***
По крыше дома стекает вода. Ливень льет, как из ведра. Кое-где вдалеке грохочет гроза, мелькают молнии. Эбигейл смотрит в окно, наблюдая за тем, как ее уже взрослый сын идет в сторону могилы Джона. Женщина с тяжестью вздыхает, отворачивается от окна и укладывается спать. Уже глубокая ночь и у Джека по вечерам, по обычаю, возникает приступ меланхолии. Он часто сидит напротив надгробия отца и разговаривает с молчаливой табличкой, на которой написано имя Джона и годы жизни… И эпитафия «Блаженны миротворцы». Джек садится под проливным дождем на корточки напротив могилы отца и снимает шляпу. Волосы тут же пропитываются холодной водой, тяжелеют, липнут к лицу. Парень закрывает рукой лицо и тихо шмыгает носом. Из-за дождя непонятно что именно катится по его лицу — горячие слезы или холодные крупные капли ливня. Отец три года назад пожертвовал собой. Пожертвовал осознанно, чтобы Пинкертоны и этот чертов Росс, чтоб его, отстали от его семьи. Джек благодарен и одновременно с тем обижен. Отец оставил его одного… Теперь даже Дядюшки нет. Он покоится рядом с Джоном. И Джек теперь — единственный мужчина в семье. Сет как раз в этот же момент украл маску. Ту самую, из-за которой в прошлый раз случился этот весь хаос и зомби апокалипсис. В момент, когда в Мексике Сет схватил древнюю маску с пьедистала и убежал из подземелья с радостным смехом, в Вест Элизабет грохнула молния прямо над Бичерс Хоуп. Джек вздрогнул, это было громко и ярко. От неожиданности парень упал нелепо на задницу, отползая подальше от дерева, под которым покоится Джон. Но молния не ударила в дерево… Зато Джек услышал странные звуки. Что-то скреблось под землей? Что это? Ему кажется? Джек надевает шляпу на голову и осторожно подползает на корточках к могиле Джона, буравя взглядом землю, под которой лежит отец. Оттуда… Точно! Оттуда какие-то звуки? Что за чертовщина? Как будто кто-то скребется. — Что за… — Тут же он слышит странный хруст, но глухой, будто бы гнилая деревяшка сломалась. И в этот же момент на земле появляется небольшой бугорок. Его будто кто-то пробивает кулаком изнутри. И наконец, прямо перед носом Джека, из-под земли вырывается рука. Полусгнившая, с кривыми пальцами, в коже торчат крупные занозы из пробитой крышки гроба. Джек вскрикивает и снова валится на землю спиной, быстро задействуя все свои конечности чтобы отползти подальше, — Что за чертовщина! Какого хрена! Господи Иисусе! Боже, что это? — Тяжело дыша, кричит Джек, чувствуя, как от страха немеют конечности — он не может даже подняться на ноги и убежать. А Джон, с сиплым, хриплым кряхтением и воем вылезает из-под земли, как скорпион из песка в пустыне. Он выползает из гроба, весь в земле. Губы его сгнили, как и кончик носа, левого глаза нет, там роются черви, его кожа приобрела трупный зеленоватый оттенок (неудивительно, ведь он мертвец), тело изрыто дырками от множества пуль. Джон в том же костюме, в котором его похоронили, но уже явно потрепанном временем. Зомби поднимается на ноги неловким движением, рычит, будто от боли и смотрит на свое надгробие. Он молча таращится на свое имя на табличке, затем опускает взгляд на могилу, откуда вылез, как картофель по осени собранный с поля. Джон смотрит на свою грудь и плечи — он весь в земле. Не дело. Он еще может мыслить здраво, несмотря на то, что он был мертв, а потом почему-то воскрес… Возможно, дело в святой воде? В той, которая у него в кармане, которую ему дала в Мексике настоятельница Кальдерон? Возможно. Он сохранил свою душу и рассудок, это тот самый Джон Марстон. Однако, тело его перестало слушаться кое-где. Некоторые мышцы и сухожилия разорваны многочисленными пулями. Самих пуль нет больше в теле, однако, ранения никуда не делись. Джон поднимает руки и отряхивает свою грудь и плечи от земли. Зомби оборачивается к Джеку. Тот вскрикивает, осознавая, что Джон смотрит на него. — КАКОГО ЧЕРТА? ТЫ ДОЛЖЕН БЫТЬ МЕРТВ! — Парень подскакивает на подкашивающиеся ноги и опирается спиной на забор ранчо, хватая револьвер в руку и наставляя на отца. Но рука его трясется. Стрелять в отца? Даже мертвого? Даже такого мерзкого? Нет… Он не сможет, — Н-Не подходи ко мне! Джон сипло рычит и отходит на пару шагов назад. Туловище его криво косится влево, он приподнимает руки в мирном жесте и пытается что-то сказать, но выходит только рычание, едва-едва напоминающее человеческую речь. Тотчас послышался звонкий лошадиный визг. К Джону прискакала лошадь, вполне нормально выглядящая, но вокруг животного витала странная белая аура, как будто плотный туман, но смердящий смертью. Так эту кобылу и зовут — Смерть. Это последняя из четырех лошадей апокалипсиса. Джон несколько раздраженно рявкнул сиплым голосом и влез кривыми, не слущающимися пальцами в свою левую глазницу, вытряхивая оттуда червей. Он потряс головой и осмотрелся по сторонам, потеряно шатаясь на одном месте. Он не знает что делать и как вообще так вышло что он воскрес снова. Тем более, в таком обличие… Джек убирает револьвер в кобуру и бледнеет на глазах. Когда Джон снова поворачивается к сыну и смотрит прямо ему в глаза своим одним глазом, юноша вдруг резко отворачивается, опирается одной рукой на забор, а второй рукой — себе в колено, сгибается и его хорошо так полощет сегодняшим ужином. Освободив желудок после такого мерзкого зрелища как свой собственный мертвый, но не мертвый отец, Джек еще пытается отдышаться, прийти в себя. И вот он чувствует ледяную руку, которая осторожно похлопала его по плечу. Младший Марстон вздрагивает и отскакивает в сторону от Джона. — Эй! Эй! Не трогай меня! Фу… Боже… Ты такой… Холодный… И еще кое-что! Я не позволю тебе сожрать меня! Ясно? — Джек смотрит на своего отца, который потеряно опускает руки и стыдливо опускает голову, шатаясь из стороны в сторону, кривясь набок немного. Юноша вздохнул, — Па?.. Ты меня хотя бы узнаешь? Это я, Джек. Я твой сын. Ты же… Ты соображаешь? Джон оживленно поднял голову и покивал, рыча хрипло. Он пытался улыбаться, но не мог, так что просто беспомощно разивал челюсти и щелкал зубами. — Так ты… В себе? — В ответ на вопрос Джон снова согласился и покивал головой, — Почему… Почему ты ожил? Как это вообще случилось? Ты же остановил это все в прошлый раз, сможешь еще раз? Но Джон неловко пошатался из стороны в сторону, шаркая сапогами по земле. Что-то ему никуда не хочется. Он достаточно за свою жизнь набегался, хочется покоя. А потом посмотрел на дом. Его дом… Там его жена. Любимая Эбигейл. Самая любимая, самая красивая, самая-самая… Джон так хочет хотя бы еще разок увидеть ее. Марстон рычит что-то себе под нос и криво, шатаясь, идет в сторону дома. Джек поджимает испуганно губы и бежит за Джоном, обгоняя его и преграждая ему путь. — Стой-стой, па! Не надо! Не надо туда! Ты напугаешь маму! Знаешь как она плачет по тебе? Не иди! — Но в ответ на это Джон просто обходит Джека, толкнув его в плечо своей ледяной рукой. Парень идет следом за отцом, желая понаблюдать к чему все это приведет. Старший Марстон касается дверной ручки и дергает ее. Поддается. Дверь открылась и Джон неравномерной походкой идет в сторону своей комнаты. Он останавливается напротив двери и поднимает свою ладонь. Смотрит на собственную руку и пытается сжать в кулак… Как это делается? Он забыл? Тело не слушается его? Раньше это было так легко… Джон завис на пару мгновений, тупым взглядом таращась на свою раскрытую ладонь. Затем наконец смог с хрустом костяшек сомкнуть ладонь в кулак и вежливо постучался. Он осмотрел себя снова и стряхнул остатки влажной земли с волос и плеч… Джек с некоторым странным чувством, застрявшим в горле, наблюдал как его зомби-отец прихорашивается? Перед встречей с женой? — Что, Джек? — Эбигейл зовет сына из комнаты, но в ответ тишина. Она молча встает с постели, подходит к двери и открывает ее. Перед ней стоит ее… муж. Мертвый, без глаза, со сгнившими губами. Он смотрит на нее одним глазом, а затем глухо хрипло рычит что-то похожее на «Дорогая» но из-за отсутствия губ это звучит как «грхорррГрраяя». Эбигейл чувствует, как у нее по спине пробежал холодок, зашевеливший волосы на ее затылке. Она громко взвизгивает, хватаясь двумя руками за дверь. В тот же момент Джон делает шаг вперед, чтобы обнять ее, но дверь резко захлопывается перед ним и сильно ударяет по сгнившей морде мертвеца. Марстон вскрикивает, отходит на пару шагов назад, шатаясь. Но осознает, что боли не чувствует. Он трогает свое лицо и вопросительно сипло ворчит, не нащупывая кончика носа. Он оборачивается на Джека, который с непонятным выражением лица смотрит на отца. — Мама, не волнуйся, он тебя не тронет! Ма! — Зовет ее Джек и слышит, как та начинает плакать. Юноша обходит Джона и притормаживает его жестом, — Стой тут. Никуда не уходи, — Парень заскакивает в комнату и подбегает к Эбигейл, обнимая ее крепко, — Мама, не бойся, пожалуйста. Это же папа, он не хочет зла тебе, ты же знаешь! — Какого черта, Джек? Как это вообще вышло? Опять? — Я разберусь! В этот момент Джон уставился на себя. Он увидел себя в зеркале и стоял и таращился на свое лицо, не узнавая в зеркале того Джона Марстона, каким он был всю жизнь. Какой ужас, неужели он и правда такой?.. Старому стрелку вдруг стало так тошно от своего вида, он понял, почему Джека вывернуло… — Пожалуйста, будь осторожнее, — Эбигейл обнимает юношу за шею и гладит его по спине. Джек кивает, похлопав мать по спине ласково. — Хорошо. Я запру все двери, мам. Лучше тебе вести себя тихо и не выходить на улицу, ладно? Я постараюсь как можно быстрее. — Да, хорошо. Я поняла. Но только… — Эбигейл вылезает из объятий сына и все же открывает дверь очень медленно и с искренне испуганным видом. Джек стоит рядом с матерью. Они выглянули из-за двери. Джон все еще был на том же месте, только вот его внимание привлекла чашечка, которая стояла на маленьком столике в коридоре. Он просунул палец в ручку чашки и поднял ее на пальце, разглядывая. Затем поставил обратно. Попытался по крайней мере. Руки уже не так хорошо покорны Джону, палец застрял в маленьком ушке ручки чашки. Марстон неловко потряс ладонью, чашечка соскользнула с пальца и грохнулась на пол, разлетевшись на маленькие осколки. Джон приложил руку ко лбу и прорычал что-то себе под… остатки носа? Затем посмотрел на Эбигейл и Джека и застенчиво пожал плечами. Женщина посмотрела на мужа и снова не сдержала слез, — Джон… Это же ты? Правда ты? В ответ зомби просто кивает и стыдится приблизиться к жене. Марстон сцепил руки за спиной, от чего хрустнул его плечевой сустав. Эбигейл подошла ближе и осторожно прикоснулась к его лицу. К правой стороне, к шрамам. Он холодный и влажный, его кожа уже не такая, какая была… Не теплая и сухая. Но щетина осталась на лице кое-где… От прикосновения к пусть и холодной, но родной щетинистой щеке с глубокими шрамами она громко всхлипывает. Марстон стыдливо уводит лицо от ее руки и опускает голову, будто не желая, чтобы Эбигейл его трогала. Такого какой он сейчас. Он просто хотел увидеть ее, но не подумал о том, как выглядит на самом деле. — Джон, — Эбигейл борется с рвотным рефлексом, стараясь поменьше дышать рядом с полуразложившимся ходячим трупом, — Несмотря ни на что я всегда буду любить тебя, помнишь? — Зомби кивает головой в ответ, отвернув голову от жены, — И… Мне очень жаль. Мне жаль что тебе… пришлось даже после смерти встать. Я желаю тебе покоя, Джон, — Эбигейл вытирает руками слезы с глаз, — Я надеюсь ты скоро его обретешь снова, любимый. Джон снова кивает ей в ответ и глухо, сипло рычит. Кажется, он пытается что-то сказать, но не может. Джек обходит Эбигейл и неловко поджимает губы. — Па, э… Пойдем, покажешь мне… Что нужно делать, чтобы избавиться от всех этих зомби? Ну… И чтобы подарить тебе покой, конечно. Марстон вдруг напрягся, что-то внутри его груди несколько раз влажно щелкнуло… Сломанные ребра что ли? Его грудь вздымнулась разок, он сделал глубокий вдох и выдохнул. Во время выдоха тоже что-то щелкнуло. Старший покивал сыну и криво и неравномерно пошел за Джеком, шатаясь. Юноша, как и обещал, заколотил двери и окна, чтобы матери ничего не угрожало. А затем сел на Гайдин Стар. К Джону опять прибежала эта жуткая лошадь. Она вроде бы… И выглядит милой. Красивой масти. Спереди темная, а круп и задние ноги светлые. И хвостик с гривой красивые, двухцветные. Но… Что-то было не так. Ее белые глаза с черным зрачком пугали, а эта дымка, в которой постоянно находится эта кобыла… Жуть. Что-то с ней не так. Джек поморщился, глядя на животное, но от страха, а не от отвращения. А затем стал наблюдать, как Джон пытается понять какие группы умерших мышц нужно задействовать, чтобы сесть в седло. Он схватился за седло руками и стоял, таращился на свои ноги. — Па, не думай. Просто… пусть твое тело само вспомнит, как садиться на лошадь. Ты делал это всю жизнь, это как высморкаться, так же легко. Давай, — Попытался его поддержать сын и после этих слов Джон поднял голову, закинул левую ногу, вставив ее в стремя и резко запрыгнул в седло. Сидел он, конечно, криво, но все же — сидел. Парень улыбнулся, глядя на своего омерзительно мертвого, но любимого отца, — Поехали, па. Куда нам? — Грххх… Грарвррр… — Все что сказал Джон, высылая с громким рыком лошадь. Кобыла поднялась с места в галоп и Джон нелепо плюхался в седле, как мешок с картошкой, однако, падать не был намерен с кобылы. Они проехали мимо собирающихся толп ходячих мертвецов и спустились на побережье к небольшому домику. Там, как думал Джон, должен быть Сет. И, очевидно, он там был, раз вокруг дома ходили зомби, бесцельно слоняясь туда-сюда. Джек достал с седла лошади дробовик и нацелился уже на мертвецов, но его ствол вдруг резко опустила рука отца. Джон кривой походкой, но уже быстрой, прошелся к домику. Он злобно рычал и неуклюже топал. Он распахнул дверь рыбацкого домика. — А, привет, Джон, — Буднично сказал Сет, играя в карты с Моисеем. Мертвец с тупым лицом стоял, таращась в стену, а в его руках были карты. Джон зарычал, грозя кулаком Сету, — О, не старайся, я все равно тебя не пойму. Но ЭЙ!.. Смотри-ка, у тебя теперь куча друзей, Джон! Иди, повеселись, чего такой кислый? — Сет оборачивается к Марстону. Джек заходит в дом, обходит Джона, выстреливает в голову Моисею, от чего мертвое обезглавленное тело с грохотом, прямое как шпала, падает на спину. На стене остаются осколки черепа, брызги крови, зубы кое-где впились в древесину стен, куски мозгов медленно стали скатываться и с противным чавканьем падать на пол. Сет подскочил со стула и взвизгнул. Обернулся, вызверился на Джека, ствол дробовика которого испустил клубы пара. — Слушай сюда, падла ты паршивая, — Джек подошел к Сету, ткнул его дробовиком в грудь, зажимая у стены. — Тихо-тихо-тихо! Ты что, сумасшедший? Да! Ты весь в Джона, говнюк! У тебя с головой не все в порядке, это тебе надо ее прострелить, а не бедному Моисею! Моисей и мухи не обидит! — А я обижу и муху, и слона, приятель, — Джек тыкнул Сета поддых стволом дробовика, настойчиво и агрессивно, — Слушай сюда, раз мой отец привел меня сюда, значит он привел меня к тебе. Сам он говорить не может, зато у меня со ртом все в полном порядке. Ты тот урод, который устроил все это? — Устроил что? Что не так? — Ах ты мразь! Не испытывай мое блядское терпение! — Джек дернулся вперед, пнув коленом Сета в живот, от чего тот взвизгнул снова и скрутился в баранку. Младший Марстон безжалостно схватил его за волосы рукой, заставляя смотреть на себя, — Может, мне стоит срезать тебе скальп, чтобы ты заговорил? Ты видишь что происходит, не беси меня. Говори что ты сделал? — Агргрр! — Джон взял в руку револьвер и случайно выстрелил в пол. Нелепо как-то получилось. Он случайно нажал на спусковой крючок… Да, надо разобраться как работают его руки теперь. Джон присмотрелся к своей ладони, которая держала револьвер, так что отвлекся от разговора. Джек и Сет замолчали и посмотрели на Джона. Затем Джек вернулся к разговору. — И так. Я не знаю как тебя зовут и почему от тебя несет как от труповозки, знаешь — мне похуй. Мне нужно знать что ты сделал и почему кругом опять ходят живые трупы! — Я тебе отца вернул, ты не рад? Не рад? — Сет смотрит на Джека и поднимает брови вопросительно. Юноша закатил глаза и толкнул Сета в сторону. — Нет, черт побери, я не рад. Мой отец должен быть мертв. И это изменить нельзя. Я не хочу его мучить больше, пусть он обретет покой. Ты у него отнял этот покой. Просто скажи, что мне сделать, чтобы все было как раньше? — Ладно-ладно. Господи, какой ты противный! Тьфу! Членосос криворылый! Будь ты проклят! — Что ты, мать твою, сказал? — Джек зарядил дробовик и оскалился. Сет всплеснул руками. — Ой, да хватит злиться! Это ничего не изменит. В Мексике, в Эскалере, есть Ацтекское подземелье. Я там нашел это! — Сет поднимает древнюю маску, держа ее в руке, — И все веселье снова началось! А еще… — Сет не успевает договорить, как и его голова разлетается на куски от выстрела дробовика. Джон вздрагивает, вжимая голову в плечи, затем рывком отбирает у Джека дробовик и рычит на него. Парень хмурится. — Что? Что, пап? Я не понимаю тебя все равно, кричи сколько влезет! Да, застрелил! Он меня разозлил! — Юноша взял из руки трупа Сета маску и сунул в свою сумку. Джон продолжал рычать, сипло и хрипло, грозя Джеку пальцем, как мальчишке, — Я понял-понял. Все, па. Отдай дробовик, — Парень протянул руки, чтобы взять дробовик, но Джон хмурился и смотрел на него одним глазом. Осознанно, по-родному. Это был Джон. Как бы он ни выглядел. Но это был все еще отец Джека. Парень тяжело вздохнул, успокаиваясь, — Ну прости меня, па. Я больше так не буду. Ладно? Отдай мне мой дробаш… Старший Марстон заворчал себе под нос и протянул Джеку помповый дробовик. Юноша взял оружие и вышел вместе с Джоном из домика. Они снова ехали. Долго ехали. До моста в Мексику еще далеко, а Джек уже не может ровно сидеть в седле — валится с лошади от усталости. — Па, мы можем сделать привал? Или… Огонь привлечет других мертвецов? Я хочу спать… — Агргрр… — Джон тормозит свою лошадь и указывает ладонью на небольшую полянку между деревьями. Он направляет туда Смерть и останавливается. Джек привязывает к одному из деревьев Гайдин Стар, снимая с седла свой спальник. — Можем обойтись без костра, здесь жарко даже ночами, — Юноша кладет под деревом свой спальник. Кусты скрывают его со стороны дороги, так что трудно заметить, что Джек в принципе есть там. Правда, лошади, конечно выдают все. Но Джону не нужно спать. Он будет охранять Джека, — Па, ты же… Тебе не нужно спать, верно? — Угу… — Джон пытается слезть с лошади, но левая нога при приземлении подкашивается и он нелепо валится лицом в землю. Джеку не смешно. Он смотрит на отца, подняв брови и поджав губы. — Ты как? — Грроррр, — Джон поднимается нелепо. Сначала упирается руками в землю, затем выпрямляет ноги, задирая зад. А затем отталкивается ладонями от земли и поднимается ровно не ноги. Он повернулся к Джеку и криво подошел к нему, прислонившись спиной к дереву. Они так проводят около двадцати минут в молчании. Джон неотрывно смотрит на дорогу, взяв в руки карабин, а Джек ест тушенку и запивает это джином. После трапезы парень закуривает и смотрит на отца. — Па… — Тихо зовет его Джек. Джон издает тихое «оу?» и оборачивает голову вбок, глядя правым глазом на сына, стоя к нему по прежнему спиной. Юноша затягивается сигаретой и грустно вздыхает, опуская глаза на свои руки, — Па, я… Извини, что я убил этого идиота… Как бишь его там.? С-Сет? Извини. Джон отмахивается, промычав. Джек грустно смотрит на свои руки, куря сигарету. А затем снова смотрит на Джона. Тот уже успел отвернуться снова к дороге. — Па… — М. — Я хотел сказать тебе кое-что. Чего раньше не говорил никогда… — Агх? — Я… — Джек мнется, краснеет и стыдливо прячет глаза, которые вдруг увлажнились, — Я люблю тебя, па. Очень. Ты самый лучший отец на свете. Просто… Захотел, чтобы ты знал это. Я не успел сказать это, когда ты… ну… кхм, — Джек вытер глаза пальцами и шмыгнул носом. Джон обернулся к юноше, повесил карабин на плечо, от чего у него снова хрустнул плечевой сустав. Он подошел к сыну и похлопал его по плечу. Джек поднял на него глаза и поджал губы. Старший Марстон с тихим хрипением покивал в ответ на слова Джека, намекая на «я тоже люблю тебя, сынок», только вот понимая, что сказать он не сможет это. Затем парень прикоснулся к руке Джона и по спине пробежали мурашки от неприятного ощущения ледяной, мертвой кожи под пальцами, — Как ты себя чувствуешь? Тебе не больно? — Неа… — Джон отрицательно помотал головой и пожал плечами. Затем отошел от Джека. Они еще минут сорок не разговаривали. Джон таращился на дорогу, но там ничего не происходило. Тишина. В один момент Марстон ощутил, как его тело накренилось вбок сильнее, а голова перестала соображать. Он выронил из рук карабин и бессмысленно стоял, пошатываясь. Джек в этот момент уже засыпал, но звук упавшего ружья вырвал его из сна. Парень поднялся со спальника и посмотрел на отца. Он не двигался, за исключением ритмичных попыток поймать баланс на своих двоих, от чего его тело шаталось туда-сюда. Юноша напрягся, это так… так омерзительно и страшно видеть любимого человека в таком неестественном состоянии. — Па? — Джон не отозвался. Он стоял, склонив голову и грудь на бок, таращился пустым взглядом вперед. Его мозг умер. Давным давно. Уже три года как. Джону тяжело держать себя на ногах, поднимать руки, двигать пальцами, издавать звуки (вернее, пытаться разговаривать), даже моргать. Он не дышит и сердце его не бьется больше. Джон Марстон давно умер. Пускай его душа осталась в теле, пускай он все еще Джон, а не пустоголовая оболочка некогда жившего человека, но ему очень тяжело. Сейчас он будто бы погрузился в сон. Ничего не соображает. Джек снова зовет его, но уже громче. На этот раз Джон вдруг встрепенулся, нелепо осмотрелся по сторонам, сипло прохрипев что-то несвязное. После чего обернулся на Джека, вопросительно хрипнув гортанью. Джек прочистил горло кашлем, — Что с тобой? А… Ты же не можешь говорить. Ну… Ты в порядке? — Мертвец просто кивнул, — Просто ты так странно стоял только что, я подумал… Неважно. — Джек отвернулся и попытался снова уснуть. Джон осторожно сел, прислонившись к дереву спиной и продолжал таращиться на дорогу. И так всю ночь.***
Утром Джек сел на своем спальнике, закурил и стал готовить кофе на только разведенном костре. Сначала он не обращал внимания на отца, полагая, что он просто сидит рядом. А потом все же повернул голову к Джону. — Доброе утро, па, — В ответ на голос юноши, мертвец зашевелился и повернул голову к сыну. Он очаровательно помахал ему рукой с расслабленной кистью, которая при движениях влево-вправо похрустывала поврежденным запястьем. Юноша улыбнулся и налил себе кофе, отпив, — Сохраняешь силы, а? Нам еще до Мексики бы добраться. Как думаешь, они уже успели закрыть границу?.. — Но Джон ничего не отвечал. Парень вздохнул с тяжестью, — Да… Забудь. После чашки кофе и коротких сборов Джек и Джон снова в седлах. И снова едут в сторону границы с Мексикой. По пути им встречаются толпы бесцельно бродящих мертвецов, иногда Джек прошибает парочке из них головы из карабина, но они с отцом не останавливаются. Джон игнорирует других зомби, как и они его. А вот на Джека как правило начинают рычать и бежать за его лошадью. Но они не останавливаются. Гайдин Стар уже устала, они очень долго скачут галопом, она отжевывает трензель, от чего текут пенистые слюни из пасти, падают на грудь животного. Под потником образуется белая пена конского пота, шерсть намокла по всему телу, кажется, что от кобылы сейчас пойдет не пар, а дым. Сверху в зените стоит солнце, жарит безжалостно Нью Остин, градусов жары точно за 25 по Цельсию, так еще и сухой горячий воздух, который обжигает легкие. Из-под копыт лошадей поднимаются клубы пыли, но всадники не останаливаются. Лошадь Джона будто вообще не устает, она будто бы сама не живая. Она несется впереди, обгоняя Гайдин Стар, не жалея сил и, несмотря на то, что она и сама вся в поту и слюни текут по трензелю и губам животины, она не останавливается. Удивительно, как Джон с нее не валится, со своей-то посадкой мешка с картошкой. Они проезжают Армадилло. Скоро будут сворачивать к мосту в Мексику. — Па, давай объедем! У нас нет времени на… Черт, их тут действительно много, — Они тормозят лошадей недалеко от главной улицы Армадилло. Выжившие люди носятся кругами на лошадях, отстреливая толпы зомби. Когда-то здесь бушевала холера и не раз город едва ли не был на грани вымирания. И вот, наконец, все эти трупы поднялись из братских могил и бродят по городу. Джек достает карабин и заряжает его, понимая, что как бы то ни было — но помочь городу нужно. А Джон рычит что-то несвязное и пускает Смерть галопом вперед по главной улице. Джек вдруг заволновался — Черт, ему же башку сейчас отстрелят выжившие! Ну, только если у них нет критического мышления — где вы видели зомби на лошади? И тут Джек понял почему Джон ворвался в толпу мертвецов верхом. Кобыла бесстрашно бросается в толпу мертвецов, толкая их грудью, встает на свечи, козлит, как полицейская лошадь, обученная наносить удары сзади. И любой зомби, касающийся этой красивой кобылы — тотчас лишается головы. Она просто взрывается. Так что на Джона и его лошадь из толпы мертвецов начали попадать брызги крови и ошметки мозгов и зубов. Зомби не атаковали Джона, но они шли на живую лошадь, в груди которой билось сердце, пусть и не совсем обычное. Кобыла не боялась их, но злилась и брыкалась под Джоном, раз за разом проезжаясь по толпам мертвецов, оставляя за собой обезглавленные туши. Ее широкая шея, грудь и мощный круп были покрыты кровью, а у Джона уже были и подавно заляпаны все брюки. Но конечно все не могло кончиться хорошо. Джон вдруг чувствует, как что-то сильно толкает его в грудь и он падает с лошади, нелепо валясь на спину. Ему не больно, но он не понимает что случилось, рассержено рычит и озирается по сторонам. Кобыла отбегает к Джеку и взволнованно мнется ногами на одном месте. Джек видел что случилось. Один из выживших выстрелил в Джона. Поэтому юноша прыгает на Смерть (с ней, кажется, спокойнее в этой поредевшей толпе ходячих трупов) и подъезжает к Джону, загораживая его собой от огня других людей. — Эй! Не смей стрелять в этого! — Кричит Джек, пытаясь своим звонким голосом перекричать рычащую толпу. Спокойно отстреливает головы парочке зомби и снова поднимает глаза на стрелка, который засел на балконе. — Что значит «не смей»? С чего вдруг? — Он нормальный! — Нормальный? Посмотри на него еще раз! — Другие мертвецы не ездят на лошадях, идиот! Он в своем уме, это мой отец! Не смей отстреливать ему голову, иначе я разнесу твою из дробовика. Хочешь? Хочешь? — Боже, успокойся! И ты лучше гляди вправо, парень, — Мужчина вдруг заволновался, — Осторожнее, черт подери! Джек не успевает среагировать, когда костлявые пальцы цепляют его куртку и рывком сбрасывают с лошади. Смерть встает на дыбы, испуганно взвизгнув и мнется ногами на одном месте, не понимая, что происходит и почему уже второй всадник валится с нее. Это ее вина? Она не хочет, чтобы ее наказали! Джек хватает револьвер и пытается подняться на ноги, пока его бьют не по-человечески сильные руки, а кривые зубы пытаются прокусить кожаную куртку. — Аа! Уйдите, суки ебучие! Отъебитесь! — Джек бессмысленно стреляет куда может, но ни в одного не попадает. Да чтож такое? Неужели его сожрут? Нет, не добьются, мрази! Джек брыкается, как взбесившийся жеребец, но почему-то при всем своем внушительном росте и мышечной массе он не в силах сбросить с себя двух навалившихся на него мертвецов. Когда звучат два выстрела, на Джека брызжет холодная, липкая и воняющая железом кровь. Парень зажмуривается и отплевывается от нее, стирая с лица противную жижу. Зато его отпустили. Два обезглавленных трупа замертво падают по обе стороны от юноши, а костлявая рука Джона протягивается в сторону парня. — Па! Спасибо, — Джек хватается за его ледяную, мертвую руку и понимает, что Джон такой же сильный, как эти трупы. По непонятной причине зомби физически сильнее живых людей, это очень странно. Джон одним движением, с хрустом своего левого плеча поднимает все девяносто килограмм Джека, ставит его на ноги и озирается по сторонам, возмущенно рыча. В правой руке у него револьвер, поднятый дулом наверх, откуда вырывается клубок белого дыма после выстрелов, — Ты опять спас мне жизнь, — Парень поднимает с земли свой карабин и быстрыми выстрелами сносит пяти мертвецам головы. Старший Марстон смотрит на сына с непонятной эмоцией — лицо-то его уже не то… Джек поворачивается к Джону и непонимающе выгибает бровь. — Что? В ответ на это Джон просто поднимает большой палец вверх, понимая, что ни сказать, ни эмоциями показать он не может то, как горд за сына и его хорошую стрельбу. Юноша смеется и звонко свистит, подзывая лошадь. Кобыла подбегает к юноше, перешагивая лежащие на земле трупы. — Чтож, кажется, здесь мы закончили. Мы наконец можем отправиться в Мексику? — Агрррагрввр, — Джон садится в седло и поднимает голову, глядя на стрелка, который выбил его из седла выстрелом. Затем опускает голову и трогает свою грудь. Там где расположено небьющееся сердце кругленькая дырка. Между ребрами и мышцами застряла пуля. Не болит, но мешается. Джон влезает пальцем в дыру от пули и выковыривает оттуда с противным чавканьем пулю. Смятый кусок свинца вываливается из груди Джона, после чего мертвец снова глядит на стрелка. Они встречаются взглядами и мужчину, кажется, сейчас вырвет от такого зрелища — он весь побелел. А Джон молча отмахивает ему прощальный жест двумя пальцами от виска и рычит, подгоняя лошадь. Смерть стартует с места в карьер, поднимая за собой клубы пыли. Джек разворачивает Гайдин Стар и высылает ее, грубо пришпорив. — ЙАА! Пошла! — В ответ на такую команду кобыла не просто скачет галопом, а несется карьером следом за второй лошадью. В пустой степи тихо и нет смысла гнать лошадей. Они переходят на легкую рысь и Джек устало отклоняется чуть назад, чтобы Гайдин Стар не бежала так уж резво. Они едут молча — а о чем говорить? Джон и слова вымолвить не может. Только иногда рычит что-то или хрипит. Это неприятные звуки, от них у Джека встают волосы на загривке дыбом. Он смотрит на своего отца, который чуть накренившись вбок сидит в седле и плюхается в него, не в состоянии нормально аммортизировать поясницей, подстраиваясь под движения кобылы, — Па… Когда мы вернем эту маску на место, все закончится? Джон в ответ молча кивнул, глядя перед собой на дорогу. — И… Ты тоже просто… умрешь? Снова? Джон подумал. Затем посмотрел на Джека своим одним глазом и кивнул. — Я буду скучать по тебе. Я очень скучаю. Мне не хватает тебя. Джон опустил глаза и покивал в ответ. Видимо, это значит, что Джон тоже скучает по Джеку, но на том свете. Или, это значит, что Джон понимает Джека? Возможно и то, и другое. Больше они не разговаривали. Вдруг юноша приметил на берегу реки знакомую фигуру и позвал отца поехать с ним, мало ли это выживший которому нужна помощь. Юноша спешивается и видит его. Эту мразь. Эдгар Росс. — Эй, мистер! — Парень агрессивной походкой подходит к Россу. Тот оборачивается и испуганно вздрагивает, глядя на то, как Джон неуклюже спешивается с лошади с очень злым рычанием, — Ты — Эдгар Росс? — Как это… Как это вообще возможно… — Бывший детектив пятится, вступая каблуками сапогов в воду, — Джон?.. Джек усмехается и оборачивается на Джона, а затем снова на Росса. — Как видишь. Я давненько хочу отомстить тебе. И сейчас — отличная возможность. Никто даже не узнает, что это сделал я, может это тебя перепутали с ходячим трупом, старик? — Юноша резко достает револьвер и планирует быстро, резко и внезапно застрелить его, как настоящий стрелок. Но едва он успевает за долю секунды наставить револьвер, Росс падает с пробитым пулей лбом в воду и его безжизненное тело качается на волнах реки, медленно уплывая по течению. Джек оборачивается на Джона. Его рука не дрожит, его револьвер испускает тонкую струю пара, сам он стоит очень даже ровно… как живой. Но в таком состоянии он замер ненадолго. Убрав револьвер в кобуру, Марстон пошатался из стороны в сторону и что-то прорычал злобно в сторону трупа Росса. Даже после смерти Джон Марстон остается самым быстрым стрелком. Затем он посмотрел на Джека и показал взмахом руки что надо уезжать. И снова они в седле. Снова едут. Они долго ехали до Эскалеры. Джон показал как ехать туда, ведь Джек там еще ни разу не бывал. Для начала они очистили город от толпы мертвецов, что бродила там. После чего они отправились в какие-то жуткие ацтекские подземелья. Там тихо и пусто, никого нет. Не как в прошлый раз, когда здесь был Джон. Старший Марстон кривой походкой подходит к пьедесталу, где должна быть маска и показал пальцем на него, что-то прорычав Джеку. Юноша подошел, достал маску и хотел было положить, но замер и задумался. Джон непонимающе уставился на юношу. Парень медленно повернулся к нему. — Па… — Аэ? — Пускай ты ходячий труп, пускай ты воняешь мертвечиной, пускай ты такой холодный и противный… Джон в ответ на эти слова чуть отшатнулся грудью назад, нахмурившись и возмущенно рыкнул на Джека. Ему неприятно! Да, он такой и нечего делать на этом акцент! Но юноша в ответ посмеялся только, проглаживая маску пальцами. — Но Я все равно люблю тебя. Ты был охуенным отцом, серьезно. Ты не всегда был хорошим человеком, но я знаю, что ты всегда старался быть хорошим отцом. Изо всех сил старался, — После этих слов Джек подошел к Джону вплотную и обнял его, игнорируя то, что он вот такой противный и от запаха трупа хочется блевать. Джек задержал дыхание, это не проблема. Джон помялся немного, стесняясь, видимо, своего состояния. Но затем обнял юношу и похлопал его по спине. Джек отстранился от Джона и шмыгнул носом, по его щекам потекли стыдные горячие слезы. Джон грустно понурил голову, понимая, что ничего уже не изменить. — Ну что… Эм… Пока, па. Прощай. — Прргрр…аай… Шыок… — Изо всех сил стараясь произнести фразу «прощай, сынок», рычал Джон своим безгубым ртом. Джек вытер слезы с глаз и положил маску на место, поправив ее положение на пьедестале. Кажется, будто ничего не изменилось. Он посмотрел на Джона. Он стоял, как и стоял, смотрел на Джека. — Па? Эм… Ты уверен, что все получилось? Может, мы что-то не так сделали? — Джек поднял брови, шмыгнув носом, все еще сдерживая плач. Но Джон не ответил. Он стоял, шатался, смотрел пустым взглядом одного глаза на сына. Молчал. Затем издал странный звук, будто бы тяжело вздохнул. И прямой, как телеграфный столб, упал на спину. И более не шевелился. Юноша посмотрел на него, а затем вытер слезы с глаз, но потекли новые, — Да… Ладно… Все получилось, па. Мы это сделали, — Юноша не желал оставлять здесь его труп. Он должен быть там, где ему положено.***
Джек возвращается на ранчо. На крупе Гайдин Стар лежит труп Джона. Юноша рысью въезжает на территорию Бичерс Хоуп и видит, как мать выглядывает в окошко, радуясь, что с ним все хорошо. Джек тормозит лошадь у крыльца, спешивается, быстро отпирает дверь и распахивает ее. Эбигейл бросается к нему и крепко обнимает, плача. Конечно, он воняет трупами, конским потом, сигаретами и еще чем-то противным — ей наплевать. Ей наплевать на то, что он весь в кровище, что его волосы слиплись, воняют кровью что куртка кое-где порвалась, а заплатка на штанах снова оторвалась. Он жив. Это единственное что ее волнует. После объятий женщина смотрит на Гайдин Стар. На Джона. Она подходит к лошади и осторожно гладит мужа по лопаткам. Таким родным, но уже давно холодным. — Похоронишь его снова? — Тихо спрашивает Эбигейл. Джек кивает. — Да. Я пойду верну его на место. Все закончилось, мам. — Я знаю. Я поняла, — Эбигейл отходит от лошади и возвращается на крыльцо, — Потом помойся. И… Я приготовила поесть. Ты, наверное, голоден. — Ох, я ужасно голоден, — Согласился юноша и повел лошадь за собой на холм, где Джон и был похоронен. Взял лопату, разрыл снова яму как следует. Да… Гроб уже давно подгнил. Но новый делать… Какой смысл? Джек снимает труп Джона с лошади и осторожно, взяв его подмышки, тянет за собой, укладывая в гроб. Осторожно складывает ему руки на груди и смотрит на его сгнившее лицо. А веки все еще разомкнуты. Тот глаз что смотрит вникуда Джек прикрывает, чтобы покоился с миром. Затем поджимает губы, сдерживая очередной порыв слез, — Лежи на этот раз смирно, па, — Шутливо говорит Джек, с влажными глазами укладывая пару свежих дощечек поверх гроба, заместо старой крышки. И засыпает землей. Затем выкладывает могилу камушками, как было. Когда работа над могилой отца второй раз окончена, Джек отходит назад, отряхивая руки. Подоспела Эбигейл, чтобы положить ему цветы на могилу. Она целует свои пальцы и прикладывает их к написанному на надгробии мужа имени. Поджимает губы, ее глаза увлажняются. Как же она натерпелась. Сколько всего было… И вот… Это снова происходит. — Сколько раз я должна хоронить тебя, Джон Марстон? — Нисколько! Ты никогда не похоронишь меня! — Джон хмурится и смотрит на супругу, — А чего ты хочешь от меня? Я, черт побери, мужчина! — Я люблю тебя, — Джон тянется к Эбигейл и целует ее в последний раз. — И я люблю тебя… — Сквозь слезы улыбается Эбигейл. Она понимает, что это конец. Но не признает этого в своей голове. — Я догоню вас позже. Все, пошел! Вперед! — Джон ударяет Гайдин Стар по крупу и та срывается с места, унося на себе Джека и Эбигейл прочь с ранчо. Эбигейл падает на грудь Джону, рыдает, не в силах сдерживаться, она почти что кричит. Ей больно, так больно, будто бы физически… Она лежит на мертвом, еще теплом и кровоточащем муже, что безвольной куколкой, изрытой пулями, лежит перед амбаром в луже собственной крови. Эбигейл берет его лицо в свои руки и, рыдая, тянется, целуя его щетинистые щеки, обнимает, жмется, но сердце его больше не бьется. И больше никогда не будет. Она чувствует на своих плечах крепкие мужские руки и оборачивается, тянется к сыну, прижимается к нему и рыдает в плечо последнему мужчине в семье. Она снова чувствует мужские руки на плечах. Оборачивается и смотрит на мужчину рядом. И видит в нем… Это Джон? Это ведь он, точно он. Густые брови, поджатые губы, острые скулы, массивный подбородок, прищуренные черные глаза, темные волосы… Эбигейл часто моргает, сбрасывая слезы с глаз и видит теперь четче. Нет, это Джек. Веснушки, усы, массивный нос. Это Джек. Это не Джон. Но внушительная часть ее мужа навсегда останется в Джеке. — Мы похоронили его уже второй раз, — Тихо говорит осипшим голосом Джек. И в этом осипшем после долгого молчания голосе Эбигейл слышит голос Джона. Волосы на затылке встают дыбом, сердце пропускает удар. Юноша прочищает горло кашлем и говорит звонче, — Жаль старика. Никак ему покоя не сыскать. — Теперь все кончилось. Навсегда, — Тихо говорит Эбигейл и вытирает слезы с глаз.