Антигерои

Кашин, уже совсем не скрывая своих эмоций, схватил Тушенцова за запястье, окончательно повышая голос: — Ты никуда не поедешь. — Сука, да кто тебе вообще дает право что-то решать за меня? Ты сам сказал, что не держишь меня, дай мне просто купить билет и уехать! — гневно ответил Руслан, пытаясь высвободиться. — Вернешься ты туда, и че? Будешь дальше загнивать в этом ебаном Ачинске, от чего ты пытаешься убежать? — От тебя, от чего еще? Ты мне испортил всю жизнь там, и теперь продолжаешь делать только хуже, я скоро ебнусь нахуй из-за тебя. — Опять только я виноват? Заметь, снова пытаешься выставить меня крайним. А у меня нет чувств, Руслан? Об этом ты не думал? Я тоже, блять, человек! Мне тоже может быть хуево, от хорошей жизни все это я делаю? Пока Данила продолжал говорить все это на повышенных тонах, брюнет заметил, как во время эмоционального монолога, по бледной коже рыжего непроизвольно начали течь слезы, которые он попытался моментально смахнуть, отпустив руку первокурсника. Именно в этот момент Руслан чувствовал лишь отвращение от подобной исповеди, никакого сочувствия. Кашин сам всего этого добился, сам начал все это. — Давай, поплачь, — подначивал Тушенцов второкурсника. — Завали ебало, — все так же крича, отрезал Даня. — Все, с меня хватит. Я заебался, Дань. — Руслан, я тоже очень устал. Не от тебя, просто от всего, я так больше не могу. Всю хуйню я вымещаю на тебе, потому что другим не могу открыть настоящего себя. — Думал, что от твоих очередных душераздирающих историй кинусь к тебе в объятия? Пройденный этап уже. — Я говорю так как есть, сука, думаешь я так по-долбаебски давил бы на жалость? — Не думаю, я знаю. Пока они оба сидели друг напротив друга, то уже понимали всю обреченность их отношений и ситуации в принципе. Никто не пытался уже срываться и пытаться что-то доказать, потому что просто устали от этого. Напряженную паузу прервал Руслан: — Я хочу расстаться. — Шутишь? — Уже нет. Мы друг друга просто убьем морально, а может, и физически, кто знает? — Все самое плохое только помнишь. — Да, и эти ситуации ставлю в приоритет, потому что по ним я сделал выводы о тебе. Повторяю, я хочу расстаться. Уже навсегда. — Я уйду из твоей жизни, хорошо, но у меня есть просьба, иначе я не отъебусь. — Слушаю. — Подари мне, назовем это, прощальный поцелуй. — Ты не прихуел? Какие-то грани чувствуешь? — Я же больной придурок, забыл? — Точно отъебешься? — Обещаю. Стоило брюнету только смутиться, как Кашин расплылся в улыбке, как будто ничего и не произошло. Как будто они только что не расстались, Тушенцов почувствовал, как сердце забилось быстрее от волнения. — Че ты, как восьмиклассник стесняешься? — Это было два года назад, поэтому заткнись нахуй, иначе я могу отказаться. — Я уже выдвинул свои условия, не получится, Русик. Рыжий, немного раздвинув ноги на стуле, пригласил первокурсника сесть к нему на колени, но так, чтобы быть повернутым лицом друг к другу. Руслан, осознавая, что другого выхода нет, как в старые-добрые устроился на Даниле, постепенно приближаясь к его губам. Со стороны брюнета инициативы почти не было никакой, соприкосновение было неуверенным, но Кашин решил впервые в жизни сделать что-то сам. Углубляя поцелуй, второкусник параллельно лез руками под футболку Тушенцову, поглаживая его спину. Действия Дани работали, как какой-то опьяняющий укол. Головой первокурсник понимал, что нужно остановиться, но как будто они не хотели отпускать друг друга, пытаясь насладиться этим чувством в последний раз, уже точно. Отскочив, как ошпаренный, разгоряченный брюнет посмотрел на рыжего как-то совсем по-другому. С ноткой жалости и искренней грусти в глазах, но это больше не могло продолжаться. Всему должен быть предел. Кашин, напоследок ухмыльнувшись, перед тем как выйти из комнаты, чуть ли не шепотом проговорил: — Спасибо. — Я выполнил свое обещание, больше не приближайся ко мне. В ответ на что Данила удовлетворенно кивнул, уже незаметно скрываясь в стенах общежития. *** В итоге, еще раз все обдумав, Руслан понял, что возвращаться в Ачинск по-настоящему было максимально бредовой идеей, а улететь собирался просто на эмоциях. Но главное, что этого не случилось и сейчас Тушенцов сможет спокойно жить дальше, без каких-то вечных проблем. Сейчас нужно концентрироваться на учебе, ничего лишнего. Прошла буквально неделя с момента расставания Данилы с Русланом, но почему-то брюнет не чувствовал ничего, что ему несвойственно, хотя в последнее время эта черта преследует его во всем. Стало наплевать на происходящее вокруг него, окружение, все это тлен. Единственное, что рассказав о случившемся Коле и Илье, те попытались максимально помогать другу, дабы тот совсем не чахнул, но в принципе, никакая помощь ему и не требовалась, поскольку расставание это серьезный шаг и осознание решение. Он сам сделал такой выбор, поэтому старался не зацикливаться и пытался учиться жить дальше без Кашина. Но единственный момент, что плотно засел в голове — прощальный поцелуй. Наверное, он был самым чувственным и искренним за все время того, что парни знакомы. В тот момент Руслан понял, что несмотря на то, сколько они пережили вместе, души друг другу раскрыли только в тот момент. Так глупо, нелепо, без слов, в странной обстановке, но это было так честно. Но теперь все дни стали слишком будничными и рутинными, что очень быстро надоедало и иногда первокурсник даже думал о том, что ему не хватает той самой остроты, но как только эти мысли появлялись, брюнет старался их отогнать. Как обычно, Руслан болтал с друзьями о сегодняшней погоде, компания первокурсников активно собиралась на первую пару, но уже без опозданий. В принципе, они все втроем стали достаточно прилежными студентами, когда оборвали связи с ненужными людьми. Спокойно прогуливаясь по осеннему Петербургу, парни увидели здание самого колледжа, что встречалось, к сожалению, каждый божий день, но все же, пожили спокойно чуть-чуть и на этом пора снова возвращаться в проблемный омут. Самым первым странную компанию у входа приметил Ромадов: — Блять, че это за хуйня? С кем это Давид? Первокурсники оцепенели, наблюдая максимально странную картину, как Деймур с какой-то девушкой так нагло стоит у входа и зажимается, пока их окружают, по всей видимости, новоиспеченные друзья. Естественно, Кашин тоже оказался в рядах этих людей, на что Коля постарался не акцентировать внимание. — Кстати, а че с Булановой? — поинтересовался Коряков. — Кстати, реально, а че с ней? Уже третью неделю не видно и не слышно ее, — ответил Тушенцов. Постепенно пазл в голове парней начал складываться, но вслух предполагать такое становилось страшно…