***
С каждым занятием Лилит казалось, что она всё лучше и лучше понимает то, как следовало проводить уроки. Ради интереса она ходила не только к Снейпу, но и к Слизнорту и другим преподавателям зельеварения, потихоньку и ото всех набираясь разного рода опыта. Она уже подмечала в теории, как и почему у одних учителей уроки получались эффективными, у других познавательными, а у третьих не более, чем просто удовлетворительными. Ей нравилась идея педагогических экспериментов, нравилось продумывать для себя разные стили и методики обучения. Иногда она даже специально играла чьи-то роли: в один день она попробовала играть Слизнорта, но вышло у неё это не совсем удачно, и на уроке тогда воцарилось такое безалаберное веселье, что ей пришлось потратить уйму времени на то, чтобы просто всех успокоить и снова заставить работать. Снейпу, который всё чаще на таких совместных занятиях стоял где-нибудь в конце класса и молча за всем наблюдал, предоставляя Лилит возможность полностью проводить уроки, такое нововведение особо не понравилось, и он её в очередной раз поругал. — Лилит, объясните мне, у кого вы взяли такую странную манеру общения со студентами? Я же говорил вам — строгость, больше строгости! Вы их совсем распустили всего за один урок, допустили такой балаган, что у меня почти голова разболелась! Скажите на милость, как вы дальше будете с ними управляться? Так не пойдёт, Лилит. Больше к Слизнорту не ходите. Кажется, он на вас дурно влияет… После такого выговора Сомнамбулис так испереживалась, что в чувствах даже написала огромное письмо Тэффи, работавшей после выпуска в Ботаническом саду, ругая там больше себя, чем увлёкшихся ребят или придирчивого Снейпа. Она последовала совету своего наставника и в другой день пришла уже гораздо более строгая и суровая, чем была прежде. Теперь Лилит надевала на себя узнаваемую всеми маску профессора Снейпа — и тогда дети молчали, боязно поглядывали на неё и даже голоса при ответе у них немного дрожали, стоило ей только посмотреть на кого-то со своего места косо или исподлобья. И хоть при таком раскладе лицо Северуса выражало уже большее одобрение, Лилит совершенно не понравилось, что как будто оборвался едва установившийся диалог с детьми и вместо живой интересной беседы теперь практиковался жёсткий фронтальный опрос с прибавлением/отниманием баллов, который она сама в детстве крайне не любила. Подсознательно она была уверена в том, что нужно было вовсе не впадать в те или иные крайности, а достичь некой оптимальной середины между строгостью одного её любимого преподавателя и лёгкостью другого. Вот только как этого идеала было достичь, у неё пока понимания не было… Долго и упорно билась она со своими первокурсниками. Были дни терпимые, в которые уроки проходили пусть и не совсем гладко, но хотя бы Снейп не ругался на неё каждый раз, как это всегда бывало. А бывали и такие дни, что ей хотелось плюнуть на всё и уехать прочь из Хогвартса, лишь бы не видеть ни вечно критикующего Северуса, ни непослушных и будто нарочно выводящих её из себя детей. Первые такие месяцы были для неё настолько тревожными и суетными, что у неё даже стал сам по себе дёргаться глаз. Что там говорить! втайне от всех Сомнамбулис стала даже покуривать длинные сигареты, называемые маглами «дамскими» за их изящную форму и отсутствие такого резкого задымления, как в мужских. Вот попытается сорвать урок мелкий слизеринец Костиан или начнёт для забавы всё подряд бросать в котёл гриффиндорец Диметриус, как у Лилит возникало непреодолимое желание выйти из Хогвартса и на свежем воздухе медленно, с удовольствием выкурить с десяток её любимых «дамочек» из чёрного тонкого мундштука. Однажды её всё-таки обнаружили за этим сокровенным увлечением. Она стояла после уроков в выбесившей её группе факультета Гриффиндор у стен замка, на заднем дворе, где в это время никого и никогда не было, и слегка дрожащими от злобы руками пыталась зажечь сигарету. Конечно, она с лёгкостью могла бы и наколдовать себе огонь, но сейчас Лилит из принципа хотела использовать именно свою металлическую зажигалку, как обычный магл. Правда, та что-то не особо ей сегодня поддавалась. — Чёрт, как всё достало! — ворчала она, держа в зубах длинную узкую сигарету. — Ты вообще будешь работать сегодня или тоже меня выбесишь, зараза?! …Р-р-р, да и пропади ты пропадом! — зажигалка в сердцах полетела наземь и приземлилась с треском. — Всё! Доигрались! Не могу больше! Я теперь точно всё брошу и уйду работать в мамину аптеку. Плевать на обучение! Буду ещё тратить свои нервы на сборище каких-то…идиотов! — Это о ком вы там так нелестно отзываетесь, Сомнамбулис? — Лилит от неожиданности вздрогнула и покраснела, увидя наконец в открытом над ней окне профессора Снейпа. Он смотрел на неё своими чёрными испытующими глазами и ехидно ухмылялся. — Как же вы любите появляться вот так внезапно, — скептично заметила она. — Ну не о вас точно… — Никогда бы не подумал, что вы курите, — в лице Снейпа читался презрительный интерес к её сигарете. — И давно вы этим промышляете? У Лилит всё ещё было розовое, горячее лицо, и всё это ещё больше её раздражало. Да почему она сейчас вообще должна перед ним оправдываться, словно попавшаяся школьница?! Хотя, может, это было только от того, что Снейп будто продолжал видеть в ней свою студентку и продолжал поучать по каждой мелочи, как сейчас. Вообще, это всё было крайне не вовремя… — Ну, допустим, давно. Я взрослый человек, профессор Снейп. Могу уже… — Конечно, — Снейп приподнял одну бровь. Он всегда так делал, когда желал показать, что ему что-то не нравилось. — Вы, кажется, очень расстроены. Это из-за проблемных уроков? Или из-за моей критики? «Вот и зачем он это выясняет? — думала Лилит, подбирая и отряхивая поцарапанную зажигалку. — Успокаивать что ли пришёл? Или злорадствовать? Я уже порядком устала слушать, как у меня не получается эта чёртова дисциплина. Хотя бы в свободное время уже дал бы отдохнуть, господи…». — Неважно, — кинула ему уставшая Лилит. — Завтра я просто проведу урок так, как вы мне сегодня сказали. До свидания… — Лилит, — Снейп вдруг серьёзно схмурился. — Я еле отучил вас от того, чтобы вы не уродовали себе ядами руку. Вы теперь по-другому взялись портить себе организм? Точно. Снейп ещё в старших классах научил её проверять ядовитые ингредиенты и зелья химически, не испытывая их на себе. И до сих пор рука её, шрамированная, конечно, но хотя бы не воспалённая, спокойно заживала под рукавом тонкой водолазки. — Вы что, так переживаете обо мне? — усмехнулась ассистентка, нервно почесав свою многострадальную руку. — Да ладно вам, профессор, будто вы не курили никогда. — Нет, не курил, — Снейп слегка сощурился. — Я вообще не переношу запах любого дыма. — Ладно, профессор. Хорошо, что сказали, — Лилит вздохнула и спрятала сигарету. — Запомню и при вас заниматься таким не буду. — Спасибо…за понимание, — он отвёл глаза в сторону, как будто даже смутившись. Не было никакого сомнения, что речь шла о чём-то личном. — Что ж, ладно, я жду вас завтра на первом занятии. Когда декан снова скрылся в стенах Хогвартса, то в голове Лилит промелькнула давняя мысль: «Он что, всё-таки следит за мной?»***
— Цикадов, ты почему опять ничего не делаешь?! — мисс Сомнамбулис сегодня вновь воевала с хулиганом Цикадовым. Цикадову же, казалось, было абсолютно по барабану на все предыдущие её замечания, хоть злилась она, хоть была добра к нему. Это был тот самый тип практически неисправимых упрямцев-учеников, главной целью обучения которых было сорвать учителю урок. В большинстве случаев именно он доводил преподавателей до белого коления. Боялся в Хогвартсе Цикадов одного лишь Снейпа, но сегодня он бездействовал, и ученик расслабился. — Ты понимаешь, что это неудовлетворительно? — Ну два, ну и что теперь обсуждать? Мне вообще всё равно на это зельенесварение, отнимайте уже свои баллы. Лилит весь урок была в отвратительном настроении, поскольку известные ей методы воздействия на Цикадова уже закончились. Он просто ничего не хотел делать несколько уроков подряд. Баллы со своих снимать было нежелательно, потому что Снейп ругался. Сомнамбулис покосилась на своего наставника, ища спасения. Но тот опять был недоволен и недвижимо стоял в конце кабинета чернее грозовой тучи. Нет, выкручиваться надо было самой….Ай, да была ни была! Терять мисс Сомнамбулис явно было уже нечего, поэтому она решила попробовать свою последнюю находку. — Удобнее всего занять в жизни такую безответственную позицию и просто плыть по течению, — немного остыв, начала она. — Цикадов, дело ведь не в том, что я отниму у твоего факультета баллы. Дело в том, что ты совсем не замечаешь, каким комичным ты кажешься мне в подобные моменты. Это, пожалуй, хуже всего в твоём положении… Какое странное замечание! Ещё никто из прежних учителей не называл Цикадова смешным, и он неожиданно для всех обиделся. — С чего это я смешной? — надулся он. — Ты, Цикадов, по зельеварению двоечник, зато строишь на нём из себя воистину августейшую особу. Какой гордый, непоколебимый, но одинокий и непонятый никем воин….Просто рыжая, конопатая загадка! Не потому ли вы, о благородный сир- недоросль, выражаете своё царское «фи» каждому новому заданию? «Ах, томно мне на вашем проклятом зельеварении! Я личность высокого происхождения, так почему же я, потомок великого Александра Македонского и Наполеона в 54 колении, подвергаюсь этим невыносимым страданиям! Ах, да ведь я такой же бунтарь, как все немецкие романтики! Я такой исключительный, я просто непризнанный мастер провокаций!!! Ну почему никто не видит, как я стараюсь?! Да о моих выходках мог складывать легенды сам лорд Байрон — а вы…! вы, мисс Сомнамбулис, бесстыдно губите своим зельеварением во мне п о э т а! Ах, жестокая система! Ах, несправедливость мира! Ах-ах-ах!!!» Лилит так похоже изображала своего маленького слизеринца, что класс тут же засмеялся, даже не зная, что там были за эти лорды Байроны и Александры Македонские. Это всё было не так важно. Достаточно было того, что неугомонный провокатор Цикадов впервые за всё время сидел тихо и даже покраснел, как спелый томат. Вот ужас! Даже мрачный декан еле сдерживал искренний смешок, смотря на него своими страшными чёрными глазами. Как же это оказалось стыдно, вдруг стать смешным…но как так получилось?! Это ведь он всегда смеялся над учителями, а не учителя над ним! — Ну-ну, Костиан, не кисни! Это просто моё педагогическое наблюдение, мой совершенно объективный и незамутнённый иллюзиями взгляд на всех вас. Может, ещё кто-то желает оказаться в центре моего анализа? Все, конечно, вместе посмеялись, но что-то никому не хотелось последовать за Цикадовым и сделаться посмешищем. Потому весь оставшийся урок все работали, как положено, и даже Костиан, чтобы больше не привлекать такого рода внимание, достал учебник, тихо завозился со своим котлом и в конце занятия наконец показал мисс Сомнамбулис зелье, выполненное даже на «выше ожидаемого». Для всех это было просто педагогическое чудо. Ну если уж Цикадов признал авторитет мисс Сомнамбулис, куда остальным возмутителям группы было с ней тягаться? Все первокурсники в этот день поняли, что смех — самое грозное оружие на свете. Ведь если ты можешь одним только словом приструнить человека, то ты окажешься просто непобедим. Быть может, даже вернувшегося Воландеморта удастся одолеть бескомпромиссным звонким смехом? Для Лилит это была первая блестящая победа. Сколько сил и нервов, сколько бессонных ночей она потратила, чтобы сегодня у неё наконец всё получилось! Но самым показательным моментом для неё стал даже не сам урок, а минута после него, когда аудитория уже опустела и суровый Снейп стоял над ней и она услышала от него тихое и непривычно мягкое: «Хорошо справились, Лилит. Хоть это и не совсем по моим правилам, но…я вами вполне доволен». Все пережитые Сомнамбулис мучения стоили этих долгожданных слов…