Под дождём

Суббота. Вечер. Тучи сгустились на небесах. Дождь барабанит по крыше. Мы с тобой вдвоём стоим в пустой подворотне под козырьком какого-то уже давно закрывшегося бара. Ты куришь, стараясь выдыхать дым в противоположную от меня сторону, а я бесцельно смотрю на то, как грузные капли неизбежно сталкиваются с землёй, образуя всё новые и новые лужи. Также неизбежно, как парой часов ранее кровь запятнала пол в незнакомом особняке очередного должника, решившего кинуть Портовую Мафию на приличную сумму денег. Но всё это сейчас совершенно не важно. Рутина, от которой в любом случае никуда не деться, хоть вешайся… Вешайся, хм… Наконец выхожу из раздумий, только лишь для того, чтобы взглянуть на тебя. Что-то щемит под рёбрами, но мне это чувство кажется приятным и доселе полностью неизученным. Медная непослушная чёлка слабовато лезет тебе в глаза, а сами синие омуты в сей момент скрыты за веками, ты слегка жмуришься, размышляя. Мы обоюдно молчим и я считаю это самым приятным из всех сегодняшних событий — вот так вот лениво стоять рядом под незнакомым козырьком, в каком-то сыроватом закоулке Йокогамы и молчать каждый о своём. Молчать, но главное вместе. Ты вновь делаешь затяжку, после выдыхаешь дым и наконец замечаешь мою увлечённость. Смотришь в ответ прямо в упор, а во взгляде твоём ничего, кроме усталости и очевидного вопроса не читается. Ты действительно просто читаем, Одасаку. И мне нравится твоя бесхитростность. С тобой просто, понятно, спокойно. Примерно так же все должно ощущаться и после смерти — просто, понятно, спокойно. Ну да что это я, всё о своём, да о своём. Между делом, ты всё же произносишь: «— Всё хорошо, Осаму?» Даже лучше, чем было утром, когда я в очередной раз безнаказанно иронично кольнул Чую темой его роста. Но такой ответ тебя не устроит: ведь обговаривали раньше, быть в таких вопросах более искренними и не отшучиваться, даже если очень хочется. Потому я отвечаю: «— Конечно, по другому быть не может.» Ты молчишь, смотришь пристально, точно изучая. Не уверен, что звучал достаточно убедительно, но ты, видимо, из вежливости, не указываешь мне на эту погрешность и слегка улыбаешься, не отводя взгляд. Мне. Для меня. Это эгоистично с моей стороны, даже думать о подобном, но, как бы я был рад, если бы так безмятежно ты смотрел только на меня, Одасаку. Пока я вновь витаю в своих странноватых и подчас извращённых по мнению большинства чертогах разума, ты как-то печально умозаключаешь, вновь уставившись на небо: «— Всё льёт и льёт, ни конца ни края не видно… Ливень. Ещё полчаса точно здесь проторчим. Ты никуда не торопишься?» Даже если бы и торопился, то на тебя время бы нашёл. Но так ответить для меня тоже возможным не представляется, потому картинно усмехаюсь, всё же уводя всё в глупую хохму. «— Что-то не припомню ещё каких бы то ни было дел на сегодня. А даже если они и есть — разберусь завтра или свалю добрую половину отчётов на Акутагаву. Знаешь, Одасаку, он довольно исполнительный, когда дело касается всяких бумажек о проделанных операциях, в которых он мог и не фигурировать вовсе.» Ты слабо и коротко посмеиваешься. А мне кажется, что ничего вокруг больше и не слышно, кроме твоей беззлобной усмешки. Ни шума уже постепенно стихающего дождя, ни сторонних звуков проезжающих мимо по полупустой дороге машин, ни слабого весеннего ветра. Я смотрю и размышляю о том, что идти к себе сейчас совершенно не хочется и уже было начинаю прикидывать, как невзначай напроситься переночевать у тебя, зная, что ты мне ни за что не откажешь, но это мысленное усилие оказывается бесполезным — ты опережаешь меня, Одасаку. «— Уже довольно поздно и, насколько я помню, живешь ты прилично далеко отсюда, так что, если не возражаешь, можешь остаться сегодня у меня, Дазай.» Ты смотришь, очевидно выжидая хоть какой-то реакции в купе с ответом. Но я не могу не спросить, мне же точно не показалось. Ты всё же хитрее меня в таких банальных вещах и это веселит, честно признаюсь. Я спрашиваю: «— Ты случайно не умеешь читать мысли, а, Одасаку?» Ты вновь еле слышно смеёшься. А я уже и не замечаю, как звуки ливня окончательно стихают. «— В каком-то смысле… Ох, я ошибся, он закончился раньше. Ну, что ж, идём?» Мне хотелось сказать что-то важное. Это «что-то» прямо-таки вертелось на языке, назойливо, методично напоминая о себе, но я не смог. Лишь молча кивнул и последовал за тобою, в какой-то момент опережая. «— Хэй, Одасаку, давай в круглосуточный заглянем по пути? У тебя ж точно холодильник пустой, а принимать гостей без еды не вежливо!» «— Кажется я упустил момент, когда ты стал задумываться об общепринятых нормах и особенно о гостеприимстве… Чудно, давай зайдём, если успеем.» В конце концов, рядом с тобой даже ливень не кажется таким уж серым. А кари, которое ты так любишь, не кажется слишком пряным.