Люблю тебя. Лань Хуань.»
«Ох, А-Хуань, ты не поверишь, но я тоже не знаю, чем занять себя вечерами! Очень скучаю по тому, как мы прогуливались по Облачным Глубинам перед отбоем. Но меня часто вечерами куда-то затягивает Вэй Усянь и мне удаётся всё это вынести. Только не перегружай себя слишком сильно и не забывай отдыхать! У меня всё хорошо, у нас проходят тренировки по стрельбе из лука, и мы с Вэй Усянем обычно до обеда проводим время на тренировочном поле! Младшие ученики такие забавные: смотрят на нас с разинутыми ртами! А вечером он, как я уже говорил выше, затягивает в свои авантюры, но я и не против, это весело! Очень надеюсь, на скорую встречу. Безумно хочу тебя обнять.И я тебя люблю. Цзян Чэн.»
Они уже договорились, что Лань Сичэнь придумает какой-нибудь повод, чтобы посетить Юньмэн и провести время с любимым. Но была ещё одна проблема: матушка Цзян Чэна, которая, если узнает, то изобьёт Цзыдянем так, что потом ещё месяц с постели не встанешь! Цзян Чэн к такому привык, но вот Лань Хуань... Он боялся заводить разговор о возлюбленном в присутствии родителей или Вэй Усяня, потому что последний мог проболтаться. Знала только сестра, которая была рада за младшего брата и поддержала его. Ну и пусть, что они оба мужчины! Главное — любят друг друга, да и у Цзян Чэна в глазах появлялся огонёк, когда он о нём говорил или когда получал новое письмо из Гусу. — А-Чэн, ну когда уже Цзэу-цзюнь посетит Юньмэн? Мне не терпится с ним познакомиться! — Цзян Яньли сидела рядом с братом, когда тот писал ответ на письмо. — Пока что не знаю, — он взодхнул. — Нужна какая-нибудь причина. Не может же он просто так взять и приехать. По крайней мере сейчас. Причина нашлась спустя ещё пару месяцев. И к сожалению, не самая приятная.***
Утро было чудесным: спокойное пробуждение от лучей солнца, что пробивались в окно, тёплый ветерок, колышущий лотосы в озере. Вокруг была привычная суета. На тренировочном поле упражнялись адепты под надзором госпожи Юй, сестра с утра приготовила суп из рёбрышек и корня лотоса, а Вэй Усянь помогал главе Цзян. Идиллия, да и только. Но Цзян Чэна печалило одно: давно не было писем из Гусу. Но возможно Лань Сичэнь был просто занят делами Ордена и совершенно не было времени. А может он думает, по какой бы причине он мог посетить Юньмэн. Или прямо сейчас в пути к любимому. Ближе к обеду Цзян Фэнмянь неожиданно собрал всех детей в главном зале. — Дядя Цзян, что-то произошло? — Вэй Усянь зашёл первым. Вид у него был взволнованный. — Да, — он вздохнул. — Только что я получил письмо о том, что Облачные Глубины были сожжены. Цзян Чэн замер. Его забило крупной дрожью, в горле моментально пересохло. В голове эхом раздаволось: «Сожжены». Лань Хуань... Он же в порядке? — Какой кошмар! — подскочил Вэй Усянь. — А что с людьми? Все в порядке? — Было убито несколько адептов и учеников, состояние нынешного главы оставляет желать лучшего, — он выдержал небольшую паузу. — А местоположение Первого Нефрита неизвестно. Услышав последние слова, Цзян Чэн пошатнулся. От позорного падения его спасла только сестра, стоящая рядом. Внутри что-то оборвалась и рухнуло. Громкий звон в ушах не давал расслышать, что ещё говорил отец. Что-то про Орден Цишань Вэнь, кажется. Плевать. Ему нет дела до этих псов. Душа его рвалась прочь из Пристани Лотоса. Найти Хуаня. Убедиться, что он цел. Что он вообще жив... — Когда... — голос его звучал неестественно. — Через месяц вы отправляетесь в Цишань Вэнь на так называемое обучение. Так вот о чём он говорил. Эти псы попросту решили взять их в заложники! Какое к чёрту обучение?! — Когда сожгли Облачные Глубины?... — наконец смог договорить Цзян Чэн. — Несколько дней назад. Цзян Ваньинь хотел сказать что-то ещё, но его сковал ужас и страх. Страх за любимого. Ужас от того, что он возможно мёртв! Что тогда, в Облачных Глубинах, они виделись последний раз! Нет, нужно думать о хорошем. Нужно верить в лучшее! — Позвольте мне увести А-Чэна, — видя, как брату плохо, Цзян Яньли решила вмешаться. — Кажется, он неважно себя чувствует. — А-Чэн, что с тобой? — Госпожа Юй взглянула на сына. — Просто... Просто немного переутомился, наверное. — А-Чэн, идём. Взяв брата под руку, дева Цзян вывела брата из главного зала, дабы отвести его в какое-нибудь тихое место и попытаться успокоить. — Сестра... — Цзян Чэн заговорил только когда они ушли далеко за Пристань. Там, где точно никто не услышит. — Мне страшно. — Тише-тише, А-Чэн, — она обняла брата, позволяя тому уткнуться в плечо. — Я уверена, что Цзэу-цзюнь в порядке. — А если нет? Я так боюсь, что больше его не увижу... Не смогу больше его обнять. — Всё будет хорошо. Она не знала, как ещё утешить брата, ведь она и сама боялась, что с возлюбленным брата могло случиться что-то ужасное. Наверное, случись подобное с Цзинь Цзысюанем, к которому дева Цзян испытывала самые тёплые чувства, она бы тоже не находила себе места и молила всех небожителей, чтобы он был в порядке. Пусть даже она никогда не получит от него взаимности. Они просидели так несколько часов: Цзян Яньли крепко обнимала брата, позволяя тому плакать ей в плечо, аккуратно гладила по спине, шептала успокаивающие слова и просто была рядом. Но нужно возвращаться домой, иначе наткнутся на гнев матушки. — Идём домой, — она осторожно отстранилась. — Я заварю тебе успокаивающий чай, чтобы ты смог заснуть. Я скажу родителям, что ты очень устал и попрошу тебя не тревожить. — Лучше сделай чай, который я привёз из Гусу, — Цзян Чэн аккуратно поднялся на ноги и подал руку сестре. — От него мне становится спокойнее. Яньли улыбнулась, кивнув брату. До Пристани они идут молча рука об руку. Цзян Чэн всё ещё находится не здесь, а где-то в своих мыслях. Сестра не тревожит, а лишь помогает обойти маленькие ямки и другие препятствия на пути. И он ей благодарен за это. Пристань Лотоса встречает их привычной, что и несколько часов назад, суетой. Но лица адептов, что носились туда-сюда были взволнованными. Цзян Чэн и Цзян Яньли переглянулись, двинувшись дальше. Что могло произойти за эти пару часов такого, что сейчас все обеспокоены? Чем ближе они подходили к дому, тем больше в груди Цзян Чэна росла неизвестная ему тревога. Какое-то странное предчувствие, что он прямо сейчас должен отправиться к главному залу, будто бы там его ждёт что-то очень важное. И он идёт туда. Ещё издалека он замечает родителей и Вэй Усяня, а перед ними — знакомая фигура в белых одеяниях. Сердце пропустило удар. Он здесь. Он пришёл в Юньмэн. Он жив. Вэй Усянь, заметив брата, махнул ему рукой. — Цзян Чэн! Фигура в белом оборачивается и более сомнений не остаётся — это Лань Сичэнь. До жути уставший, с синяками под глазами, с небольшой царапиной на щеке, на одеждах пятна крови и грязи. Но он здесь, прямо сейчас смотрит на него взглядом полным боли и нежности. Он не улыбается, но Цзян Чэн знает — он рад его видеть. — А-Хуань! — его крик, кажется, оглушил всех вокруг. Позабыв обо всём, он сорваося с места, наплевав на усталость, на окружающих, вообще на всё на свете! Цзян Ваньинь с разбега впечатался в возлюбленного, почти сбивая его с ног. Крепко сжал в своих объятиях, не скрывая дрожи и слёз, от которых неумолимо промокают белые одеяния. Рядом слышится удивлённый возглас матушки, свист Вэй Усяня, вздох отца, но ему всё ещё плевать. — А-Хуань, я так испугался, когда узнал... — слова неконтролируемым потоком вырываются из его уст. — Мне было так... Так страшно, что я могу больше тебя не увидеть. Мне казалось, будто бы я сам умру, если с тобой что-то случится. — Я здесь, — Лань Сичэнь наконец-то обнимает его в ответ. — Я рядом с тобой, я жив. Всё в порядке, слышишь? Не сдержав своего порыва, Первый Нефрит прижался губами к макушке юного заклинателя, оставляя невесомый поцелуй. — А-Чэн! — рядом взвизгнула госпожа Юй. — Объяснись! От громкого, почти режущего слух, крика матери, Цзян Чэн осознал, что он случайно раскрыл их с Сичэнем тайну и поспешил отстраниться, виновато опуская голову. — Матушка, я... — Госпожа Юй, позвольте объясниться, — начал Лань Сичэнь, но был прерван резким голосом женщины. — Ты... — едва сдерживая гнев, начала Юй Цзыюань. — Наследник праведного Гусу Лань! А на деле что? Обрезанный рукав! Ещё и моему сыну рукава пообрезал! Знала бы — ни за что его туда не отправила! — Матушка! Он здесь ни при чём! — А-Чэн, не вмешивайся! В руках женщины появился Цзыдянь, искря фиолетовыми искрами. От вида этого хлыста внутренности сжимались у всех. — Моя госпожа... — Прочь с дороги! Она замахнулась, намереваясь нанести удар по Первому Нефриту, только вот Цзян Чэн бросился вперёд, закрывая собой возлюбленного. Удар пришёлся на его спину, но он не издал ни звука. — Цзян Чэн!!! — Вэй Усянь бросился к брату, желая помочь. — Не приближайся! Это всё твоё влияние! Цзян Чэн пару раз шумно вздохнул, оборачиваясь лицом к матери. — Вы определитесь, чьё же это всё-таки влияние: Лань Хуаня или Вэй Усяня, — начал Цзян Ваньинь, стараясь сделать голос максимально уверенным. — Вы вините во всём Вэй Усяня, но он для меня делает больше, чем вы! Вы вините А-Хуаня за то, что я испытываю к нему тёплые чувства, но вы даже не можете подумать, что здесь нет его вины! Это мой выбор, хотите вы того или нет. Вам придётся с этим смириться. — Ты... Несносный мальчишка! Как ты смеешь так со мной разговаривать! Где твои манеры?! — Если вы просите уважения к себе, то будьте добры проявлять его и ко мне тоже! Все были явно шокированы развязавшейся сценой. И никто не ожидал, что Цзян Чэн даст отпор матери, да ещё и так грубо! Сичэнь чувствовал себя неловко: из-за него Цзян Ваньинь получил удар Цзыдянем, да ещё и поссорился с матерью. Может... Не стоило ему сюда приходить? Но тогда бы Цзян Чэн волновался ещё больше, не находя себе места. — А-Хуань, идём, — Цзян Чэн аккуратно коснулся его руки. — Я провожу тебя до своих покоев. Сичэнь кивнул и направился следом за возлюбленным, перед этим почтительно поклонившись главе Цзян и его жене. Цзян Яньли и Вэй Усянь последовали за ними. Весь путь до покоев они провели в тишине, но стоило массивной двери скрыть их от чужих глаз, то Цзян Чэн заметно скривился, всё ещё ощущая боль от удара, Сичэнь виновато опустил взгляд, а Цзян Яньли и Вэй Усянь сохраняли молчание, стоя возле самого входа. — Ты прости, что тебе пришлось такое лицезреть, — первым нарушил тишину Цзян Чэн. — Рано или поздно это должно было случиться. — Это я должен извиняться, что так внезапно нарушил покой вашей семьи, — Лань Хуань подошёл ближе. — Сильно болит? — Терпимо, — Цзян Чэн вздохнул и заметно помрачнел. — Что произошло с Облачными Глубинами? — Цишань Вэнь, — коротко ответил Первый Нефрит, но все и так всё поняли. — Я бежал из Ордена, спасая древние трактаты и книги, что хранились у нас в библиотеке. — Твой отец... — В тяжёлом состоянии, боюсь, он не выживет. — Мне жаль... — Цзян Чэн аккуратно обнял Лань Хуаня, позволяя тому наконец-то расслабиться. Вновь повисла нагнетающая тишина. Новость о том, что Орден Цишань Вэнь начал бессовестно нападать на другие ордена, ничуть на радовала. Так они ещё и юных заклинателей требуют к себе, якобы на обучение! Хотя было очевидно, что от обучения там было лишь название. Решив как-то разрядить обстановку, Цзян Чэн наконец вспомнил, что обещал сестру познакомить со своим избранником. — Моя сестра хотела познакомиться с тобой, — улыбнувшись, он отстранился и взглядом указал на девушку, что стояла позади. Цзян Яньли, которой наконец выпала такая возможность, неловко улыбнулась и склонилась в приветственном жесте: — Рада знакомству, Цзэу-цзюнь. А-Чэн много о вас рассказывал. — Сочту за честь познакомиться с вами, дева Цзян. Наслышан о вас от вашего брата, — Лань Сичэнь улыбнулся, приветствуя девушку. Между ними завязалась непринуждённая беседа: по большей части говорила Яньли, рассказывая о детстве своего брата, от чего тот то краснел, то бледнел, из-за чего Сичэнь тихо посмеивался, видя всё это краем глаза. — Цзян Чэн, почему ты мне не рассказал? — Вэй Усянь незаметно оказался рядом с братом. — Ты бы растрепал всем и Цзыдянем я бы получил намного раньше, — Ваньинь лишь хмыкнул. — За кого ты меня принимаешь... — За тебя, Вэй Усянь, за тебя. Место удара всё ещё неприятно болело, но смотреть было откровенно лень. Хотелось просто быть рядом с Хуанем, у них и так мало времени до того, как он и Вэй Усянь отправятся в Цишань Вэнь. — Ох, вы же наверное устали! — внезапно опомнилась Цзян Яньли. — Я прикажу адептам подготовить вам чистые одежды, а сама приготовлю вам поесть. А-Чэн, нужна ли отдельная комната для Цзэу-цзюня? — Нет, — твёрдо ответил Цзян Чэн, переводя взгляд на Первого Нефрита. — А-Хуань будет спать в этой комнате. Сичэнь лишь улыбнулся на такое решение. — Благодарю деву Цзян за гостеприимство, — он поклонился старшей Цзян в знак благодарности. Когда Цзян Яньли и Вэй Усянь покинули комнату, Цзян Чэн наконец-то облегчённо выдохнул и рухнул на кровать. — А-Чэн, твоя спина, — Лань Хуань сел рядом. — Пустяки. Скоро заживёт. В тот вечер, после того, как все отдохнули, а Лань Сичэнь отведал суп из корня лотоса и рёбрышек, который он нахваливал, вгоняя деву Цзян в краску, двое молодых людей отправились на прогулку. — Вам тоже пришло письмо из Цишань Вэнь? — Лань Сичэнь присел на край пристани, разглядывая спокойную водную гладь. — Да, — Цзян Чэн опустился рядом. — У нас всего месяц. Ты останешься в Пристани, когда мы уедем? — Нет, — Первый Нефрит взглянул на возлюбленного. — Не думаю, что твоя матушка оценит такое. Да и меня могут заметить. — И куда ты отправишься? — Долина Диюй. Довольно непримечательное место, чтобы меня искали там. А немного погодя вернусь в Гусу. — Будь осторожен. — Скажешь мне об этом через месяц, хорошо? Пока что я не хочу думать о том, что будет дальше. Зато я точно знаю одно: утром я проснусь рядом с тобой. Цзян Чэн улыбнулся и потянулся к Лань Сичэню за поцелуем. — Ты неизлечимый романтик, — едва слышно проговорил он, запечатывая эти слова поцелуем.***
Месяц, по крайней мере для Цзян Чэна и Лань Сичэня, пролетел слишком быстро. Но как бы то ни было, провели они его отлично: Ваньинь показал все места, о которых он рассказывал, будучи ещё на обучении в Гусу, Сичэнь заметно сблизился с сестрой молодого господина Цзян, и от этого на душе становилось тепло. Спать в другую комнату, как бы его не уговаривал сам Первый Нефрит, Цзян Чэн его не отпустил: кто знает, когда ещё будет такая возможность. И будет ли? В нынешнем положении думать даже о следующем дне было страшно, не говоря уже о каком-то далёком будущем. Никто не знает, когда люди из клана Вэнь нагрянут в Орден так же, как нагрянули в Гусу. Чем ближе была дата отправления в Цишань, тем больше на Цзян Чэна давило чувство неизвестности. Он стал более отстранённым, часто витал в своих мыслях, но всегда рядом с Лань Хуанем — с ним спокойнее. Родители, конечно, на это лишь недовольно фырчали: по правде говоря, фырчала только мать, но отец тоже явно был не очень доволен сыном. Когда же, по истечению двух недель, они поняли, что сын не шутит о своём выборе — скрипя сердцем смирились. Быть может хотя бы Вэй Усянь их порадует и женится на какой-нибудь девице из дружественного Ордена. Юй Цзыюань всё ещё одаривала Первого Нефрита недовольным и красноречивым взглядом каждый раз, стоило ему появиться в обеденном зале, но ничего не говорила. Глава Цзян бросал на пару многозначительные взгляды, но видя, что его сын счастлив, смирился. День отъезда подкрался незаметно: вечером сыновей к себе позвал Цзян Фэнмянь и сообщил, что уже с утра они отбывают в Цишань. Цзян Чэна как молнией ударило: это их последний вечер с Лань Хуанем. Дальше — неизвестность. Из главного зала он выходил на ватных ногах, взглядом ища Сичэня, который обещал подождать его где-то рядом. Тот, стоило ему лишь взглянуть на Цзян Чэна, сразу всё понял. Молча они дошли до небольшой поляны, что была недалеко от Пристани Лотоса. — Мне страшно, — честно признался Цзян Чэн, поудобнее устраиваясь в объятиях. — Всё будет хорошо, — Сичэнь поцеловал его куда-то в висок. — От Гусу Лань там будет Ванцзи и он знает о наших отношениях. Если что-то понадобится — можешь обратиться к нему, он не откажет. Даже если тебе просто нужен будет разговор по душам. Ванцзи хоть и не разговорчивый, но выслушает. — Но там не будет тебя... — А-Чэн. — Что «А-Чэн»?! Что? Мне просто банально страшно, понимаешь?! Я чуть не сошёл с ума, когда отец сказал, что твоё местоположение неизвестно! Вэни делают что им вздумается! Мне страшно от этой неизвестности, А-Хуань! А что если что-то случится с тобой, когда ты завтра покинешь Юньмэн? Что если что-то случится со мной?! Вдруг это наш последний вечер вместе... Весь месяц он старался не думать об этом, но сейчас, в последний вечер перед отъездом, все переживания рухнули огромным камнем. Он понимал, что ведёт себя как ребёнок, но ничего не мог с этим сделать. Его била крупная дрожь, он ближе жался к возлюбленному, дабы запомнить все прикосновения, его запах, запечатлеть этот момент в памяти. — Прошу, успокойся, — Сичэнь крепче стиснул его в объятиях. — Я буду предельно осторожен. Долина Диюй не принадлежит ни к одному из Орденов, там меня искать точно не будут. С тобой тоже всё будет хорошо, потому что это ты. Ты — самый сильный и отважный человек, которого я знаю. Я верю в тебя, мой дорогой Ваньинь. Эти слова не особо вселили веру в лучшее, но помогли хотя бы немного успокоиться. В покои Цзян Чэна они вернулись за полночь.***
На следующий день всем пришлось подниматься рано: нужно было успеть в Цишань к назначеному времени. Цзян Чэн мысленно считал минуты до разлуки с Лань Сичэнем, а тот, в свою очередь, просто находился рядом, держал за руку и даже не пытался заговорить. Понимал, что Ваньинь может вспыхнуть, словно маленький огонёк. К обеду все собрались на пристани. Цзян Чэн, ничуть не стесняясь родителей и других адептов, до последнего держал Лань Хуаня за руку, боясь отпустить. Но настало время прощаться. Цзян Фэнмянь во время обычных напутствий и приготовлений сказал им лишь одну фразу вдогонку: — Сыны Ордена Юньмэн Цзян не столь слабы, чтобы ломаться от лёгкого дуновения невзгод внешнего мира. После он обратился к Первому Нефриту: — Цзэу-цзюнь, надеюсь, что ваш путь будет безопасным. Берегите себя. Лань Сичэнь, отпустив руку возлюбленного, благодарно поклонился. — Благодарю главу Цзян за тёплый приём и прошу прощения за беспокойство. После этого Цзян Чэн отвёл его подальше от чужих глаза и уже тогда обнял так сильно, как только мог. Как будто он обнимает его в последний раз. — А-Хуань, береги себя, — еле сдерживая подступившие слёзы, прошептал он. — Я люблю тебя. Он говорил эти слова впервые. От его старшей сестры Хуань узнал, что такое от него услышать можно редко. От этого факта эти слова становились ещё более ценными. — И я тебя люблю, — Сичэнь аккуратно коснулся его щеки и поцеловал. Цзян Чэн целовал отчаянно, цеплялся за него руками, боясь отпустить. — Тебе пора, — отстранившись прошептал Первый Нефрит. — Не хочу... — Нужно. Обещаю, когда всё наладится — я подарю тебе свою лобную ленту. Помнишь её значение? — Помню... Лань Сичэнь поцеловал его в лоб и аккуратно подтолкнул в направлении его семьи. Сам же он остался в тени, наблюдая, как адепты, во главе с Цзян Чэном и Вэй Усянем погружаются в лодки. На лице его была едва уловимая улыбка, а на душе — бесконечная тревога. Не за себя, а за любимого человека, который лишь казался сильным и гордым, но на деле до жути ранимый, с кучей тревог и переживаний, жаждущий внимая, любви и прикосновений. Ванцзи неприменно о нём позаботится, но это не то, чего бы хотел Цзян Чэн. Цзян Яньли провожала их поворот за поворотом, и всё никак не могла отпустить. Она до отказа набила пазуху каждого различными припасами, всерьёз опасаясь, что в Цишань юношей не будут кормить досыта. Двадцать молодых людей, еле волоча ноги от съестной ноши, покинули Пристань Лотоса. Стоило лодкам скрыться из вида, Лань Сичэнь тоже отправился в путь. К установленному Орденом Цишань Вэнь времени, ученики из Ордена Юньмэн Цзян прибыли на место, где его адепты назначили общий сбор и инструктаж. Здесь присутствовали адепты от каждого ордена и клана, и малого, и большого. Все они относились к младшему поколению, и среди сотен и сотен людей нашлось немало тех, что уже были знакомы между собой. Юноши и девушки собрались в группки по три-семь человек и тихо переговаривались друг с другом. На лицах присутствующих отражалось явное уныние: похоже, всех заставили прийти сюда, особо не церемонясь и не интересуясь их мнением. Вэй Усянь, повертев головой по сторонам, произнёс: — А вот и люди из Гусу. По известным причинам ученики Ордена Гусу Лань стояли с несколько измождённым видом, а Лань Ванцзи был бледнее всех, хотя по-прежнему сохранял холодное и равнодушное выражение лица, заставляющее держаться от него на расстоянии. Он в полном одиночестве стоял в стороне от всех, а за спиной его по-прежнему висел Бичэнь. Вэй Усянь вознамерился подойти к нему и поздороваться, но Цзян Чэн одёрнул его: — Не ввязывайся в неприятности! И Вэй Усяню пришлось оставить эту затею. Внезапно перед юношами предстал человек, зычным голосом приказывающий всем встать в строй перед высоким помостом. По рядам прошлись несколько адептов Ордена Цишань Вэнь, зашипев: — Тишина! Всем молчать! На помосте стоял юноша, немногим старше собравшихся: около восемнадцати-девятнадцати лет на вид. Выпятив вперёд грудь и высоко задрав нос, он важничал сверх меры, но при этом едва попадал под определение «красивый», а его лицо и волосы почему-то казались присутствующим крайне засаленными. Это был младший сын главы Ордена Цишань Вэнь, Вэнь Чао. Вэнь Чао обожал выступать на людях и рисоваться перед другими. Он уже немало раз являл свою персону на различных сборищах, поэтому большинство людей знали, как он выглядит. Чуть позади Вэнь Чао, по правую и левую стороны, стояло ещё два человека. Слева находилась очаровательная и грациозная девушка с тонкой фигуркой, мягко очерченными бровями, миндалевидными глазами и огненно-красными губами. Её красоту портила лишь чёрная родинка над верхней губой, засевшая на столь видном месте, что каждый невольно хотел выковырять её ногтями. Справа же стоял высокий широкоплечий мужчина неопределённого возраста, где-то от двадцати до тридцати лет. На лице его читалось равнодушие к происходящему, да и в целом от него веяло лишь холодной бесстрастностью. Вэнь Чао находился на возвышении, сверху вниз поглядывая на всех, и, похоже, упивался собственным величием. Он вознёс руку к небесам и провозгласил: — А сейчас всем сдать свои мечи! В толпе начались волнения. Кто-то запротестовал: — Но ведь меч — неотступный спутник заклинателя. Зачем вы хотите забрать их? Вэнь Чао спросил: — Кто это сказал? Из какого ты ордена? Выйди из строя и покажись мне! Человек, только что подавший голос, в испуге затих, не осмеливаясь продолжать. Толпа у помоста наконец замолчала, и Вэнь Чао удовлетворённо продолжил: — Вот именно потому, что в ваших рядах до сих пор есть люди, которые, подобно тебе, не признают ни правил приличия, ни иерархии, ни скромного послушания, — вот именно поэтому я здесь — здесь, чтобы перевоспитать вас и не позволить загнить изнутри. Вы уже ведёте себя безрассудно дерзко, и если ваши манеры не привести в порядок сейчас, то в будущем обязательно появятся те, кто тщетно попытается бросить вызов сильным мира сего и вскарабкаться на голову Ордена Цишань Вэнь! Все понимали, что он требует их мечи отнюдь не с добрыми намерениями, но тем не менее, пока Орден Цишань Вэнь сиял, словно солнце в жаркий полдень, остальные ступали, будто по тонкому льду, поэтому никто не рисковал оказывать хоть малейшее сопротивление. Все присутствующие опасались вызвать недовольство Вэнь Чао, потому что любое ослушание обернулось бы обвинениями в сторону их собственных кланов. В итоге молодым людям пришлось безропотно подчиниться. Цзян Чэн крепко вцепился в Вэй Усяня, и тот шепотом спросил: — Зачем ты меня держишь? Цзян Чэн буркнул: — Думаю, как бы ты не учудил чего. Он и правда переживал, как бы брат ничего не начудил. Но помимо этого ему ещё было и страшно. Где-то там стоит Лань Ванцзи, который мог бы выслушать, но Цзян Чэн понимал — у Гусу Лань и без него проблем достаточно. Он знает, что тот не откажет даже в нынешнем положении, однако Цзян Чэн не хотел обременять его. Вэй Усянь ответил: — Ты зря переживаешь. Сальный тип, конечно, тошнотворный, но даже если бы я захотел избить его, то ни за что не выбрал бы столь неподходящее для этого время, чтобы вовлекать наш орден в неприятности. Так что успокойся. Цзян Чэн спросил: — Хочешь побить его без свидетелей? Боюсь, эта твоя затея заранее обречена на провал. Видишь мужчину подле Вэнь Чао? Вэй Усянь кивнул: — Ага. Он искусный заклинатель, но явно уже не молодой. Кажется, про таких говорят «поздно расцвёл». Цзян Чэн продолжил: — Его зовут Вэнь Чжулю, но все знают его как «Сжигающего ядра». Он состоит в свите Вэнь Чао исключительно для его защиты. Не вздумай связываться с ним. Вэй Усянь переспросил: — Сжигающий ядра? Цзян Чэн подтвердил: — Верно. Его ладони всем внушают ужас. Кроме того, Вэнь Чжулю пособничает тирану в его злодеяниях. Раньше он помогал Вэнь… Юноши смотрели прямо перед собой, неслышно переговариваясь и заметив, что к ним приближался адепт Ордена Цишань Вэнь, тут же замолчали. Вэй Усянь решительно отстегнул свой меч и передал адепту, Цзян Чэн же немного помедлил, но всё же передал свой меч, в то же время оба невольно взглянули в сторону Ордена Гусу Лань. Они полагали, что Лань Ванцзи наверняка откажется отдавать своё оружие, но тот неожиданно снял со спины Бичэнь, хотя лицо его при этом приняло до жути холодное выражение.***
Само «перевоспитание» заключалось во вручении молодым людям «Лучших произведений Ордена Цишань Вэнь» — сборника о славных подвигах бывших глав ордена и его прославленных адептах, пестрящего их крылатыми изречениями. Каждый получил по экземпляру вместе с требованием вызубрить от корки до корки всю книгу и навсегда сохранить её в памяти. Вэнь Чао не проводил ни дня, не забравшись куда повыше и не разглагольствуя о том о сём. Он требовал громко и в унисон приветствовать его одобрительными возгласами и принимать за образец каждое своё слово и действие. На ночные охоты Вэнь Чао всегда брал с собой учеников и заставлял их идти вперёди себя. Молодым людям приходилось расчищать ему путь, отвлекая на себя различных тварей и борясь с ними не на жизнь, а на смерть, а в последний момент являлся Вэнь Чао и с лёгкостью добивал добычу, уже полумёртвую усилиями других. Отсекши твари голову, он принимался направо и налево хвастать, что победил её в одиночку. Если же находился кто-то, кто особенно ему не нравился, Вэнь Чао выводил его из строя и прилюдно поносил, словно тот человек был хуже грязной свиньи и шелудивого пса. В прошлом году на Совете Кланов, проходившем в Ордене Цишань Вэнь, Вэнь Чао также принимал участие в состязании лучников, вступив в охотничьи угодья вместе с Цзян Чэном и остальными. Он ни секунды не сомневался в своей победе, поскольку считал само собой разумеющимся, что прочие ученики должны уступить ему. Тогда Вэнь Чао успел сделать три выстрела: первым попал в цель, вторым промазал, а третьим сбил пустой манекен. По правилам ему полагалось немедленно покинуть площадку, но, тем не менее, он и не подумал уйти, а остальные не осмелились противоречить ему. По результатам соревнования первые четыре места заняли Вэй Усянь, Лань Сичэнь, Цзинь Цзысюань и Лань Ванцзи. Последний мог бы выступить и лучше, однако досрочно вышел из состязания по собственному желанию. Вэнь Чао испытал большое унижение и с тех пор питал лютую ненависть ко всей четвёрке. На этот раз Лань Сичэнь не смог появиться на сборах, поэтому Вэнь Чао направил всю свою злость на оставшихся троих и ежедневно бранил их на глазах у всех, показывая свою власть. Цзян Чэн же с каждым днём становился всё мрачнее и мрачнее. С Лань Ванцзи он так и не разговаривал, потому что не выпадало подходящего момента. Мысли его были забиты только вопросами о Сичэне. Вернулся ли он уже в Гусу или всё ещё находится где-то в долине Диюй? Ещё он часто думал о том, как же там поживает сестра или о том, успокоились ли окончательно родители после новости о их с Сичэнем отношениях? Однажды адепты Ордена Цишань Вэнь, как обычно, растолкали молодых людей на рассвете и, словно скот, погнали к месту следующей ночной охоты. Оно называлось гора Муси. Чем глубже ученики проникали в лес, тем гуще становилась листва над их головами и тем длиннее растягивались тени под их ногами. Вскоре в воздухе раздавался лишь звук шагов да хруст веток, а редкие голоса птиц, зверей и насекомых в царящем безмолвии воспринимались неожиданно громко. Через некоторое время они дошли до горного ручья, в чьём журчащем потоке лениво кувыркались листья клёна. Весёлый плеск воды и вид безмятежно плывущей листвы несколько разбавили атмосферу всеобщей подавленности. В передних рядах даже послышался лёгкий смех. Цзян Чэн и Вэй Усянь брели вместе с остальными, шушукаясь и на все лады проклиная псов из клана Вэнь. Вэй Усянь случайно обернулся и увидел фигуру в белоснежном одеянии: Лань Ванцзи шёл неподалёку от него. Цзян Чэн обернулся следом и тоже заметил Второго Нефрита. Из-за своего неспешного шага Лань Ванцзи очутился в самом конце строя. Все эти дни Вэй Усянь несколько раз порывался подойти к нему и завязать дружеский разговор о былых временах, но Лань Ванцзи при виде него каждый раз отворачивался, да и Цзян Чэн бдительно предупреждал не творить глупости. Сейчас братья оказались совсем рядом с Лань Ванцзи. Внезапно они заметили, что, несмотря на старание Лань Ванцзи идти, как обычно, его правая нога гораздо менее плотно прилегала к земле, чем левая, словно он не мог толком опереться на неё. Кивнув брату, Цзян Чэн замедлил шаг, и когда они поравнялись с Лань Ванцзи, Вэй Усянь спросил: — Что с твоей ногой? Лань Ванцзи подчёркнуто учтиво взирал прямо перед собой: — Ничего. Вэй Усянь продолжил: — Но мы же с тобой приятели, разве нет? А ты по-прежнему такой холодный — и взглядом меня не удостоишь. С твоей ногой и вправду ничего серьёзного? Лань Ванцзи ответил: — Мы не приятели. Вэй Усянь развернулся и пошёл спиной вперёд, намереваясь вынудить Лань Ванцзи посмотреть в его лицо: — Тебе ни к чему бравировать, если что-то и впрямь случилось. Твоя нога ранена или сломана? Цзян Чэн закатил глаза и уже хотел сам попросить его заткнуться, но он сам резко замолчал, учуяв приятный запах. Вэй Усянь вновь развернулся и покосился в сторону аромата. Глаза его тут же загорелись. Цзян Чэн проследил за его взглядом и увидел около полудюжины девушек, шедших вместе. Та, что посередине, была одета в лёгкое облачение бледно-алого цвета с шифоновой накидкой, порхающей по воздуху. Со спины очертания её фигуры казались весьма приятными. Именно на эту фигуру и уставился Вэй Усянь. Одна из девушек засмеялась: — Мянь-Мянь, твой мешочек для ароматных трав и в самом деле чудесен: когда он со мной, комары совсем не досаждают мне. И запах стоит приятный, я бы даже сказала, бодрящий. Голосок девушки, названной Мянь-Мянь, действительно звучал тягуче-мягко, даже сладко: — Внутри мешочка толчённые лекарственные травы, поэтому он может пригодиться в разных случаях. У меня есть ещё парочка. Кто-нибудь хочет один? Вэй Усянь порочным ураганом подлетел к ней: — Мянь-Мянь, оставь и для меня один. Когда тот испарился из вида, явно намереваясь выпросить один мешочек с ароматными травами, Цзян Чэн сам обратился к Лань Ванцзи: — Что произошло с твоей ногой? Это связано с недавним нападением на Облачные Глубины? Лань Ванцзи взглянул на него, слегка притормозив. — Ты знаешь? — Знаю. Твой брат последний месяц провёл в Пристани Лотоса, — он вздохнул. — Сказал, что находясь здесь, я могу обратиться за помощью к тебе. — Да, он просил об этом. Но я не знал, где он был. — Теперь знаешь. И всё же, вернёмся к твоей ноге. — Когда адепты Цишань Вэнь явились в Облачные Глубины, первым делом Вэнь Сюй приказал сжечь библиотеку, заявив, что преподаст урок каждому, кто не станет выполнять его требование. Я отказался подчиниться, поэтому люди Вэй Сюя схватили меня и сломали ногу. — Ты хочешь сказать, что все эти дни ты... — Мгм. Всё в порядке. — Но так ведь и ноги лишиться можно! Послушай, твой брат сказал, что я могу обращаться к тебе за помощью. Но и ты тоже можешь обратиться ко мне! Всё-таки мы... Не чужие люди, получается. Лань Ванцзи ничего не ответил, но едва заметно кивнул. Цзян Чэн подставил своё плечо, намекая, что тот может опереться на него, а с другой стороны, будто бы из воздуха, появился Вэй Усянь, с мешочком трав, и так же подставил плечо. Лань Чжань вопросительно взглянул на них и тогда Цзян Чэн пояснил: — Ты столько дней скрывал свою рану, но тебе очевидно стало хуже. Если так продолжится — твоя нога и вовсе отнимется. А так, ты можешь опереться на нас, облегчив нагрузку. Я делаю это не из чувств к Лань Хуаню, просто мы сейчас все в одной лодке и больше надеяться не на кого. Чуть помолчав, Второй Нефрит всё же позволил себе опереться на братьев из Юньмэна. Боль и правда стала тревожить меньше. — Спасибо. Их диалог прервал подошедший слуга Ордена Цишань Вэнь, прикрикнувший на них: — А ну прекращайте перешёптываться и ищите внимательнее! Следом за ним перед юношами появилась очаровательная девушка по имени Ван Линцзяо. Она была одной из приближённых прислужниц Вэнь Чао, и все без лишних объяснений знали, как именно она ему служила. Раньше Ван Линцзяо состояла служанкой при главной жене Вэнь Чао, но, обладая определённой долей красоты, она забралась в ложе к своему хозяину, лишь пару раз стрельнув глазками. Уровень духовных сил девушки оставлял желать лучшего, поэтому она не могла использовать высокоуровневые мечи заклинателей. Вместо этого Ван Линцзяо, подобно прочим слугам Ордена Цишань Вэнь, держала в руках длинное железное тавро. Этому клейму не требовалось нагрева: оно оставляло на теле глубокий и болезненный ожог при малейшем прикосновении. Покрепче вцепившись в тавро, Ван Линцзяо с напыщенным видом забранилась: — Молодой господин Вэнь приказал вам отыскать вход в пещеру, а вы тут шушукаться удумали? Вдруг чуть в стороне от них послышался голос: — Нашёл! Ван Линцзяо тут же забыла про Цзян Чэна, Вэй Усня и Лань Ванцзи, поспешив к говорящему, мельком взглянула на находку, затем ликующе вскричала: — Молодой господин Вэнь! Нашли! Вход в пещеру! Вход представлял собой дыру в земле, надёжно скрытую под древним баньяном со стволом, который едва ли могли обхватить трое взрослых мужчин. Найти его оказалось столь трудно, потому что, во-первых, само отверстие было совсем маленьким, около получжана в диаметре, а во-вторых, толстые, беспорядочно сросшиеся корни и вьющиеся растения переплелись в прочную паутину, напрочь загораживающую вход. Кроме того, над дырой также лежал слой опавших листьев и сухих веток, перемешанных с землёй и мелкими камнями: нора едва виднелась за всей этой массой. Разгребши мёртвую листву и грязь, обрубив жёсткие корни и ветки, молодые люди наконец добрались до зияющей мрачной дыры. Очевидно, она вела глубоко под землю: прохладный воздух пахнул в лица всех присутствующих, вызвав неприятные мурашки, пробежавшие вдоль спины, а камушек, брошенный внутрь, бесследно исчез, не издав ни звука. Вэнь Чао восторженно воскликнул: — Должно быть, это он! Быстрее, спускайтесь вниз! Терпение Цзинь Цзысюаня лопнуло, и он ледяным тоном произнёс: — Ты говорил, что привёл нас сюда на ночную охоту. Так позволь поинтересоваться, какую всё-таки тварь нам стоит ожидать? Если ты заблаговременно оповестишь нас, то мы сможем точнее согласовать свои действия и не побежим кто в лес, кто по дрова, как получилось в прошлый раз. Вэнь Чао переспросил: — Оповестить вас? Он поднялся на ноги и ткнул пальцем сначала в сторону Цзинь Цзысюаня, а потом на себя: — Сколько раз мне ещё придётся повторять вам, чтобы вы наконец запомнили? Не заблуждайтесь на свой счёт. Вы — всего лишь заклинатели, которые служат мне, а приказы здесь отдаю я. И я не нуждаюсь ни в чьих советах. Я один веду войска в бой и управляю ходом сражения. Лишь я один способен повергнуть зверя! Вэнь Чао особенно выделил слова «лишь я один», и тон, коим он их произнёс, звучал столь высокопарно, чванливо и хвастливо, что все собравшиеся одновременно почувствовали и омерзение, и желание громко расхохотаться. Ван Линцзяо шугнула их: — Вы, разве, не слышали, что сказал молодой господин Вэнь? А ну спускайтесь немедленно! Цзинь Цзысюань стоял впереди всех. Он усилием воли сдержал свою ярость, откинул полы мантии и, ухватившись за крепкую лозу, без колебаний прыгнул в бездонную пропасть. На этот раз Цзян Чэн прекрасно понимал его чувства: какие бы жуткие твари ни водились в той пещере, встреча с ними всё равно представлялась куда более приятной, чем дальнейшее пребывание с Вэнь Чао и его свитой. Цзян Чэн всерьёз опасался, что если эта парочка шавок ещё хоть мгновение будет оскорблять его взгляд, то он предпочтёт кануть в небытие, забрав их с собой! Все остальные последовали за Цзинь Цзысюанем, друг за другом шагая в дыру. У молодых людей, принудительно согнанных в Цишань, отобрали мечи ещё в самом начале перевоспитания, поэтому они с большой осторожностью спускались вниз. Вдоль стен норы росли весьма прочные лозы, толщиной с запястье ребёнка. Вцепившись в одну из них, Цзян Чэн не спеша погружался под землю, мысленно прикидывая глубину пещеры, попутно наблюдая за братом и Вторым Нефритом, лишь бы тот сильнее не покалечился. Когда его приблизительный подсчёт дошёл до тридцати с чем-то чжанов, ноги коснулись твёрдой поверхности. Вэнь Чао что-то прокричал им сверху и, убедившись, что внутри безопасно, вольготно спланировал вниз на своём мече, поддерживая за талию Ван Линцзяо. Через пару мгновений в дыру также слетели его слуги и адепты Ордена Цишань Вэнь. Цзян Чэн прошептал: — Надеюсь, на этот раз с добычей, на которую он нацелился, будет не слишком трудно справиться. Не знаю, есть ли отсюда другие выходы, но если зверь или иная тварь вдруг впадёт здесь в бешенство, то может порвать эти длиннющие лозы, и тогда нам будет непросто даже спастись бегством. У остальных учеников мелькали схожие мысли. Они невольно подняли глаза на маленькое белое пятнышко входа высоко над ними, встревожившись и насторожившись. Вэнь Чао соскочил с меча: — Почему вы всё ещё стоите? Неужели я должен объяснять, что вам делать? Вперёд! Молодых людей погнали вглубь грота. Поскольку им надлежало прокладывать ему дорогу, Вэнь Чао приказал слугам раздать ученикам несколько факелов, однако свод пещеры оказался высоким и необъятным, поэтому свет пламени не достигал его. Цзян Чэн внимательно слушал эхо, ощущая, что чем дальше они шли, тем более рассеянным становился звук, словно над их головами нависала уже целая гора в сотню чжанов. Разведчики, возглавляющие шествие, бдительно смотрели вперёд и через некоторое время заметили в отдалении огромный водоём. Если бы он находился на поверхности, то считался бы глубоким озером. Воды его отливали зловещим чёрным цветом, а тёмная гладь — усеяна островками и выступами различных размеров. Дорога заканчивалась здесь. Тем не менее, несмотря на то, что молодые люди зашли в тупик, они так и не обнаружили никаких следов добычи. К тому же, ученики до сих пор не знали, на кого охотятся, и сердца их наполнила пугающая неопределённость, и без того обостряя нервную настороженность. Вэнь Чао, не найдя столь желанного им зверя, также встревожился и принялся браниться, но тут вдруг его осенила «блестящая» идея: — Найдите кого-нибудь, подвесьте повыше и пустите ему кровь. Её запах выманит зверя. Подавляющее множество тварей до одури алкало крови: добыча наверняка выползет на свежий аромат тёплой алой жидкости, исходящий от живого человека, беспомощно висящего в воздухе! Ван Линцзяо с готовностью ответила, указав на одну из девушек и предложив: — Давайте её! Этой девушкой оказалась та, что по пути сюда подарила Вэй Усяню мешочек с ароматными травами, «Мянь-Мянь». Когда палец ткнулся в её сторону, Мянь-Мянь ошарашенно замерла на месте. Мянь-Мянь наконец осознала, что выбор пал на неё, и с перекошенным от ужаса лицом сделала несколько нетвёрдых шагов назад. Поняв, кого Ван Линцзяо имела в виду, Вэнь Чао вспомнил, что так и не успел заняться ей как следует, и немного раздосадовался: — Эту? Давай кого-нибудь другого. Ван Линцзяо притворилась незаслуженно обиженной: — Зачем? Я выбираю эту. Ты что, будешь по ней скучать? Ван Линцзяо принялась беззастенчиво ластиться к нему, и Вэнь Чао вознёсся на небеса от счастья, постепенно тая в её руках. Он окинул взглядом облачение Мянь-Мянь и убедился, что девушка явно не входила в состав главенствующего клана какого-нибудь ордена, а скорее всего, была обычной ученицей. Мянь-Мянь станет идеальной приманкой, потому что даже в случае её невозвращения домой родной орден девушки вряд ли заявится к Вэнь Чао и примется канючить на все лады. Подумав так, он сказал: — Глупости! С чего бы мне вдруг скучать по ней? Поступай, как тебе угодно. Всё решает моя Цзяо-Цзяо! Мянь-Мянь понимала, что если сейчас её подвесят, то живой она уже точно не спустится. Девушка попыталась спастись бегством, но все, за кем она пыталась укрыться, тут же расступались в стороны. Вэй Усянь дёрнулся всем телом, но Цзян Чэн крепко вцепился в него. Тут Мянь-Мянь неожиданно заметила, что двое юношей остались стоять на месте, непоколебимо, словно скалы, и, трепеща от страха, спешно бросилась за их спины. Юношами оказались Цзинь Цзысюань и Лань Ванцзи. Слуги Ордена Цишань Вэнь подошли к ним, намереваясь связать Мянь-Мянь, но поняв, что эти двое не собирались давать им дороги, прокричали: — В сторону! Лань Ванцзи равнодушно молчал. Увидев, что дело принимает дурной оборот, Вэнь Чао пригрозил: — Что вы встали столбами? Не понимаете человеческой речи? Или корчите из себя героев, спасая красавицу в беде? Цзинь Цзысюань поднял брови: — А тебе всё мало? Мало того, что ты используешь людей в качестве щитов, так теперь ещё хочешь пустить кровь живому человеку, чтобы выманить тварь?! Цзян Чэн с некоторой долей удивления подумал: «Всё-таки у этого спесивца Цзинь Цзысюаня кишка не столь тонка». Вэнь Чао показал на них пальцем: — Вы восстаёте против меня? Что ж, предупреждаю, я слишком долго проявлял к вам снисхождение. А сейчас немедленно подвесьте эту девку своими собственными руками! Иначе ни один человек из ваших орденов не вернётся домой живым! Цзинь Цзысюань издал презрительный смешок, не двигаясь с места. Лань Ванцзи тоже, казалось, будто совсем его не слышал, оставшись стоять безмятежно, словно погружённый в глубокое созерцание. Однако один из адептов Ордена Гусу Лань тихо трясся в уголке, внимая угрозам Вэнь Чао, и, в конце концов, не стерпел, кинулся вперёд и схватил Мянь-Мянь, намереваясь связать её. Лань Ванцзи сурово нахмурил брови и тут же с силой оттолкнул юношу в сторону ударом ладони. Юноша медленно отступил назад, вздрагивая плечами и не решаясь посмотреть в глаза остальным. Вэй Усянь прошептал Цзян Чэну: — Ой-ёй, с характером Лань Чжаня это добром не кончится. Руки Цзян Чэна также сжались в кулаки. В подобной ситуации уже никак нельзя печься лишь о себе и надеяться обойтись без кровопролития! Вэнь Чао пришёл в неописуемую ярость и заорал: — Взбунтовались! Убить их! Несколько адептов Ордена Цишань Вэнь обнажили свои мечи и бросились на Лань Ванцзи и Цзинь Цзысюаня. «Сжигающий ядра», Вэнь Чжулю, остался стоять за Вэнь Чао, заложив руки за спину. Он не пошёл в атаку, словно считал, что необходимость в этом отсутствовала: юноши и в самом деле были в меньшинстве, да, к тому же, безоружны. Последние дни, проведённые в бесконечных походах, крайне вымотали их, особенно пострадала и без того раненая нога Лань Ванцзи: они явно не продержатся долго. Вэнь Чао, наблюдая, как яростно его подданные сражаются с юношами, заметно повеселел и с презрением плюнул: — Да кем вы себя возомнили: перечить мне?! Такие, как вы, заслуживают смерти. В стороне от него раздался ухмыляющийся голос: — Всё верно. Тот, кто притесняет других и вершит беззаконие, прикрываясь мощью своего клана, заслуживает смерти. И не только смерти. Ему следует отрубить голову и оставить на всеобщее поругание в назидание потомкам. Вэнь Чао резко обернулся: — Что ты там болтаешь? Вэй Усянь притворился изумлённым: — Хочешь, чтобы я повторил? Хорошо. Тот, кто притесняет других и вершит беззаконие, прикрываясь мощью своего клана, заслуживает смерти. И не только смерти. Ему следует отрубить голову и оставить на всеобщее поругание в назидание потомкам. Теперь расслышал? При этих словах Вэнь Чжулю окинул Вэй Усяня взглядом и словно призадумался о чём-то. Вэнь Чао взбесился: — Да как смеешь ты нести подобную несусветную чушь! Бахвальный бред сумасшедшего! Неслыханная дерзость! Вэй Усянь насмешливо фыркнул, а затем и вовсе разразился громким разнузданным хохотом. Он едва не лопался от смеха под растерянными взглядами всех присутствующих, вцепившись в плечо Цзян Чэна и урывками выпаливая: — Несусветная чушь? Неслыханная дерзость? А, по-моему, это как раз про тебя! Вэнь Чао, тебе известно, кто автор этих слов? Скорее всего, нет, верно? Но я просвещу тебя. Эти слова принадлежат одному очень-очень-очень прославленному заклинателю, твоему величайшему предку и основателю твоего ордена — Вэнь Мао. И это его крылатые изречения ты обозвал несусветной чушью и неслыханной дерзостью? Отлично сказано! Просто замечательно! В сборнике «Лучшие произведения Ордена Цишань Вэнь», экземпляры которого раздали всем ученикам, даже самым заурядным выражениям придавался скрытый смысл. Каждое слово снова и снова рассматривалось со всех сторон, а его «глубокое» значение расписывалось сотнями витиеватых фраз. Вэй Усяня тошнило от отвращения, даже когда он просто пролистывал книгу, не говоря уже о том, чтобы вызубрить её наизусть. Тем не менее, это изречение Вэнь Мао он нашёл весьма ироничным, поэтому с лёгкостью запомнил его. Лицо Вэнь Чао то краснело, то бледнело, и Вэй Усянь добавил: — Так вот. Какое там наказание полагается тому, кто посмел оскорбить прославленного заклинателя из Ордена Цишань Вэнь? Какая кара его ждёт? Кажется, казнь без суда? Да-да, припоминаю. Ну что ж, значит, ты можешь сдохнуть прямо сейчас. Вэнь Чао, растеряв остатки самообладания, обнажил меч и кинулся на Вэй Усяня, при этом также выбежав из-под защиты Вэнь Чжулю. Вэнь Чжулю привык ограждать его от нападений других и никак не ожидал, что Вэнь Чао сам ринется вперёд, оставив его позади, поэтому несколько замешкался, столкнувшись с неожиданными трудностями. Вэй Усянь же, напротив, намеренно разозлил Вэнь Чао и дожидался как раз того момента, когда тот окончательно выйдет из себя. Он молниеносно атаковал, сохраняя на лице ничуть не увядшую улыбку, и за долю секунды обернул ситуацию в свою пользу, одним движением одолев Вэнь Чао и выхватив у него меч! Вцепившись одной рукой в Вэнь Чао, Вэй Усянь в несколько прыжков достиг островка посреди озера, держась на расстоянии от Вэнь Чжулю. Второй рукой он приставил меч к горлу Вэнь Чао и пригрозил: — Всем стоять! Шевельнётесь — и я пущу кровь вашему молодому господину Вэню! Вэнь Чао заверещал: — Не двигаться! Никому не двигаться! Адепты, окружившие Лань Ванцзи и Цзинь Цзысюаня, замерли на месте. Вэй Усянь выкрикнул: — Сжигающий ядра, ты тоже опусти руки! Тебе прекрасно известен нрав Главы Ордена Цишань Вэнь. Ваш господин у меня, и если он потеряет хоть каплю крови, то никто из нас может не надеяться остаться в живых, включая тебя! И Вэнь Чжулю действительно опустил руки. Убедившись, что ситуация под контролем, Вэй Усянь открыл рот, намереваясь продолжить, но тут вдруг почувствовал, как земля вздрогнула под его ногами. Он тут же насторожился: — Цзян Чэн! Это землетрясение? Сейчас молодые люди находились в подземной пещере и пуще всего опасались землетрясения или оползня, способного завалить вход или похоронить их заживо. Однако Цзян Чэн ответил: — Нет! Прислушавшись к своим ощущениям, Цзян Чэн неожиданно крикнул: — Это не землетрясение — что-то двигается под тобой!!! Он также заметил, что земля вокруг оставалась в покое, и лишь один островок, на коротом находился его брат, сотрясался от толчков. Кроме того, он внезапно начал подниматься и расти вширь, занимая всё бо́льшую и бо́льшую площадь озера. «Островок» проворно бросился к берегу. Наступление неведомой твари вызвало сильнейшее волнение едва ли не у всех присутствующих. На месте остались лишь Лань Ванцзи, Цзинь Цзысюань, Цзян Чэн и Вэнь Чжулю, прочие же молодые люди неустанно пятились назад. В головах их мелькнула мысль, что подводный зверь может разъяриться в любую секунду, но тот неожиданно замер. Тварь, пребывавшая в глубокой спячке, пробудилась от того, что Вэй Усянь запрыгнул ей на спину, поэтому сейчас он предусмотрительно поостерёгся совершать резкие движения и застыл, где стоял, оценивая ситуацию и выжидая. На поверхности масляно-чёрной воды вокруг «островка» плавали кленовые листья необычайно яркого красного цвета. В глуби водоёма, под листвой, виднелось нечто, напоминающее пару глянцево-соловых бронзовых зеркал. «Островок» взмыл к сводам пещеры, и из-под воды показалась огромная угольно-чёрная голова зверя с несколькими кленовыми листьями, налипшими на его морду. Воздух взорвался звонкими и глухими криками. Тварь медленно повернула шею и громадными глазами уставилась на двух людей на своей спине. Округлая голова зверя была довольно причудливой, напоминающей и черепашью, и змеиную одновременно. Если смотреть лишь на череп, то тварь походила на исполинскую змею, но если обратить внимание на её тело, выступившее из воды более чем на половину, то зверь, скорее, смахивал на… Вэй Усянь сказал: — Какая гигантская… черепаха… И черепаха эта разительно отличалась от своих собратьев. Если бы она со всего размаху плюхнулась на тренировочную площадку Пристани Лотоса, то панцирь её покрыл бы целое поле для упражнений с мечом, а трое дюжих мужчин не сумели бы обхватить её угольно-чёрную голову. К тому же, обычная черепаха никак не могла высунуть из-под своей брони чрезвычайно длинную, извивающуюся голову со ртом, полным пожелтевших, свирепо торчащих в разные стороны клыков, а лапы её явно не заканчивались четырьмя острыми когтями, выглядящими весьма хватко. Похоже, что и зрение твари досталось от змеи — не очень хорошее, поэтому пока люди оставались неподвижными, она, вероятно, не замечала их. Неожиданно из её бездонных ноздрей вырвались две струи водяного пара. Кленовые листья, плавающие в воде, попали как раз на её нос, и вероятно, вызвали раздражение, поэтому тварь с шумом выпустила воздух. Вэй Усянь по-прежнему не шевелился, словно каменное изваяние, но Вэнь Чао, напротив, смертельно испугался малейшего содрогания зверя. Он понимал, что тот больше всего на свете жаждал крови и, услышав внезапное фырканье, решил, что тварь вот-вот впадёт в ярость. На секунду забыв о мече, впивающемся в его горло, Вэнь Чао, отчаянно пытаясь вырваться, что есть мочи заорал Вэнь Чжулю: — Чего ты там стоишь?! Почему не спешишь мне на помощь?! Спасай меня сейчас же!!! Цзян Чэн выругался сквозь зубы: — Тупица! Перед глазами твари покачивались две расплывчатые фигуры неясного происхождения, но тут вдруг одна из них завихляла, словно уж на раскалённых камнях, и издала пронзительный, режущий слух, вопль. Зверь тотчас же среагировал. Его змееобразная шея дугой отпрянула назад, а через мгновение распрямилась, словно пружина, направив раскрытый рот с выпирающими грязно-жёлтыми клыками на свою спину! Вэй Усянь торопливо отдёрнул руку, и меч Вэнь Чао молниеносно ринулся к сердцу твари. Однако всё тело зверя, включая его голову, надёжно скрывалось под чёрной чешуей, крепкой, словно металлические доспехи. В результате вихрь меча со звоном врезался будто в стальной лист и, высекши яркие искры, ушёл под воду. Тварь, кажется, несколько озадачилась и заинтересованно перевела глаза на неясный продолговатый предмет, сверкающий даже в чёрной глуби озера. Вэй Усянь, не упуская представившейся возможности, мягко оттолкнулся ступнями и, держа в руке Вэнь Чао, подпрыгнул в воздух, намереваясь перебраться на другой островок. Цзян Чэн молился, как бы и этот островок не оказался такой же черепахой. Внезапно, краем глаза он заметил, что Вэнь Чжулю устремился прямо за Вэй Усянем! Не медля, тот крикнул: — Берегись! Прямо за тобой Сжигающий Ядра! Вэй Усянь рывком обернулся и упёрся взглядом в пару крупных рук, беззвучно, но угрожающе нависших над ним. Он инстинктивно попытался защититься от атаки Вэнь Чжулю. Вэй Усянь отнял от него кисть, а тот тем временем воспользовался замешательством и, выхватив Вэнь Чао, прыжком вернулся на берег. Вэй Усянь тихо выругался и последовал за ними. На суше все адепты Ордена Цишань Вэнь уже успели достать луки из-за спин и теперь, отступая, прицеливались в тварь. Стрелы градом посыпались на зверя, со звяканьем ударяясь о черепашью чешую и панцирь. Искры пламенем озаряли сцену ожесточённого сражения, но на самом деле все усилия воистину пропадали втуне. Ни одна выпущенная стрела не поразила зверя, а, скорее, слегка пощекотала, и тот принялся непонимающе мотать головой из стороны в сторону. Кожные наросты на его ухабистом панцире напоминали неотёсанные валуны, и даже если острый наконечник достигал своей цели, он не мог проникнуть глубже. Цзян Чэн заметил, как один из адептов Ордена Цишань Вэнь, тяжело и часто дыша, вложил стрелу в лук и теперь силился натянуть тетиву, но никак не мог раскрыть его даже наполовину, ему захотелось рассмеяться: о, прославленный Орден Цишань Вэнь, а лук даже держать не умеют! Терпение Вэй Усяня, который тоже это заметил, наконец-то лопнуло, и он, пнув адепта ногой, отобрал у него оружие с тремя стрелами в колчане. Вэй Усянь вложил все три разом, натянул до конца тетиву и прицелился. Тонкая струна жалобно пискнула под его ухом, готовясь расслабиться, но тут неожиданно послышался душераздирающий вопль. Отчаянный крик издавал человек, пребывающий явно в паническом ужасе. Обернувшись, Вэй Усянь увидел, как Ван Линцзяо раздавала приказы трём слугам. Двое из них грубо вцепились в Мянь-Мянь, крепко удерживая её голову на месте, а третий, занеся над девушкой тавро, приближал клеймо прямо к её лицу! Резной конец железного прута раскалился докрасна, шипя скворчащим звуком. Вэй Усянь находился довольно далеко от них, поэтому, оценив ситуацию, перекинул лук в сторону происходящего и отпустил тетиву. Три стрелы разом пронзили трёх человек, неслышно повалившихся навзничь. Но не успело в воздухе отзвенеть чистое эхо дрожащей тетивы, как Ван Линцзяо уже подняла тавро, также упавшее на землю, и, схватив Мянь-Мянь за волосы, вновь направила клеймо ей в лицо! Прочие адепты сосредоточенно орудовали луками, обращая внимание лишь на зверя. Рядом с девушками никто не стоял, Цзян Чэн был слишком далеко, а в колчане Вэй Усяня закончились стрелы, и отобрать их у кого-нибудь ещё не хватило бы времени. В столь критической ситуации ему пришлось ринуться вперёд и одной рукой отодрать Ван Линцзяо от волос Мянь-Мянь, а второй — с силой толкнуть её в грудь. От его удара Ван Линцзяо, поперхнувшись, фонтаном выплюнула кровь и отлетела назад. Однако раскалённый конец железного прута уже прижался к груди Вэй Усяня. Нос его уловил запах сгоревшей одежды и обугленной кожи, а ещё пугающий аромат состряпанного на огне мяса. Даже Цзян Чэн почуял этот жуткий запах. Вэй Усянь стиснул зубы, но не сумел подавить рвущийся наружу рык боли, выпустив его из своей глотки. Он отнюдь не легко толкнул Ван Линцзяо, отбросив ту на достаточное расстояние, поэтому она забрызгала кровью всё вокруг и громко завыла, едва коснувшись земли. Цзян Чэн занёс руку, приготовившись добить её, но Вэнь Чао пронзительно заверещал: — Цзяо-Цзяо! Цзяо-Цзяо! Скорее спаси мою Цзяо-Цзяо! Вэнь Чжулю немного нахмурился, но, не сказав ни слова, подскочил к Цзян Чэну, отпихнул его в сторону и, притащив Ван Линцзяо назад, швырнул её к ногам Вэнь Чао. Та кинулась в его объятия, заливаясь горькими слезами и не переставая захлёбываться и срыгивать кровь. Цзян Чэн молча поднялся и метнулся к Вэнь Чжулю с намерением завязать драку. Вэнь Чао разглядел красные прожилки в его белках и внушающее ужас выражение лица; вдобавок остальные адепты Ордена Цишань Вэнь пребывали в сильнейшем смятении, не говоря уже о гигантской твари, выходящей из озера, ступив на берег левой передней лапой. Вэнь Чао наконец-то по-настоящему испугался: — Уходим! Уходим сейчас же! Его слуги напрягали все силы, едва-едва сдерживая зверя и с нетерпением ожидая приказа своего господина на отступление. Едва заслышав его голос, они тотчас же взобрались на мечи и поднялись в воздух. Ранее Вэй Усянь уронил меч Вэнь Чао в воду, поэтому тот отнял у кого-то оружие, вскочил на него с Ван Линцзяо в руках и в мгновение ока умчался прочь, только его и видели. Слуги и прочие адепты Ордена Цишань Вэнь вплотную последовали за ним. Цзинь Цзысюань выкрикнул: — Хватит сражаться! Бежим! Впрочем, молодые люди и так не горели желанием продолжать битву, особенно против твари, больше похожей на гору камней, чем на зверя. Но, примчавшись к отверстию, они обнаружили, что лозы, спустившие их сюда, лежат на земле, свернувшись кольцами, словно мёртвые змеи. Цзинь Цзысюань вскипел: — Бессовестные подлецы! Обрубили лозы! Без вьющихся растений они не смогут заползти наверх по отвесной глиняной стене. К счастью, над головами учеников, на высоте примерно тридцати чжанов, по-прежнему виднелась дыра, испускающая слепящий глаза свет. Но тут вдруг сияние её поблекло, словно тяньгоу всё-таки откусил кусок от солнца. Кто-то выкрикнул: — Они заваливают вход! Вслед за его голосом крошечное белое пятнышко совсем исчезло. Под толщей земли осталось только несколько горящих факелов, освещающих юные растерянные лица. Все потрясённо молчали. Мёртвую тишину нарушил Цзинь Цзысюань, яростно выругавшись: — Лишь парочка этих шелудивых псов могла сотворить подобное! Один из юношей нерешительно промямлил: — Ничего страшного, если нам не выбраться отсюда самостоятельно… Мои отец и мать наверняка придут за мной. Едва узнав о случившемся, они тут же отправятся на поиски. Несколько человек подхватили его мысль, однако кто-то ещё дрожащим голосом возразил: — Но ведь они думают, что мы находимся в Цишань на перевоспитании. С чего им вдруг отправляться на поиски… К тому же, адепты Ордена Цишань Вэнь позорно сбежали, а значит, ни за что не расскажут правду и насочиняют кучу отговорок… А мы будем вынуждены сидеть здесь, внизу… — Внизу, в пещере… Без еды… Запертыми со зверем… В этот момент к ним медленно подошёл Цзян Чэн с Вэй Усянем, висящим на его плече. Юноши как раз услышали фразу «без еды», и Вэй Усянь предложил: — Цзян Чэн, у меня как раз есть кусочек поджаренного мяса. Не хочешь попробовать? Цзян Чэн ответил: — Иди ты! Тебя и раскалённое железо не берёт. Как всегда, нашёл время болтать. Знал бы ты, как сильно я хочу зашить тебе рот. Лань Ванцзи отвёл от них взгляд и повернул назад. Цзян Чэн поинтересовался: — Второй молодой господин Лань, куда вы направляетесь? Зверь до сих пор поджидает нас в озере, — ему пришлось вспомнить о приличиях и обратиться к нему в официальной форме, боясь, что кто-то ещё сможет понять о взаимоотношениях одного из Нефритов и наследника Юньмэн Цзян. Лань Ванцзи ответил: — Возвращаемся к водоёму. Там есть выход наружу. Стоило ему сказать о выходе, и даже плач девушек затих. Вэй Усянь спросил: — О чём ты говоришь? Лань Ванцзи добавил: — В воде плавают кленовые листья. Фраза его звучала весьма странно, однако Вэй Усянь мгновенно всё понял. На поверхности чёрного водоёма, служащего пристанищем твари, и впрямь плавало несколько опавших листьев клёна, но в пещере не росло никаких деревьев и явно давно не бывали люди, а у входа стоял лишь одинокий баньян. Тем не менее, кленовые листья, ярко-красные, словно бушующий огонь, казались совсем свежими и ничуть не пожухлыми. По дороге к пещере ученики уже встречали подобную листву, кувыркающуюся в потоке горного ручья. Цзян Чэн также сообразил, о чём речь: — Похоже, что на дне озера есть проход, соединяющий его с внешними водами. Скорее всего, листья попали в пещеру именно оттуда. Кто-то робко пробормотал: — Но… откуда нам знать, вдруг тот проход слишком маленький, и нам не протиснуться внутрь? Может быть, это и не проход вовсе, а щель? Цзинь Цзысюань нахмурился: — К тому же, зверь по-прежнему охраняет свои владения, не желая вылезать из пруда. Вэй Усянь приподнял отворот своих одежд и принялся махать рукой на рану: — Если есть хоть небольшая надежда, то нужно действовать. Всё лучше, чем сидеть без дела, выжидая, пока придут родители и спасут нас. Ну и пусть тварь охраняет свои владения. Мы просто выманим её. Посовещавшись, спустя ещё час молодые люди всё же решили вернуться обратно к пруду. Спрятавшись за камнем на подступах к воде, ученики принялись украдкой следить за зверем. Большая часть тела твари находилась под водой, и лишь длинная змеиная шея высовывалась из черепашьего панциря. Голова её направилась к берегу, разинула пасть с торчащими в разные стороны клыками и аккуратно сомкнула челюсти на одном из трупов. Затем шея втянулась назад в чёрный, непреступный, словно крепость, панцирь, прихватив добычу в свои недра, вероятно, чтобы насладиться лакомством без спешки. Вэй Усянь швырнул вперёд факел, приземлившийся в угол пещеры. Звук получился исключительно громким и звенящим в тиши подземного грота, и голова твари тут же вылезла из своего убежища. В её узких зрачках заплясало отражение весело горящего факела. Свет и тепло явно вызывали у зверя инстинктивный интерес, и змеиная шея медленно потянулась в направлении огня. Цзян Чэн позади неё бесшумно скользнул под воду. Орден Юньмэн Цзян проживал в окружении озёр, поэтому все его адепты являлись искусными пловцами. Едва Цзян Чэн скрылся в глуби, рябь над ним мгновенно рассеялась, и ни одной волны не всколыхнуло поверхность. Молодые люди в мучительном томлении уставились на воду, время от времени поглядывая на тварь. Та неуверенно нарезала круги вокруг факела, словно размышляя, стоит ли приблизиться, и каждое её движение до предела натягивало нервы юношей. Неожиданно, будто всё же решившись отведать на вкус непонятный предмет, тварь поднесла нос к факелу. Его огонь тотчас же слегка подпалил её морду. Зверь отдёрнул шею и яростно фыркнул, выпустив из ноздрей две струи водяного пара, потушивших факел. Как раз в этот момент над водой показался Цзян Чэн, делающий глубокий вдох. Тварь, заметив, что в её владения вторгся чужак, выгнула шею дугой, а затем резко спружинила к Цзян Чэну. Поняв, что дело принимает совсем дурной оборот, Вэй Усянь прокусил палец, торопливо намалевал что-то на своей ладони, затем выскочил из укрытия и ударил рукой о землю. Едва он убрал кисть, как на этом месте вспыхнуло яркое пламя, высотой с человеческий рост! Тварь изумлённо обернулась и посмотрела в его сторону. Цзян Чэн воспользовался случаем и вылез на берег, прокричав остальным: — На дне есть проход, довольно большой! Вэй Усянь спросил: — Довольно — это насколько? Цзян Чэн ответил: — За раз могут протиснуться около полудюжины человек! Вэй Усянь вскричал: — Слушайте все! Ныряйте в воду и плывите в дыру вслед за Цзян Чэном. Здоровые, присматривайте за раненными; умеющие плавать — за неумеющими. За раз могут протиснуться около полудюжины человек, так что не спешите. А теперь в воду! Цзян Чэн гневно выкрикнул: — Ты чем там занимаешься?! Вэй Усянь ответил: — Нет, это ты чем там занимаешься?! Уводи людей! Ему удалось выманить зверя из озера и привлечь на берег. Если сейчас не уйти, то когда?! Цзян Чэн стиснул зубы: — Все, подойдите. Те, кто умеет плавать, встаньте слева, те, кто нет — справа! Пока Вэй Усянь отвлекал тварь, большая часть людей успела выбраться наружу. Подле Цзян Чэна находилось ещё трое младших адептов, не умеющих плавать — последняя группа людей, и, понимая, что они никак не могут ждать, он решился нырнуть под воду без Вэй Усяня. Выведя всех на поверхность, Цзян Чэн хотел вернуться обратно за братом и Лань Ванцзи, но его остановил Цзинь Цзысюань. — Отпусти!!! — рявкнул Цзян Чэн. — Молодой господин Цзян, боюсь, дело принимает серьёзные обороты. Нам стоит отправиться за помощью к старшему поколению наших Орденов. Здраво смыслить, когда там, под в пещере остались брат и второй Лань, получалось плохо, но в словах Цзысюаня была доля правды. Лишь гневно фыркнув, Цзян Чэн развернулся и быстрым шагом направился прочь. Добраться до Пристани Лотоса, сообщить родителям, спасти своего брата и брата возлюбленного, вернуть их домой. Что будет дальше — представить сложно и страшно. А Лань Хуань? Он всё ещё в долине Диюй или уже вернулся в Гусу? Что сейчас с главой Лань? Начали ли заново отстраивать Облачные Глубины? Как дела у сестры? Куча мыслей крутились в голове, пока Цзян Чэн уверенно пробирался сквозь рощи. Был бы у него с собой Саньду, то добираться до дома было бы гораздо проще и быстрее. Но Саньду не было, ничего и никого рядом не было! — Вэй Усянь, Лань Ванцзи, только продержитесь. Я обязательно вытащу вас, — бормотал Цзян Чэн. На седьмой день он добрался до Пристани Лотоса. Обессиленный юноша ввалился в главный зал, мигом падая на колени. — А-Чэн?! — матушка явно не ожидала увидеть сына в таком состоянии. — А-Чэн, что случилось? — Спасите... Вэй Усянь и... И Лань Ванцзи. Они в пещере... Им угрожает смертельная опасность... Он пытался говорить связанно, но его бил озноб, усталость накрыла с головой, его трясло от страха. Цзян Яньли, которой адепты доложили о возвращении брата, влетела в главный зал и, увидев брата, кинулась к нему. — А-Чэн! — она обняла его за плечи. — Матушка, у него жар! На последнем издыхании Цзян Чэн собрал оставшиеся силы и рассказал о том, где находятся Вэй Усянь и Лань Ванцзи. О том, что остальных учеников он успел вывести из грота. А после потерял сознание. Последнее, что он услышал — испуганный крик сестры совсем рядом и крик отца: — Немедленно доложите главе Ордена Гусу Лань!