Silence

Еще одно приключение и еще один день, посвящённый избавлению от последствий тяжелых битв. Келус до безумия измотан. Пенакония оставила после себя не только приятные воспоминания, но и боль, закрепившуюся на теле новыми синяками и шрамами. Глубоко внутри Первопроходца до сих пор кипит подпитанный силой Стелларона адреналин, не позволяющий упасть от бессилия на твердую землю. Единственное, что Келусу хочется сделать сейчас — добраться до Экспресса и наконец смыть с тела все кровавые следы. И только потом, возможно, он позволит себе с тихим стоном боли упасть на кровать и провалиться в долгий сон. Первопроходец тащится где-то позади команды, и как только все начинают заходить в родной Экспресс незаметно проскальзывает в свою комнату. Парень захлопывает дверь и, не включая свет, медленно шагает к шкафу, стоящему в самом дальнем углу. По пути он снимает с себя кофту, откидывает ее куда-то в темноту, а дойдя до шкафа прислоняется к деревянной стенке спиной и медленно съезжает вниз. На некогда чистой поверхности остается грязный кровавый след, который горит алым цветом даже в полном мраке. Изо рта Первопроходца невольно вырывается тихий стон… Келусу стыдно… Он всегда так делал… Мистер Янг, Химеко и Март скорее всего уже накрутили себе лишнего. Пом-Пом наверняка сейчас бегала по главному вагону с разными лечебными настойками и заметив отсутствие Первопроходца начала недовольно ворчать… А Дань Хэн… Скорее всего разочаровался окончательно… Келус уже видел, как архивист смотрел на него после разных битв. При виде измотанного товарища на лице Дань Хэна появлялось недовольство. После событий на Герте, Ярило и даже Сяньчжоу — его лицо было таким после любой битвы, а холодные глаза следили за каждым движением и прожигали в Первопроходце дыру. Келусу больно, но он никогда об этом не скажет… Даже если под толстым слоем одежды будет бесконечная россыпь синяков и ссадин. Даже если тяжелые шаги будут оставлять после себя кровавые следы. Даже если все тело будет источать тошнотворный запах железа… Келус сильный… Он справится со всем сам… Келус сильный… Он не должен втягивать в свои проблемы других… Келус сильный… Он способен вытерпеть эту адскую боль… — Келус… — за дверью слышится обеспокоенный голос Дань Хэна. Келус тихо бранится. — Химеко сказала, что тебя сильно потрепало в бою. Я принес аптечку… Позволь мне помочь… — Все… нормально! — Первопроходец пытается выдавить из себя что-то более менее бодрое, но сильное жжение открытых ран заставляет голос предательски дрожать. — Настолько нормально, что ты призраком проскользнул к себе и как обычно заперся?.. Келус нервно сглатывает. Одна из ран, расположенная под правым ребром начинает жечь еще сильнее и Первопроходец несдержанно шипит. — Келус… Хватит. Я больше не могу просто наблюдать за твоими мучениями. Позволь мне позаботиться о тебе… — Дань Хэн ждет пару секунд, а после не выдерживает и открывает тяжелую дверь. В нос тут же ударяет запах железа. Архивист срывается с места и подбегает к Келусу. От вида алого следа на шкафу и пропитанной кровью футболки, сердце дракона пропускает удар и, кажется, трескается, словно стекло. — Келус… — Уйди… пожалуйста. — Первопроходец дергается, стоит только Дань Хэну протянуть к нему руку. Тело сероволосого накрывает легкая дрожь. Боль настолько сильная, что уже кажется фантомной и нереальной. — Все нормально. Я справ… — Нет, не справишься! — кричит Дань Хэн. — Хоть раз… Хоть раз перестань строить из себя непробивного героя! Да, тебя от многого защищает Стелларон, но это не значит, что ты должен терпеть! Ты человек! — Архивист ставит аптечку в сторону и наклоняется вниз, утыкаясь лбом в согнутые колени Первопроходца. — Мне, черт возьми, больно от того, что ты не говоришь о своей боли! Келус, прошу… Настает молчание. Пару секунд Келус ничего не говорит и даже не шевелится. Дань Хэн тихо выдыхает, отрывается от коленей Первопроходца, а после слышит тихий всхлип. Дракон тут же поднимает взгляд на Келуса и видит, как тот, обнимая себя руками кусает нижнюю губу и плачет. По щеке катится одинокая слеза, отражающая от себя блеск звезд. — Мне больно, Дань Хэн… Я не справлюсь… Архивист аккуратно вытирает пальцем слезинку и просит Келуса чуть оторваться спиной от шкафа. Первопроходец повинуется и двигается чуть вперед, а после, не без помощи Дань Хэна, снимает прилипшую к телу футболку. Алые пятна почти полностью покрывали тело Келуса — спина была усыпана огромными синяками, переходящими в кровоточащие гематомы, а испачканные грязью плечи и руки заметно подрагивали. Торс Первопроходца пострадал больше всего — помимо синих отметин, прямо под ребром располагался оромный порез из которого до сих пор хлестала алая жидкость. Дракон от части рад царившей в комнате темноте, потому что если бы он увидел эту кровавую картину при свете, точно бы не сдержался и взвыл от злости на того, кто сотворил подобное с телом Келуса. Дань Хэн хмурится и помогает сероволосому справиться с остальной одеждой. Поняв, что ноги пострадали не так сильно, дракон колдует в руке небольшой шар воды и принимается смывать с Келуса всю грязь и кровь. До ванны тащить его уже бесполезно, а с беспорядком вокруг он потом сам справится. Главное для Дань Хэна сейчас — не причинить еще больше боли. Келус молча наблюдает за тем, как архивист обмывает его нагое тело и лишь иногда всхлипывает. — Больно? — спрашивает дракон, после очередного всхлипа. — Уже лучше… Просто плачу, прости… — Не извиняйся. — отвечает дракон, возвращаясь к своему занятию. — Слезы это нормально. Закончив, Дань Хэн наконец открывает аптечку и первым делом обматывает бинтами ту самую рану под ребром. После дракон переходит к спине, начиная заклеивать гематомы пластырями. В обеззараживании раны Келуса не нуждались — Дань Хэн обмыл его водой с Чашуйчатого ущелья, которая была в сотни раз лучше обычных мазей и настоек. Аккуратно приклеив последний пластырь, архивист помогает Первопроходцу надеть чистое белье и осторожно приподнимает его с мокрого пола, неся на кровать. — Останься… — тихо просит Келус. Дань Хэн снимает обувь и без колебаний ложится рядом. Первопроходец двигается ближе и архивист, поняв все без слов, прижимается к спине Келуса, чуть приобняв его одной рукой. Холод драконьего тела мягко остужает раны и горящий внутри Первопроходца Стелларон. Сероволосый засыпает почти сразу, а Дань Хэн, оставив легкий поцелуй на чужом плече, клянется темноте о том, что больше никогда не оставит Келуса одного.