Одержимые тьмой

      — Сливочное пиво за счет заведения!       «Три метлы» шумели домыслами. Разъяренные тролли, триумфальное сражение желторотых учеников — не самый обычный вечер в Хогсмиде. Настороженность, с которой обсуждали странное нападение, довольно быстро сменилась чистым торжеством победы. Тринити смаковала всеобщий восторг. Она возбужденно мяла пальцы, вытягивая из общего гомона упоминания собственной персоны. Невинное смущение было не более чем налипшей маской: хвалебные речи враз стерли остатки смятения. Внутри занозило упоение славой, противостоять которому Тринити не пыталась.       Себастьяна веселила ее взволнованность. Наблюдая наивную гордость волшебницы, недавно взявшей палочку в руки, он готов был пожертвовать собственным участием в истории. Однако испытующий разум искал ответов. Смертельное заклинание, безмолвно примененное той, кто не знает даже Инсентио, не давало покоя. Себастьян, изучив немало колдовских книг, заклятья, вмиг распыляющего здоровенного тролля не встречал. Более того, как могла неопытная колдунья использовать сложные невербальные чары? Бывшее любопытство переросло в неподдельный, даже мучительный интерес — ее магия другая.       Тринити поднесла пиво к носу и по детской привычке несколько раз глубоко вдохнула аромат. Запах молочных ирисок сладкой негой прокрался к ранним воспоминаниям, окутав ее маревом ностальгии. Вкус, разливаясь густой карамелью, манил выпить все до дна.       — Ммм… Ммм!              — Знал, что тебе понравится, — подмигнул Себастьян. — Не налегай, вечер не такой уж отвратительный.       — Вечер, — она едва не подавилась, засмеявшись. — Просто изумительный!       Себастьян поднял кружку повыше, но, не успев произнести тост, дернулся от резкого звука. Двери паба затрещали древесиной, глухо ударившись о каменный проем. Воздух излился напряжением: двое мужчин цепким взглядом изучали каждую фигуру, словно бы подбирая жертву. Один из них, в высоком цилиндре, показался Тринити смутно знакомым. Кривая ухмылка пульсировала видениями прошлого, но вытянуть из неясных проблесков смысл не выходило.       — Это Виктор Руквуд, — шепнул Себастьян. — С ним Харлоу.       Тринити больше не оборачивалась, цепляясь за последние секунды неведения и пьянящей радости. Ноющая дрожь, как при резком перепаде высоты, подсказывала, что неприятности еще не закончились. За спиной Сирона твердым тоном отражала нападки бандитов, пока Тринити старательно изображала невидимку.       — Вот кто мне нужен, — Руквуд небрежно махнул рукой в ее сторону. По красноречивому взгляду Себастьяна Тринити поняла, о ком идет речь. Грудь пронзило испугом — надуманное дежавю приобретало пугающее значение. Прочная клетка утраченной памяти раз за разом захлопывалась, не давая надежды восстановить забытое. Одновременно они вскочили из-за стойки, вскинув палочки. Себастьян оттолкнул Тринити за себя. В этот раз она не сопротивлялась.       — Не мешай человеку пить сливочное пиво, — Сирона подошла к Руквуду почти вплотную, не давая прохода. Он лишь отмахнулся и настойчиво шагнул вперед.       — Я хочу поговорить.       Как зачарованные, посетители «Трех метел» разом покинули места и замкнули пришлецов в плотный круг, готовые атаковать. Усталое лицо Руквуда искривилось досадой, плохо скрываемой за напускным безразличием.       — Вам что, драк на сегодня не хватило? — вяло усмехнулся он. Руквуд оглянулся по сторонам, затем повернулся к Харлоу и, манерно жестикулируя, проговорил. — Идем, Теофил. «Три метлы» уже не те, что раньше. Сливочное приелось.       У выхода он вновь взглянул на Тринити, посылая невидимый, но хорошо ощущаемый импульс угрозы. Ознобный морозец прокатился по коже, впился осязаемой тревогой и застрял где-то внутри. Едва двоица вышла, связанные незримой нитью гости вновь поддались веселью.       — Похоже, вы нажили себе серьезного врага… — мрачно произнесла Сирона. — Будьте осторожны. Руквуд и Харлоу опаснее любого тролля.       Себастьян облокотился на перегородку и, привычно скрестив руки, осмотрел Тринити с головы до ног.       — Ну и что еще ты скрываешь?       Тринити знала, что большая часть скрыта в том числе от нее самой. За последние два дня она накопила подозрительно много опасных врагов, не прилагая к этому никаких усилий. Становилось ясно: затаенный страх, колкой оторопью сковавший тело, в ближайшее время ее не покинет.       — Черт, я и сама рада разобраться. Я хотела бы поговорить, но… Не сейчас.       — Ладно, — он легко качнул головой. — Для начала стоит отдохнуть. Допьем пиво и вернемся в замок.       — Пока на нас не напала пара-тройка драконов.       — С языка сняла.       Они переместились за небольшой столик в конце зала. Камин озарял предметы янтарным светом, ласково оплетая растерянную душу спокойствием. Завороженная медными языками пламени, Тринити невольно подумала об имбирном шоколаде, который делала мама, когда она пугалась грозы. Согревающая приторность напитка, уютное тепло разожженного огня и нежные объятия матери спасали от любых переживаний. Слишком многое изменилось теперь — прекрасная картина детства никогда не повторится, а новые фобии едва ли можно излечить шоколадом.       — Ну, раз теперь нас соединяет не только дуэль, — Себастьян шумно отхлебнул пива и чуть приблизился. — Стоит познакомиться получше.       — Согласна.       — Тогда… — он картинно прислонил пальцы к подбородку. — Зеленый.       — Зеленый?       — Твой цвет волос. Почему зеленый?       — Цветоизменяющие чары. Коловари.       — Мерлин! Я понял, глупышка. Но почему именно зеленый?       — Это же не запрещено. Я могла бы сказать что-то вроде: «волосы напоминают мне о восхитительных зеленых холмах Норвегии», — сказала она нарочито мечтательным тоном. — Но… Пожалуй, это просто зеленый.       — Постой, разве ты не из Уэльса?       — Из Фредериксхальда, — Тринити опустила голову, поглаживая трещины на столешнице. — Это город волшебников в Норвегии. Как Хогсмид, но более мрачный. Просто в Уэльсе я провела куда больше времени.       — Вингфильд. И как я не догадался.       — А ты? Откуда ты?       — Из Фелдкрофта. Довольно простая семья и простое место. Это недалеко.       — Выходит, Анна сейчас там?       — Да. Пока она не может вернуться в Хогвартс.       — Ты говорил… — Тринити неловко понурилась. — Надеюсь, удастся ей помочь.       Себастьян с силой закусил губу. Ворох мыслей, едва затронутых упоминанием, вмиг захватил рассудок. То, от чего можно было спрятаться днем, всегда находило его вечером и настигало лихорадочным безумием по ночам. Острые колья запрятанной поглубже паники терзали его, пытали жуткими допущениями, находили слабые места. Сотни книг, десятки заклятий и зелий — все впустую. Следы приглушенных шагов в библиотеке, в кабинете Шарпа, в Запретном лесу. «Ей не помочь» — отдалось болезненным эхом, разнеслось по телу тупой агонией.       — Все несколько хуже, чем я говорил, — он замялся, помедлив. — Я просто не знаю, что буду делать, если…       Тринити видела, как застыли его движения, как вмиг побелела кожа, а на лице проступила голубоватая сеть, но ни одна простая, даже глупая фраза не выбралась наружу. Себастьян уставился в пустую кружку. Он пытался вернуться назад, дать себе еще времени, как делает это каждый раз. Тринити осторожно толкнула ладонь вперед, кончиками пальцев касаясь его руки.       — Когда мы шли в Хогсмид… — Себастьян поднял глаза. — Скажи, ты же видишь фестралов?       — Да.       — Ты видела их до вчера?       Она кивнула. Былое замелькало непрошенными пейзажами. Черными, словно выжженными дотла. Беглый взгляд — и застарелая боль разделилась надвое. Тягучая горесть, выцарапанная в каждом жесте, в молчаливой тишине стала общей, дважды отзвенела знакомой резью на сердце — я понимаю. Легкое, едва заметное касание отозвалось поддержкой, куда более значимой, чем любое слово. Они провели так несколько мгновений и после, попрощавшись с Сироной, вышли навстречу сумраку.       Обратный путь был для Тринити не менее удивителен. Замок величественным исполином возвышался над тропой, разрезая смурное небо очертаниями башен. Поляны укрылись синеватым туманом, чарующее лунное сияние серебрило дрожащие на ветру листья. Ученики на дороге встречались редко, и природа подчинилась беззвучию скорой ночи.       Вопросы норовили свести с ума. Тринити готовилась пусть и к волшебной, но все же рутине: занятия, книги, полеты. Дружеские встречи. Об этом так долго рассказывал ей профессор Фиг, показывая, как следует держать палочку. Первый же день обернулся попыткой выжить: не успевшая познать свою силу Тринити уже попала под пристальное внимание и Ранрока, и Руквуда. Стоило остановиться, как все существо охватывал едкий страх. Древняя магия — ключ к непревзойденному могуществу, но как обуздать то, что не подвластно никому? Почему все происходящее кажется таким знакомым, но не находит отклика в памяти?       — О чем думаешь?       — А? — осеклась Тринити. — О сегодняшнем дне.       — Похоже, твое появление многих заинтересовало, — загадочно улыбнулся Себастьян.       — Я ожидала не этого.       Идя чуть впереди, Себастьян вдруг развернулся и притормозил ее.       — Слушай, я не хочу давить, но… Что это было?       — Ты о…       — Твоя магия. Ты уничтожила тролля, проучившись в Хогвартсе один день. Превратила в пепел.       — Себастьян, я… Я не знаю.       Разговор хотелось оставить на потом, растянуть во времени, забыть. Поделиться — значит стать открытой мишенью, она хорошо это знала. Секреты исторгли ее из многих мест, ребенком заставив скрываться, регулярно переезжать из одного враждебного города в другой. Кроме того, они с Фигом договорились держать язык за зубами. Но немота истощала. Оставаясь один на один с бесконечным потоком сомнений, Тринити едва сдерживалась, чтобы не закричать. В темных глазах Себастьяна она видела себя: в странной одержимости, в едва заметном страдании и вспыхнувшей в бою ярости. Она не могла противостоять желанию: хотелось довериться именно ему.       — Похоже, я обладаю некой древней формой магии. Вижу ее следы и могу ее накапливать. Я узнала об этом только вчера. Я ни черта не понимаю. Тролль… Это вышло почти случайно.       — Древняя магия… — протянул он, смотря в сторону. — Да в тебе тайн больше, чем в Министерстве.       — Ты что-то знаешь о ней?       — Вряд ли больше тебя. Я интересуюсь всяким, но о ней уже не пишут. Впрочем… Я знаю, где стоит искать.