Есть только мы.

Когда Руйя говорит свою фразу о том, что Алаз и Аси встречаются, его первая мысль: «почему он сам до этого не додумался?» Следующая мысль: «интересно, как бы это могло быть?» На самом деле он тоже замирает в странном оцепенении, пока мозг медленно и неторопливо, старательно обрабатывает информацию, но тишина становится несколько странной. Настаёт время Алазу оглянуться на Аси, но на этот раз вид девочки Аси неприятно удивляет его, а потом и даже раздражает. Она в полном ужасе. Смотрит на Руйю, чуть приоткрыв рот, будто бы слышит самую большую глупость в своей жизни. Алазу неприятно, что ей так неприятна такая мысль — почему бы и нет? — Что?! — шок в её голосе буквально осязаем, а потом Аси делает шаг назад, отдаляясь от Алаза, — что ты… О чём вообще?.. Как?!.. Что это за… Это бред! — непонимание в голосе девушки искреннее и настоящее, она машет головой, оглядывая всех по очереди. — Да ладно тебе, Аси, — теперь Чагла подходит ближе, в примирительном жесте вскидывая ладони, — мы вообще все только «за». Ты так хорошо подходишь Алазу, уравновешиваешь моего брата, и он стал адекватным! — Мы. Не. Встречаемся, — голос Аси звучит чётко и размеренно, — это бред. Алаз, скажи им! Наконец-то Аси смотрит прямо в его глаза, и тут самое время ему уже странно задуматься над тем, как они буквально мысленно могут читать мысли друг друга. Сам Алаз просто понимает: Аси такое предположение почему-то привело в отчаяние, а его раздражает тот факт, что девушка с таким… отторжением относится даже просто к мысли о их романе. Но самое главное, о чём он думает: а почему бы и нет? Потому что внезапно он задумывается над этой мыслью очень серьёзно. Во-первых, это был бы отличных ход, чтобы Яман и Руйя впали в шок и приревновали их с Аси. Но во-вторых… Интересно, как это было бы? Их отношения? Просто даже такая мысль разливается по его телу теплотой и мягкостью, но затем — игривостью и напряжением в самом хорошем смысле этого слова. Просто Аси такая… горячая. Сильная. — Но вы всегда вместе! — Руйя словно тоже соображает правильно, — подождите. Вы вместе проводите время, в больницу вот приехали, в баре у Толги были… Алаз тебя защищал… Вы общаетесь! — И Фико видел тебя с этим… — Джессур с презрением кивает в сторону Алаза, — сидящими у нашего дома на лавочке. Недавно. Весь вечер. Аси… Мы не одобряем Алаза, но ради тебя можно попробовать… — Мы не встречаемся! — Аси зажмуривается и сжимает кулаки, — Алаз, скажи им уже! Ну! Мольба в её глазах вызывает в Алазе Сойсалане почти незнакомое чувство — вину. Почти ничто, никто и никогда не могут его заставить чувствовать раскаяние, испуг или заботу о чём-то подобном, для него обидеть девушку — совершенно привычный поступок, который часто знаком. Попользоваться — с полного разрешения той, а потом выкинуть за ненадобностью. Но глядя на Аси здесь и сейчас, на её панику, которая неприятным осадком ложится на внутренности, он не может так сильно её подставить. — Мы не встречаемся с Аси, — кажется, это самый серьёзный тон собственного голоса, что Алаз может вспомнить. Машет головой, снова приближаясь к Аси и похлопывает ту по плечу, — Аси говорит правду. Судя по лицам остальных, звучит не особо убедительно. — Но почему вы тогда постоянно вместе? — Яман впервые за весь вечер открывает рот, — ты всё время рядом с моей сестрой! Откуда это взялось? Аси?.. Есть буквально доля секунды, когда надо придумать для оправдания хоть что-то. Хоть что-то вменяемое, логичное и нормальное, только вот что можно ляпнуть здесь и сейчас? Аси опять обводит всех растерянным взглядом, а Алаз остро чувствует, как хотел бы защитить её от всех этих взглядов и хоть немного успокоить. — У нас есть общее дело, — обтекаемый ответ Алаза, — связанное с работой. Я предложил пару идей для бара Толги, Аси обдумывала. Вот мы и обсуждали пару предложений о работе, но вы вечно путаетесь под ногами со своими экстренными ситуациями. — Работа? — Джессур чуть заинтересован в каком-то вменяемом обсуждении, — Аси… Сестренка, он правду говорит? Ты с ним не… — Ты давай полегче, — Алаз что-то сегодня себя вообще не контролирует. — МЫ. НЕ. ВСТРЕЧАЕМСЯ!!! С Алазом, — вновь окрик Аси, который словно наполнен болью и странным дискомфортом, — это были рабочие дела. Я иду домой. И, развернувшись, Аси быстрым шагом начинает уходить прочь от них всех. От мангала с барбекю, который так никто и не попробовал. От особняка Сойсаланов. От своих братьев. И от Алаза, который медленно идёт следом, впрочем, не догоняя Аси. Если он что и узнал о ней за последнюю неделю, так это тот факт, что ей нужно будет немного времени. Хотя тот факт, что она так резко отпихнула его от себя и отгородилась, странно злит. И расстраивает. -------------------------------------------------------------------------------------------------- «Аси-кыз… Знаешь, от своей фальшивой девушки я жду хотя бы смс-ки на ночь глядя! Шутка» Тишина. «Слушай, я знаю, вышло не очень. Напиши мне, как будешь дома». Молчание. «Клянусь Аллахом, если не ответишь, я притащусь на твой район и объявлю всем, что мы действительно встречаемся». «Я убью тебя за это». «Я рад. Ты в порядке?.. Слушай, произошло недоразумение…» «Надо прекратить всё это. Хватит». «Слушай, Аси, будет нелегко…» «Алаз… Мне надо разобраться в том, чего я хочу. План не работает. Всё становится только хуже. Сегодняшний вечер — пример. Я хочу… отдых». «Давай завтра всё обсудим». «Нет. Я хочу отдохнуть. Не пиши мне. И не звони». «Я буду завтра ждать тебя на лавочке, где мы поговорили в первый раз. В час дня, Аси». «Я не приду». «Я буду ждать. Поговорим». ---------------------------------------------------------------------------------------------------- Его телефон летит на диван, не разбиваясь, так как ударяется о мягкий матрац комфортной постели. Сам Алаз в раздражении и злости пинает небольшой диванчик у кровати, швыряет подушку, а потом неслабо бьёт рукой прямо по стене, наклоняясь к той и прикрыв глаза. Злость пульсирует в сознании, затапливая то доверху, потому что ответа больше от Аси не было, и паника, которая вообще выглядит в данный момент необъяснимой, захватывает с головы до ног. Проклятье! Всё сегодня прошло не так! Чёртова Руйя со своими идиотскими предположениями! Осознание того факта, что Алаз только что обозвал Руйю в своих мыслях, хотя по идее, именно её любви и пытался добиться всё это время, вызывает новый приступ тревоги. Что-то идёт совершенно не так, мало того, что Алаз весёлым времяпровождением с Аси как-то отвлёкся от своей злости по утерянной любви с Руйей, так ещё и переживания за нового… друга почему-то кажутся слишком яркими. Впервые начинает оформляться смутная мысль, что идея разлучить Руйю и Ямана выглядит как мерзкая пакость без шансов на успех, так ещё и Аси оказывается втянута в эту историю. Кто бы что ни думал, у Алаза есть совесть и свои принципы, названная сестра Ямана была одним из самых интересных людей, которых Алаз встречал. Живая, яркая, настоящая… Чистый лист, которая не знала его в прошлом и с которой был какой-то шанс построить другие отношения… Партнерство. Дружбу? Или… Он потирает лоб и снова проверяет телефон. Ничего. Тишина. Внезапно приходит чувство того, что он и Аси, девочка Аси, в пацанской куртке и джинсах, больше не будут общаться, и на этом весь план закончен. От таких мыслей начинает что-то зудеть под кожей, раздирая беспокойством и тревогой. Руйя непроизвольно обидела Аси, не зная о её характере или прошлой жизни… А он сам знал что-то? Сам не обижал её в прошлом? Зудеть начинает всё сильнее. Алаз хватает телефон и куртку, чтобы свалить в бар Толги и сделать то, что всегда у него удаётся лучше всего — сбежать от проблемы. ------------------------------------------------------------------------------------------ Аси всё утро двигается как-то медленно, заторможенно и вяло. Посматривает на часы, хотя нет никаких предпосылок для этого, только вот переписка вчера вечером с Алазом в памяти, и никуда от этого не деться. Вчера вечером она очень долго шла домой, где-то глотала слёзы, а где-то — сжимала кулаки и думала о том, как вообще могла согласиться на этот совершенно идиотский план Алаза! Ладно он — недалекого ума, но она-то! Аси должна была бы уважать себя, понимать, что насильно любить не заставишь… Но какие-то глупые надежды были в душе, словно вера в сказку и счастливый финал. Только пора бы уже давно зарубить на носу, что счастливых финалов не бывает у таких девочек, как она. Не её мир. Не её стезя. Не её выбор. Яман уходит от неё, её возлюбленный, её герой детства, её брат… У него другая судьба, кто такая Аси, чтобы лишать его такого? Эгоистка? А если бы он и правда узнал сделку Аси и Алаза, как бы она могла смотреть ему в глаза? Джессур и Яман возвращаются вечером, но Аси уже закрылась в отдельной комнате, а братья знают, что не стоит её трогать и дают пространство. Утром она слышит крики из коридора, потом Джессур убегает на работу, а Яман возле двери кратко сообщает о том, что нужно поехать с мамой по делам в больницу. Аси и остаётся одна, бродит по дому неспешно, в душе начиная понимать — она оплакивает прошлую жизнь, которая действительно заканчивается. Раньше они вчетвером — Аси, Яман, Джессур и Умут — были крайне бедны, но и крайне счастливы. Пусть в физическом плане было всё в тягость, но они были счастливы своей поддержкой и заботой друг о друге. Это было их детство, только всё меняется и, кажется, настал период прощания с иллюзиями. Алаз… Она будет по нему скучать. Ещё одна пугающая мысль, потому что такие девушки, как Аси, никогда — никогда! — не должны даже задумываться о том, чтобы скучать по таким парням, как Алаз. Их удивительное и необъяснимое общение почему-то занимало огромную часть времени Аси в последнюю неделю, и пора было себе признаться в том, что ей нравилось и общение, и Алаз. Он был полным мудаком поначалу, но все дети пострадали в этой истории, а потом случились и хорошие его поступки, например, как он защитил Аси в баре Толги и попал в драку. В нём тоже есть что-то хорошее, Аси теперь думает, что они с Яманом должны найти общий язык… А что делать ей? Со своими чувствами к Яману? С мыслями о том, как необычайно тепло было болтать с Алазом? По крайней мере, правду Алаз заслуживает. Поэтому Аси обреченно идёт в тот парк, потратив на дорогу почти сорок минут в раздумьях, как всё это заканчивать. Какой-то беспросветный тупик, в который она сама себя загнала… Алаз сидит на лавочке, только на этот раз его поза не настолько уверенная и пафосная, как в прошлый раз. Наоборот, он хмур, тело наклонено вперёд, руки сцеплены вместе в замок, а настроение кажется мрачным. Аси останавливается близко, и только тогда он вдруг резко узнаёт её, подняв лицо, на котором она не видит ничего, кроме какого-то волнения вперемешку с облегчением. — Аси? — Алаз, — голос наполнен горечью, когда она садится рядом. — Я боялся, что ты не придёшь, — почему- то сообщает он, сразу развернувшись лицом в её сторону. — Ты — и чего-то боишься? — горечь постоянно сквозит в её голосе и Аси не нравится, какой слабой она позволяет себе быть перед ним. — Я рад, что ты пришла. Честно. Нужно поговорить… — Нужно прекратить всё это, — тихий ответ, а взгляд — устремлен вдаль, в сторону бесконечно горизонта, за которым хотелось спрятаться навсегда, — я не хочу. Это плохо. Мне плохо. Плохая идея. — Может, ты в чём-то и права, — удивление разливается по разуму Аси от таких слов Алаза. Он сегодня тоже какой-то словно далёкий и отстранённый, странно задумчивый, — может, нужно взять паузу. — Нужно просто сказать им прямо о наших чувствах, — почему-то эта идея перестала отзываться в сердце Аси сильной болью одиночества. Наверное, это потому, что она смогла разделить постыдную тайну хоть с кем-то, пусть это и был Алаз, — вот и всё. Честно и открыто. Без обмана. И будь что будет. — Будет то, что нас отвергнут, девочка Аси, — какой-то отстранённый ответ. — Я устала, Алаз, — просто говорит Аси, а потом опирается спиной на спинку скамейки, чуть вытянув ноги вперед. Свободная рубашка расстегнута, под ней есть короткий привычный топ и джинсы, только в разуме — пустота и горе от потери детства и какой-то невинности в другом плане, — что-то идёт не так. Я не могу быть счастливой. Я не могу видеть Руйю и Ямана с одной стороны, но с другой, когда вижу, как они улыбаются друг другу, моя совесть начинает говорить разумные вещи. Скажи, у тебя разве не так? Алаз отвечает не сразу. Сначала он тоже садится ближе, а потом, к большому удивлению и странному оцепенению Аси, чуть разворачивается и протягивает к ней левую руку. И это для того, чтобы… Обнять её. Обнять. Чувство прикосновения разливается насыщенностью, теплом и удивительным комфортом. Его руки широкие, ладони — большие, он приобнимает Аси за плечи, а ладошкой держит за руку в итоге. Она даже не успевает ничего обдумать, когда тело само принимает решение — податься вперёд и прижаться к нему в ответ, прильнуть, положить голову на его плечо и просто… остановиться. Замедлиться. Раствориться в моменте, разделив свою боль, чувства или настроение с тем, кто понимает лучше всего. Только самым удивительным является тот факт, что этот человек — из другого мира, наименее подходящий для самой Аси. Как там Алаз говорил, Руйя и Яман из разных миров и им даже не о чем будет поговорить? А разве это не подходит и им с Алазом, например? Проходит некоторое время, прежде чем Алаз наконец-то отвечает. Голос парня тихий, спокойный и какой-то абсолютно отрешённый, будто бы он что-то тоже решил, но не открывается на эту тему. — Мне тоже в голову пришли такие мысли, девочка Аси, — его пальца на её руке поглаживают обнажённую кожу, что и пугает, и вызывает внутреннюю дрожь, — тебе неприятно было со вчерашней сцены. Мне неприятно, что ничерта не выходит. Можно взять… паузу. Обдумать всё. Успокоится. — Спасибо, Алаз, — Аси не хочет, чтобы её голос был таким… тихим, тёплым и с надрывом, которое произносятся с облегчением и непонятной свободой. Может быть, часть неё так и опасалась, что богатенький мажор и полный эгоист в нём вернётся и устроит теперь и ей головную боль, но, кажется, этого не случится, потому что Алаз говорит правду. Аси чувствует этот факт каждой клеточкой тела, каждой мыслью в голове, чувствует полностью и безраздельно. Она рада, что так всё получается, потому что, наверное… — знаешь, я хочу просто… заняться собой. Может, настало время оплакать потерю Ямана и пойти дальше. Или признаться. Я не знаю. У меня нет моральных сил играть в эти игры. Я чувствую себя… — нет, этого она не скажет. Странно, только вот они так и продолжают сидеть оба рядом и вместе, в небольших тёплых объятиях, не отстраняясь и не ругаясь больше. Аси закрывает глаза и понимает, что могла бы уснуть здесь и сейчас, что ужасно и дико пугает, так как спать она может только если рядом строго близкие и родные люди. Но сейчас рядом Алаз Сойсалан, который может быть очень разносторонне ведущей себя личностью. — Ладно, давай и правда займёмся другим делом, — Алаз чуть отстраняется от Аси и она тоже поднимает голову с его плеча. Чтобы на этот раз столкнуться с новым ошеломляющим фактом — их лица слишком близко друг к другу, а его глаза наполнены весельем и теплом, которых там вроде бы быть и не должно. Близко. Чересчур близко. Аси буквально никогда ещё не была так близко к любому парню, в романтическом плане. Да и в любом другом тоже, даже если были ситуации где нужно было померять температуру братьям или пощупать лоб. Но здесь и сейчас, с наименее подходящей для всего этого кандидатурой в лице Алаза Сойсалана — ситуация словно явно выходит из-под контроля. — В прошлый раз твоё дело вышло так себе, — знакомый стёб резко возвращается в её голос. — Сейчас моя идея лучше, — нахальный ответ от него. И на этот раз заклинание словно немного спадает, потому что они медленно отодвигаются друг от друга. Остро чувствуя при этом потерю тепла и близости тел, вместе с тем самым резким единением и теплотой присутствия другого человека. — Мне страшно. — Ты вроде говорила, что умеешь петь? — приподнятые брови парня, и, конечно же, невозможно отрицать, что Алаз Сойсалан чертовски и невероятно привлекателен. Аси стоит быть очень осторожной, вдруг понимает она с невероятной ясностью. — Я не говорила. — Значит, твой братец говорил, — Алаз словно полностью расслабляется рядом с ней. — Иииии? — В бар Толги как раз нужен вокалист, не хочешь попробовать? Заодно вырвешься от гиперопеки моего старшего занудного братца, знаешь? — Я всё ещё могу тебя побить, знаешь? — Эта твоя любимая фантазия, девочка Аси? — нахальный подтекст данного выражения понимает даже она, только вот почему-то сейчас почти нет злости, а появляется смущение и очень интересное, подспудное волнение о таких слов, — какие у тебя ещё фантазии, касающиеся меня? — Тебя нужно воспитывать, — никогда ещё её голос не звучал так дерзко и тоже… нахально, — почаще. Наказывать. Может быть, в его глазах словно что-то загорелось от этой фразы и от ответа с таким же двойным подтекстом. Но затем Алаз решил, видимо, немного приостановить происходящее, за что Аси была благодарна, так как разговор стал принимать совсем неясный оборот. Поэтому он просто встал и протянул ей руку, завершив своё предложение: — Не кисни, давай съездим вечером в бар. Может, со второй попытки получится там нормально провести время. Хочешь посмотреть мой ад, девочка Аси? Она и сама удивляется тому, что идёт вместе с ним. ------------------------------------------------------------------------------------------------- Когда Алаз видит Аси, поющей на сцене, у него снова возникает это смутное чувство тревоги и беспокойства, будто бы что-то во всей этой ситуации идёт совершенно неправильно, но он вообще не понимает и не может до конца уловить данную мысль. А мысль важная, нужная и заставляющая чувствовать разные, неведомые доселе вещи, типа беспокойства, нервозности… пристального внимания на этот раз не только к себе, но и к другому человеку. Дело просто в том, что Алаз не может припомнить, чтобы когда-то вообще заботился о чувствах Руйи, например, а вот о чувствах Аси он почему-то заботится. Руйя всегда была рядом и Алаз просто всегда хотел, чтобы они начали встречаться, он хотел, чтобы они были вместе, и он стал после этого счастливым, он хотел проводить вместе с ней время, он хотел добиться своего, он хотел… Он. Он. Он. Задумывался ли Алаз хоть когда-нибудь о том, чего хочет сама Руйя? Что она чувствует? О чём мечтает? Пока Аси пела на сцене, Алаз просто сидел за одним из столиков, попивая виски, слушая красивую песню о неразделенной любви и почему-то перебирая в голове все эти мысли, анализируя, раздумывая, соображая… Может, он вообще впервые задумался о том, что в любви или в отношениях есть другая сторона и если она не желает того же, то дело не закончится ничем хорошим. Может быть, он понял, что его понимание любви и отношения с Руей не совсем правильное или корректное, потому что ему действительно как бы плевать на то, чего там хотелось Руйе. А вот на желания Аси ему не плевать. Смутное чувство тревоги усиливается, пока Алаз делает большой глоток алкоголя и допивает виски залпом. Да, стоит признаться, девочка Аси завладела его вниманием, причём это было удивительно, так как Аси — совершенно не его тип. Она — смелая, гордая, сильная, хорошая и… красивая. А ещё Алазу совсем не плевать на то, что она чувствует и как вообще воспринимает всё происходящее, потому что ради неё он решил не продолжать удачную идею Руйи о их «встречах» и ради Аси он решил приостановить весь этот план. Может быть, был тот редкий момент, когда даже в Алазе Сойсалане проснулась совесть и какие-то моральные принципы. Ей и так в жизни досталось, чего он ещё собирается добавлять ей страданий? Да и сработает ли этот план? Может, лучше действительно признаться им во всём и дело с концом? Аси улыбается Толге со сцены и Алазу снова категорически не нравится данная сцена. Серьёзно, он что-то действительно зациклился и на Аси, и на плане, и на происходящем. Толга — идиот, вернее, он может и неплохой парень, только явно не для Аси. Даже представить их вместе смешно, ей нужен кто-то… Яман? Ещё более тошный вариант, святой и занудный братец будет со своей моралью поучать Аси уже как… возлюбленную, да и вообще, что они будут делать вместе? Мысли не нравятся, вернее, то направление, в которое они текут. Особенно, когда Аси и Толга опять о чём-то переговариваются, а потом пожимают друг другу руки и она спрыгивает со сцены, улыбаясь ярко и широко, словно девчонка. Эти слишком короткие топы на Аси раздражают Алаза. Может, ещё выпить? — Алаз, ты привёл в мой бар бриллиант! — восторги Толги бесят Алаза ещё больше, — у Аси потрясающий голос, она согласилась выступать здесь пару раз в неделю. Молодёжи понравится! — Вот и обращайся с этим бриллиантом очень бережно и аккуратно, — какое-то недовольное рычание вырывается из его рта, неожиданно даже для него самого. Потому что в этом есть словно отдаленные нотки… ревности на тему того, что Аси будет проводить время и общаться не только с Алазом, но ещё и с Толгой? — иначе будешь иметь дело со мной, ясно? — Ты бы тогда сказал сразу, что она твоя девушка, брат, — бросает Толга, похлопывая Алаза по плечу в дружеской манере, — ни у кого бы тогда не возникло больше проблем. Знаешь, полезно сразу обрисовать ситуацию. Я скажу ребятам, что и как. После этого приятель медленно уходит, а Алаз остается у столика, остро осознавая, что не попытался исправить того. Может, это и к лучшему, зато к Аси никто больше не должен приставать или бросать разные взгляды, и… — Он взял меня на работу, — голос всегда бойкой и острой на язык Аси вдруг звучит несколько тепло и даже странно умиротворенно, будто бы девушка до сих пор в шоке от всего этого, — мы договорились. Я просто… — широкая улыбка освещает лицо Аси, она выглядит странно молодой и такой милой от этой чистой, незамутнённой радости, — волнуюсь. Да. — Чего волноваться, — бурчит Алаз, — если будешь петь как сегодня, аншлаг каждый вечер обеспечен тебе. — Ты пьешь, а ещё даже не вечер, — бросает Аси, и отодвигает от него бутылку с виски, — хватит. Может быть, они действительно переходят на новый уровень… общения? — Ты лишаешь меня хорошего настроения, Аси-кыз. — Если выпивка единственный источник твоего хорошего настроения, у меня для тебя плохие новости, — она садится на диванчик рядом с ним и вновь Алаз может обдумать тот факт, что они почти всегда касаются друг друга так близко, сидят так близко, почти не держат дистанцию и даже не отстраняются при личных контактах. — А что тебе дарит хорошее настроение, Аси? — морщится Алаз и смотрит теперь прямо в её глаза. Аси тоже в ответ поворачивает свою голову к нему, но потом отвечает: — Время, проведенное с братьями? Когда помогаю сиротам. Когда делаю добро. А у тебя? — Что — у меня? — вопрос Алаз понял, но увиливать нравится. — Какие моменты тебе поднимают настроение? — внимательный взгляд карих глаз заставляет Алаза ответить против воли. — Когда мама брала нас с Чаглой поиграть и обращала на нас много внимания. Когда Эдже родилась и мы с ней постоянно возились вдвоём. Нас было трое. Тогда я вроде был счастлив. Без памяти о святом Али. Затронутая тема разговора обжигает своей сложностью и нетерпимостью, возвращая обоих в жестокий мир противостояния, безответной любви, нарушенных планов и почти разбитых сердец. Аси неловко отводит глаза, а потом вздыхает, вставая с сиденья: — Давай поедем домой. Не могу оставить тебя тут в таком состоянии. — В каком состоянии? — Алазу становится смешно, что Аси думает, будто бы два стакана виски — это какое-то опасное состояние Алаза Сойсалана. Обычно он только разминался перед основными «блюдами» — травка, иногда — что-то серьёзнее. — Вот в таком, — неопределенный взмах рукой, затем она пытается его поднять. Алаз странно подчиняется, — за руль нельзя садиться в таком состоянии. Вызовем такси, уедешь домой. Когда они идут к выходу, Алаза тоже поражает странная мысль: когда он возил Руйю, то его не волновало опасное состояние алкогольного или наркотического опьянения, возможность попасть в аварию и так далее. Он просто садился за руль и гнал как безумный, что и привело в одну ночь к тому, что машина остановилась прямо возле дома Али и Аси… Теперь он не садится за руль после виски, а ждёт такси рядом с Аси. Вот чёрт. --------------------------------------------------------------------------------------------------- Это ужасно странно, но Аси становится легче. Чудовищно неясная мысль, но правда такова, что после решения отпустить ситуацию с Яманом и наконец-то просто оплакать их отдаление, взросление и уход Ямана в другую жизнь, на сердце полегчало. Безответная любовь раньше тяжёлым грузом словно лежала на сердце Аси, заставляя уделять этому много энергии, сил, времени и размышлений. Постоянно приходилось что-то думать, контролировать свои слова и поведение, и часто просто — не быть собой. А собой Аси могла быть очень и очень редко. Например, когда отодвигала свои чувства романтического плана и просто веселилась с братьями на всю катушку, смеясь и наслаждаясь жизнью, какой бы сложной та не была. Когда она пела на сцене вчера, полностью погрузившись в мелодию, в музыку, в историю, в темп и в том, как забыла просто обо всём. Когда она проводила время с Алазом. Ужас от этой мысли на второй день немного притих, хотя по-прежнему остро ощущается. Аси в ужасе от себя, от своей неопытности в любовных делах, оттого, как решив наконец-то пытаться отпустить Ямана, она «вляпывается» в ещё более страшную и беспокойную авантюру под названием «Алаз Сойсалан». Конечно, смешно даже просто подумать о том, что такая девушка, как Аси, может иметь какие-то шансы с таким парнем, как Алаз Сойсалан. Это чудовищная ситуация, которая принесёт Аси ещё больше боли, страданий и проблем. Нужно просто увеличить между ними дистанцию, и всё само собой разрешится. Алаз вернётся к своим клубам и пьянкам, Аси — к своей улице, Умуту и настоящей реальности. Поэтому она начинает ремонт, отправив утром Джессура за краской, валиками и малярными принадлежностями. Брат все приносит, только качает головой, но благоразумно молчит, а затем и уходит на работу. Ямана нет со вчерашнего вечера, но понимание того факта, что он проводит время с Руйей уже не так сильно отдаётся в сердце Аси болью. Скорее это какая-то общая ревность от того, что брат счастлив без неё… Сначала раздаётся громкий стук в дверь, потом какой-то голос. Аси вздыхает и с раздражением идёт к двери, резко распахнув ту. Сердитые слова умирают, не успев вырваться, потому что там стоит никто иной, как Алаз, со своей довольной ухмылочкой, двумя большими пакетами и привычным самодовольным выражением лица. — Мне начинает нравиться ваш райончик, — ехидное начало разговора, — сегодня местные гопники меня даже не раздели, а кивнули, когда увидели. Не знаю, стоит ли начинать бояться. — Стоит перестать являться незваным гостем, — Аси понимает, что при его виде почему-то вдруг чувствует странное волнение и сжатие внизу живота, словно там что-то порхает или волнительно поёт. Опасность, опасность звучит гонгом в разуме, — хотя кому я это говорю. Чего тебе? — Стоит отвечать не телефон, девочка Аси, — вот эта вот манера Алаза ни в чём не уступать, всегда сопротивляться и с успехом выдавать напряжение очень ей нравится. Обычно все подчиняются, признавая грубую силу улицы… но только не Алаз. Он только опять нахально улыбается и заходит внутрь, совершенно не спрашивая разрешения. Задевает её плечом специально, легонько отталкивая от двери, а потом оказывается тоже в коридоре, — тогда бы знала, что я приду. — Хочу отдохнуть от всех, несносный! Что непонятного? — Ты ремонт затеяла? Знаешь, обычно девушки, которых я знаю, после разбитого сердца делают новую прическу или что-то в этом роде. Но не ремонт, — Алаз останавливается в дверном проёме, пока Аси не закрывает входную дверь и не подходит следом, — что добавляет тебе очков в моих глазах. Люблю вызовы. Сравнение с другими девушками ей точно не нравится. С какими-то гипотетическими девушками, которые могут быть более утонченными, изящными и ухоженными. — Ямана нет, так что можешь уходить, — бросает Аси и идёт к стоящему в углу комнаты валику. Впрочем, конечно же, Алазу плевать, он просто садится на продавленный диван, который Аси придвинула к другой стене и снова окидывает весёлым взглядом помещение. — Я пришёл к тебе, на самом деле. Про ремонт уже все знают, принёс тебе угощение, мама и наша хозяйка собрали тебе вкусностей. — С чего бы это? — чувство того, что это какая-то «подачка» или снисходительная благотворительность, отдаются в душе Аси мерзким, липким ощущением. — Просто благодарность за то, что вчера привезла меня домой на такси и не дала сесть за руль пьяным. Цитирую: «Аси хорошо на тебя влияет, сын. Прекрасная девушка, достойная». — Вот как? — Аси вдруг становится резко всё равно. Плевать на какие-то домыслы, на странные намёки, на происходящие сложные события. Хочется просто сесть рядом, открыть пакеты, достать сладкие пирожки и бутерброды, а потом поставить чайник и сделать чай. Плевать на Алаза, пусть сидит, хотя… — Раз уже ты прожигаешь тут свой день, поможешь мне со стеной, — ухмылка на лице Аси теперь демонстрирует тот самый вызов, который ей нужен. Зачем-то, — есть второй валик. Возьми его и помоги мне со стенами. Тут всё-таки живёт твой старший брат. Временами ещё живёт. — Самое ужасное то, что вот эта вот мысль даже не вызывает уже отвращения, девочка Аси, — Алаз скидывает пиджак, оставаясь в одной черной футболке с короткими рукавами, слишком хорошо облегающей его спортивное худощавое тело. Аси против воли замечают серебряную цепочку на шее, сильные руки, кольца на пальцах рук, то, как он быстро берёт стакан с чаем и пробует, — когда я тут остановился, это был буквально «поворот не туда», знаешь? Мог проехать эту улицу, и мы бы никогда не встретились… — Самое ужасное, что сейчас это кажется уже немыслимым, — задумчиво отвечает Аси, глядя прямо на Алаза, — наши… семьи бы никогда не соприкоснулись, никогда не пересеклись, никогда не познакомились. — А Руйя и Яман никогда бы не сошлись, — добавляет Алаз и его взгляд на её лицо становится каким-то слишком пристальным, — скажи, Аси-кыз, если бы Руйи не случилось в вашей жизни, думаешь, у тебя был бы шанс с Яманом? По правде говоря, этот вопрос Аси совершенно не нравится. Внутри теперь словно опять скручивается жестким жгутом то самое чувство тревоги и неправильности происходящего, словно Аси что-то не понимает, или вот понимает совсем неправильно. — Иногда я думаю, что нет, — ужасный ответ. Признавать свою слабость Аси не любит, но чертов Алаз Сойсалан опять это делает! В ответ на его вопросы внутри словно что-то всегда расслабляется и заставляет Аси быть собой, искренней, честной и открытой, хотя предпосылок для этого и нет, — может, так было суждено? Может, это просто всё… — Давай красить стены, — внезапно голос Алаза звучит крайне весело и довольно. Он поднимается на ноги и потягивается, Аси снова ловит себя на том моменте, что рассматривает его фигуру и его лицо, словно застывая в каком-то моменте, — у вас тут весь дом в бардаке. — Почему ты носишь кольца? — этот вопрос давно её мучает, только спросить всё как-то неудобно и неприлично. До сегодняшнего момента, ага, — на руках. Так много? — Хм… Меня никто об этом не спрашивал, знаешь? — его внимательный взгляд, словно как-то странно действует на Аси, — какое-то чувство свободы словно дают. Словно это что-то моё. Личное. Такой же внимательный взгляд на него в ответ, Аси понимает, что оба вновь застыли в немом противостоянии, хотя нет, на этот раз это не противостояние, а наоборот, совершенно иррациональное объединение, единение и тепло. Стоять рядом, вместе, обсуждать какие-то кольца и понимать, что невесть откуда-то потихоньку появляется чувство открытости и притяжения… — Давай работать, — бросает Аси и делает шаг назад, чуть встряхнувшись. Алаз стал слишком сильно влиять на неё, что довольно странно, ибо обычно всегда только она сама контролирует ситуацию, себя, происходящее и собственные чувства. Только вот рядом с Алазом такого не получается, не выходит! Он словно постоянно бросает ей какой-то вызов, а она на него ведётся, на этот вызов… — Как прикажете, — нахальный ответ, а потом Аси думает, что это может быть весело. Им и весело в следующие несколько часов, когда они на два слоя красят стену в импровизированной гостиной, передвигают диван в новый угол, и при этом совершенно не замолкая. Чувство постоянной конкуренции и некоего противоборства не утихают, каждый разговор и новая тема наслаивают друг на друга всё новые и новые моменты, истории и рассказы. Алаз много говорит о сёстрах и о счастливых моментах с ними, а Аси — о братьях и о моментах с ними тоже. Про учебу говорить он ничего не желает, оно и понятно, зато расспрашивает Аси о том, хотела бы она продолжить обучение в вечерней школе и заняться своим будущим. — Вот вернётся Умут домой после операции, начнёт ходить, — Аси закончила мыть окно, чуть вытирая пот на лбу, — и тогда если будет оставаться время, то я подумаю. Просто сейчас некогда. И деньги нужны. — Тебе бы надо в университет вместо меня, Аси-кыз, — Алаз опять чуть пихает её в плечо, — тебе там место. Я только место прожигаю. — Алаз Сойсалан в университете Сойсаланов, кто бы сомневался! — Слушай… — Кхм-кхм, — резкий звук голоса Джессура вырывает обоих из странной идиллии, в которую Аси так непривычно погружаться. Брат стоит на пороге комнату со скрещенными руками, но выражение лица почему-то не особо приветливое. — Джессур, — Аси улыбается, — как работа? — Отлично, — Джессур бросает на Алаза взгляд, полный неприязни, тот, впрочем, в долгу не остаётся, — пока не нашел тут… — Меня, — рисуется Алаз, закинув ручку валика на спину, — обустраивающего твой дом. Конечно… — Давай уходи, — резко говорит Джессур, вдруг не глядя на Аси, — Яман скоро придёт. Он… Мы нужны ему будем, Аси. — Что случилось? — она волнуется, потому что по голосу Джессура что-то не так. — Он и Руйя… — тот не сразу рассказывает, но потом сдаётся, — кажется, любовь закончилась. Он говорил о расставании… Брат отпустил руку своей возлюбленной. Тишина. Острая, невесомая, опускающаяся на комнату в той самой удивительной правде и в том подтексте, который ясен только Аси и Алазу. Словно не сразу становится понятно, что только что озвучил Джессур, словно не сразу до Аси дошла правда и осознание важного факта… Яман и Руйя свободны будут. А это значит… Значит только то, что она оглядывается на Алаза, просто потому что только он может действительно понять, что данная новость может значить. Только он понимает Аси, а Аси — может понять его. Потому что теперь у них есть шанс честным образом получить свою любовь и счастье, не строя те на коварных мерзких планах, а просто потому, что Судьба так распорядилась… Теперь… Они могут… Алаз смотрит прямо на Аси и в глубине его глаз она словно может прочесть… вопрос. Но какой? — Я пошёл за хлебом схожу, а ты Алаз давай, иди домой. Руйе тоже понадобится утешение, — говорит Джессур и неловко разворачиваясь, уходит из домика. Оставляя Аси стоять, смотреть брату вслед, чувствовать странную панику и нервозность, а ещё… Вот оно. Теперь всё станет так, как должно быть. Конечно, Алаз сейчас рванёт к Руйе, утешит её и они счастливо воссоединятся, вместе забыв о том, что бедняки Аси и Яман когда-то были в их жизнях. Конечно, Алаз опять про Руйю вспоминал, он влюблён в ту, а Аси придётся снова скрыть свою боль, перешагнуть через потерю и одиночество, уйти в сторону и дать другим быть счастливыми. Сначала она отошла в сторону для Ямана и Руйи. А теперь она отойдёт в сторону для Алаза и Руйи. Конечно. Всё так, как и должно быть. — Тебе надо идти, — Аси почему-то не узнаёт свой голос — безжизненный и потухший. Одна только мысль о том, что Алаз пойдёт к Руйе и наконец-то воссоединится с ней, обнимет и… отдаётся в душе чувством боли и неприятием происходящего. Что-то кипит под кожей от одной только мысли, что Алаз обнимает другую, и… Да что с ней такое творится?! — К Руйе, — его голос какой-то странный, — так ведь? А ты останешься ждать Ямана? — Да, наверное, — вот, Аси правильно всё подумала. Алаз согласен с её словами, только Аси знает, что такой вариант ей совсем не нравится, а Алаз ожидаемо доволен — его мечта о соседке сбудется. Сам предлагает уйти, сам говорит ей ждать Ямана… Игры закончились. Спектакль окончен. Наступает время настоящей жизни, а та никогда не бывает счастливой или благосклонной для Аси. — Идеальный момент, да? — голос Алаза звучит абсолютно… злобно. Сердито. Напряжённо. Радости там, к её величайшему удивлению, совсем не чувствуется, есть только ощущение бешенства, что начинает сквозить от всей фигуры парня. Такое же бешенство и эмоциональность Аси ощущала от него в те первые встречи, когда они встретились на улице, когда Алаз с дружками избил Джессура. Непримиримость с жизнью, острый вызов и что-то такое, что было непонятным… Алаз с размаха швыряет малярную кисть в угол, а потом хватает пиджак, который снял до этого. Совершенно не замечая, как на белоснежной ткани остаются отпечатки зеленой краски, которая никогда не отстирается, — таков же был план? Я вспомнил. Я иду к Руйе и признаюсь ей в чувствах, утешаю. А ты ждёшь тут Ямана и лечишь его разбитое сердце. Аси просто не знает, что сказать. Словно в замедленном темпе наблюдает, как Алаз стоит, глядя прямо на неё. Может быть, он словно чего-то ждёт или хочет что-то сказать? Но он молчит, а она просто… боль и тревога сжимают внутренности, нестерпимо хочется плакать от осознания того, как всё тут закончится… Что закончится? Да что с ней вообще такое происходит? — Увидимся, Аси-кыз, — бросает Алаз и уходит, на этот раз больше не задевая её своим плечом. А она остаётся стоять, остро понимая, что произошло что-то такое, чего не должно было случиться. Но что?