается на ноги и с улыбкой оглядывает племянников, выстроившихся в неровный ряд.        — Добро пожаловать, дядя! Давно не виделись! — Эйгон, по старшинству, берет инициативу в свои руки и улыбается так широко, будто это не он глумился над родственником несколько мгновений назад.        — Мы скучали по вам, — добавляет Хелейна, а Эймонд молчит, ограничиваясь лишь коротким приветственным кивком. Ему нет дела до родственника по материнской линии, они едва знакомы и лицемерие супругов, приходящихся ему братом и сестрой, злит. Принца интересует другие люди, дожидающиеся своего часа в приемной. Это и есть тот самый Кидвелл? Почему он не один? У принца лишь один глаз, но острота зрения позволяет ему разглядеть ярко — красный подол женского платья. Ларис не говорил ему о женщине. Неизвестность злит.        — Полагаю, ты приехал не один? — спрашивает Отто, после дежурных фраз, которыми людям необходимо обмениваться при встрече. Эймонд, не слушавший их, растерянно переводит взгляд на дядю, а Эйгон ужасно благодарен богам и всем причастным, что эта вежливая чушь подошла к концу.        — Не один, — довольно отвечает сир Гвейн, оборачиваясь через плечо и тем самым приглашая войти долгожданных гостей.        — Лорд Юджин Кидвелл и его сестра, леди Алира, — объявляет герольд и все трое отпрысков королевской крови превращаются в слух, желая увидеть людей, о которых они так много слышали и, что уж скрывать, многого от них ждали.        Грозная мужская фигура в сопровождении хрупкой, женской переступают порог зала, даже не подозревая, в какие испытания это выльется позже. Если бы они обладали даром предвидения, решились бы вновь шагнуть за эту границу?        — Это он? — Эйгон в нетерпении щурит глаза, желая разглядеть черты лица Кидвелла издалека. — Явно не молод.        — Он и не стар, — шепчет Хелейна, чувствуя невероятную силу, исходящую от фигуры, медленно приближающейся к ним. — В его груди бьется горячее сердце, а внешность обманчива.        Эйгон смотрит на сестру привычным, сочувствующим взглядом и успевает нацепить на себя лучшую из своих масок, сотканную из равнодушия и цинизма. И следует признать, маска садится на него как влитая.        Эймонд напрягается, чувствуя то же, что и Хелейна. Этот человек действительно непрост. Принесет ли он ему в будущем проблем? Действительно ли Эйгон хочет видеть его своим наставником? Если да, во что выльется этот странный союз? Принц взглядом ищет Кристона Коля и будто подтверждает свои опасения. Дорниец, расположившийся у дверей, тоже не в восторге от южанина и даже не пытается скрыть своего интереса. Эймонду не нравится такой расклад.        Юджин Кидвелл встает перед троном, убирает руки за спину и смотрит на десницу в упор. Эйгон, Эймонд и Хелейна разглядывают мужчину как диковинную зверушку, и кажется, это его совсем не смущает. Но чем больше они видят, тем сильнее разочаровываются, ведь милорд Кидвелл выглядит совсем как обыкновенный человек средних лет. У него острые скулы и впалые щеки, волевой подбородок и легкая щетина, которой он не дает разрастись в бороду, большие темно — зеленые глаза, меняющие оттенок в зависимости от освещения и настроения самого мужчины. Больше всего привлекает тень улыбки на тонких губах — его образ без сомнения приятен, но не внушает доверия. Глядя на него можно испытывать любопытство, перемешанное с тревогой, а иногда лишь липкий страх, который он умеет вселять одним поворотом головы. Примечательно, что одет он в простые, дорожные одежды зеленого цвета и кожаные доспехи. Когда — то королева Алисента, при помощи единственного платья высказала свои намерения, значило ли это, что милорд Кидвелл также выбрал сторону и не боится демонстрировать это всем?        — Приветствую вас в Красном замке, лорд Кидвелл! — Отто Хайтауэр позволяет себе наилегчайшую улыбку, которая исчезает с его лица спустя мгновение. — Надеюсь дорога не доставила вам хлопот.        — Отнюдь, ваша светлость, — отвечает Кидвелл. — Я рад оказаться здесь, несмотря на все преграды, — добавляет он, цепким взглядом скользя по Эйгону, ради которого и был вызван, — и познакомиться с наследниками короля Визериса!        — Перед вами цвет дома Дракона, — с гордостью отмечает Отто, понимая его намек. — Принцы Эйгон и Эймонд, — мужчина указывает на братьев, — и наша жемчужина…принцесса Хелейна!        Услышав свое имя, принцесса крупно вздрагивает и сталкивается беспокойным взглядом с Кидвеллом. Тот, заметив ее странную реакцию, приподнимает бровь и даже инстинктивно подается вперед, думая, что девушке стало плохо. Хелейна, видя его порыв, улыбается уголками губ и качает головой. Все в порядке. Ничто не в порядке! Она будто смотрит в кривое зеркало, где по красивому лицу Кидвелла бегут реки крови. Переводит взгляд на мужа и видит его в таком же обличье. Хелейна закрывает глаза, силой мысли пытаясь отогнать морок, но у нее не получается. Теперь Эйгон и Юджин стоят к друг другу спинами, держа вытянутые мечи. Они будут сражаться на одной стороне, но против кого? Эймонд поглаживает девичье запястье, наверняка чувствуя ее участившееся сердцебиение. Принцесса переводит взгляд на брата и видит…пустоту. Это еще хуже, чем кровавые грезы. Пустота — означает смерть. Пустоту она видит при взгляде на своего сына — Джейхейриса. Пустоту она видит при взгляде на Эймонда. Пустоту она видит, когда смотрит на себя в зеркало. Хелейна бессильно опускает голову. То, что для нее длиться бесконечно долго, для окружающих проносится за короткое мгновение.        — У нас есть еще и третий принц, однако сейчас я его не вижу… — звучит голос Отто.        — Принц Дейрон уехал в Драконье логово, — Эймонд спешит на помощь, пользуясь сведениями, которые предоставил ему Ларис.        — К Тессарион значит, — рассудительно качает головой сын десницы. В отличие от сестры, Гвейн относился к драконам с божественным благоговением и по — доброму завидовал племянникам, бороздившим небо на спинах этих великолепных созданий.        — Вам доводилось видеть драконов, лорд Кидвелл? — интересуется Эйгон.        — В последний раз я видел драконов в Пентосе, — без раздумий отвечает Юджин. — Караксес и Вхагар приводили в восторг толпы людей. Жаль, им пришлось покинуть город при печальных событиях. Кто же сейчас владеет могучей драконицей королевы Висеньи? — южанин оглядывает всех троих, нисколько не сомневаясь, что нынешним хозяином драконицы является именно этот одноглазый мальчишка. Он кожей чувствует в нем скрытую опасность и уверен, что в будущем они еще столкнутся лбами.        — Я — новый всадник Вхагар, — отвечает Эймонд с неизменной ноткой самодовольства.        Лорд Кидвелл слегка улыбается.        — Милорды, вы забыли о даме, — напоминает Хелейна, буравя взглядом женскую фигуру, облаченную в богатую мантию. Лицо ее скрыто под капюшоном, но Хелейна чувствует, что не ошиблась. К сожалению или к счастью?        — Леди Кидвелл, вам я выражаю особую благодарность и прошу прощения, если был слишком настойчив, — обращается к ней десница. — Подойдите ближе.        Девушка повинуется и делает шаг вперед, медленно сбрасывая с головы одеяние. Эйгон с интересом рассматривает необычную внешность, Эймонд погружен в себя и не обращает внимания на происходящее, а Хелейна мучительно закрывает глаза, видя черно — белые волосы, собранные на затылке. Если ее видения не лгут, то именно этой девушке суждено взять все в свои хрупкие руки. Именно ей придется сражаться, не имея при себе ни меча, ни щита, силой любви и терпения. Именно ей суждено прожить жизнь Хелейны… Эта мысль причиняет принцессе физическую боль, однако острые ногти правой руки, воткнутые в нежную плоть левого запястья, не позволяют ей потерять лицо.        — Для меня это великая честь, — звучит ответ, а затем следует изящный реверанс.        Бархатный, ласковый голос обрушивается на Эймонда подобно яростной буре. Он чувствует, как невидимый импульс, прошибает его тело и ударяет со всей силы в сапфир, который он носит в пустой, изуродованной глазнице. Следуя порыву, принц вскидывает голову и смотрит на нее в упор, совершенно не стесняясь присутствия посторонних людей. Что — то в ней есть, до боли знакомое, невероятно близкое и родное, то, что он непременно знал и … помнит по сей день?        Алира, чувствуя на себе столь настойчивое внимание, поднимает взгляд и тут же теряет блаженное умиротворение, царившее на ее лице. Глаза ее наполняются удивлением, руки непроизвольно сжимаются в кулаки, по позвоночнику пробегает холодок, а кожа покрывается мурашками. Эймонд смотрит, не моргая, так, будто она единственное, что для него имеет важность и ценность. Алира не тешит себя надеждами. Эймонд подается вперед, а она инстинктивно шагает назад.        Эйгон, заметив эту немую дуэль, с нескрываемым любопытством оглядывает обоих, делая стремительный, но справедливый вывод: эти двое знакомы. Но как? И как тесно?        Эймонд размышляет и впервые, малодушно хочет ошибиться, но нет, он не мог спутать ее ни с кем… Продолжая копаться в обрывках памяти, Таргариен наконец вспоминает (можно ли вспомнить то, о чем не забыл?) события, которые сейчас повергли особу в такой заметный шок. Ситуация накаляется, и если эти двое знают причину, то все остальные, безусловно заметившие неловкую заминку, чувствуют себя полными идиотами. Эймонд отгоняет одну нелепую идею за другой, поочередно буравя своим проницательным взглядом то Юджина Кидвелла, то его таинственную сестру. Наконец, не выдержав этого молчаливого давления, брюнетка шумно вздыхает и обращается к нему с вопросом:        — Прошу прощения за свой чрезмерный интерес, но что вы прячете под повязкой, мой принц?        — А на что это похоже, миледи? — с вызовом спрашивает Эймонд, окончательно подтверждая все свои догадки. — Разве вы не видите отвратительный шрам на половину лица?        — Отвратительный? Скорее мужественный! — восклицает Алира. — Должно быть, вы получили его в бою?        — Принц Эймонд еще молод, леди Кидвелл, — вмешивается Отто, мысленно проклиная женскую любопытность и неумелый, на его взгляд, флирт. — Ему не доводилось участвовать в войне.        — Сражаются не только на войне, лорд — десница, — Эймонд явно не желает, чтобы неловкость замяли. — Да, я получил его в неравном бою, за неудобную правду. Такой ответ устраивает вас?        — Ох, мой принц, мне очень жаль, — на озорном лице мелькает фальшивое сострадание. — Надеюсь вам оказали своевременную помощь и шрам не доставляет вам неудобств?        — Простите мою сестру, принц, — Юджин Кидвелл находит приветствие затянутым и не желает наблюдать за словесной баталией принца и своей сестры. Ему ее не выиграть, а он устал. — Она провела много лет среди разных целителей и лекарей, ее вопросы связаны лишь с этим фактом.        — Так вы умеете врачевать? — притворно удивляется Эймонд. — Достаточно необычный навык для благородной леди.        — Необычный, но весьма полезный, — гадко улыбается Алира.        — Ваша милость, для каких целей вы вызвали лорда Кидвелла и его прелестную сестру? Поделитесь с нами, — Эймонд резко обрывает разговор с девушкой, переводя колкий взгляд на десницу.        — Лорд Кидвелл зарекомендовал себя как верный и преданный человек, — отвечает Хайтауэр. — Разве в таких людях бывает избыток, мой принц?        Эймонд недоверчиво хмыкает.        — В полдень мы с королевой будем проводить заседание Малого совета, а потому я вынужден вас покинуть, — объявляет десница. — Пойдем, сын, я провожу тебя к Алисенте. Вы давно не виделись.        — С радостью, отец.        — Лорд Кидвелл, вам я предлагаю отдохнуть с дороги, — Отто переводит заговорщический взгляд на Юджина. — Я пошлю за вами вечером. Обсудим дела. А вы, — он обращается к Алире, но его прерывает Хелейна:        — Я сама позабочусь о своей гостье.        — Хорошо, — кивает Отто и встает с Железного Трона, расправляя складки на темно — зеленом камзоле. — Эйгон, — он широким жестом подзывает принца и говорит вполголоса, — принцесса Рейнира прибудет вечером.        — Какая прекрасная весть! — восклицает тот. — Не беспокойся, я сам встречу дорогую сестру, — его слова подобны отравленному меду. Сладки, но губительны. Лживы и не сулят ничего хорошего.        — Уверен? — недоверчиво спрашивает Хайтауэр. — Уверен, — твердит Эйгон. — Шлюхе и ее бастардам я окажу самый теплый прием.        — Не соверши ошибок, — предостерегает десница.        — Время забав прошло, — отвечает принц и решительность, которая читается в его глазах, заставляет Отто сухо улыбнуться и покинуть Тронный зал без дальнейших разговоров. Гвейн и Юджин шагают вслед за ним.        — Любовь моя, — Эйгон почти наугад нашаривает руку Хелейны и прикладывает ее ладонь к губам. — Давай я провожу тебя до покоев. Вечером нас ждет еще одна встреча.        Хелейна сразу же понимает о чем речь и лишь смиренно качает головой.        — Леди Кидвелл, я подготовила для вас покои, — она оборачивается в сторону девушки и смотрит на нее в упор удивительно холодным взглядом.        — Сестра, ты устала, — позади них раздается голос Эймонда и слышатся его тяжелые шаги. — Тебе нужно отдохнуть.        — Я не могу бросить свою гостью, — возражает принцесса.        — Бросить? О нет! Я провожу ее, — улыбается Эймонд.        — Ты знаешь, где находятся ее покои? — колко спрашивает Хелейна.        — Ты оскорбляешь нашего брата, настолько сомневаясь в его возможностях, — Эйгон по — хозяйски кладет руку на талию жены. — Он справится.        Эймонд недобро усмехается.        — Ну что же, ладно, — соглашается Хелейна. — Я приглашаю вас на ужин, миледи. У мужчин свои дела, а у нас свои.        — Я буду счастлива разделить с вами трапезу, — улыбается Алира.        — До встречи, — Хелейна жалеет для нее вежливую улыбку и выходит первой.        — Рад был знакомству, прелестная леди, — Эйгон с минуту оглядывает девушку и брата, прежде чем последовать за женой. Он обязательно узнает, что их связывает и использует это в своих целях.        — И я, мой принц, — раскланивается Алира. Эйгон оставляет их наедине, чуть ли не потирая руки. Эймонд представлялся ему неприступной крепостью…однако и у него нашлась брешь. Весьма внушительная. Его слабость — женщина. Как банально.        — Закройте двери, — приказывает Эймонд. — Сир Кристон, дождитесь, пока я освобожусь. *** Алира Кидвелл обладала привлекательной внешностью. Тонкие черты лица прекрасно гармонировали с фигурой, которая немного отличалась от телосложения придворных дам. Возможно, мужчины, мнящие себя истинными ценителями и завистливые женщины сказали бы, что она даже немного полновата, однако это только украшало ее и добавляло женственности. Черные волосы, подернутые сединой, лежали пышным веером на ее аккуратных плечах, переливаясь перламутровым блеском. Большие, миндалевидные глаза, аккуратный нос, изогнутые брови служили настоящим произведением природного искусства на холсте из смуглой кожи. Как и многие южанки, она обладала своеобразным шармом и притягательностью, которые буквально околдовывали и очаровывали навсегда. И Эймонд, как оказалось, не смог ее забыть. Жадным вороном Таргариен кружит вокруг женской фигуры, то приближаясь, то отдаляясь, упиваясь ее растерянностью и явной неловкостью. Эймонд явно оттягивает сладостный момент, забывая о том, что эта девушка, вероятно, единственная, кто может дать ему отпор. Как уже было раньше. Но ведь это не повторится впредь? От неприятных воспоминаний свербит в душе и Эймонд досрочно завершает молчаливую пытку, подходя к ней вплотную. И теперь, когда их лица застыли в опасной близости, он видит куда больше эмоций на ее красивой мордашке. Его мрачный, полный жестокости взгляд проникает в душу и выворачивает ее наизнанку.        — Алира значит! — Эймонд внезапно хватает девушку за локоть и бесцеремонно прижимает к стене, — леди значит, из дома Кидвеллов! Ах ты лживая девка!        — Принц значит! — таким же тоном отвечает девушка, не предпринимая попыток выбраться из его плена его цепких пальцев. — Эймонд из дома Таргариенов, всадник могучей Вхагар! Приятно познакомиться, мой господин, — на последнем слове она делает особый акцент.        — Что ты здесь делаешь? — вопрос звучит крайне грубо.        — Меня пригласила твоя сестра, — также грубо отвечает девушка. — Ты слеп на один глаз, да еще и плохо слышишь? Интересно, какие еще тайны ты хранишь? — Алира невежливо хихикает.        Кровь Эймонда закипает от гнева и чего — то еще. Тоски? Желания? Он тянет руку к ее лицу, оглаживает точеные скулы, обводит контур губ и наконец доходит до тонкой шеи, которую уж очень хочется то ли сжать, то ли припасть поцелуями. Эймонд колеблется, память услужливо подкидывает воспоминания давно минувших дней, но принц оказывается сильнее. Убрав от нее свои изнывающие руки, он отходит на полшага назад и вновь впивается в нее взглядом. Таким, под которым невозможно солгать.        — Я спросил о другом, не притворяйся дурой, тебе не идет. Кто вы такие? Ты и твой брат? С какой целью вы притащились в Королевскую Гавань? — в голосе сплошная валирийская сталь.        — Нас пригласили, — повторяет Алира. — Лорд — десница и твоя сестра.        — Зачем? — наседает Эймонд.        Вместо ответа, Алира самым наглейшим образом тянется к его кожаной повязке и легким движением изящной руки снимает ее. Эймонд оторопевает от неожиданности и замирает, всего лишь на мгновение, но этого хватает, чтобы девушка сумела рассмотреть его шрам и сапфир.        — Ты носишь его каждый день? Не снимаешь, когда берешь в руки меч? — с беспокойством спрашивает Алира, порхая пальцами над зажившей, страшной раной.        — Я не снимаю его вообще, — самодовольно отвечает Эймонд. — Он часть меня.        — Он не часть тебя, — возражает леди Кидвелл. — Почему ты не придерживаешься моих рекомендаций? Эймонд, это опасно. Если ты получишь удар в голову, сюда или даже сюда, — она касается его виска и лба, — осколки сапфира могут стать причиной твоей мучительной смерти. Для этого не нужны военные условия, тебя может убить даже тренировка.        — Никто не может коснуться меня даже мечом, не говоря об ударах в голову, — парирует принц, возвращая повязку на место. — Я Таргариен, моя смерть не будет такой жалкой.        — Ты Таргариен, но кровью истекал совсем как обычный человек, — Алира не упускает возможности его поддеть. — Не будь так горд.        — Буду, — Эймонд пропускает мимо ушей колкость, любуясь ее встревоженным лицом. Есть в этом нечто невыразимо прекрасное.        — Ну а тут? — Алира обходит его и проводит рукой по лопатке, где тянется другой шрам. Длинный, глубокий и искусно зашитый ее нежной, но в то же время невероятно твердой рукой. — Болит?        — Нет, — отвечает принц и лжет. — Ответь на мои вопросы.        — Я уже рассказала все, что знаю, — устало вздыхает девушка. — Мой брат приехал на службу к деснице. Меня пригласила принцесса Хелейна, я буду ее фрейлиной, если верить письму лорда Хайтауэра. И, твое величество, если ты думаешь, что мне было приятно покидать чудесный Старомест и переезжать сюда — в вашу вонючую столицу…ты ошибаешься! Мне не нравится здесь, понимаешь? — в ее глазах искреннее недовольство. Такое не сыграть.        — Понимаю, — совершенно неожиданно соглашается принц, решив докопаться до всего позже. В конце концов от Лариса не скроется ничего и он все узнает. — Алира, а я ведь думал, что больше тебя не увижу, — он улыбается. Впервые за долгое время. Тепло и по — настоящему.        — Я на это надеялась, — пожимает плечами девушка. — Прости, Эймонд, но тебя я предпочла бы забыть.        — Лжешь, — он не верит ее словам, ведь в глазах читает совсем другое.        — Как тебе угодно, — Алира не намерена спорить. — Ты зол на меня? Обижен?        — Ты отвергла меня, — напоминает ей Эймонд.        — Не люблю щенков, — она обнимает свои озябшие плечи, — сколько тебе лет? Двадцать? А сколько было тогда?        — Осторожно, леди Алира, у щенков очень хорошая память, — Эймонд делает запоздалый выбор в пользу удушения. Жаль, что момент упущен.        — Будешь мстить женщине? Что ты хочешь, Эймонд? Чтобы я стала твоей шлюхой, которая всегда под рукой? Стала фавориткой? — она задает неудобные вопросы.        — Я не называл тебя шлюхой, — отрицает принц.        — Назвал. Пусть не вслух, но я вижу твои желания.        — Я их никогда не скрывал. Ты мне нравишься. Все еще нравишься. Я тебя не забыл, — Эймонд ни в чем не лжет.        — Тогда женись на мне, — неожиданно требует Алира. — Я не хочу быть просто той, которая тебе нравится. Я хочу стать любовью всей твоей жизни.        — Смело, — признает Эймонд. — Амбициозно.        — И главное честно, — уточняет Алира. — Что ты ответишь?        — Этого не будет, — Эймонд идет в отказ. — Но ты дорога мне.        — Не настолько, чтобы одеть на меня свой плащ? — заканчивает за него Алира. — Что же, я так и думала.        — Я не буду предлагать дважды, — предупреждает принц.        — Значит не быть мне королевской любовницей, — Алира по — дружески хлопает его по плечу.        — Королевской? — переспрашивает Эймонд.        — Хочешь сказать, что не желаешь этого? — Алира многозначительно смотрит в сторону Железного трона. — А твой любовный взгляд говорит об обратном.        — Я не привык бросаться громкими словами, — Эймонд не желает делиться с ней заветными мечтами. — Алира…        — Да?        — Я помню твои волосы. Они были чернее ночи. Что с тобой стало? Почему в них столько старческого серебра?        Услышав это, Алира хмурит тонкие брови, озорной взгляд сменяется тоскливым. Леди отходит от него, направляясь к трону и складывает руки на груди, будто желая таким образом закрыться от настойчивого внимания принца и избежать ответа на столь невинный, на первый взгляд, вопрос. Эймонд понимает свою ошибку.        — Я не хочу об этом говорить, — голос Алиры дрожит, но она продолжает, правда рассуждает совсем о другом, — не знаю, что за интриги вы здесь плетете, но в этом не будет ничего хорошего. Мое сердце чувствует. Это красиво лишь на первый взгляд, — девушка еще с минуту смотрит на опасное изваяние, а затем тяжело вздыхая, бредет обратно, поближе к выходу.        — Ты права. А потому я дам тебе дружеский совет! Найди причину и вернись обратно, в Старомест. Скоро здесь развернется пекло и пожрет всех, кто будет мне неугоден, — летит ей в спину.        — Я же не вхожу в число тех, кто тебе неугоден? — с надеждой спрашивает Алира, оборачиваясь через плечо.        — Входишь, — лицо Эймонда вновь обретает мрачный, пугающий вид. — Если я узнаю, что ты крутишь за моей спиной темные делишки, поверь, дорогая, ты будешь молить о чертогах Неведомого. Даже моя благодарность за спасенную жизнь не удержит тебя на этой земле.        — Мне все понятно, мой принц, — заверяет Алира. — Я могу идти? Дорога была утомительной.        — Конечно, миледи, — последнее слово он проговаривает с особой издевкой. — Давайте поищем ваши покои, ведь я не могу оставить вас одну. Своды Красного замка опасны.