Шанс для п(р)опавшей

Pov Аннет       Зажмуриваюсь и скидываю наушник на стол. Несусь к выходу, будто это в меня стреляют. Не могу, Боже! За что? За что мне это испытание? Я не хочу смотреть на это! — Ани! — кричит мне вслед Алан. Знаю, что Белмор не сможет бросить своего штурмовика и не пойдет за мной. Никто из присутствующих не сможет, а вот я смогла и бросила! Не могу смотреть на это безобразие! Слёзы застилают глаза, и я бегу куда глаза глядят. — Эрик, прости! Прости!.. — умоляю я, будто он может услышать меня.       Не помню, как оказалась на крыше нашего жилого комплекса. И не знаю, сколько я там провела времени, стоя у самого края, как и в прошлый раз, облокотившись о поручень парапета и глядя куда-то вдаль. Даже не поняла, как тягучий багровый рассвет накрыл город и затем озарил своими кровавыми лучами всё вокруг. Даже само светило говорит мне о том, что я убийца. Я вдоволь сегодня насмотрелась на все эти смерти с жилета Лидера и экрана монитора.       Сердце заполонила такая жгучая боль, что невозможно передать словами. Будто его разрывает изнутри. Отчетливо понимаю, что мне здесь не место. И не смириться мне с этим никак. Я не хочу больше никогда испытывать подобное. Нет, я всё понимаю, правда, по крайней мере, стараюсь понять. Либо ты, либо тебя. Мол, цель оправдывает средства и на войне любые методы хороши. Но ведь это не так! Совсем не так! Теперь хер разберёшь, кто прав, кто виноват. Но ведь настоящие виновники, допустившие подобное разделение людей, сидят в своих тёплых и уютных норках и просто наблюдают. Слёзы горечи высохли уже давно. Осталась только черная душераздирающая печаль. Та, что гложет изнутри, пропитывая кровь и душу какой-то беспомощностью, безысходностью и безвыходностью. Это как яд проходит по венам, медленно но верно обездвиживая и убивая тебя, очерняя всё твоё нутро.       Вот оно! Вот почему Эрик такой бесчувственный и жестокий! Часто моргаю, потому что осознаю, через что пришлось пройти всем бесстрашным. Они долгие годы дрессировали себя, искореняя в себе всё человеческое. А я очень надеялась, что Эрик прячет где-то глубоко в себе ту толику сострадания, которая всё же осталась у него в душе. Нет. Не прячет. Он уничтожил это всё вместе с другими чувствами уже давно. Эту фракцию нужно было назвать не Бесстрашие, а Бездушие. Они как роботы, молча исполняют приказы свыше, не думая о чувствах других людей. Так же, как и эрудиты, и искренние… Если посмотреть со стороны на всё это безобразие, так тут вообще не осталось ни одного человека, который бы сохранил в себе все человеческие ценности. Никого. Абсолютно. И мне им не помочь. Никому. Так зачем я тогда здесь?       Пустота в душе гложет настолько, что даже дышать становится тяжело.       Ветер дует мне в лицо, растрепывая волосы, медленно приводя меня в чувства. Боже! Как же я могла оставить Эрика одного и без присмотра? А если его там убили, пока я тут истерю? Даже если он живой, он, несомненно, теперь-то уж точно и наверняка, меня убьёт! Или вышвырнет вон отсюда — в лучшем случае. Изгои, здрасьте! Уж лучше изгои, честное слово, чем смотреть на смерти и руководить человеком, который делает это вместо тебя, практически твоими же руками, которые тоже уже все по локоть в крови. Кошмар! Я такая же убийца, как и Коултер. Надо валить, нахер, отсюда! Теперь меня только Макс сможет спасти. Если Эрик живой, то обязательно настрочит главному Лидеру и доложит обо мне. Меня, возможно, посадят, вколют сыворотку правды, охуеют от неё и расстреляют на месте. Нужно действовать первой. Снова буду просить перевод в архив, настаивая на том, что я не справляюсь с обязанностями координатора самого Лидера. Либо вообще свалю обратно в Эрудицию. Потому что домой я уж точно не попаду. Я ж умерла там. Это физически невозможно будет провернуть, потому что нельзя вернуться из альтернативной реальности, той, что была правдой в обычном фильме моего мира. Не существует просто таких технологий. Это даже я понимаю своим скудным умишком. Даже если бы и была какая-нибудь машина времени, то можно было бы переместиться вперёд или назад по временной линии, но моя прошлая жизнь — это уже какая-то другая параллель, на которую не перескочишь. Можно будет как-нибудь потом осторожно порасспрашивать Калеба о том, что он думает по этому поводу, чтобы не вызвать подозрений на себя.       Ближе к завтраку спускаюсь вниз в свою комнату, где девочки уже сходили с ума. Лея бросилась меня обнимать, а Минди материла на чем свет стоял. Даже Калеб приволокся к нам, обнял меня и молча усадил рядом с собой на кровать. — Алан обыскался тебя, — сказал Прайор. — Позвони ему. — Потом, — еле произношу, откидываясь на спину, закрыв лицо руками. — Прямо сейчас! — приказывает мне Калеб, кинув мою консоль мне прямо в ладони.       Пришлось звонить. Ал сообщил, что все из группы Эрика живы. Младший Лидер не в духе, чего и следовало ожидать. Белмор, конечно же, тоже был недоволен, настаивал, что я молодец, сориентировалась быстро и придумала про камеры, но раздражение в голосе было не скрыть. Хвалил меня, говорил, что такие, как я, нужны ему, но я стояла на своём, что я не справляюсь эмоционально и мне лучше в архив. В итоге он послал меня на хер и повесил трубку. Обиделся. — Ал хотел тебя заполучить в свои ряды сразу же. Поручился за тебя перед Максом и другими после того обучения. Беспокоился за тебя, когда ты пропала сегодня, и горой отстаивал тебя и твоё мнение, потому что понимает, что тебе нужно время, чтобы привыкнуть к… такому, — сообщила мне Лея. — Я знаю, простите. Я не могу работать там. Калеб, скажи им! — прошу я, умоляюще глядя на них. — Ани, ты что-то скрываешь от нас всех! — вдруг выдал он. А я аж дар речи потеряла и обомлела. — Богом клянусь, что никто из присутствующих никогда не предаст тебя! — уверенно говорит Прайор.       Я не хочу никого подставлять из них! Они же мои друзья! Да и никто не поверит мне. Как вообще возможно подобное?! Я и не знаю, с чего начать и как объяснить им, что я не отсюда. От слова «совсем». — Я знаю, ребят, — произношу тихо, обнимая Лею, которая почему-то плачет сидя у меня в ногах, а Минди обнимает меня сзади, обернув свои длинные костлявые крегли вокруг меня. Калеб гладит меня по волосам, притянув меня к своему мужскому плечу. Мы все так и сидим какое-то время. Никто ничего не требует от меня, не просит и не говорит ни слова. Мне хорошо с ними. Тихо и спокойно. — Я безмерно ценю это! Спасибо вам! — Всегда пожалуйста! Мы всегда рады помочь тебе, — вдруг произносит моя высокомерная рыжеволосая цапля, а я улыбаюсь. Мне безумно приятно. Глажу её по руке, что обнимает меня за талию. — Спасибо, Минди! — даже не замечаю, как слёзы снова текут по моим щекам. — Буду иметь это в виду! — улыбаюсь, а она чмокает меня в макушку. «Господи, никогда не перестану благодарить тебя за то, что наградил меня такими отзывчивыми друзьями!» — улыбаюсь я, теребя за волосы Лею. — Я в душ и к Максу. Боюсь, что пиздюлей мне не избежать, поэтому необходимо отстоять свою точку зрения. — Подумай над тем, чтобы остаться у Алана. Не обязательно быть в подмастерьях у Эрика. Просто подумай, Ани. Обещай, что не будешь рубить сплеча, — говорит мне Калеб. — Обещаю, дорогой! — искренне улыбаюсь ему. — Вы уже сходили на свидание? — интересуюсь у него, намекая на Минди, показывая на неё пальцем. — Сходили, и не раз! — улыбается Прайор, обнимая девушку и целуя её. Я очень рада за них! Они прекрасная пара, честное слово! Ужасно непохожие, но абсолютно уверена, что на сто процентов совместимые. *** — Твой рапорт отклонён! — неожиданно слышу я голос Лидера этим же вечером, когда мы с девочками направляемся в столовую. Меня передёргивает от страха и ощущения, что мне пришёл пиздец. — Свободны! — гаркнул он на них. Лея тоже вздрогнула от неожиданности. Лишь Минди бровью не повела, осталась равнодушной к его приказам. Истинная эрудитка. Очень редко показывает свои эмоции перед окружающими, лишь изредка демонстрируя их нам. Лея незаметно кивнула мне, подмигнув, мол, держись и не теряйся, и понеслась в столовую вместе с Минди. А Эрик схватил меня за руку, развернув к себе лицом, и стал запихивать в какую-то тёмную кладовую, откуда он и выскочил, как черт из табакерки, закрыв за собой дверь. Я даже и не подозревала, что здесь есть такая! — Я уже сказала Максу, что не буду больше работать вместе с вами, Лидер! — ответила я Эрику, когда уняла безумно бьющееся сердце в груди, пытаясь вырваться из его бульдожьей хватки. «Теперь явно будет синяк от его огромной лапы!» — подумала я, поджав губы от боли.       Я почти не вижу его лица, темно, хоть глаз коли, потому что зрение ещё не привыкло к тусклому освещению после яркого света в коридоре. Но и так прекрасно понимаю, что он неимоверно зол. Он и до этого моего сообщения был не в настроении, а теперь небось молнии метает и мысленно меня убивает. — А твоё мнение никто не спрашивал, малыш! — недовольно процедил он сквозь зубы. Не скажу, что его фраза повергла меня в шок, но мои глаза однозначно выкатились от удивления и такого обращения. Уже не в первый раз, между прочим. Так называют только своих девушек. А я — не она, и быть одной из многих я тоже не собиралась. — Я не малыш! — огрызаюсь в ответ, дергаясь в его руках. — И повторять это я больше не собираюсь! — Вот и отлично! — отозвался Коултер, наклонив голову к моему лицу. — Потому что мне насрать на твоё мнение и называть я тебя буду так, как хочу, малыш! Доходчиво объясняю? — поджимаю губы, гневно уставившись на него. Козёл! — Я приказом назначил тебя своим диспетчером на операциях! И ты будешь им до тех пор, пока я не прикажу обратное. Усекла?       Не, вы видали такое?! Вот же сраный козлина! Нельзя так со мной! Терпеть не могу приказы! Инстинктивно действую наперекор, даже если не права. Не раз замечала за собой подобное, когда мои решения не воспринимают всерьёз, дискредитируя моё личное мнение. А сейчас именно такая ситуация. — Плевать! — не выдерживаю я. Голос мой задрожал. Сейчас зареву, блин! Не хватало показывать ему свои сопли! Он же бесстрашный, они таких слабаков вообще не уважают. В моей голове мигом всплыли воспоминания прошлого вечера их рейда и лицо того мальчишки. Как мне объяснить ему, что я не хочу смотреть на то, как Эрик убивает людей? Только не он! Он должен спасать их, а не убивать! И почему-то именно его действия отдаются болью в моей груди и сознании? Ведь прекрасно понимаю мотивы Бесстрашия — это их работа, они считают афракционеров угрозой, которая не беспочвенна. Но для меня Эрик — спаситель, а не хладнокровный убийца. — Я не хочу и не буду смотреть на убийства! — открыто высказываю ему свои мысли.       Лидер громко и зло засмеялся прямо мне в лицо. — Так ты не туда пришла, малыш! Тебе нужно было в Отречение пиздовать, — проговорил он, всё ещё смеясь и держа меня за плечи, будто встряхивая. — Я специально записалась в архив, куда меня давно взяли, между прочим! — так же зло ответила я. — Эрик, не заставляй меня, пожалуйста! — и слёзы вдруг покатились из моих глаз, не выдержав эмоционального давления. — Я не смогу и не буду смотреть на то, как ты убиваешь, — повторила я ему свои чувства. Пусть думает что хочет, делает что хочет, у меня уже просто не осталось сил что-либо утаивать и скрывать. Я прикрыла глаза и вытерла этот солёный поток тыльной стороной руки, пытаясь успокоиться. — Я не могу! Это всё неправильно, понимаешь?!       Мужчина неожиданно ошарашенно уставился на меня, больно схватив за плечи. Впервые вижу его таким удивлённым. Он будто не ожидал подобного откровения от меня. — Ты чего, блядь, дивергент, что ли? — тихо зашипел Коултер, до боли сжимая своими пальцами мои руки, оставляя следы на моей нежной коже. Я интенсивно замотала головой, мол, нет. Конечно, нет! А сама понятия не имею. Хотя какой из меня дивергент?! Поделиться, конечно, едой с кем-нибудь смогу, а вот трусы последние не отдам. Дружу я только с избранными. Не скажу, что тупая совсем, но до эрудитов мне далеко. Искренняя? Тоже сомневаюсь. Стараюсь не врать и не юлить и безмерно ценю это качество в других. Но иногда лучше промолчать, чем сказать то, что думаешь. И уж точно не бесстрашная я. Во мне нет и толики их силы и мужественности. Значит, я абсолютно точно не дивергент! — Значит, так, малыш. Ты в Бесстрашии! Запомни это! — пророкотал Лидер, протянув руку к моему лицу, будто видел изнутри меня и то, что я сейчас чувствую. Он мгновенно изменился, проникся мной и моим вИдением, что ли. Потому что передо мной сейчас был именно тот Эрик, которого я представляла в своих мечтах и фантазиях: добрый, чуткий, нежный. Он вдруг костяшками пальцев погладил мою скулу, вытер мои слёзы на щеках, и большим пальцем провёл по дрожащей губе. — Здесь и ты будешь убивать, если понадобится, потому что так надо, поняла меня?! — гаркнул он как-то грубо, что не сочеталось с его действиями, которые он вытворял с моим лицом. Эрик опустил голову ниже, слишком низко, кончиком носа касаясь моей щеки. Будто хотел разглядеть в моих глазах что-то, и увидеть в них осознание, что я всё поняла и приняла. — Здесь нельзя по-другому: либо ты, либо тебя! Запомни это, малыш!       Я именно так и думала! Но разве можно принять это безапелляционное условие?!       Всего один миг глаза в глаза, и его губы накрывают мои. Жёстко, властно, будто наказывают меня за провинность, за то, что струсила и удрала из диспетчерской. Впрочем, так и есть. Я и правда трусиха. А я неожиданно таю под его напором. Я не кричу, не вырываюсь, не боюсь и не трясусь. Мне хорошо! Настолько приятно, что сердце гулом отдаётся в ушах, пустившись вскачь. «Нельзя! — стучит у меня в голове. — Он такой же кобелина, как и все мужики! Уймись, Ани!». А тело живёт своей жизнью. Я неосознанно обнимаю Лидера за плечи, прижимаясь к нему, пытаясь слиться с ним в одно целое. Так приятно! Тело горит, жар опускается всё ниже, сжимаясь где-то внизу живота в тугой узел, посылая по коже миллиарды мурашек. Я ещё никогда такого дикого желания не испытывала! Никогда прежде! Тем более только от одного лишь поцелуя! Не в силах сдержать себя, я застонала, тоненькими пальчиками теребя бритый затылок Коултера. Я даже не заметила, что также неистово отвечаю ему на требовательный и подчиняющий поцелуй. Что мои губы также терзают его в ответ, а язык в бешеном танце сплетается с языком Эрика. Его ладонь по-хозяйски уже сжимает мою грудь, сминая её, пощипывая соски, а другая крепко держит за спину, прижимая к его жаркому возбуждённому телу. Я чувствую его огромную дубинку в форменных джинсах, что тыкается мне между ног, потирая мой набухший изнывающий от желания клитор. Движения Коултера стали нетерпеливее, он всё лихорадочнее хватается за меня, пробираясь под мою одежду и пытаясь снять майку. Он хочет меня. И мне это тоже безумно нравится! Потому что я сейчас желанна для него. «Он всех хочет!» — недовольно произносит внутренний голос, пытаясь вразумить меня. А мне всё равно, и я почему-то упрямо игнорирую его. Затем Эрик пролез широкой ладонью между нашими телами, растягивая пуговку на моих штанах. Щёлк. В тишине слышны лишь наши стоны и звук расстёгивающейся молнии. Вжих. Мои руки тоже жадно блуждают под его футболкой. Я трогаю ладошками разгоряченное и просто идеальное тело Лидера. На его груди есть небольшая поросль курчавых волосков, в которых застревают мои пальчики. А я сжимаю их и нежно царапаю его кожу. Слышу стон Эрика. Ему приятно. Не меньше, чем мне. Медленно глажу его, спускаясь к его брюкам, проведя пальцами вдоль кромки его ремня. Боже, что я делаю?! Неожиданно зазвонила его консоль, раздражая своей трелью. Ещё и ещё. Опять и опять. Это дало толчок моим последним мозгам собраться в кучку, возвращая меня в такую неприглядную реальность. — Бля-ядь! — смачно ругнулся Лидер, бесясь то ли на меня, то ли на звонок. — Позже «договорим», малыш, — выдал он, разворачиваясь и выходя из кладовой. Вот так вот просто, будто и не было сейчас ничего. — И чтоб ты знала, я не застрелил того сопляка!       Я ещё плохо соображала после такого поцелуя, от которого земля ушла из-под ног. Поэтому не сразу поняла, что он сказал. Стою, облокотившись о стену и тяжело дышу, пытаясь угомонить бешено бьющееся сердце. Что? Не застрелил? Боже! Как же я разрыдалась после его слов, почувствовав облегчение от услышанного. — Эрик! — позвала я, подбегая к нему в коридоре, обнимая его со спины. Он такой хороший, добрый и… огромный, что моих рук едва хватило для объятий. — Спасибо тебе! — шепчу ему в спину.       А он стоял, словно кол проглотил, даже не шевелился. *** Pov Эрик       Она благодарила. Благодарила, блин, меня! Не за то, что наказал кого-то, как обычно я это делаю, а за то, что пощадил. «Эрик Коултер кого-то пощадил! Кому скажи — не поверят!» — хмыкнул я собственным мыслям, в неверии махнув головой. — И тебе спасибо! — отзываюсь. — Теперь у нас будут проблемы, если он всё же проследил за нами и выяснил место нашей дислокации, — ответил я, убирая со своего каменного живота нежные и шаловливые девичьи ручки. Хотя знаю, что этого не может быть. Я не договорил, точнее, промолчал, что из-за неё есть вероятность прославиться на всё Бесстрашие размазнёй. Чёрт! Я не понимаю, что она сделала со мной. И я сейчас не про свою реакцию собственного организма на неё, из-за чего мои штаны просто трещат и рвутся в районе ширинки. Я не понимаю, почему не смог застрелить того паренька вчера, который ранил Шона, человека из моей группы, моего зама. Хотя мог и должен был его устранить. Я просто взял и отпустил того волосатого чепушило восвояси, когда Аннет отключилась от связи со мной, заистерив в моём наушнике. Благо, выяснилось, что артерия на ноге не задета, просто у Шона крови оказалось больше, чем у любого другого борова. Никто из группы не понял моего маневра. И никогда не поймёт. Пришлось послать по следу того мальца нескольких разведчиков, объяснив это тем, что оставил его в живых специально в надежде на то, что тот приведёт нас к более крупной рыбе. Какой, блядь, рыбе, когда мы в этой перестрелке убили их главаря, спрашивается?! Теперь тому изгою некуда будет деваться, так как его группа полностью разбита. Только если присосётся к таким же безмозглым тупым упырям, как и предыдущая, где он бездумно выполнял приказы своего босса. — За неподчинение начальству — наказание. Я предупреждал тебя!       И я ушёл, оставив девку в недоумении. Я уже в красках придумал то самое наказание, теперь только осталось его исполнить. Сегодня. Нет, завтра. Сегодня нужно всё подготовить.       Я примерно представляю её чувства. Сам был такой же зелёный и неопытный. Грезил мечтами и идеями. Всё во мне просто бурлило изменить эту систему целиком. Но это всё быстро затухло во мне, потому что в этой фракции следуют приказам Лидеров. И только их решениям подчиняются, иначе — труп. Тут уже никак не повоздействуешь ни на кого, если ты один и твои мысли и идеи никто не разделяет. Наверное, этот беспредел меня и сломал. Мою волю и желание что-то изменить.       Может, именно это и подтолкнуло меня стать одним из них? Чтобы мне подчинялись и слушались? Возможно, хоть так хотел что-то исправить. И у меня почти получилось. И дело не в дивергентах здесь, как было долгое время. Мы с Максом уладили этот вопрос. Долго и напористо шли к тому, чтобы снять давление и преследование таких людей. И не в изгоях, которые заполонили все улицы. Дело уже в настоящих афракционерах. В их противозаконных действиях и убийствах ни в чем не повинных людей. Мы своим бездействием ослабили им путы, пока стерегли дивергентов. Мы всех старались обезопасить от нападок Джанин. А теперь у них есть Кристина, которая вообще развязала им руки. С её приходом туда начался бесконечный ад с нападениями и терактами по всему городу. Аннет должна понять, для чего я всё это делаю. Для безопасности её и всех жителей Чикаго. И я покажу ей, зачем мне всё это. — Эрик! — кричит Алан, догоняя меня. — Я по поводу Ани, — идёт вместе со мной в Яму. Смотрю на него и дёргаю бровью, впиваясь в него взглядом. — А что с ней? — спрашиваю у него, напрягаясь. — Не напирай на неё, Эр! Я её поднатаскаю. Потерпи немного, — говорит он мне, будто это его вина за то, что произошло вчера. Впрочем, не только его, по большей части моя, но я тут всех, видимо, держу в ежовых рукавицах. — Возьми пока Джоша. — Не нужен мне никакой Джош! И чего это ты так печёшься о ней, а? — спрашиваю, сжимая кулаки. Тот молчит. Неравнодушен к ней, что ли? Ох, как не нравится мне эта мысль! Аж передёрнуло всего, когда представил их вместе. — Досье подробное, что ты мне обещал, где на неё? — злюсь. Смотрит и молчит, пряча взгляд. Что-то не то! Нарыл и не хочет говорить?! Ну, блядь! Тогда придётся выбить всю инфу из него кулаками. Сорян, друган!