Знакомство с родителями

Уэнсдей, как и каждый вечер, наслаждалась писательством, а Инид, как хорошая социальная бабочка, проводила время в своих многочисленных клубах и на мероприятиях. Вайпер была в ударе после того, как в сюжете появился неожиданный поворот, очень похожий на то, что произошло в жизни ее автора. Инид и Уэнсдей начали встречаться два месяца назад, после того, как, к их большому удивлению, признались, что любят друг друга. Остальные же сказали, что это было очевидно и что все предвидели это. Йоко и сирены поспорили, сколько времени им понадобится. Юджин и Вещь вздохнули с облегчением, когда услышали эту новость, заявив, что они месяцами ждали, пока это произойдет. Уэнсдей была расстроена их реакцией, поскольку думала, что хорошо умеет скрывать свои чувства к соседке по комнате, но в итоге ей было все равно. Последние несколько месяцев были самыми несчастно счастливыми в ее жизни, хотя ей трудно было это сказать. Как однажды сказала Инид, они ладили, хотя и не должны были, но они ладили. И насколько она была права. Они обе обрели уверенность в себе, наслаждались семейным счастьем, живя в одной комнате, и просто обожали друг друга. Даже Уэнсдей соответственно терпела социальное взаимодействие со своими сверстниками. С течением времени они столкнулись с новыми проблемами, которые успешно преодолели. Но вскоре прибыли новые. На этой неделе были родительские выходные. Уэнсдей избегала говорить что-либо родителям из чистой гордости и упрямства. Она знала, что проблем в отношениях у них, конечно, не будет, более того, ей мешало сказать им как раз обратное. Ее родители с самого начала обожали Инид, осыпая ее комплиментами, бесконечными шутками и, возможно, неприятными историями из детства Уэнсдей. С чем Уэнсдей не хотела столкнуться, так это с моментом поражения после многих лет ее собственного отрицания любви и всех ее производных. Она поклялась, что никогда не будет такой, как ее родители, что не потеряет рассудок из-за кого-то другого, что она выше этого и что каждый, кто попадет в эту яму, будет идиотом. Ну, тогда она была одной из них. Она была по уши влюблена в блондинку, она готова была убить ради нее, умереть ради нее, жить ради нее. Она провела так много времени, пытаясь не походить на свою мать, что в итоге стала как отец. Уэнсдей теперь чувствовала то, что никогда не думала, что почувствует, и с огромной силой, и все благодаря волку с разноцветными когтями, которому удалось прорваться сквозь ее черное сердце. Пришло ее время показать белый флаг и признаться родителям в правде: у нее не было спасения. Они знали ее слишком хорошо, и им не потребовалось много времени, чтобы понять, что динамика отношений с Инид изменилась. Она не собиралась объявлять всем четырем ветрам об их отношениях, но никогда бы не стала отрицать этого, если бы ее спросили напрямую. Ложь вот так, отрицание того, что она так благословлена, казалось ей непростительным. Она приняла решение снять пластырь и сообщить им об этом на этой неделе. Инид, напротив, не хотела рассказывать об этом родителям по другим причинам. Начнем с того, что Уэнсдей не была оборотнем, чего семья сразу же отвергла. Они сочли смешение кровей разных видов позором. Кроме того, она была девочкой, и если у матери Инид были проблемы с видом, то у нее были и проблемы с полом. Она не позволила бы ни одна из своих дочерей встречаться с кем-то того же пола, она находила это неслыханным, ужасающим, жестоким. И, наконец, она была Аддамс, и ее семья со временем заработала достаточно врагов. Несмотря на их преданность и любовь к своей семье, странностей и слухов об Аддамсах было достаточно, чтобы оттолкнуть Эстер Синклер. Уэнсдей очень хотела, чтобы Инид не проводила выходные с родителями, но она знала, что не сможет избежать неминуемого допроса, если откажется от предложения поужинать с Мортишей и Гомесом. Поэтому лучшим и единственно возможным решением было пригласить Инид поужинать с ними. Она, конечно, заранее поговорила с Инид, чтобы сообщить ей о ситуации и подтвердить, готова ли она довести дело до конца. Инид почти теряет сознание, думая о встрече с родителями своей девушки. У нее все еще было такое плохое впечатление о себе, что она боялась все испортить, и Уэнсдей потребовалось много времени и все ее слова и похвалы, чтобы заставить Инид понять, что все будет хорошо. Сдерживать напряжение не было смысла, поэтому Уэнсдей с глубоким вздохом открыла хрустальный шар и осторожно коснулась пальцем его бурной поверхности. Ее родители появились почти сразу. «Tormentita!» — воскликнул Гомес с широкой улыбкой. «Mon petit corbeau», — ворковала ей Мортиша. «Привет, отец, здравствуй, мама», — невозмутимо сказала Уэнсдей. «Дорогая, ты никогда не звонишь нам первой», — заявила Мортиша, — «Чем мы обязаны этим удовольствием?» Уэнсдей глубоко вздохнула. «У меня есть просьба к вам». Мать одарила ее мягкой улыбкой. — «Конечно, дорогая, какая?» Уэнсдей взвешивала свои слова, не желая раскрывать правду раньше времени. «Вы сообщили мне, что мы собирались вместе поужинать на родительских выходных», — объяснила девушка. «Sí! Я уже забронировал столик. Лучшее место в городе!», — сказал Гомес, подняв руку. «Это очень красивое место», — добавила Мортиша, глядя на мужа. Затем она повернулась к дочери. «Я надеюсь тебе понравится». Уэнсдей кивнула и продолжила свою просьбу. «Как вы, возможно, знаете, в ту же ночь будет полнолуние. Школа специально спланировала его, чтобы семьи оборотней могли провести его вместе», — она на мгновение остановилась. «Моя… соседка по комнате, Инид, не может трансформироваться. Ее семья тупо недалекая и считает ее неудачницей. Они используют этот и другие факторы как предлог, чтобы плохо с ней обращаться. Инид этого не заслуживает, и из-за этого она не хочет проводить с ними время», ее голос был спокойным, но с горечью. Она не смогла скрыть своего крайнего отвращения к поведению семьи Инид, когда ее брови слегка нахмурились, нарушив ее иератическое выражение лица. Ее мать заметила. «Моя просьба — разрешить пригласить ее на семейный ужин этим вечером», — сказала она с долгим выдохом через нос. «Ну конечно, ma petite», — Мортиша улыбнулась и в волнении сжала руку мужа. «Я немедленно позвоню и попрошу ресторан добавить стул к нашему столу!» — воскликнул Гомес и уже вставал, когда его прервала дочь. «Вообще-то, есть… еще одна причина, по которой я хочу, чтобы Инид пришла на ужин». Мортиша и Гомес коротко переглянулись с понимающей ухмылкой. «Инид… она моя девушка. Мы встречаемся. Я бы хотела, чтобы вы встретили ее такой», — сказала она и выпустила воздух, который держала в руках. Она чувствовала себя глупо из-за того, что так нервничала из-за этой мелочи. С каких это пор ее волнует чье-либо мнение, особенно мнение родителей? Но у нее не было времени на сомнения, поскольку оба ее родителя с энтузиазмом подпрыгнули и начали переговариваться друг с другом. «Pequeña, это замечательная новость!» — засмеялся Гомес, практически вибрируя от волнения. «И как это было? Как вы начали встречаться? О, ты должна нам все рассказать!» «Если у вас есть дополнительные вопросы, не задавайте», — резко прервала их Уэнсдей, — «Я просто хотела проинформировать вас о ситуации». Родители смотрели на нее невероятно мягкими и гордыми глазами. Уэнсдей чуть не задохнулась от такого ошеломляющего проявления привязанности. «Мы знали, что в тебе это есть, в конце концов, ты Аддамс», - прокомментировал ее отец, вытирая небольшую слезинку, появившуюся у него на глазу. «Нам не терпится встретиться с девушкой, которая благословила тебя таким проклятием», — усмехнулась ее мать. «Полагаю, мне не следует напоминать тебе, чтобы ты не ставила меня в неловкое положение за ужином», — невозмутимо произнесла их дочь, игнорируя их комментарии. «Конечно, дорогая», — успокоила ее Мортиша, мягко кивнув. "Хорошо. Я больше не буду с вами связываться», — сказала девушка, уже держа руку над хрустальным шаром, — «Увидимся на этих выходных». Ее родители держались за руки и махали на прощание с широкими улыбками, прежде чем она осторожно вернула шар обратно в его обычное грозовое облако. «Adiós, pequeñ…» Уэнсдей снова вздохнула и откинулась на спинку стула. Она знала, что они больше не позвонят ей, чтобы задать дополнительные вопросы, но ужин обещал быть напряженным . Однако она знала, что игривый характер ее девушки и сплетничающий энтузиазм ее родителей помогут им прекрасно ладить. Хотя она почти ничего не сказала, этот разговор отнял у нее много энергии. Она положила локти на стол и закрыла лицо руками, чтобы на мгновение отдохнуть. Когда Инид вернулась в комнату, она обнаружила, что Уэнсдей смотрит на чистый лист бумаги в своей печатной машинке. Как только она услышала звук двери, Уэнсдей встала и уткнулась лицом в шею блондинки, которая ждала ее в центре комнаты с распростертыми объятиями, всегда желая, но никогда не заставляя Уэнсдей сделать первый шаг. «Привет», — мягко сказала Инид обсидиановым волосам своей девушки. Уэнсдей постояла еще секунду и отошла. «Как прошла твоя повседневная общественная деятельность?» — спросила она своим обычным монотонным голосом. Но она имела в виду вопрос. Каждый учебный день Уэнсдей приветствовала ее объятиями и терпеливо слушала, как прошел ее день. «Отлично!» — воскликнула блондинка, бросив свои вещи на стол. «После обеда я встретилась с Аяксом, и мы подготовили эссе по истории, которое задали на понедельник. Я покажу тебе позже, думаю, все получилось очень хорошо, но я хочу попросить у тебя совета», - Уэнсдей кивнула, и Инид продолжила. «А потом я выпила горячее какао с Йоко и Дивинией во Флюгере. Видимо, Йоко учится для нее плавать, и это мне кажется очень милым? Хотя тоже странно жить сотни и не уметь плавать. Хотя умение летать, я думаю, не так уж и необходимо», — задумалась блондинка, склонив голову и на мгновение глядя в потолок. «И вообще, как твои дела, малышка? Что ты делала сегодня?» «Я позвонила родителям, чтобы сообщить им, что ты присоединишься к нам за ужином в эти выходные», — ответила Уэнсдей, прямо по делу. «Ох», — удивленно выдохнула Инид. Она действительно этого не ожидала. «Я также сообщила им о статусе наших отношений», — добавила невысокая девушка. «Ой», глаза блондинки расширились в легкой панике, «И как все прошло?», нервно спросила. «Феноменально, конечно», — фыркнула Уэнсдей, как будто это было очевидно. «Что именно это значит?» «Им не терпится встретиться с тобой», — ответила она. «Они, наверное, не заткнутся о том, какая ты замечательная, и зададут вопросы о наших отношениях и твоих чувствах ко мне. Заранее прошу прощения». Напряжение покинуло плечи Инид, и ее сомнения исчезли. Она на мгновение забыла, что семейка Аддамс была диаметрально противоположной ее семье. «Нет, Уилла, на самом деле это очень мило», — пробормотала блондинка с легкой улыбкой. «Могу ли я попросить их рассказать забавные истории о тебе?», — спросила она затем с озорной усмешкой. «Я уже смирилась со своей судьбой», вздохнула девушка пониже, «Это должно было случиться». Инид рассмеялась, и Уэнсдей вздрогнула от этого звука. Как ей могло так повезти. «Кстати о судьбе», — сказала высокая девушка, ударив себя по плечу, «Как поживает мой любимый детектив, расследующий загадочные убийства?» Уэнсдей пристально посмотрела на нее, идущую к печатной машинке. «Ладно, извини, второй любимый детектив по расследованию убийств», — со смехом поправила она себя, направляясь к столу своей девушки. «Ты можешь прочитать новую главу, пока я принимаю душ», — сказала Уэнсдей, вручая ей стопку только что написанных страниц. «После этого, если захочешь, ты можете рассказать мне о своих сомнениях по поводу эссе по истории». Инид быстро поцеловала ее в щеку, схватила страницы и прыгнула на черную кровать. Даже в своей униформе она, казалось, привносила цвет в монохромную часть комнаты. Уэнсдей улыбнулась, наблюдая, как Инид покачивает ногами и шевелит губами, тихо читая о приключениях Вайпер. Определенно, насколько она была права. Они действительно поладили.