«2000-2024.»
«Любимый парень и друг.»
Теперь Чонин принимал то, во что так не хотелось верить. Его потеря стала реальностью. То, от чего так сильно ёкало сердце. То, от чего Ян мог наполнить слезами стакан. От чего сердце хотелось вырвать, лишь бы не чувствовать боль. То, чего боялся. Он понимал, что квартира теперь опустеет навсегда. Понимал, что он, как пес, будет один ждать, но не дождется своего хозяина. Врачи твердили: «Все будет хорошо! Он справится. Ему помогут.» Но почему сейчас внутри все так сжимается? Почему слезы катятся по щекам, почему пальцы так сжимают белые хризантемы? Почему Чонин до боли закусывает нижнюю губу, лишь бы не разревется? Ведь так хотелось верить, что он спит. Это все сон. Сон, после которого просыпаются в поту. Самый страшный кошмар. Ян не стоит на похоронах. Никакой ИБС не было. Его любимый жив. Глаза слезятся все больше. Они снова пойдут прогуляться по парку, на аттракционы. Поесть сладкой ваты, или других сладостей. Дома будут смотреть фильм: комедию, драму, триллер. Или будут вместе смотреть мемы. Смех будет разливаться по всей квартире, до боли в животе. Споют караоке. А на ночь любимый ласково поцелует Яна в щёчку, или губы. Своим бархатным голосом прошепчет: «Спокойной ночи, лисёнок.» Только Ян остался один. Никаких фильмов, смеха и поцелуев. Ким Сынмин умер.***
— Сегодня снова дождь, — мямлит Ян, проводя подушечкой указательного пальца по окну. Капли разбираются о стекло, стекая вниз, одной большой каплей. Чонин вздыхает. Отходя от окна, брюнет уже собирается плюхнуться на мягкую кровать, но останавливается, и замирает. Его внимание привлекла еще одна галлюцинация. Чонин тяжело сглатывает. Сердце словно сжали. В голове снова вспоминаются черты его лица. Снова тот мягкий голос. Ян качает головой, вспоминая слова психотерапевта: «Никогда не смотри ему в глаза.» Взгляд опускается до прикроватной тумбочки. Пустая пачка и новая, только-только начатая, пачка таблеток. Но когда их выпьет — другой вопрос. Чонин почти сдался. До сих пор проходит терапию, походы к психологам, тратит деньги на дорогостоящие таблетки. Но силуэт человека, стоящего в проходе, так и кричит — обними меня. Ян не смотрит в дверной проем. Сев, лишь тянет ноги к себе, на мягкую постель. Глаза опять начинают слезится, а в голове снова слишком много воспоминаний. Слишком сложно жить, когда ты один, а галлюцинации в виде твоего любимого до сих пор с тобой. Он понимает, что делает все хуже, если не купит очередную пачку таблеток. Понимает, что сам только портит себе жизнь. Понимает, что он сам причина своих проблем. Раньше о нем заботились, любили. А теперь? Чонин разучился любить. Любить самого себя. Брюнет между двух огней — позволить галлюцинацииям поглотить его, или бороться. Чонин вытирает слезы, пытаясь собраться. Он хочет жить дальше. Жить счастливо. Но есть ли смысл жить без Сынмина? Ян не знает. Ему сложно отпустить свою любовь, единственного, кто полюбил таким, какой есть. Чонин хочет спокойно ходить на работу, общаться с коллегами, ходить гулять, может даже, по клубам. Но единственное, что сейчас он может, так это сидеть у психиатра в кабинете, глотать таблетки, и приходить с работы полностью истощённым от общения. Брюнет отпустил ноги, свесив их с края кровати. Оборачиваясь, ощущает себя, как в клетке. Загнанный в угол, маленький, беззащитный зверёк. — Ты меня боишься? — Сынмин делает шаг вперед, улыбаясь. — Хватит, милый, ты слишком напуган. Я чувствую это, — через мгновение, он садится рядом с Чонином, заглядывая тому в глаза. Младший не может долго смотреть, как слезы снова выступают. — Прошу, уходи, — качает головой Ян, жмуря глаза. — Пожалуйста, оставь меня в покое. — Но что же случилось, лисёнок? Я ведь тебя люблю, — прикосновение Кима ощущается ужасно. Будто под кожей сотни насекомых. И каждый шевелится. Ян на секунду вздрагивает от противного ощущения. — Прошу, хватит, не говори ни слова больше, не прикасайся ко мне. Ты не мой Сынмин. Ты в моей голове, — потянувшись к тумбе, дрожащими руками открывает коробку с таблетками. — Мой Сынмин умер. — Что ты делаешь? Но Чонин не отвечает. Он лишь вспоминает дозу, чтобы не переборщить, и потянувшись к бутылке с водой, берет ее в левую руку. В правой лежат пара капсул. — Прости меня, — Ян закидывает препарат в рот, и сразу же запивает водой. Горечь от таблеток на языке уходит в горло вместе с водой. — Мне нужно отпустить тебя. Чонин скрещивает руки, как бы, обнимает себя за локти. Чувство одиночества снова нахлынуло огромной волной. Он один, даже галлюцинация Сынмин исчезла, будто ее никогда не существовало. Чонин выбрал идти дальше. — Прости меня, Сынмин.