***
Переставшая писать давно ручка царапает короткие линии, что складываются на древесине парты в небольшое неровное сердечко. Ожидание ненавистного преподавателя по физике тянется будто бесконечно и Виолетта не находит выхода лучше, чем заткнуть уши наушниками-капельками. Да только долгого покоя ученица не получает, замечая рядом движение. Все одноклассники поднялись с насиженных мест и выстроились ровными рядами рядом с партами. Шатенка на это усталую гримасу корчит и нехотя расстаётся с любимыми песнями. — Малышенко, особое приглашение нужно? — хмурится тучная директриса и вновь внимание к остальным возвращает. — Можете садиться. Познакомьтесь, Елизавета Андрющенко. Последнюю четверть она будет учиться с вами. Лизонька, присаживайся на четвертую парту, рядом с Малышенко. — Хорошо, Елена Владимировна, — и, забросив тёмный рюкзак на плечо, идёт вглубь класса. После ухода директрисы в класс влетает странноватый седой мужчина с глубокими морщинами на лбу и безумием во взгляде. Будто сошедший со страниц советских книжек с анекдотами, он неловко орудует со стопками тетрадей и, обязательно обронив парочку, просит их раздать. — Он всегда такой? — тихо спрашивает Лиза, обращаясь к соседке по парте. — Ну лет сто пятьдесят уже да, — улыбается в ответ и принимает из рук одноклассника, петляющего между рядами, тетрадь. Замечает очередную двойку, но не расстраивается, ведь знает предмет неплохо, что показывают пробные экзамены. А за оценками Виолетта не гналась никогда. — А ты чего в наше болото за пару месяцев до экзаменов перебралась, принцесса? — С дистанционного вышла, — брюнетка новую тетрадь открывает и дату записывает. — Решила перед универом немного в социум влиться. А ты чего одна сидишь? — Знаешь пословицу: “Каждой твари по паре”? — Ви лёгкое смятение в чужих глазах видит. — Ну так вот. Пары нет, а значит я не тварь. — Ну, — ручкой щёлкает, изредка бросая взгляд на преподавателя, что на своей волне находится. — По этой логике мы теперь обе твари. — Главное, чтобы не дрожащие, — тихо хихикает и руку приветственно протягивает. — Виолетта Малышенко. Можно просто Вилка. — Лиза Андрющенко. Можно просто Ложка, — не может не пошутить. — Прости, можешь называть меня Индиго, — и ворот рубашки оттягивает, обнажая татуировку.***
Шатенка стоит у соседнего от своего подъезда, закинув ногу на низкий покосившийся заборчик, и выпускает дым, стараясь выполнить трюк с "колечком". Узнав, что её соседка по парте соседка не только по парте, Виолетта поняла — подружатся. Даже через “не хочу” одноклассницы. Да только Лиза этой дружбе не сопротивлялась совсем, сразу сближаясь с Малышенко. — Ви, гробишь себя, — Лиза прячет лицо в шарфе и поправляет ту самую алую шапку, которую Вилка видела пару дней назад на бегущем незнакомце. — Так это ты у нас главная ЗОЖница на районе, — смех переходит в кашель, когда девушка дымом давится. — Не куришь, не пьёшь, бегаешь по утрам. Разрушаешь у нас тут атмосферу полного упадка своим настроем. — Полезно, не вредно, — дожидается, пока Малышенко потушит бычок об урну, и подхватывает одноклассницу под локоть, утягивая в сторону школы. — Домашку по биологии сделала? — на что получает лишь округлившиеся в удивлении глаза подруги. — Всё с тобой понятно. Как раз перед ней у нас окно будет и большая перемена, будем вместе делать. — Я вот на сто процентов уверена, что у тебя всё сделано, — дуется и прямо на ходу голову на чужое плечо укладывает. — Может дашь списать? — А как же воспитательный процесс? — в тёмных волосах путается пальцами, портя причёску немного. — Сейчас потратим окно на учёбу, а не на чаепитие в столовой, потом будешь думать о домашке заранее. — Ты изверг, Лиза, — губа выпячивается обиженно, но на Андрющенко обижаться всерьёз просто невозможно. — Ты знала? — Конечно, у меня чёрный пояс по абьюзу, — смеётся заразительно. — Пошли, а то на матешу опоздаем.***
— А теперь прочитай снова, — брюнетка сверху нависает над сидящей за партой пустого класса Виолеттой. — Ну я не могу уже про это сельское хозяйство читать, Лиза, — одурманенная жаром чужого тела рядом и ароматом цитрусового парфюма Малышенко валится лбом на стол. — Давай может что-то другое почитаем? — Что предлагаешь? — верхние пуговицы расстёгивает, обнажая ключицы. — Дай подумать, — голову поднимает и затуманенным взглядом по фигуре Андрющенко проходится, отмечая мягкие изгибы. — С тобой только камасутру читать, Лизка, — и вновь лбом в холодную древесину упирается. — Чего? — щёки Лизины трогает лёгкая дымка румянца. — Чего слышала, — руками голову прячет, скрывая пылающее алым лицо от неаккуратно брошенной фразы. Не думала, что признание в симпатии случится так быстро и до безумия неловко. Осознала это Малышенко ещё в первый день, когда на обеде Лиза искренне смеялась над шутками Виолетты и улыбалась так ярко, как за всю жизнь солнце не светило. И с каждым днём шатенка вязла в этом чувстве всё сильнее, неосознанно, но крепко привязывая сердце к новенькой. — Ну решила перепроверить, верны ли мои выводы, — улыбается тепло, проходясь кончиками пальцев вдоль позвоночника чужого, отчего мурашки выступают, кажется, везде. — Какие, нахрен, выводы? — бурчит, всё также не смея взглянуть на подругу. — Хорошо ли я людей читаю, — выдвигает стул и усаживается рядом, упираясь коленом, прикрытым лишь чулком, в чужое бедро. — Тебя вот прочитала удачно. — Я тебе книжка что ли? — шмыгает, не поднимая головы. — И что же такого ты прочитать успела? — Ну, я, конечно, по обложке не сужу, — носком школьной туфли игриво скользит по чужой лодыжке, на что Виолетта реагирует мгновенно, подобно струне выпрямляясь. — Но между твоих строчек я бы прочитала. — Можно попроще? — полная смятения Малышенко может лишь смотреть на Андрющенко, медленно моргая. — Вот на первый взгляд ты как самый интересный детектив, — Лиза откидывается на спинку стула, улыбаясь мягко. — Но сейчас ты проще азбуки, ей богу. — Эти твои заумные словечки, конечно, очень сексуальные, — Виолетта хмурится не от злости, а от непонимания. — Но скажи прямо, пожалуйста. Лиза в ответ лишь молчит, улыбаясь загадочно. Она наблюдает за чужой реакцией, наслаждаясь моментом, пока Виолетта старается понять, что между ними. Подруга лишь насмехается или правда симпатия небезответна? — Может скажешь хоть что-то? — шатенка с места насиженного поднимается и на холодную древесину парты усаживается, отчего юбка, и без того короткая, задирается ещё выше. — Я тут как бы тебе призналась. — Ключевое слово “как бы”, Вилочка, — в мгновение Андрющенко с места срывается и меж чужих ног встаёт нагло, вызывая у другой вздох удивлённый. — Ты скорее проговорилась, малышка. — Никогда не слышала от тебя таких нежностей, — произносит на вдохе, когда Андрющенко начинает медленно, но неумолимо приближаться. — Что на тебя нашло? — А ты до сих пор не поняла, Виолетта? — чересчур серьёзно произносит, приближаясь к уху шатенки, обжигая то дыханием. — Моя милая Виолетта, — суховатые губы нежно опускаются на скулу, оставляя нежный поцелуй. — И ты всё это время молчала? — расслабляется под чужими касаниями, а после руки на талию Лизину укладывает, чуть сжимая сквозь тонкую ткань школьной рубашки. — Чья бы корова мычала, малышка, — в глаза зеленоватые заглядывает и в губы тут же впивается, не находя сопротивления. Языки в танце сплетаются, но не страстном. Нежном, подобном порханию бабочки, что с цветка на цветок движется, собирая ароматный нектар. Чистые и искренние, впервые влюблённые они стоят в пустом классе и целуются, не боясь быть раскрытыми. Ничего вокруг, лишь они. Тонкие, чуть холодные пальцы, скользят по бёдрам оголённым выше, под юбку, отчего Виолетта ноги сводит стыдливо. Лиза не давит, но направляет, разводя их понемногу, пока не касается чуть влажного белья. Отстраняется на мгновение и немой вопрос в воздухе повисает, ответ на который также безмолвен, но положителен. Несмотря на стремительность, Ви готова отдаться в чужие руки. Андрющенко движется ритмично, ловит чужие тихие стоны поцелуями, доводя до дрожащих коленей. Она наслаждается чужим удовольствием как собственным, потому-то подходит со всей отдачей. Пальцы разводит и сгибает так, как нужно, сливается с Малышенко дыханием и сердцебиением. Зеленоглазая в последнем стоне срывается, прижимаясь лбом к плечу чужому. Она дышит тяжело, пока брюнетка поглаживает по макушке нежно, успокаивая. — Почему ты не сказала раньше? — шепчет куда-то в шею, пока дыхание сбитое успокаивает. — Чтобы пропустить всё веселье? — поцелуй короткий на лбу оставляет, а после в глаза чужие заглядывает с нежностью. — Я умею ждать и это ожидание твоего признания, как ожидание новой части любимой книги. И, думаю, тебе зашла моя техника чтения. — Не то слово, Лиза, — краснеет с новой силой и вновь в объятия падает, не задумываясь о приближающемся уроке.