По мотивам реальной истории
Мишель Картер и Конрада Роя.
· · • • • ✤ • • • · ·
Все такое же как прежде, но в то же время неуловимо другое. Эта крыша, пропахшая жженым гудроном. Эти ржавые поручни, что едва ли помнят прикосновения красивых рук человека, который был для Феликса самой большой слабостью. Этот холодный осенний закат. Этот до боли знакомый пейзаж — серые многоэтажки спального района до самого горизонта. Феликс закрывает глаза и будто погружается в самый первый вечер на этой крыше. В самую первую ночь, полную странных чувств, мыслей и переживаний. А ещё под веками невольно вспыхивает образ чужого стремительного полета. Кадр, которого никогда не довелось видеть, но который стал самым ярким воспоминанием. Руки распахнуты, будто крылья. Ветер срывает капюшон и треплет светлые пряди волос. Так красиво, что Феликс с удовольствием нарисовал бы эту картину, если бы обладал таким же даром, как и тот, кто совершил этот полет. Самый последний и самый прекрасный полет удивительного человека, разорвавшего душу Феликса на куски, чтобы потом собрать из него новую, перерожденную личность. Хёнджин. Теперь уже навсегда только его Хёнджин. Человек, который был готов совершить невозможное ради Феликса. — Встретимся в следующей жизни, — шепчут губы в догорающий закат, и слеза вторит этим словам, ныряя вслед за призрачным фантомом человека из прошлого вниз с крыши многоэтажки.· · • • • ✤ • • • · ·
То лето было сложным. И без того непростые отношения с родителями обострились до предела. Они никогда не понимали Феликса. Его имя буквально стало синонимом слова разочарование в их глазах. Феликс, такой старательный, такой показательнно-прилежный, правильный мальчик с идеальными оценками и самой лучшей репутацией, все равно не дотягивал до какого-то загадочного идеала из представлений строгой матери и деспотичного отца. В противовес ему сестрам всегда родители дарили улыбки, заботу и принятие. Они ведь девочки. Им можно быть слабыми, наивными и хрупкими. Им можно быть не лучшими. Просто людьми. Феликс и так был разочарованием. А потом он перестал глотать. Звучит глупо и смешно. Но факт остаётся фактом. В один прекрасный день он проснулся и не смог проглотить ни единой крошки еды. Даже вязкую слюну сглатывать не выходило. Идти с такими проблемами к матери или отцу казалось безумием. Он явственно себе представлял степень их разочарования, и от этого становилось почти физически больно. Потому Феликс обратился в клинику напрямую. Пришел и рассказал о своей проблеме. Не открывающийся как нужно надгортанник сделал его в очередной раз ходячим недоразумением в глазах родителей. Конечно же, дурацкие врачи не обнаружили никаких патологий и причин для его внезапной болезни. Конечно же, эти дурацкие врачи сообщили обо всем матери, а та — отцу. Конечно же кормление через трубку, перевод в психиатрическое отделение и лечение длиной в несколько месяцев подорвали и без того напряжённые взаимоотношения с родителями до предела. Поэтому то лето было сложным. Настолько невыносимым и удушающим, что иногда Феликс снова забывал, как глотать. Тогда-то и пришло решение отправить его погостить у бабушки на пару месяцев, чтобы он отдохнул морально, чтобы расслабился и избавился от накопившегося стресса. Так говорила мать притворно-обеспокоенным голосом. Но Феликс видел плещущиеся в ее глазах нетерпение и брезгливость. Она просто хотела избавиться от живого свидетельства ее несостоятельности как родителя перед глазами. Так он оказался в маленьком городке единственной близкой родственницы, которая принимала своего внука таким, какой он есть. Жизнь у бабушки была размеренной, простой и до невообразимого скучной. Немного спасала компания Со Чанбина — внука бабушкиной давней приятельницы. Этот парень, конечно, дико раздражал Феликса своим простодушием, открытостью и чрезмерным дружелюбием. Зато у него всегда были тысяча и одна идея, как убить день в провинциальном захолустье. Они катались на великах по странно-пустым улицам, ловили рыбу в узкой извилистой речке, лазили по заброшке на окраине города или просто рубились в плойку у Со дома. Эти месяцы пролетели будто один день, разбавляемые едкими и неприятными звонками от матери. Феликс и правда отдохнул от сеульской суеты, начал наконец-то адекватно питаться и даже немного округлился в щеках, что вообще-то не особо его радовало. А потом, в последнюю неделю у бабушки, Со вдруг позвал его на пятничную тусовку с местными. В целом Со часто проводил с ними время, а Феликс был и не против. Его веселая общительность была, по сути, лишь маской, которую он надевал ради одобрения окружающих. Наедине с собой ему было куда комфортнее. Но в этот раз Со вдруг решил, что Феликс должен «ощутить местный колорит в полной мере». — Тусовка будет на крыше у Хвана. Ты когда-нибудь встречал закат? Это будет весело! Ну же, Ликси, не куксись! — уговаривал утрированно счастливый голос Чанбина в трубке. У него всегда был такой голос. Это дико раздражало. Феликс прикладывал столько усилий, чтобы казаться таким, каким дурацкий Чанбин просто был. Но идея с закатом показалась не такой уж плохой. Отказа новый приятель, по всей видимости, не принимал, а Феликсу не слишком нравилось тратить силы на напрасные споры, так что он просто принял неизбежное как данность. — Что-то нужно с собой? — Пфф, Хван проставляет. Пиво, девчонки, покурить — все в ажуре! Просто соглашайся! Окончательно смиряясь, Феликс немного устало выдохнул: — Ты за мной зайдешь? — Говно вопрос! — счастливо отозвалась трубка, а затем звук прервался короткими гудками. Так Феликс и оказался в самой первой ночи рядом с самым удивительным человеком в его жизни. Хёнджин сбил Феликса с ног и выбил дыхание из груди буквально с первых секунд знакомства. Его складная фигура, которую он без всяких задних мыслей преспокойно прятал за серыми, неприметными, безразмерными вещами, вызывала зависть. Его нереально-прекрасное лицо Феликс изучал весь вечер и всю ночь, пытаясь отыскать мелкие, едва уловимые изъяны, но не находил, ведь каждая черта лишь дополняла картинку общей идеальности. Его теплая большая ладонь, при знакомстве мягко сжавшая мелкую лапку Феликса в своей, вызвала досаду и чувство неловкости за собственные детские ручки. Его дружелюбная улыбка, превращавшая черные глаза в милые щелочки, обезоруживала и необъяснимо злила своей открытой искренностью. Тот первый вечер поглотил Феликса без остатка. Хёнджин играл ненавязчивые переборы на старенькой гитаре своими умопомрачительно-длинными пальцами. Шутил добрые, но меткие шуточки. Открыто улыбался завороженным его образом девушкам. Умудрялся поддерживать разговор со всеми сразу. Курил сигареты и пил пиво из чужих рук, потому что собственные не отрывал от гитарного грифа. Он заполнял собой всю эту чёртову крышу, а может и весь мир вокруг. И так много интересовался Феликсом. Говорил с ним. Расспрашивал о его увлечениях и жизни в Сеуле. Смотрел в его глаза. Будто Феликс что-то значил. Будто он не был случайным разовым знакомым. Будто он — не пустое место. И ради этих ощущений Феликс был готов умирать и возрождаться хоть тысячу раз. Закат догорал, путаясь красным золотом в осветленных мягких прядях волос Хенджина, а звёзды наоборот — зажигались одна за другой, наполняя ту ночь каким-то волшебством. Феликс никогда прежде не видел такого неба. А может просто не желал замечать. Он не слишком-то часто смотрел в бездонность ночи, но здесь на крыше, под ласковое пение самого нежного из голосов, что Феликсу доводилось слушать, это казалось таким правильным и естественным. Взгляд Феликса в эту ночь находил лишь две точки притяжения: бесконечность над головой и совершенство в лице Хёнджина. Так состоялось их первое знакомство. В ту ночь Феликс впервые напился, впервые покурил и впервые испытал самую жгучую в его жизни зависть. Совершенство Хенджина было неоспоримым и приводило Феликса в отчаяние. Именно таким его и хотели видеть суровые родители! А если даже нет, то отныне таким себя хотел видеть сам Феликс. Они обменялись контактами, и Феликсу казалось, что на этом поразительное знакомство прекратится, но, к его удивлению, спустя неделю Хенджин впервые написал.«Хай, Феликс! Как жизнь? Не закис там в вашем сером Сеуле?»
«Привет! Не ожидал, что ты напишешь, но рад🙂»«Лол. Го к нам на крышу в следующую пятницу? Затусим в последние теплые деньки!»
«Прости, но в пятницу слишком много занятий, я не успею приехать»«Отстой. А прогулять?»
«Я не прогуливаю» «Но могу приехать в субботу, если хочешь, сходим на крышу вдвоем» Молчание в ответ затянулось, и Феликс почувствовал, как невидимая удавка неловкости медленно начала затягивать петлю на его шее. «Сори, наверное, предложение немного неуместное. Забей.»«Идёт»
Ответ Хенджина вспыхнул на экране одновременно с нажатием на кнопку отправить, и Феликсу мгновенно захотелось побиться головой об стену за собственную оплошность. Ну, вот отчего он не подождал ответ чуть дольше?«Жду тебя в субботу в 20.00 на крыше. Одевайся теплее. По ночам уже бывает холодно»
По ночам бывает холодно… Феликс чувствовал, как что-то дрожит в его груди. Что-то, чему он в силах был дать название. Больше всего на свете ему хотелось оказаться поскорее на той самой крыше. И в то же время его сжигала какая-то иррациональная злость на Хвана и на то, как все у него просто и непринужденно выходит.· · • • • ✤ • • • · ·
Второй закат на горячем, прогретом солнцем гудроне Феликс встречал бок о бок с Хенджином. Только вдвоем. Когда он ехал на эту странную встречу, так похожую на свидание, ему казалось, что идея дурацкая. Что все это будет неловко и нелепо. Он и Хенджин — разные люди из разных миров, которым было не о чем поговорить. Все, что их объединяло, по мнению Феликса, это только его маниакальное желание быть таким, как Хёнджин, а может быть даже лучше него. В действительности все оказалось иначе. Проводить время на крыше рядом с Хенджином было внезапным образом просто, как дышать. Уютный и милый, как и в прошлую встречу, этот парень вел такие же уютные и милые беседы. Мягко расспрашивал Феликса об учебе, о его сестрах, о сеульских друзьях, увлечении борьбой и танцами. Восхищался его безупречными оценками и участием в куче конкурсов и волонтёрских проектах. Хёнджин был полон энтузиазма узнать о Феликсе как можно больше. И Феликс таял от этого внимания, такого нужного, такого желанного, пусть и от совсем других людей. Но в то же время в душе Феликса уродливой кляксой росли стыд и раздражение. Стыд за то, как завидовал Хенджину и как недолюбливал его в тайне. И раздражение на этот самый глупый собственный стыд. В ту ночь Хенджин был без гитары, а вместо пива они пили ванильную колу из общей бутылки, но это не мешало Феликсу наслаждаться проведенными вместе мгновениями. Они лежали на остывающей упругой поверхности крыши и рассматривали бескрайнюю тьму над головой. Хёнджин с серьезным видом рассказывал Феликсу легенды о выдуманных на ходу созвездиях. Феликс смеялся над этими безумными историями, а затем уже сам рассказывал Хенджину все, что знал о реальной небесной карте. Пусть вживую прежде находить заветные точки на небе, о которых Феликс узнал из книг, ему не доводилось, но вместе с Хенджином они быстро подбирали те небесные образы, что казались им подходящими под немного нудные описания Ли. А когда кола, вопросы от Хенджина и истории о звёздах закончились, они просто долго лежали и смотрели друг другу в глаза, наслаждаясь мягкой и уютной тишиной, царящей между ними.· · • • • ✤ • • • · ·
Общение с Хенджином стало неотъемлемой частью жизни Феликса. А желание подражать своему новому кумиру вносило в его жизнь перемены. Он сменил свою темно-каштановую копну на золотистый блонд. Купил гитару на скопленные карманные, которые планировал прежде потратить на репетитора по английскому. Начал учить простые песенки по видео урокам из сети. Сменил стиль одежды на более расслабленный. В общем, медленно, но верно начал превращаться в свой новый идеал. Жить эту жизнь стало чуть более выносимо. А потом что-то пошло не так. «Хай! Как твой день?»«Я сегодня прогулял школу и по сути только проснулся. Так что пока не понял.»
«Я сейчас в шоке! Я думал, ты идеальный🤣»«Знаешь, порой вставать с кровати для меня непосильная задача. Эта неделя была очень сложной. Мне бы очень хотелось, чтобы ты сегодня был рядом.»
«Прости, Хенджина, сегодня не могу. Но я постараюсь выбраться в конце следующей недели, окей?»«Звучит, как стимул прожить ещё неделю»
Эти слова осели в душе Феликса первым непониманием. Но они стали далеко не последними. Всю следующую неделю идеальный образ Хвана покрывался мелкими трещинками внезапной меланхолии, мрачных шуточек про смерть и откровенно унылых рассуждений о том, как тяжело проживать каждый новый день. Не идеальность кумира раздражала Феликса едва ли не больше, чем идеальность. За почти два месяца общения Ли привык видеть в друге из интернета опору и поддержку. Хёнджин был человеком, которому не плевать, который всегда даст дельный совет, посочувствует неудаче и порадуется успехам. Нуждающийся же в ответной поддержке Хенджин был чем-то странным и несуразным. Конечно же, Феликс не смог выбраться в обещанные выходные, как и в следующие, и в те, что были за ними. Он находил тысячи отговорок, чтобы не сталкиваться нос к носу с чужим вязким унынием. А Хенджин становился все грустнее с каждым новым днём. Феликсу стало вдруг в тягость выносить этот груз. Все их дневное общение свелось на нет. Феликс говорил себе, что Хенджин поймет, что новый друг просто избегает его, и отстанет сам. Но стоило ночи прокрасться в его комнату, как рука сама собой открывала сообщения, полученные от слишком сложного друга, за день и начинала очередную переписку.«Привет, Ликси. Как твой день? Я сегодня ездил встречаться с отцом. Он чудесный. Хотел бы я вас познакомить. Уверен, что ты бы ему понравился. Знаешь, после этих встреч всегда такое горькое чувство. Хочется просыпаться по утрам под дружеские перепалки родителей с кухни. Как в детстве. Жаль, что нельзя вернуться назад во времени. Я бы жил в том моменте вечно.»
Грустные сообщения от друга стали больше походить на письма. А односложные и сухие ответы Феликса на некую форму пассивной агрессии. «Хай, Хенджин. У меня все круто, но много было домашки. Устал. Иду спать. Бай»«Бай, Феликс»
Ответы Хенджина прилетали мгновенно, во сколько бы Феликс ни зашёл в их диалог. И это тоже неимоверно раздражало. Хёнджин будто не чувствовал, не понимал или не желал понимать, что уже слишком сильно все испортил. Феликсу было больно от собственного равнодушия, но он не знал, как выдавить из себя хотя бы каплю сочувствия в адрес человека, который так идеален. Феликс тратил столько усилий, чтобы просто казаться таким, каким был Хенджин. А Хенджин просто жил и просто не ценил все то, чем одарила его природа. Он ведь был не только банально красив. Хёнджин виртуозно играл на нескольких инструментах, учился на отлично, хотя частенько не делал домашку и порой мог прогулять, танцевал, точно бог, хоть и не угробил несколько лет на хореографию, как Феликс, и рисовал. От портретов, что Хван порой присылал в личку, буквально захватывало дух. На них Феликс был таким счастливым, одухотворённым и красивым, каким никогда не был в жизни. И это тоже бесило. Идеальный Хенджин не видел плохого в людях. Он их тоже немножко идеализировал. От сообщений Хенджина хотелось плакать и материться. Феликсу было физически больно и обидно это читать. А ещё немного страшно, ведь он чувствовал боль и обиду лишь за себя самого, без малейшей примеси сочувствия. Может быть с Феликсом было что-то не так?«Хай, Ликси. Я знаю, что утомляю тебя своими жалобами. И мне так грустно и стыдно от этого. Но я ничего не могу с этим поделать. Знаешь, это наверное странно, но у меня в жизни нет никого ближе тебя. Когда ты сможешь приехать? Я так скучаю, Ликси»
«Привет. Все норм. Не знаю, когда выберусь. Учеба душит.» Недели сменялись неделями, месяцы месяцами, а сердце Феликса все больше каменело в груди. И когда он уже совсем было решил, что стоит поставить точку и выбросить из головы и из жизни человека, которого видел всего пару раз, Хенджин вдруг снова изменился. В их общение вернулось прежнее тепло и оживление. Хёнджин снова больше интересовался жизнью Феликса, чем рассказывал о себе. Шутил шутки, восхищался и поддерживал. Дарил крылья. Феликс был счастлив возвращению своего кумира, а потому ранней весной наконец-то решился на новую встречу.· · • • • ✤ • • • · ·
Март был не подходящим временем для посещения крыши, так что в этот вечер Феликс и Хенджин просто гуляли вдоль пустых улочек, пряча озябшие руки в карманы и застенчиво улыбаясь друг другу. То, как при встрече сияющий Хенджин налетел на Феликса с объятиями, заставило сердце заполошно колотиться в грудной клетке. — Я думал, что уже больше никогда тебя не увижу, — прошептали чужие губы в светлую Феликсову макушку. Стало совестно и неуютно, но лишь на миг. Ведь Хенджин очень быстро сменил миг тоски на сияющую беспечность. Внешне он изменился. Похудел, выглядел не слишком опрятно. Да к тому же был в очках, к удивлению Феликса. Ведь разве может идеальный человек обладать не идеальным зрением? Но все это удивительным образом ему шло и совсем не нарушало привычной гармонии. Они медленно брели по городу. Город медленно поглощала ночь, зажигая жёлтые фонари и наполняя воздух стылой туманной сыростью. А потом был парк. Странные объятия. Чтобы согреться, так сказал Хенджин. И странные слова, слетевшие с его красивых губ. — Мне было очень плохо без тебя, Феликс. Ты так долго не приезжал, что я едва не свихнулся. Зачем ты украл мой покой? Тоскливо-серьезный тон чужого нежного голоса заставил чувствовать неловкость. Феликс прятал глаза за плечом Хенджина, не понимая, что тот пытается сказать и как ему самому на эти слова реагировать. И это его «Феликс». В переписке Хенджин редко так его называл. Чаще и привычней звучало обращение «Ликси». Немного дурацкое, но уже почти родное. — Я ничего у тебя не крал, — пробубнил Феликс немного неуклюже, чувствуя, что напряжённая пауза несколько затягивается. А потом он ощутил, как теплые губы коснулись макушки, и замер, ощущая стайки юрких муравьев, разбегающихся вдоль позвоночника по всем конечностям от места этого прикосновения. — Ты мне нужен, Феликс, так сильно нужен! Только ты удерживаешь меня в этой жизни. Без тебя нет смысла продолжать, — прошептали губы, не отстраняясь и все так же мягко задевая кожу головы. А в груди Феликса от этих слов загорелось солнце. Быть для кого-то настолько важным и нужным, что человек буквально им живёт, ощущалось, как воплотившаяся мечта. Прикосновения Хвана все ещё горели на коже, как что-то странное и неловкое, но Феликсу было плевать в тот момент. Главное было поскорее увидеть подтверждение своей уникальной эксклюзивной нужности. Он поднял голову выше и заглянул в черные омуты глаз. Блики на стеклах очков от отражения тусклых фонарей немного мешали и раздражали. Феликс решительно поднял руку и сдёрнул очки с чужой переносицы. В красивых глазах напротив вспыхнула растерянность, а в душе Феликса досада. Это совсем не то, что он желал увидеть. Жажда буквально зудела под кожей и пожирала заживо. Ещё никогда Феликс не ощущал ничего подобного. — Почему я тебе нужен? — переспросил Феликс, пытаясь вернуть почти ускользнувшее чувство эйфории, — Ты ведь едва меня знаешь. Голос его стал гуще и ниже. Неосознанно он порой пользовался своей способностью к подобным модуляциям, чтобы надавить на людей. Но прежде никогда не делал это в такой странной, но будоражащей ситуации. — Не имеет значения, как давно я тебя знаю. Ты украл мой покой, Феликс. С первого дня знакомства. И только ты его теперь способен мне вернуть, — почти прошептал Хёнджин, не отрывая чуть расфокусированного взгляда своих мило-близоруких глаз. И нужная эмоция снова вспыхнула в его черных глазах. Она горела, переполняя душу Феликса ликованием. Разгоралась диким пламенем одержимости и озаряла своим светом маленькое и забитое, уязвленное вечными придирками родителей и собственным несовершенством эго. А потом этот горящий взгляд скользнул вниз. Лишь на миг, на долю секунды. Но любопытство и азарт успели захватить разум Феликса в достаточной степени, чтобы он, повинуясь чистым инстинктам, приподнял голову выше и слегка прикрыл ресницами свой взгляд, полный хищного ожидания. Хенджин был наивной жертвой. Такой же неопытной, как и ее хищник. А потому припал к подставленным губам, едва прочтя в жестах Феликса беззвучный призыв. В следующую же секунду маленькая ладошка отстранила Хенджина. А холодный взгляд прошил насквозь. — Что ты делаешь? — процедил Феликс, хотя в душе его цвели сады и взрывались фейерверки. Хенджин разомкнул объятия и сделал шаг назад, опуская пристыженно голову. — П-прости, я… Отталкивать Хенджина было страшно. Сейчас, обретя это волшебное поклонение в чужих глазах, Феликс был не готов с ним расставаться. А потому он протянул руку и сжал в ладони чужие длинные пальцы. — Тебе не за что извиняться. Просто я немного не ожидал такого. Хенджин несколько раз судорожно кивнул и благодарно сжал ладонь Феликса в ответ. Та ночь закончилась у подъезда, где жила бабушка Феликса. — Ты ведь приедешь ещё? — спросил Хенджин, прежде чем уйти. — Конечно, — ответил Феликс. И больше они никогда не встречались. Однако их история только начинала свой долгий путь, ведь отсутствие встреч не помешало Феликсу прочувствовать сполна внезапную власть над чужим мягким сердцем.· · • • • ✤ • • • · ·
Хай, Ликси! Сегодня такой чудесный день. А все потому, что я видел тебя во сне
Их взаимоотношения претерпевали неуловимые изменения. И эти изменения безумно нравились Феликсу. В сообщениях Хенджина текли реки внимания, моря комплиментов и океаны неподдельного интереса. Феликс, прежде всегда считавший себя до крайности скучным и никому не интересным типом, буквально преображался под потоком этого внезапного обожания, льющегося сквозь строчки текстовых сообщений. Он немного отрастил волосы, а после остриг их на манер слегка рваной прически Хенджина. Забросил в дальний угол линзы, вечно раздражающие слизистую, и начал носить очки. А главное, он начал, наконец, общаться с людьми вокруг. Так на предпоследнем году обучения в школе Феликс вдруг обнаружил, что Чонин классно поет и тоже играет на гитаре. Он попросил одноклассника помочь и дать несколько уроков, а тот с радостью согласился. А ещё обнаружилось, что Сынмин из их команды по дебатам прекрасно рисует и увлекается фотографией. Феликс начал делиться с ним рисунками, присылаемыми в огромном количестве Хенджином, в основном это были, конечно же, портреты самого Феликса, но восторгам Сынмина по поводу талантов его друга это не уменьшало. А Джисон, как оказалось, был влюблен в преподавателя по танцам, который вел занятия у Феликса. Так что Феликс уговорил одноклассника присоединиться к их группе и с любопытством естествоиспытателя наблюдал за экспериментом «попытка подкатить к педагогу». В общем жизнь Феликса вдруг перестала вращаться вокруг родителей и их болезненного недовольства сыном. Самое удивительное, что и они будто бы смирились и вполне благосклонно смотрели на внезапное бунтарство сына. Все было так хорошо, что просто не могло не скатиться в какой-то очередной грёбаный пиздец. Пиздец начался с молчания. Хенджин не писал Феликсу. Сначала Феликс даже не заметил. Их общение не гласно перешло в категорию ночного, и в течение дня они старались друг друга не беспокоить. Утомленный новой, более насыщенной жизнью, Феликс первые две ночи просто падал в кровать и мгновенно засыпал, не дождавшись заветных сообщений. Но на третью ночь в его душу закралось беспокойство. На четвертую оно переросло в обиду. А на пятую Феликс начал откровенно переживать. Даже если бы интерес Хенджина к нему остыл, разве стал бы он молчать так долго? Ведь они все ещё оставались друзьями! На тот момент их общение в интернете уже длилось более полугода и ощущалось как важная составляющая повседневности. И Феликс впервые написал сам. А потом ещё раз. И ещё. Но в ответ звенело лишь тревожное молчание. Феликс хотел бы утверждать, что он переживает, что его сердце сжимается от страха и неведения, но это было бы ложью. Больше всего его душу разъедали жгучая обида и горькое разочарование. Где-то глубоко в душе Феликс уже присвоил Хенджина, заклеймил его знаком принадлежности, а вот такое исчезновение просто не мог не считать предательством. И все же, когда спустя две недели молчания и сорок три сообщения от Феликса Хенджин написал, первым, что попытался показать Феликс, была забота.Привет
Черт, Хенджин! Куда ты пропал? С тобой все в порядке?Будто тебе не похуй.
Сообщение от Хенджина, такое грубое и холодное, всколыхнуло волну негодования в душе Феликса, но он, стиснув зубы, упрямо напечатал в ответ совсем не то, что хотелось. Конечно мне не похуй Ты один из самых важных людей в моей жизни Руки колотило, и их приходилось стискивать в кулаки. Феликс и сам себе не мог объяснить причины таких сильных переживаний. Но чувствовал, как сильно и остро ненавидит Хенджина в этот миг. Если бы только у него была возможность, он разбил бы в кровь костяшки своих пальцев о чужое проклято-идеальное лицо. Все счастье, все доверие, вся внутренняя уверенность в себе, что дарил Хенджин, рассыпались вдребезги, оставляя лишь привкус очередного разочарования в самом себе. Он попался на чужую удочку. На мерзкий обман. Повелся, как дурак, и поверил, что кому-то правда интересен.Боже, Ликси, прости
Это были слишком сложные две недели
Ненависть все ещё плескалась в сознании Феликса, смешиваясь с отголосками недоверия, но руки сами собой печатали очередные лживые фразы. Что случилось? Я переживалЯ был в больнице, Ликси.
Что с тобой? Что-то серьезное? 🥺Блять
Я не хотел тебе ничего говорить, но я не хочу тебе врать.
Ты пугаешь меняЯ лежал в психиатрии.
Феликс почувствовал звон в ушах, прочитав это сообщение. Мир трескался. Непоправимо ломался в очередной раз. Треск и…Я пытался покончить с собой
Эти слова буквально убили. Самый идеальный человек в жизни Феликса проявил самый неподдельный интерес к нему. И этот самый идеальный человек хотел просто уйти из жизни, бросив Феликса одного! Даже не попрощавшись! Даже ничего не сказав. Феликс ненавидел в этот миг Хенджина сильнее, чем кого-либо когда-либо в своей жизни. Все, чего сейчас хотелось, так это спросить, почему же проклятый Хенджин не умер.Я жалок
Вдох. Выдох. И пальцы тихо заклацали по сенсорному экрану. Ты не жалок. Я тоже лежал в психиатрии. Такое случается. Рад, что тебе лучше. И новая волна исповедей полилась потоком навстречу друг другу. Открывшиеся тайные грани жизни Хенджина ужасали, но в то же время казались странным образом романтичными, не разбивая, а дополняя и шлифуя его идеальный образ. Как оказалось, Хенджин уже многие годы боролся с тяжёлой формой депрессии. Впервые он попал в кабинет к психиатру в возрасте двенадцати лет, а в четырнадцать прошел через свою первую госпитализацию. За плечами у него было уже несколько попыток суицида и годы разнообразных форм терапии. Но все это не помогало. На какой-то период помог Феликс. Рядом с ним Хенджин вдруг почувствовал себя живым и даже будто чуточку счастливым, совсем как в детстве, когда родители ещё были вместе, и Хенджин не жил на два дома и две семьи. Но невозможность быть рядом с Феликсом разъедала, делая привычные симптомы привычной болезни ещё более острыми и невыносимыми. С каждым новым откровением Феликс чувствовал все больший ужас и все большее удовлетворение. Ощущение контроля над чужим сердцем вернулось, а вместе с ним и чувство покоя в душе. Но история Хенджина от этого не становилась менее трагичной и ужасной. Почему ты просто не сказал мне? Я бы приехал! Я бы тебя поддержал!Но ты ведь и обещал приехать. Месяцами. Хах.
Мне казалось, что ты просто меня жалеешь
Это не так. Ты очень дорог мне, Хенджин.Спасибо
А спустя секунду ещё одно откровение…Я люблю тебя
Феликс нервно облизнул губы и прислушался к гулкой пустоте внутри. Неожиданные слова не тронули до глубины души, но несомненно обласкали новой порцией удовольствия подбитое за прошедшие недели молчания эго. Но чувство неловкости породило попытку перевести все в шутку. Хах, я тебя тоже, броНет. Ты не понял
Я серьёзно. Я люблю тебя. С первого дня знакомства.
У этой новой игры были не понятные правила, но она определенно будоражила Феликса и заставляла сердце биться чаще. Приятно биться, а не так, как чуть ранее, когда он сгорал от гнева. Я тоже серьезно Это была невинная ложь. Во благо человека, находящегося на грани. Ложь во спасение. Так Феликсу казалось.· · • • • ✤ • • • · ·
Принимать внимание идеального Хенджина было волшебно. Прежний Феликс никогда бы и подумать не смел, что кто-то настолько нереально-прекрасный может обратить на него свой взгляд. Неподдельный интерес Хенджина будто возносил и собственную скучно-заурядную личность Феликса на незримый пьедестал, делая и его каким-то особенным, не таким как все, экстраординарным. Феликсу казалось, что ничего лучше и быть не может. Но принимать трагическую болезненно-зависимую любовь не идеального Хенджина оказалось просто чистейшим эндорфиновым коктейлем. Осознавать, что кому-то он настолько дорог, что человек буквально только ради него и живёт, было чертовски охуенно. Блаженная улыбка теперь частенько блуждала на губах Феликса, чего, конечно же, никак не могли не подметить одноклассники, с которыми он так старательно сближался в последние месяцы. — Эй, Хан, тебе не кажется, что с нашим заучкой творится что-то странное? — Ухмылялся Чонин. — Да, и правда. Феликс, с чего это ты все время лыбишься? Влюбился? — Допытывался Джисон. Но ничто не могло смутить переполненного счастьем Феликса. Хотели считать это влюбленностью? Пфф, да пожалуйста! Главное, что Феликсу было хорошо, как никогда в жизни. И объяснять окружающим причины своей радости он не считал необходимым. — Да, влюбился, — просто и незатейливо отвечал он, отбивая у друзей охоту продолжать свои глупые подколы.· · • • • ✤ • • • · ·
Ночи превратились в самое ожидаемое время суток. Недостаток сна компенсировался отключениями на занятиях и снижением успеваемости. Последнее вызывало укоризненные взгляды матери и нудные лекции отца, но больше их разочарование Феликса не трогало. Он знал себе цену. Его ценой была жизнь самого красивого и талантливого человека, что Феликс встречал. Его ценой была чужая зависимость. И он был готов на все, чтобы эту зависимость удержать. Знаешь, у меня ведь тоже депрессия. Сижу на таблетках уже почти год. Тут Феликс даже почти не соврал. Ведь из-за тревожного расстройства действительно тоже не мог без таблеток до недавнего времени. Но после признания Хенджина тревога будто ушла, и он совсем перестал их принимать.Оу. И как это воспринимают родители? Переживают?
Пфф. Если бы… Скорее разочарованы, хотя из-за них все и началось.Понимаю. Но знаешь. Мне кажется, они все же переживают. Не могут не переживать. Моя мама очень страдает каждый раз, когда я опять попадаю в больницу. Горько осознавать, что я так сильно ее подвожу. Если бы не это, может я бы решился уже давным давно довести все до конца.
Сначала Феликс даже не понял, отчего же мягкие, добрые и такие правильные слова Хенджина вызвали в нем недовольство, но руки сами напечатали ответ, выдавая истинные чувства. А я думал, что ты живёшь ради меня, а не ради мамочки.Теперь ради тебя. Но я ведь знал тебя не всегда.
Этого было мало. Хотелось растоптать священный образ родительницы в сердце Хенджина, чтобы там было место лишь для него одного. Прости, Джинни, но думаю, ты заблуждаешься.О чем ты?
О том, что такие дети, как мы с тобой, являются скорее тяжким бременем для своих родителей. Если бы нас не стало, всем было бы только легче. Горькие слова льются потоком из Феликса и даже не кажутся ему самому ложью. Может быть мать Хенджина и не такая. Может эта святая женщина, полная силы, которая любит своего сына несмотря ни на что. Но точно не родители Феликса. Они были бы только рады избавиться от такого нерадивого сына. Заменить его на кого-то нового. Например, такого, как идеальная сторона его Хенджина. Что ж, если мать Хенджина так сильно любит его, что готова переносить тяготы бесконечного лечения, то она не станет любить его меньше, даже если в сердце сына не останется для нее места.Ужасно, что тебе так кажется. Но я уверен, что ты не прав.
Джинни, у тебя ведь есть младшая сестра?Да. Но при чем тут она?
Подумай, разве не жилось бы им обеим легче, если бы не пришлось бояться за тебя и оплачивать бесконечные больничные счета? Ты ведь не единственный ребенок. Уверен, что если бы ты ушел из жизни, им стало бы только легче и они не горевали бы дольше пары недель. В этот момент Феликс ощутил, что немного перегнул палку. Он будто вдруг начал сам уговаривать Хенджина перейти черту. Этого ему совсем не хотелось. Ему просто хотелось, чтобы сердце Хенджина не принадлежало в этой вселенной больше ни единой душе. Но теперь у тебя есть я, а у меня ты. Я не смогу без тебя жить, понимаешь?А я без тебя
Люблю тебя больше жизни
Я тебя тоже· · • • • ✤ • • • · ·
В дни, когда сердце Феликса пело, наполненное мягкой и теплой заботой Хенджина, он возвращался поздним вечером в их мирок, чувствуя себя полным такой же нежности и готовым дарить ее в ответ. Но порой что-то в реальной жизни шло слишком сильно наперекосяк. Придирки учителей, недовольных сном Феликса на их занятиях. Нотации родителей. Равнодушие от новых друзей. Все это выводило Феликса из равновесия, и тогда его потребность в Хенджине становилась какой-то агрессивной, полной скрытой одержимости. В такие моменты он переставал видеть грани дозволенного и порой заходил слишком далеко в своем желании задеть чужое мягкое сердце посильнее. Он будто под кожу Хенджину мечтал вползти и пытался скопировать малейшие детали его восприятия мира. Скажи, как именно ты пытался покончить с собой?Боже, зачем тебе это? Хочешь тоже попробовать?
Может и так, а что?Не говори так, пожалуйста, Ликси. Это разрывает мне сердце.
И все же? Говорят, что самый безболезненный способ уйти из жизни, это наглотаться таблеток.Это чушь. Я пробовал напиться обезбола. Вероятность смертности почти нулевая. И мне было очень плохо! Едва не остался без печени
Боже, Феликс, прошу, давай закроем эту тему. Ты меня пугаешь.
Хорошо, ДжинниТы ведь не оставишь меня? Ты — самое важное в моей жизни.
Конечно, я никогда не оставлю тебя. Но бывали и другие дни. Когда Хенджин переставал быть опорой Феликса. Когда он и сам ходил по грани. Это дико обижало, ведь Хенджин утверждал, что живёт ради Феликса. Если это так, то почему же ему так плохо, когда Феликс с ним? Впрочем, Феликс был не совсем с ним.Привет, Ликси! Ты приедешь в эти выходные?
Прости. Ты же помнишь, что я хожу на танцы? Наша команда участвует в соревновании.Вау, круто, может я могу приехать и поддержать тебя?
Не стоит, это будет не в Сеуле, и тебе придется слишком далеко добираться. Спустя время Хенджин писал снова…Когда мы увидимся, Ликси?
У меня новый репетитор. И снова…Хочу обнять тебя, Ликси! Когда ты приедешь?
Черт, родители запланировали поездку в Пусан в эти выходные И снова…Когда ты приедешь?
Не на этой неделе, прости Казалось, что упорство Хенджина неиссякаемо. Феликс сыпал отговорками, жонглировал фактами, переплетая правду и ложь в причудливые узоры. Но истина была в том, что ему не нужны были эти встречи. Ему хватало вот такой любви на расстоянии, чтобы жить более полноценно и счастливо. А физическая встреча с Хенджином намекала на вероятность физической близости. Он все ещё помнил тот их единственный поцелуй и прекрасно понимал, что Хенджину захочется ещё. А может даже захочется большего. Хотел ли он этого сам? Скорее нет. Он в целом не понимал, что чувствует к Хенджину кроме восхищения им, как неким кумиром, и удовольствия от его заботы. Ему казалось, что ничего. Он даже был не уверен, нравятся ли ему вообще парни. Хотя и к девушкам он за свою недолгую жизнь интереса никогда не испытывал. Видимо, все эти непонятные чувства ещё только ждали его впереди. Он просто был слишком юн для влечения. И все же… Хенджин не был просто другом. Это было сложно отрицать. Кем он был — понять было ещё сложнее.· · • • • ✤ • • • · ·
Если бы кто-то спросил Феликса, какой момент стал началом их конца, то Феликс обязательно припомнил бы эту ночь. Ночь, когда они с Хенджином впервые крупно поссорились. Сначала Хенджин снова пропал. Всегда все самое дерьмовое в этих взаимоотношениях начиналось с его исчезновений. Целую ночь Феликс провел без сна, строча десятки сообщений и терзаясь догадками, которые были одна страшнее другой. В такие моменты сердце Феликса обычно трепетало так сильно, что он почти готов был сдаться и признать: испытываемые к Хенджину чувства — это что-то большее, чем просто зависимость от его внимания. Феликс впадал в отчаяние. И чем дольше Хенджин не отвечал, тем глубже оно становилось. Пожалуйста, ответь Скажи мне, что ты жив Хенджин, я люблю тебя! Ты ведь жив? Спустя ночь, день и половину следующей ночи телефон звякнул долгожданным оповещением. Но вместо слов заботы и утешения на экране Феликса ждала лишь фотография Хенджина. Они и раньше порой обменивались фото. Ничего не значащими селфи или фотками чего-то забавного, замеченного за день. Но это было не просто фото. На нем прекрасное лицо Хёнджина искажал налитый синевой синяк на скуле, а алые пухлые губы были разбиты в кровь. Просто фото. Никаких слов. Никаких пояснений. Просто стынущий ужас в жилах Феликса. Хенджин? Боже, ты в порядке? Кто это мог с тобой сделать? Но в ответ тишина. Сообщения доставлены. Сообщения прочитаны. Феликс продолжал сыпать в чат своей тревогой ещё добрых полчаса, прежде чем получил удар под дых.Иди нахуй
Слова, которые не вписывались в мир Феликса. Слова, которые никак не мог написать его нежный, милый и заботливый Джинни. Разве такое пишут людям, которых любят? Разве такое пишут тем, ради кого живут? Феликс плакал всю ночь. Боль разрасталась в груди зияющей пустотой и желанием растерзать кого-нибудь, кого угодно, растерзать на куски чье-то сердце, наградить такой же болью. Больше всего хотелось сделать это с Хенджином. Чертовым предателем Хенджином, который так долго обманывал Феликса своей выдуманной любовью, так долго водил его за нос. А под утро раздался звонок. В целом Хёнджин не звонил практически никогда. Свою нелюбовь к телефонным разговором Феликс выразил ещё в самом начале их общения. Хотя на самом деле он просто опасался быть услышанным родителями. Все же их с Хенджином общение порой выходило за рамки нормальности. Но же Хенджин позвонил, хоть и не делал так обычно. Поэтому, несмотря на обиду, Феликс сразу взял трубку. Только серьезный повод мог заставить Хенджина набрать телефонный звонок. — Слушаю, — постарался Феликс сделать голос как можно более холодным. — Боже, как же мне этого не хватало, — выдохнула звуковая нежность по ту сторону сети, вызывая у Феликса дрожь предательского удовольствия. Этот голос покорил его с первого дня знакомства, что уж там. Не реагировать на него у Феликса не выходило. — Зачем звонишь? — спросил Феликс все так же сухо, стараясь ничем не выдать дрожи, что охватила его тело. Недолгое молчание прервалось вымученным: — Прости. Я не должен был писать тебе подобных слов. Феликс хотел услышать подобное, но обиды это не отменяло. — Зачем ты звонишь? — все так же холодно и резко повторил он свой вопрос. Нежность по ту сторону связи рассыпалась в рыдающих звуках: — Прошу, не злись на меня. У меня ужасно болела голова, и я был так зол. Твоя забота очень дорога мне, но в тот момент любое внимание казалось издёвкой. Не бросай меня из-за этого, прошу. Прости. И молчание. Напряжённое. Сосредоточенное. Выжидающие. Прерываемое тихими всхлипами. Феликс медленно выдохнул. Цвела ли в его душе всё ещё обида? Безусловно. Но лгать в этих взаимоотношениях он привык с самого начала. Так или иначе, он все ещё был нужен Хенджину. Оставалось только понять, насколько. Все так же тот предан ему сердцем и душой? Или все это лишь искусная маска, которую тот надевает, чтобы пользоваться вниманием Феликса? Это было бы даже забавно, узнать, что они лишь использовали друг друга. Но безусловно горько. А потому Феликс медленно выдохнул, чтобы добавить голосу усталой мягкости, почти такой же, какая звучала порой в голосе самого Хенджина. — Что стряслось, Джинни, просто расскажи мне, — попросил Феликс. И тоскливая исповедь не заставила себя ждать. — Это отец, – немного гнусавил Хенджин в трубку, видимо, от слишком сильных и долгих рыданий, — Я повздорил с его нынешней пассией. Достала ее ебаная показная забота. Ей плевать и на меня, и на сестру, но перед отцом она вечно играет святую. А отец ударил меня. За то, что я назвал эту суку сукой. И я сорвался… Блять… В общем мы подрались. Это такой пиздец, Ликс. Я конченый человек. Не понимаю, почему ты всё ещё поддерживаешь меня. Феликс устало вздохнул, позволяя себе проявить ещё немного лживого сочувствия, а анализ оставить на потом. — Ты не ужасный. Это твой отец поступил неправильно. И мне так жаль. Хенджин ответил чуть тише и чуть спокойнее: — Не стоит. Боже, я так заебался. Почему это херова жизнь такая тяжёлая? Мне так хочется обнять тебя. Мне так хочется, чтобы ты был рядом. Мне кажется, что я не выдержу, Феликс. Я сорвусь. — Хочешь… — начал было нерешительно Феликс, но тут же прервал сам себя. Он вовсе не хотел того, что рвалось с его губ, но привычка зеркалить настроения и мысли друга победила, и он закончил мысль: — Хочешь, мы уйдем вместе? Хенджин возмущённо воскликнул, заставляя отвести телефон подальше от уха: — Боже, ты спятил? Конечно, нет! Его возмущение показалось Феликсу непонятным, захотелось убедить в своей решимости. — Но я правда хотел бы этого, — вдохновенно лгал Феликс, — я знаю, как тебе тяжело. Ты борешься за эту жизнь каждый день и тебе очень хочется сдаться. Давай сдадимся вместе? Молчание повисло ненадолго, а затем прервалось робким: — Ты правда сделал бы это ради меня? И Феликс уверенно ответил: — Да. Хенджин усмехнулся, горько и тепло одновременно, укутывая, наконец, душу Феликса в комфорт привычного восхищения. — Ты безумен, Феликс, возможно, даже безумнее меня. Но я так благодарен тебе за твою поддержку. Только ты меня понимаешь.· · • • • ✤ • • • · ·
Этот звонок, наверное, должен был приободрить их обоих. Примирить друг с другом и окружающей несправедливостью. В реальности же что-то пошло не так. Хенджин все чаще и больше писал Феликсу о своих глубинных тревогах. О том, как порой каждый шаг нового дня сопровождался кучей идей того, в какой момент и каким образом его жизнь могла бы прерваться. О том, как тяжело было порой вставать с постели. Как тяжело было почувствовать хоть что-нибудь, помимо опустошения и усталости. О том, как ему хотелось хотя бы ощутить грусть и стыд за то, что не ценил своей жизни, своей семьи и своих достижений, но он не мог даже этого. Значит, когда ты пишешь о любви ко мне, ты тоже ничего не чувствуешь?Нет. Это не так. Ты единственный, кого я ощущаю реальным.
Чем больше разрушительная сторона раскрывалась перед Феликсом, тем больше он погружался в ужасающую ложь подражания. Он лгал Хенджину о своем состоянии. О том, что тоже хочет уйти из жизни. О том, как сильно и долго страдает депрессией. Выдумал даже случай собственного неудачного суицида. Он и сам себе бы не смог объяснить, для чего все это пишет, вводя в заблуждение и без того заплутавшего в этой реальности человека. Но от того, с каким трепетом принимал его откровения Хенджин, искренне веря, что они едва ли не соулмейты, Феликсу становилось непередаваемо сладко на душе. Почему мы пишем по ночам?Прости, если тебе не удобно, я просто все равно никогда не сплю…
Все в норме. Почему не спишь?Дело в кошмарах. А ещё по ночам я слышу голоса. И мне жутко не нравится то, что они шепчут
Что же?Боже, Феликс, я не хочу, чтобы ты это знал
Расскажи. Я вот все тебе рассказываюОни хотят… Чтобы я навредил близким… Сестре… Или одноклассникам…
Отчасти поэтому я совсем перестал тусить с кем-то в реале. Боюсь, что могу навредить.
Ого. Я не знал! И с Бином на крыше не тусишь?Ни с кем. Я сейчас в основном просто торчу дома.
Поэтому ты перестал настаивать на моем приезде?Нет. Ты единственный, кому я никогда бы не смог навредить. Ты мой человек, понимаешь?
Понимаю. И я тоже слышу их… Голоса.Почему я не удивлен? Мы с тобой, как Ромео и Джульетта!
Чудовищные Ромео и Джульетта! 🤣 Но ты прав. Что-то в этом есть!Ты же помнишь, что было в конце?
Вау, ты мастер убивать романтику! Мы не умрем, слышишь? Феликс писал так вначале. Когда все только начало катиться в бездну. Но все это слишком сильно влияло на его реальную жизнь. Тревожность снова подняла свою голову. Сон почти исчез из его жизни. Общение с одноклассниками опять разладилось. К тому же он практически перестал есть, а если и ел, то в панике бежал в уборную, чтобы извергнуть все обратно. Чувство, что контроль над собственной жизнью снова ускользает из его пальцев, пугало до дрожи. Он с ужасом ждал того момента, когда его проклятое горло снова забудет, как глотать. И он понимал. Что все дело в Хенджине. Проклятом идеальном Хенджине, который беспрестанно искал идеальный способ ускользнуть из жизни Феликса. Феликс не мог этого допустить, ему нужно было восхищение этого парня, его поддержка, его безусловная любовь. Без них Феликс просто перестал бы быть собой. Так он думал, пока все вдруг не стало на свои места.Сегодня загорелся красный, когда я был на середине пешеходной дорожки. Я немного подвис и пропустил момент, когда начали ехать машины. Одна из них чуть не сбила меня, но я успел отскочить. Это так глупо. Я хочу умереть, но мое тело меня рефлекторно спасло.
Боже, это так ужасно, Джинни…То, что я отскочил?
Нет же! Сама ситуация! Ты, наверное, ужасно испугался!Скорее был разочарован… Все могло бы уже прекратиться.
Или ты бы стал инвалидом, прикованным к постели на всю оставшуюся жизнь!Черт, ты прав! Это был бы такой отстой! Спасибо моим тупым рефлексам!
Ты правда так сильно этого хочешь? Ты не можешь жить ради меня?Только ради тебя я сейчас и живу.
Тогда давай сделаем этоЧто?
Я помогу тебе уйти. Так и тогда, как и когда ты этого захочешь. Я буду рядом с тобой, чтобы не случилось, до самого последнего мгновения.· · • • • ✤ • • • · ·
Так родилась их новая реальность. В этой реальности Феликс снова держал все под контролем. Он снова был центром вселенной Хенджина. Он был особенным, сакральным проводником в мир за чертой. Контроль над собственной жизнью был взят тоже. Он не только начал снова нормально питаться и научился выкраивать время на сон, но так же вернул успеваемость в учебе и возобновил общение в школе. Отчасти Хенджин в этом ему помог. Феликс знал, что Джисон, влюбленный в их препода по танцам, не осудит. А потому рассказал ему о своем интернет-романе с парнем, у которого проблемы. Джисон ожидаемо поделился с Чонином. И вот в жизни Феликса появились ещё два человека, что заботились и беспокоились о нем. Лжи стало чуть больше. Днём он сетовал парням на свои страхи. Говорил, что не знает, как удержать Хенджина на краю обрыва, а ночью маниакально накидывал своему интернет-поклоннику новые идеи. Знаешь, топиться вообще не лучшая идея, наше тело слишком сильно хочет жить, нельзя полагаться на ситуации, в которых можно передумать.Никогда не рассматривал этот вариант, не с моим хорошим умением плавать
Вероятность смерти от выстрела в голову более 95 процентов, а от повешения 88Черт, только вот где достать оружие? А верёвку, говорят, нужно правильно вязать, иначе она просто не удержит веса.
Может тогда угарный газ или гелий? Это почти безболезненно. Ты просто уснёшь.Тоже слишком сложно. Где брать баллоны? И где их применять? У меня нет тачки, обычно такое проворачивают в ней.
Из их бесед почти ушли нормальные темы. Осталось только маниакальное желание Феликса помочь Хенджину уйти из жизни. Никаких разговоров об учебе, семье или друзьях. Никаких шуток и бесед на отвлеченные темы. Только в конце пара неизменных фраз.Я люблю тебя
Я тебя тожеСпасибо, что поддерживаешь
· · • • • ✤ • • • · ·
Я сделаю это завтра
Фраза, прогремевшая как гром среди ясного неба, впервые мелькнула в их беседе в конце мая. Весь день Феликс не находил себе места. Накануне они обсудили варианты в очередной раз, но он так и не знал, что же Хенджин выбрал. Знал только, что он непременно позвонит Феликсу попрощаться. Таков был уговор. Вместе до последнего вздоха. Однако ночью следующего дня Хенджин как ни в чем не бывало написал.Привет. Как дела?
Феликса от этой фразы затопила волна ужаса, облегчения и негодования. Разобраться в себе он не мог, но раздражение побеждало в этом сложном коктейле чувств. Когда ты это сделаешь?Черт, я не смог сегодня, прости.
Ужасные эмоциональные качели продолжались почти целый месяц. Иногда Хенджин подолгу прощался с Феликсом, просил не забывать и поддерживать его семью, когда его не станет. Иногда заводил речи о том, что ему будто бы лучше и он очень хочет попытаться справиться ради Феликса и родных. В такие дни он снова начинал выпрашивать встречу. Говорил, что готов приехать к Феликсу сам, пусть он только скажет, когда свободен. Хенджина, мы с тобой оба понимаем, что это все бесполезно. Ты не такой как все. Ты рано или поздно сдашься. Твои попытки жить дальше лишь причиняют тебе боль. А я… Мне будет сложнее тебя отпустить, если я снова тебя увижу.Ты прав. Я… Я сделаю это завтра.
Но завтра наступало, а Хенджин продолжал дышать, поглощать пищу, общаться с родными, делать вид, что все в норме, и писать Феликсу о том, как он устал. Просто выпей отбеливатель! Сделай уже хоть что-нибудь! И, пожалуйста, не говори мне больше, как сильно ты этого хочешь, но не хочешь подводить близких! Всем плевать! Всем, кроме меня! Неужели ты не понимаешь, что я просто хочу, чтобы тебе стало легче?Да, я понимаю
Прости, Ликси
Хенджин понимал, что Феликс лишь заботится о нем. Хенджин был готов умереть ради Феликса. Умереть, чтобы Феликс больше не страдал. Это было прекрасно. Все, чего хотелось Феликсу, чтобы обещанное поскорее сбылось. Он устал ждать. Устал торопить. И устал сомневаться в решимости Хенджина. Все перевернулось с ног на голову в его сознании. Казалось то, что Хенджин так упорно цепляется за эту жизнь, означает, что любовь в его сердце к Феликсу не так сильна и всеобъемлюща, как он говорит. Феликс был вымотан и измучен этим марафоном суицидальных качелей. Больше всего на свете он мечтал, чтобы все, наконец, закончилось. Ты подаришь мне крылья своей свободой, Хенджин. Все, что тебе нужно, чтобы сделать меня счастливым, это освободиться.Я понял тебя. И у меня есть идея.
***
— Привет, Феликс, — голос в трубке звучал так ласково и нежно. Хенджин впервые выходил на связь так рано. Это очень удивило Феликса. На часах не было и десяти вечера, за окном даже ещё не стемнело. — Джинни? Что-то случилось? — переспросил Феликс немного настороженно. — Да. Я здесь, Феликс, — послышалось в трубке сквозь странные помехи, напоминающие порывы ветра. Феликс недоуменно свёл брови, все ещё не понимая, что же происходит. — Я на нашем месте. Ещё секунда и понимание плавно скользнуло в мозг, наполняя Феликса нежностью, робкой надеждой и тихой мягкой грустью. — Я понял, — прошептали его губы. — Здесь все совсем так же, веришь? И закат, Ликси. Он такой же красивый, как в тот вечер, когда ты впервые пришел на нашу крышу, — в голосе Хенджина звучали покой и умиротворение. Они наполняли Феликса ответным трепетом и выбивали слезы из глаз. — Опиши ее, — попросил он Хенджина, — Опиши, что ты видишь и чувствуешь. И самый прекрасный из всех голосов заговорил, рисуя картинку из прошлого: — Я вижу закат, Ликси, но я будто не здесь. Я вижу тебя. Ты был такой нереальный. В этом своем милом поло с отглаженным воротничком и с прической отличника. Ты был как будто из другого мира. Из параллельной вселенной, с которой места, подобные этой крыше, никогда не пересекаются. Так мило улыбался всем. Но знаешь, мне казалось, что самую искреннюю улыбку ты дарил только мне. Ты весь вечер от меня буквально глаз не отрывал. А меня мурашило всего от этих твоих взглядов. Хотелось забыть обо всех на свете, подойти и весь вечер только с тобой разговаривать. Скажи, может, если бы я тогда так и сделал, то все пошло бы совсем по-другому? Может, ты был бы здесь, и я бы не стоял на краю крыши, решаясь на прыжок? В глазах Феликса стыли слезы, но не от грусти, а от чувства, что он прикасается к некому сакральному таинству. — Не думаю, Джинни, — поспешил убедить он, — все сложилось так, как должно было. Это наша судьба. Не могло быть иначе. Хенджин грустно вздохнул и ответил: — Но я хотел бы. Мне так страшно сейчас почему-то. Может, я все ещё не готов? Голос Хенджина в трубке предательски дрожал, выдавая слезы. И Феликс тоже плакал. Его душа рвалась от душераздирающей красоты картины, что рисовал разум. Самое идеальное в мире создание на краю грязной старой крыши, загнанное туда человеческим непониманием и неприятием. Нет. Вовсе не им. Это прекрасное создание стояло на краю жизни лишь по воле Феликса. И только Феликсу было решать, отправить ли создание в последний полет. Смахнув слезы, Феликс разомкнул губы и прошептал: — Это прекрасное место и прекрасный момент, Джинни. Ты выбрал все идеально. Если не сейчас, то когда? — Спасибо, — всхлипнула трубка. Феликс мягко улыбнулся в ответ, будто Хёнджин мог увидеть его сквозь расстояние между городами. — Ликс? — протянул мягкий голос. — Да. — Пообещаешь мне кое-что? — Что угодно! — Живи за нас двоих. И позаботься о моей семье. Им будет нужна поддержка. — Конечно. — Я люблю тебя, Феликс. — А я люблю тебя, Хенджин. — Встретимся в следующей жизни! Следом за этими словами раздался невнятный шорох, затем глухой удар и мерзкий скрежет, а после связь оборвалась. Феликс набрал Хенджина снова. А потом ещё раз и ещё. Но телефон больше не был доступен. Позже из новостей Феликс узнает, что телефон выскользнул из ослабевших пальцев Хенджина, ударился о стену, проскользил вдоль нее и разбился о чей-то подоконник. Чуть раньше, чем его хозяин. Феликс увидит фотографии тела Хенджина в новостных постах, которое буквально размазало по асфальту, но все это будет не важно, ведь то лишь пустая оболочка, что разбилась о твердость реальности. Хенджин же из ярких фантазий Феликса распахнул свои прекрасные крылья и унес прочь из этого мира свою ослепительную идеальность. Хенджин умер ради Феликса. Никто и никогда прежде не делал подобного для него. Хенджин сделал своей смертью Феликса, наконец, значимым. Не таким, как прежде. Настоящим. Встретимся в следующей жизни…· · • • • ✤ • • • · ·