«Всё есть яд, и всё есть лекарство - зависит лишь от дозы...»

***

Шли школьные дни, один за другим, всё было, как обычно. Лилит с подругой ходила на занятия, чаще всего там скучала, хватала тройки, отрабатывала пропуски и всё больше ждала весенних каникул. Но не потому, что она поедет домой, как большинство учащихся, в том числе её дорогая подруга Тэффи. Дело в том, что она, наконец, сможет серьёзно и почти безотрывно заниматься тем, что её так живо интересовало: изучением флоры и фауны окрестностей Хогвартса на предмет ингредиентов зелий, в частности, конечно, такого соблазнительного Запретного леса, а также экспериментами с различными снадобьями. Домой она не ехала ещё и потому, что её родной край находится слишком далеко и на дорогу туда и обратно до Хогвартса будет потрачено времени больше, чем на сам отдых. Со своей немногочисленной роднёй она и так активно переписывалась и почти каждый день получала в ответ сов. Конечно, она скучала по своему тёплому дому в холодной стране, где остались великолепные огромные поля, на которые вечно падали белые пушистые хлопья снега. В детстве она она любила кружиться в них, смеясь, под едва греющим, но гипнотически красивым розовым солнцем. И пусть друзья её там не ждали, ведь маглы, хоть взрослые, хоть маленькие, всегда боятся и сторонятся тех, кто не похож на них, она не скучала и всегда была чем-то увлечена. Например, ещё в детстве она, смотря на маму-фармацевта, собирала летом разные цветочки, веточки, ягодки и камушки. Она вертела их в руках, рассматривала со всех сторон, пробовала на вкус, а потом торопливо хваталась за детский альбомчик и зарисовывала их, обязательно ниже описывая: «ромашка полевая обыкновенная, сладковатая», «шип степной акации, безвкусный, уколол язык», «ягода волчья, невкусная, ядовитая». После же она всё это брала в кучу, кидала всё в детский котёл и усердно смешивала. Когда ей нравилась полученная жижа (у неё был красивый цвет или приятный запах), то она обязательно придумывала ей симпатичное название, вроде «зелья тёплой искренности». Если же жижа была странная или противная, то оно тут же делалось ядом: «выворачивающее» или «гадючье снадобье». Дома у неё осталась целая серия таких альбомчиков, для которых в её комнате было отведено несколько книжных полок. Их никто не выбрасывал — напротив, её родные бережно хранили эти альбомы как трогательное детское воспоминание о начале её серьёзного увлечения. …Когда она заходила в женское общежитие Слизерина, шла в готическую комнату 4 курса и смотрела на свои вещи, то вспоминала семью. Первым делом её взгляд падал на семейную фотографию, не живую, как в мире магов, а обычную, неподвижную. «Интересно, — думала она, — а что все они сейчас делают? Мама, я думаю, ещё работает в аптеке, тётя, конечно же, шьёт на машинке, бабушка готовит что-нибудь вкусное в духовке, а сестра занимается всем, чем угодно, кроме уроков. В каком-то смысле, я даже ей немного завидую… У маглов в школе спокойнее, чем у нас, да и программа полегче и не связанная с такими рисками, как в Хогвартсе. Хорошо, что сестра не волшебница и хотя бы ей не нужно опасаться всякой нечисти, которая открывается у нас в каждом новом учебном году. Чего я только к своим 14 годам здесь ни видела: Тролли, Церберы, Квиррелл, Воландеморт… Как там говорит нам каждый год Дамблдор на церемонии распределения первогодок? «Хогвартс — это самое безопасное для вас место»? Вот он шутник, конечно, знатный… Она глянула на стопку новеньких, свеженьких книг на своём неубранном столе: «Встречи с вампирами», «Духи на дорогах», «Каникулы с каргой», «Победа над привидением», «Тропою троллей», — и фыркнула недовольно. «Блестят, как зубы автора, за километр. Аж глаза слепят… Сестра зря делает, что обижается, мол, « приезжаешь только летом, почти тебя не вижу». Она же, наверное, ещё не понимает, что я учусь тому, чтобы защищать сразу два моих мира: волшебный и магловский. И если у нас и в следующем году не уберут Локонса с Тёмных Искусств, то в случае какой-нибудь мировой угрозы, нам всем придётся туго. Чудила вместо практики заклинаний даёт нам свои бесконечные автобиографии и заставляет пересказывать, писать по ним тесты и сочинения. Какая чушь! Создаётся впечатление, что Дамблдору как будто вообще всё равно, что попадает на наши столы вместо нормальных учебников и чем мы тут все занимаемся. И как им все восхищаются, ты посмотри… Ну да, я согласна, что волшебник Дамблдор, может, и великий, но директор он вообще никакой. Как можно не знать, что творится в собственной школе? В отличие от него, Макгонагалл бы точно была прекрасной директрисой, ведь когда Хогвартсом управляет она, в отсутствии Дамблдора, то у нас тишь и благодать в школе и нет никаких происшествий. Моё мнение, конечно, не пользуется большой популярностью у сокурсников, даже на моём таком «неправильном» факультете, ведь так, как я, особо никто и не рассуждает. Тэффи, может быть, только, да и то, осторожнее. Видите ли, слишком резко я отзываюсь о всеобщем любимце Дамблдоре… Нет, ну я же не одна вижу, что есть в этом хитром дедке что-то такое скрытное, как будто он от всех что-то утаивает?! И это мне говорят мои же сокурсники с учётом, что все знают, как Дамблдор влюблён в факультет Гриффиндор, а Слизерин вообще как будто игнорирует. Я же считаю, что мой факультет крутой, хоть его и извратили до какого-то отстойника. Никто не хочет в Слизерин, все хотят в Гриффиндор, хотя чем мы хуже? Все тут же вспоминают нашего основателя, Салазара Слизерина, какой он был расист, что говорил о чистой волшебной крови и о том, как он расправился бы с «грязнокровками»… Да, я тоже считаю, что такие высказывания просто оскорбительны и недопустимы в современном мире, но, знаете ли, сколько там лет уже прошло с тех пор, как он вытворял свои гадости? Кто там вообще разделяет это отвратительное мнение? Псевдоаристократическая семейка Малфоев? Да, они влиятельные, но таких сейчас меньшинство. Не пора ли в таком случае придать такому серьёзному, необычному факультету новый смысл, что он, скажем, для амбициозных экспериментаторов? Ведь из него выпустились не сплошь одни негодяи, но и такие сильные волшебники, как, например, Мерлин, профессор Слизнорт… декан Снейп». Теперь её кристальные глаза смотрели на колбу с тем самым неудачным приворотным зельем. Светло-розовая выветревшаяся жидкость с увядшими лепестками ещё оставалась на её дне и слегка колебалась от ветра, шедшего из открытого окна. «Как же так могло выйти, что я влила зелья даже больше, чем нужно, а оно вообще никак не отразилось на Снейпе? Я не уверена, что всё так просто, как кажется на первый взгляд. Я что-то упускаю из вида…». Она порылась в шкафу, в комоде, в рюкзаке и наконец нашла тот самый журнал с рецептом Соула Оула. Она принялась искать всё, что могло объяснить ей действие зелья. — Так, так…смешайте это с этим, — бормотала она, — тра-та-та-та-та, это я всё помню… Где же, где же оно… ВОТ! «Ваше зелье начнёт действовать сразу же после его принятия, однако есть условие, при котором оно может и не проявить себя: зелье бесполезно, если человек уже сильно влюблён в кого-то». — Теперь всё ясно, — со вздохом сказала она, захлопнув журнал. — Та рыжая девушка на портрете, вот в чём причина. Тогда, выходит, зелье мы сварили верно, просто на Снейпа оно особо не повлияло, даже в такой ударной дозировке. «Всё же удивительно, что он и вправду может кого-то любить, это до сих пор не укладывается в мои представления о Снейпе, — думала уже про себя Лилит, пока искала тетради для следующего урока. — Ко всему прочему, удивительно ещё и то, что в последнее время он как-то совсем раздобрел: пригласил тогда сортировать его драгоценные ингредиенты, помог на том спарринге у шута Локонса, обещал дать разрешение на интересную, но запрещённую ученикам книгу о редких ядовитых снадобьях, и вот сегодня я уже пойду её получать… В любом случае, пакостить ему уже как-то совсем стало неинтересно. Интереснее стало узнать, что мне даст такое странное сотрудничество с ним?». Поток её мыслей прервал звонок, оповещающий о начале урока. Макгонагалл точно не даст ей никаких поблажек, а сразу отнимет пару десятков очков со счёта Слизерина. Впрочем, а какая разница, если Гриффиндор всё равно каждый раз выигрывает все факультетские соревнования? Но всё-таки идти надо было, хотя бы из уважения к замдиректору. Лилит чертыхнулась, схватила первую попавшуюся тетрадку и понеслась на занятие по трансфигурации.