Стрелка на спидометре

      — Сугуру. Может убьём их всех? — сухой, безжизненный голос, словно механический. Вроде тех, что объявляют станции в метро. Такой же лишённый эмоций, самой жизни. Словно робот.        Гето замирает в дверях, что отворил всего несколько мгновений назад.        Помещение залито неестественно белым светом, неприятно режущим глаза. Толпа, безликая, безэмоциональная, словно запрограммированная — одинаковые приклеенные улыбки, пустые глаза, хлопки со всех сторон сливаются в общий шум, казалось, сжимающий голову в тиски, давящий на мозг. Люди сливались в единую массу, где не было никого выделяющегося. А в центре стоял он.       Вроде бы тот же, что и день назад, но что-то в Сатору будто изменилось. Да, он был весь выпачкан в крови. Форма порвана. Но то лишь видимое. Что-то поменялось незримо, где-то глубоко в душе Шестиглазого. И увидеть это можно было только по его взгляду.       Если раньше Сугуру сравнивал глаза Сатору с бескрайним океаном, голубизной ясного полуденного неба, двумя огромными переливающимися в солнечных лучах сапфирами, то теперь…        Теперь они словно потухли. Точно свет внутри, горящий раньше ярче солнца, погас.       Теперь они словно раскололись, рассыпались на мелкие кусочки. Как осколки разбитой стеклянной бутылки, небрежно собранные в кучу. Тоже переливаются на свету, но не как драгоценные камни — сразу видно фальшивку.        Теперь их радужка будто состоит из маленьких льдинок, словно все-все крохотные слезинки разом замёрзли, покрыли глаз прозрачной корочкой. А холод пришел из сердца, где стало враз пусто и зябко.        И эти глаза встречаются с тёмными напротив. Проникают, казалось, прямо в душу Сугуру. Хотя туда Сатору уже давно открыт доступ. Гето лично отдал ключ от своей души вместе с первым поцелуем. Чем Годжо охотно и часто пользовался.       Но сейчас всё было иначе. Это уже не весёлое заигрывание, нет. Сатору правда просит совета у единственного человека, которому доверяет, пытливо в его лицо вглядывается.        И оттого попадает прямо ему в душу.        Его глаза, его голос… Они вроде лишены эмоций, пусты, однако только для человека, плохо знающего Годжо. А Сугуру его знает хорошо. Настолько, что понимает — весь этот образ бесшабашного раздолбая является лишь маской. Ширмой, за которой Сатору прячет свои настоящие чувства.       И сейчас. Сейчас занавес отдёрнут небрежно. И этот скрипучий электрический голос, пустой взгляд — Сатору сейчас эмоциональнее, чем в любой другой момент своей жизни, как бы парадоксально это не звучало. Более искренний, более открытый, беззащитный. Словно обнажённый под взглядом тёмных глаз напротив.       И Сатору позволяет видеть себя таким. Уязвимым. Только одному человеку на свете разрешает.       Сугуру знал это. Поэтому понимал и видел, что вопрос этот Сатору задал искренне, не притворяясь. Держал в руках хрупкое тело, завёрнутое в белую простыню, из-под которой выглядывали, безвольно вися и болтаясь при каждом шаге Шестиглазого, тонкие ножки в коричневых туфлях. Говоря спокойно, не пытаясь перекричать хлопки, раздающиеся повсюду — это и не нужно. Годжо знал, что тот, кому это предназначено, слышит его. И теперь застыл, спокойно ждал ответа.        И он его получил.        Сухие обветренные губы чуть приоткрылись, позволяя прозвучать одному единственному слову, способному в их случае изменить всё.        — Давай.

***

      15:47        Приходит известие об обнаружении места массового убийства не-магов. Предположительные виновники — студенты второго курса Токийского магического техникума Годжо Сатору и Гето Сугуру, чьё местонахождение на данный момент неизвестно. Информация проверяется.       16:00       Начинается экстренное заседание совета, в связи с последними событиями.       16:16        Все члены совета и некоторые шаманы, оказавшиеся рядом, убиты студентами второго курса Токийского магического техникума Годжо Сатору и Гето Сугуру. Мотивы их неясны. Виновники скрылись с места происшествия.       17:23        Гето Сугуру и Годжо Сатору, бывшие студенты Токийского магического техникума и маги особого уровня, официально обвинены в массовом убийстве гражданских и шаманов, и приговорены к смертной казни заочно, так как их местоположение неизвестно до сих пор. Являются особо опасными преступниками. Поиск шамана, способного заняться их устранением, ведётся до сих пор.       19:41        На закрытом заседании событие объявлено делом государственной важности. О местонахождении Гето Сугуру и Годжо Сатору всё ещё нет данных.       20:03       Один из свидетелей утверждает, что видел, как виновники скрылись с места происшествия на белом автомобиле неизвестной марки. Данные проверяются.

***

       Стрелка на спидометре с каждой секундой клонится правее и правее, благо машин на трассе почти нет. Автомобиль несётся по нагретому асфальту, навстречу закатному солнцу. Туда, где небо вокруг золотого диска становится нежно розоватым, где облака перистые и пушистые, словно сладкая вата в парке аттракционов. Кажется, будто ещё немного, и они доедут до самого горизонта.        Окна опущены. Тёплый воздух пропитан запахами бензина и сухой травы. Ветер свистит в ушах. Адреналин в крови, всепоглощающее чувство восторга до дрожи в руках. Хочется смеяться.        Сугуру крепко сжимает кожаный руль слегка запотевшими ладонями, продолжает давить на газ. Сатору развалился на пассажирском сиденье, так как доверить управление подобным транспортным средством человеку, попадающему в аварии даже на велосипеде, Гето не решился. Но блондин и не расстроился.       Сатору стягивает очки с переносицы и откидывает куда-то назад. Опускает стекло до максимума и высовывает голову, подставляет под горячие потоки воздуха, позволяет ветру играть с белыми, словно снег, волосами. Вдыхает полной грудью, высовывается чуть ли не по пояс. Сугуру со смехом затягивает его обратно.        Годжо выкручивает радио на максимум и начинает подпевать. Но пение его больше похоже на бессвязные крики, к которым, сдавшись, присоединяется вскоре и Гето. Их голоса сливаются и уносятся ветром в открытые окна.        Внезапно оба останавливаются. Пытаются перевести сбившееся вконец дыхание, встречаются взглядами.        Замирают.        Первым сдаётся Сатору. Заливистый смех заполняет салон авто без остатка. Гето держится немногим дольше, но капитулирует, когда грудь начинает нестерпимо распирать. И вот они уже вдвоём смотрят друг на друга и хохочут, смеются до хрипов, до боли в животе. Возможно, это истерика или что-то подобное, но им плевать. Они наконец-то чувствуют себя счастливыми, и им этого достаточно.        В груди ещё чувствуется клокотание, но смех прекращается. Теперь они молча сидят, держатся за руки с улыбкой на губах.       Спокойно.        Сатору вновь высовывается из окна и кричит. Просто кричит, выплёскивает эмоции свои накопившиеся. И опять дрожат на ветру белые ресницы.        Годжо замолкает. Сидит, подперев щёку локтём. И щёки у него земляничные. И всё лицо окрашено розовым в лучах заката.        Они встречаются взглядами. И Сугуру замечает, что нет в глазах Сатору больше льдинок, стекла осколков, боли невысказанной. Нет их, исчезли вовсе, словно и не было никогда. И вновь на лице, обрамлённом волосами белыми, сверкают в закатном Солнце два сапфира. Ярче, чем когда-либо.        И дело тут вовсе не в бесконечности.        Но Гето об этом подумать не успевает, накрывает чужие мягкие губы своими. И Сатору отвечает, прижимается ближе, целует глубже.       А стрелка на спидометре с каждой секундой клонится всё правее и правее…