🌟🌟🌟
Чтобы переночевать на более ли менее хорошем месте, по настоянию Айзена, прошлым вечером они отклонились с курса и ушли немного западнее. Показанная им поляна действительно оказалась очень удобной, но путь немного удлинился. Лес густел, приходилось петлять среди колючих кустарников, да и под кронами многовековых деревьев царил полумрак. Ещё темнее было от того, что день был пасмурным. Холодный белый свет в гуще леса и вовсе казался каким-то зеленоватым. Вскорости, путники услышали, что наверху пошёл дождь. До них достигали лишь редкие капли. Как и свету, воде было нелегко пробраться сквозь сплошную стену сплётшихся веток и листьев. Дождь шёл до самого обеда, то угасая, то возобновляясь. Они слишком сильно отклонились на восток, обходя огромный разросшийся малинник и, обессилив, остановились на обед. К этому времени, все уже порядком измотались и с грустью думали о том, что до вечера ещё далеко, а значит, идти еще долго. В качестве утешения, Фрирен наколдовала чайник и все с удовольствием выпели чая, пытаясь согреться в сыром лесу. На их счастье, дальнейший путь оказался проще, чем ожидалось. Неподалёку от места их привала Айзен обнаружил оленью тропу, которая почти наверняка вела к водопою, то есть к озеру, которого они намеревались сегодня достичь. И действительно, тропа виляла то вправо, то влево, но в итоге неуклонно следовала вперёд, на северо-восток. Они прошли явно больше миль, чем было бы напрямую, но, по крайней мере, небыли ни исцарапаны, ни перепачканы и весело переговаривались, доверившись так удачно подвернувшейся тропинке. Было уже ближе к пяти, когда отряд увидел просвет и, наконец-таки, вышел к озеру. Деревья не приближались к воде, только часть берегов поросла густой стеной камыша. Озёрная гладь отражала белизну пасмурного неба и казалась умиротворённой и холодной. Обходя его, они наткнулись на удобный берег, трава здесь была низкой и вытоптанной. Гиммель присел на корточки, опустил в удивительно чистую воду руки и принялся умываться. Остальные заплескались рядом. — Ну, так что? Все полезем? Они обсуждали это со вчерашнего вечера. Согласно старинным сказаниям, Экени был подземным городом, а это означало, что чисто теоретически вход в него мог находиться даже здесь, под водой. Айзен привычно нахмурился. — Не верю я, что Экени там. И потом, я плавать не умею. — Хорошо, я понял. — успокаивающе поднял ладони Гиммель. — Ты остаёшься сторожить наши вещи и готовишь полотенца. — Знаешь. — с сомнением сказал Гайтер. — Вчера я был бы не против искупаться, но вот в такую погоду что-то не хочется. — Ладно, ладно, хорошо. Отважный мракоборец нырнёт в озеро один, а вы будете пить чай, сидя на бережку и рассуждая о том, как здорово, что все эти тучи мошкары и близко к вам не подлетают. Отличный план. — Эй, — миролюбиво заметил Гайтер. — Вообще-то, я тоже думаю, что в озере нам ловить нечего. Устраивать вход в город там было бы странно, Экени же не пытались спрятать. — Прошло больше тысячи лет. Может, тогда никакого озера и не было вовсе, а теперь оно образовалось и вход на дне. — парировал Гиммель. — Большинство исследователей считали иначе. — не остался в долгу Гайтер. — Да ладно вам, проверить то надо. — вмешалась Фрирен. — Я тоже не думаю, что город там, но всё может быть. — и добавила, обращаясь только к Гиммелю. — Пойдём вдвоём, я знаю заклятье пузыреголовости. Выглядит так себе, но зато сможем дышать под водой. — Отлично! — просиял Гиммель. — Тогда идём? Ты готова? — Секунду. — она переплела свои хвостики и собрала их в пучок, пробормотав какое-то заклинание. — Да, идём. Сняв только ботинки, Гиммель вошёл в воду. Она показалась очень холодной, но он стиснул зубы и продолжал заходить глубже, зная, что скоро привыкнет. Фрирен шла следом. В стопы то и дело впивались острые камушки, притаившиеся на дне. — Поосторожней там! — крикнул им в спину Гайтер. — И не задерживайтесь. — вторил ему Айзен. — Ладно! — махнул рукой Гиммель и обернулся к Фрирен. Ему вода была уже по грудь, а ей — по подбородок. — Всё в порядке? — участливо спросил Гиммель, сам трясясь от холода. — Да, скоро привыкну. — ответила Фрирен. — Давай так, сейчас нырнём, и я нас заколдую, тогда можно будет уже осмотреться получше. Гиммель серьёзно кивнул и ответил: — Тогда на раз, — он смотрел ей в глаза, зелёные, как солнечный лес, и такие спокойные. — Два, — Гиммель отодвинул эти мысли, сейчас нужно было сосредоточиться. Он вдохнул. — Три! Гиммель открыл глаза уже под водой. Фрирен нырнула тоже и нацелила на него свою палочку. Что-то сказала, из её рта вырвался поток пузырей и Гиммель ощутил нечто странное. Вода вокруг его лица как будто отодвинулась, он смог вдохнуть, обзор смазала образовавшаяся между водой и воздухом плёнка. Он поднял руки к лицу и потрогал пузырь. Тот тянулся, но не лопался. Гиммель взглянул на Фрирен, она уже заколдовала себя, вокруг её головы тоже образовался пузырь, смазывая и искажая черты её лица. Надеясь, что его собственное лицо в кривом зеркале пузыря не кажется таким уж жутким, Гиммель махнул рукой в сторону, призывая плыть за собой. Дно озера поросло травой и водорослями, и только маленькие прогалины земли оставались пустыми. Здесь было светлее, чем ожидал Гиммель. Дно просматривалось хорошо, хотя он и боялся пропустить что-нибудь, если это нечто обросло растениями. Фрирен плыла рядом и он оглянулся, когда эльфийка тронула его за плечо. Она ткнула пальцем в нечто вдалеке и Гиммель радостно повернулся туда, ожидая увидеть нечто похожее на вход, но увиденное заставило его вынуть палочку. К ним приближалась какая-то тень, что-то животное, точно не человек. Оно двигалось достаточно медленно и они остановились, поджидая это нечто. Оно было уже метрах в десяти, когда Гиммель начал различать черты диковинного существа. Словно у большой ящерицы, его туловище оканчивал длинный хвост, но голова и передние копыта были как у лошади. Длинная грива казалась пучком водорослей, а задних ног не было вообще. Фрирен снова схватила его за руку и активно покачала головой, показывая, что нужно уходить. Гиммель замешкался. Существо выглядело безобидно и не вело себя агрессивно. — В чём дело? — спросил он, но сквозь пузырь она его, конечно же, не услышала. Время было потерянно, водяная лошадь оказалась уже совсем близко. Гиммель взглянул на неё: она была красива. Он не умел ездить на лошадях, но был способен оценить прелесть и очарование этих статных животных. То существо, что предстало перед ним, не уступало в благородстве черт лучшим из своих наземных собратьев. Она мотнула головой и подошла ближе к Гиммелю, доверчиво глядя ему в глаза. Морда подводной кобылы лоснилась, Гиммель потянулся, желая прикоснуться к ней, она тоже потянулась к его руке… Фрирен коротко ударила его по кисти. Он вздрогнул и оглянулся. Она нацелила палочку в морду животного и даже через пузырь он рассмотрел на её лице хмурую сосредоточенность. Повинуясь её желанию, Гиммель отплыл чуть подальше и лишь тогда вновь посмотрел на лошадь. Та стояла всё на том же месте, с тем же кротким выражением на удлинённой морде. Фрирен подала ему знак двигаться и сама стала отступать спиной вперёд, всё ещё целясь в диковинного зверя. В воде они передвигались медленно, так что и отступали буквально черепашим шагом. Лошадь шла за ними, коротко переступая зеленоватыми копытами. Фрирен снова тронула его и стала делать знаки, Гиммель догадывался, что она пытается объяснить, что сейчас им нужно будет плыть скорее. Он кивнул, не до конца понимая, чего ожидать. Фрирен остановилась на месте, в пол оборота к берегу, в пол оборота к лошади. Показала пальцем в сторону, откуда они пришли. До суши оставалось метров тридцать. А затем, сжав руку в кулак стала показывать пальцы: один, два, три… Фрирен взмахнула палочкой, оттуда вырвались верёвки, обвили лошадь и та завизжала. Гиммель как можно быстрее побежал к берегу, отгребаясь руками, вздрагивая от этих визгов и поражаясь тому, что вообще слышит их. Фрирен гребла следом. Визг стал приближаться. Гиммель оглянулся на мгновение и увидел, что кобыла больше не казалась такой уж милой. Она раскрыла пасть, обнажив тонкие острые зубы. Её хвост извивался по дну и двигалась она куда быстрее них самих. Фрирен пальнула в неё чем-то, но промахнулась, Гиммель тоже метнул в неё заклятье: — Экспульсо! Палочка выстрелила, но удар не достиг цели. Заклинание взрыва лишь ошпарило чудовище кипятком. Они уже выбивались из сил, а преодолели лишь половину пути. Фрирен удалось снова связать монстра, но лошадь тут же принялась кусать верёвки острейшими зубами. Они бежали, разгребая воду из последних сил. Суша была уже близко. Лошадь вновь освободилась, они вынырнули на поверхность и снова бежали, не сбавляя темпа. Фрирен ткнула палочкой сначала в себя, потом в него, пузыри вокруг их головы лопнули и она закричала подскочившим на берегу Гайтеру с Айзеном: — Кельпи!!! Лошадь неожиданно вынырнула совсем рядом, оказавшись бледно зелёной, как водный демон. Гиммель метнул в неё заклятье, она бултыхнулась в воду. Они бежали. Гайтер нацелил палочку на воду, Фрирен выбралась первой. Гиммель следом, то и дело оглядываясь, взметая брызги при каждом шаге. Над водой показалась голова. Оскалившаяся, словно заросшая тиной. — Ничего себе… — поразился Гайтер. — Я о кельпи только в сказках слышал. В страшных. — добавил он после паузы. — Это что такое? — переспросил Айзен, всё ещё глядя на то место, где была голова уже нырнувшей обратно лошади. Фрирен с Гиммелем завернулись в приготовленные для них полотенца и всё ещё пытались отдышаться. — Кельпи, это такие морские демоны. Плотоядные лошади. Заманивают людей на дно, а потом едят. Гиммель косо посмотрел на него. — Ну с-спасибо, что объяснил. — Извините. — спохватился Гайтер. — Ну, так что? Нашли что-нибудь? Айзен налил им чая и раздал по чашке каждому. И Фрирен и Гиммеля от холода била дрожь. Стуча зубами, эльфийка ответила: — М-мы т-только часть-ть усп-пели просмот-треть. Но д-думаю н-ничего интер-ресного т-там н-нет. Она отставила чашку, достала палочку и принялась сушиться, выпуская из кончика струю горячего воздуха. — Д-да. — вторил ей Гиммель. — Н-на дне т-только камни и в-водоросли. Он последовал примеру Фрирен и тоже попробовал высушиться. Горячая струя согревала, но до полного высыхания было еще ой как далеко. Оглядывая их, Айзен решительно взял рюкзак. — Думаю, идти дальше уже нет смысла, да и вечереет. Предлагаю немного отойти от озера и разбить лагерь. — Давайте. — тут же согласилась Фрирен. — Только не около воды. — Конечно. — отозвался гном. — Я пройду чуть дальше, осмотрюсь. Вы сушитесь пока. Он вернулся минут через двадцать, какой-то хмурый и угрюмый. — Что такое? — тут же поинтересовался Гиммель. — Нашёл что-нибудь? — Да ничего. — отмахнулся гном. — До завтра подождет. Пойдём, на этот раз остановимся под деревьями. Они вернулись в лес, Айзен присмотрел для них довольное ровное местечко, не заросшее вездесущим кустарником. Лагерь разложили быстро, уже привычно выполняя каждый свои обязанности. Гайтер поставил палатку и принялся разводить костёр, Айзен ушёл на кухню, а Гиммель с Фрирен окружили лагерь всей известной им защитой. После стычки с водным демоном есть хотелось просто ужасно, так что Гиммель с Фрирен не стерпели до ужина, то и дело стаскивая со стола то кусочек ветчины, то хлеб. Но и сам ужин проглотили быстро и, в качестве моральной компенсации, получили даже десерт — одну банку консервированных ананасов на двоих. Спускались сумерки, оранжевые искры костра становились всё ярче. Они пересели ближе к нему, разморённые и сытые. Гайтер сунул руку в корман и выудил нечто маленькое. Взмахнул палочкой, шепнув что-то, и крохотный предмет многократно увеличился, превратившись в стеклянную бутыль, заткнутую пробкой. — А говорил, что не взял ничего. — укорил его Гиммель. Гайтер отточенным движением палочки выбил пробку и разлил содержимое по чашкам. — Ну и что это такое? — продолжил Гиммель, когда ему в руки сунули кружку. — Лучшее огневиски, какое ты только пробовал. — с гордостью ответил Гайтер. — Спасибо, но я что-то… — с сомнением ответила Фрирен, возвращая чашку. Гайтер вздохнул, как учитель над непослушным классом. — Это ваше сегодняшнее лекарство от простуды. — мягко сказал он. — Я вам как лекарь прописываю. Согреться вам сегодня точно не помешает, да и вооще… Айзен сделал глоток и, посмаковав немного, заметил: — Действительно не плохо… Фрирен глотнула и зажмурилась, скривившись. — Может, тебе разбавить? — предложил ей Гиммель. — Да, было бы не плохо… — хрипло ответила она и он забрал её чашку раньше, чем она успела встать. — Что ты делаешь?.. — Гайтер страдальчески смотрел, как он разбавляет виски горячей водой. — Говорят же вам, лучший огневиски из моих запасов!.. — Извини. — улыбнулась ему Фрирен. — Я ценю это, но не очень люблю алкоголь. Гиммель вернулся, подал ей чашку и получил ответную улыбку и благодарность. Сел рядом. Какое-то время все молчали, глядя в огонь, глотая крепкий напиток. — Вот я знаю, зачем я здесь сижу. — начал Гайтер. — Во-первых, это потому, что Гиммель меня уговорил. А во-вторых, потому, что есть легенда, будто бы в Экени хранится лекарство от всех болезней. Но есть оно или нет - не известно, а между тем… — его глаза осмотрели уснувший лес. — Здесь жутко. — А я сижу здесь… — задумчиво сказал гном. — Чтобы мой дом не стал частью этого леса. Если бы затерянный город нашёлся, Министерство бы перестало оцеплять лес и его можно было бы вырубать. Так что мои цели намного приземленнее, но да. Согласен. Лес пугает. — Обо мне вы всё знаете… — Гиммель хмыкнул, алкоголь уже начал действовать на него. — Мой дедушка отсюда не вернулся, а родители всегда рассказывали мне, какой он герой и я с детства мечтал раскрыть тайну затерянного города. Потому и стал мракоборцем, они имеют сюда доступ… И выхлопотать нам разрешение на этот поход оказалось проще, чем я думал. — Удивительно… — покачала головой эльфийка. — Видите, мы совсем им не нужны… Лица остальных скриаились, никто не хотел развивать эту тему, но Фрирен и сама не стала продолжать. — А для меня… В этом лесу исчезли многие, кого я знала когда-то. И я всю жизнь следила за новостями об этом месте и в конце концов, наверное, я просто обязана сама узнать, что тут произошло. Этот город мог бы быть моей родиной. К тому-же, может быть, там сохранилась библиотека? Я собираю эльфийские книги. Гиммель улыбнулся, в Хогвартсе она проводила большую часть времени в библиотеке. Гайтер подкинул ветки в огонь, искры взмывали ввысь вместе с дымом. — А скажи, Фрирен. — снова подал голос лекарь. — Что ты знаешь о панацее из Экени? — Ты, наверное, имеешь ввиду Мафусалов цвет? — отозвалась она. — Я не знаю, панацея ли это, но благодаря нему мать эльфов прожила много сотен лет, хотя от рождения была человеком. То есть, так говорят легенды. — слегка опьянев, Фрирен стала разговорчивее и наверное, только поэтому предложила: — В свое время эльфы сложили много песен и баллад об этом. Одну я помню, могу рассказать, если хотите. — Ооо! — удивился Гайтер. — Вот уж не думал услышать балладу в исполнении профессора Эльфлед. — Я бы послушал. — коротко отозвался Айзен. Гиммель с интересом уставился на Фрирен. Она долго молчала, глядя в огонь. Может, собиралась с силами, а может, просто вспоминала первую строчку. Наконец, эльфийка заговорила, нараспев читая старинные стихи:«Когда ещё был молод мир, По расцветающим холмам, Бессмертный эльф в тиши бродил. Слагал он песни, птиц учил Зверей лелеял, сов, лисиц Багрянок, нарлов, беляков. Он всех их слушал, был готов Помочь, едва придёт нужда. За доброту его любили, И беды мимо проходили Вкруг того места, где порой, Один, средь сонма райских птиц, Он ждал рассвета и зарниц. Не скроем, звали Мафусал Того героя, что снискал В потомках славу и венец. Тот первый эльф для нас отец. Но вот, печали на челе Его прохладном видят тень Его друзья. И день да день Лесные звери, птицы, лани, Ему подобную искали. Нашли, и мягко подвели К тени чертога, где цвели В покоях сладостно цветы. Для девы юной, чьи черты Прекрасней были, чем заря, И звёздный свет, и все моря. Та дева Экени была, И лишь увидев, как алмаз, Сиянье её чистых глаз, Пленился эльф, приник душой Ещё не зная, что порой, В дома людей стучится смерть. И деве юной умереть придётся скоро. Прошёл год, она, иголкой уколясь, Слегла. Эльфийский князь Искал лекарство. Птицы, звери, Бродили по холмам, глядели, Искали нюхом, глазом, рыли, Но ничего не находили. Итак, когда последний миг, Любимую его настиг, То смерть пришла в их дом сама; Средь света тьма, прошла она. Но в чёрной мантии подол вцепился Бедный Мафусал: Он на коленях умолял Смерть сжалиться, не забирать Прекрасной Экени души, Отраду, счастье и мечты Что грудь томили молодую, Не забирать. И вняла Смерть. Ему кивнула, В раздумье, тяжело вздохнула, И предложить смогла обмен: Лета его, душе взамен. На всё согласен Мафусал. Теперь у ложа их стоял Цветок, прекрасней его нет: То Мафусалов горел цвет. Шли годы. Эльф старел, старел… Но Экени — не угасала. А Мафусала всё ж не стало. Похоронив, с детьми ушла Она и город новый основала, В местах, каких сама не знала, И имя им своё дала. Оттуда род эльфийской расы. Оттуда эльфы все идут. Известен был: и там, и тут. Сейчас заброшен, позабыт. Но молвят, Мафусалов цвет, Хранившийся там много лет, Жив до сих пор. Смотрите сами: Хотите верьте или нет.»
Когда голос Фрирен умолк, они захлопали, хотя и не сразу. Фрирен сделала новый глоток разбавленного виски. — Спасибо… — ответил Гайтер. — Но там ничего не сказано о том, как именно цветок продлевает жизнь. Может, с его помощью можно делать живительный элексир, как с философским камнем? — Возможно, а может быть и нет. — снова отозвалась эльфийка. — Мы ничего не знаем. Может, цветок вообще погиб, а может, благодаря нему кто-то там всё же спасся. Чтобы узнать, нужно хотя бы попасть в сам Экени. — Да. — сказал Гиммель. — Но, если погибла даже сама Экени, что же там могло случиться? — Ну, цветок ведь не даёт бессмертие, только долгую жизнь, как у обычных эльфов. Мы умираем, как и все. — Как падающие звёзды. Фрирен удивлённо посмотрела на него и кивнула. Гиммель поднял лицо к небу, но его не было видно. Звезды заслоняли темные разросшиеся кроны Проклятого леса.