Антигерои

Тушенцов машинально спрятался обратно за угол, дабы остаться незамеченным, но решил дослушать. Сердце как-то неприятно кольнуло. — Делай аборт, — процедил Кашин. — Нет, я не буду. Че ты думаешь, все так просто? Тебе же недавно исполнилось восемнадцать, правильно? А я еще несовершеннолетняя, пойду в ментовку, скажу, что ты меня изнасиловал. — Ты конченая? У нас разница в год. — Как сам факт, что восемнадцати мне все равно нет. — Просто скажи, что ты хочешь, Кать? — Женись на мне. — Шутишь, или че? У тебя еще вся жизнь впереди и ты хочешь замуж за меня? — Хочу. Даю тебе день на раздумья, а иначе сам уже в курсе, куда я пойду. Как только девушка ушла, Данила медленно сполз по стенке, не издавая ни звука. Из-за угла вышел Тушенцов, непонимающе смотря на возлюбленного: — Дань? — Ты все слышал, да? — Да. — Пожалуйста, Руслан, поверь, мне наплевать на нее. Пусть идет куда хочет и делает что хочет, я люблю тебя. Только тебя. Я заставлю делать ее то, что скажу я, не переживай. Это просто ошибка. Брюнет отшатнулся от рыжего, пытаясь не показывать своего отвращения: — За свои поступки отвечать не умеешь? Блять, о каких отношениях с тобой мы могли говорить. Если элементарно в такой ситуации… Не успел Тушенцов договорить, как разгневанный Кашин прижал Руслана к стене, параллельно тряся за капюшон его же забытой ветровки: — Какого хуя ты постоянно указываешь на мои ошибки, сука? Только на мои. Это не твое дело, почему постоянно лезешь и говоришь мне о том, какой я конченый долбаеб и так неправильно поступаю со всеми? — процедил Данила. — Потому что так и есть, ты ебаный эгоист, не умеющий нести ответственность за свои поступки. — Ну, давай, поплачь еще. На меня стрелки переводишь, что я такой хуевый, а сам хотя бы головой думаешь своей, че творишь? Спиваешься, в торчка ебаного медленно, но верно превращаешься, пьешь какие-то таблетки, как псих ебаный, а твои друзьяшки вечно за тобой носятся, заботятся, а чем ты им отплатил, м? Кто из нас еще эгоист? Руслан, вырвавшись, отошел от Данилы, пытаясь сохранить спокойствие. Нужно молча уйти. Просто уйти. Но старые, затаенные обиды просто не дали бы уйти. Эмоции взяли верх над разумом и захлестывали с ног до головы, прямо до дрожи. Тушенцов вновь почувствовал настолько необъятную ненависть к человеку, они буквально выжигали друг друга взглядом, не решаясь дальше говорить, боясь обострить ситуацию. Но брюнет больше не боялся. Рыжий задел его за живое, перешел на личность и высмеял по-настоящему серьезные проблемы, после этого Руслан должен просто уйти? Нет. Чуть приблизившись обратно к Кашину, правой рукой ударил ему в челюсть. Тот, потрогав место, куда брюнет ударил, чуть ли не крича спросил: — Сука, совсем страх потерял? Даня потерял абсолютно какой-либо контроль над самим собой, ударив в ответ. Злость, отвращение, ненависть — это единственное, что оба на данный момент чувствовали друг к другу. Рыжий, повалив Тушенцова на асфальт, предпринял еще попытку: — Сука, возьми свои слова назад, Руслан, пока не поздно. — Да пошел ты. Кашин даже не пытался как-то сжалиться над брюнетом, когда он выходил из себя, то им руководили только эмоции, как и самим первокурсником. Сначала Тушенцов давал отпор, но после перестал пытаться защититься из-за усталости и разочарования. Руслан молча закрывал лицо руками, параллельно получая серию ударов под дых. В легких появилось неприятное жжение, с каждой секундой дышать становилось тяжелее. Чуть приподнявшись, парень резко дернув рукой, попал в нос Дане, отчего тот отпрянул, как ошпаренный. Рыжий, сплюнув кровью под ноги первокурснику, ушел в неизвестном направлении. Точно не в общежитие. Руслан, с трудом встав на ноги, жадно глотал воздух. Иронично. Буквально вчера утром ему не хватало кислорода от пламенного поцелуя Кашина, а теперь… Резко все тело заныло от нанесенной боли, как и моральной, так и физической. Тушенцов как будто ощущал в этот момент каждый синяк, каждую ссадину, каждую рану. Все, что сделал Данила. Пока парень возвращался в комнату, он прокручивал в голове каждую проведенную минуту с рыжим. Теперь Руслан понял, что это конец. Не их отношений, а в общем и целом конец всего. Еще два года назад он умер, но только ментально, а сегодня, наконец-то скончается физически. Тушенцов не видел смысла своей жизни с класса седьмого, когда чуть позже этот смысл появился и так же исчез, было тяжело. Даже без Дани моментами все начинало налаживаться, но эта созависимость уничтожала. Возможно, когда-то брюнет надеялся и даже думал, что самосовершенствование приходит через саморазрушение, но как же глубоко он ошибался. Обрести покой в этой жизни вряд ли выйдет. Почему бы просто не покончить со всем этим? Наконец, зайдя в комнату, брюнет заметил, что парни уже проснулась, чтобы пойти на пару. Увидев Тушенцова, с окровавленными руками и синяками, Ромадов инстиктивно отвернулся от этого ужасного зрелища: — Рус, что случилось? — обеспокоенно спросил Коряков. — Пиздец, пацаны, с бомжом подрался. — Ну ты даешь, братан, — удивился Коля. — Есть опохмел? — Я какой-то вискарь ночью у Владика стащил, держи, — предложил блондин, протянув другу бутылку. — Спасибо. Я сегодня на пары не пойду в таком виде, прикроете перед преподом? — Эх, Руслан. Только первый день, темболее еще утро, может успеем тебя подлатать? — уточнил Илья. — Нет. Пожалуйста, просто идите со спокойной душой. Клянусь, завтра пойду. Мысленно Руслан усмехнулся, ведь уже здраво осознавал, что сегодняшнее утро для него в принципе последнее. Завтра не надо будет никуда. Как только друзья вышли из помещения, оставив Тушенцова одного, тот уселся за стол и взял белый лист, решив написать прощальную записку. Мысли лились рекой, пока все это держалось в голове, брюнет начал записывать: — "Это утро мое последнее, к сожалению, или к счастью. Лично я не чувствую сейчас ничего, абсолютно. Как будто все так и должно было случиться. Я не видел смысла в своем бренном существовании еще очень давно, но продолжал жить, зачем и почему? Сам не знаю. Думаю, что это будет единственный выход и способ освобождения. Матушке записку не показывайте, она очень чувствительная, сообщите ей как-нибудь помягче и скажите, что я ее очень люблю. Илья, Коля — спасибо вам за то, что вы просто есть, в моей смерти не смейте себя винить, хотя я знаю, что вы все равно будете это делать, но нежелательно. Это рано или поздно все равно бы случилось, пацаны, я вас очень ценю. Ну и, наконец, Даня. Ты удивительный человек, который наложил очень неоднозначный отпечаток на всю мою жизнь, я уверен, что до тебя это тоже дойдет, поэтому именно тебе адресую напоследок: люблю тебя больше жизни, моя любовь настолько огромна, что мне сложно хранить ее, будучи живым. Спасибо. Просто спасибо всем и за все. Прощаться больше не буду. 02.09» Кровь с пальцев парня оставила следы на белоснежной бумаге, что не очень понравилось Тушенцову. Даже предсмертное письмо не может написать как полагается. Свернув его во что-то похожее на конвертик, Руслан оставил на столе. Теперь можно приступать к основному этапу. Достав транквилизаторы из тумбочки, предварительно покрутив упаковку в руках, парень засыпал себе горсть в рот, даже не задумываясь о том, сколько же там хотя бы примерно. Все так же держа таблетки в ротовой полости, Тушенцов запил все спиртным, с трудом проглатывая каждую. Сначала брюнет не ощущал буквально ничего, он просто бездумно смотрел определенный промежуток времени в потолок, сколько конкретно прошло, Тушенцов не знал. Беспокоить его это стало только тогда, когда в глазах все начало двоиться, парня кидало то в холод, то в жар, параллельно его атаковала тошнота. Именно в этот момент Руслан пожалел, что не повесился или еще что-то в этом духе, поскольку умирать теперь придется долго и мучительно. Как назло, в дверь постучали, даже попрощаться с жизнью спокойно нельзя. Решив не открывать, брюнет напрочь забыл о том, что не закрыл за Ильей и Колей. В комнату зашел Деймур, явно искавший Ромадова, который бегал от разговора, но заметив Руслана в таком состоянии прошел чуть дальше: - Ты че бледный такой?