Думаю, вышло неплохо

Меня зовут Николас Берк. Я раньше и думать не мог, что уживусь в классе с обычными подростками. Мне повезло с родителями и тем, чтобы я мог ощущать этот мир почти как обычный подросток. Да, я даже не рождался, меня создали. Мать у меня продвинутый робот с искусственным интеллектом, я такой же, может даже лучше, а батя у меня остался в том же возрасте, когда в него мой дед, по линии матери, воткнул в него вещество, благодаря которому он теперь бессмертен. Понимаю, ничего не понятно, но такова история зарождения нашей семейки. Сейчас мне шестнадцать и я должен быть проблемным подростком, но в моей семье, чтобы быть таковым, надо создавать им реальные проблемы, а не одеваться как неформал. К слову, я даже как неформал не одеваюсь, но единственное, что во мне и неформального, так это вся моя сущность, я злоебучий робот, что спойоно ведёт себя как самый обычный подросток. Правда, с друзьями трудности. Давно, ещё в младших классах, я только узнал от родителей, что я не человек, а полноценный робот с продвинутым искусственным интеллектом и обладающим нуждами как обычный человек, но я чувствовал себя и в правду как хорошо собранную машину с кучей функций, так что этот факт мне во много помог осознать себя. Конечно, мой "детский разум" очень хотел всем рассказать какой я уникальный, я рассказывал одноклассникам, что я робот, а никакой не человек, но мне никто не верил и воспринимал как шутку. С годами это забыли, но я понимаю, что если и попробую вновь, хоть кому-то из них доказать, что я робот, мне не поверят... Но я хочу верить в обратное. Дурное это чувство. Слишком человечное. Май. Скоро конец девятого класса и все носятся с оценками и экзаменами. Я не в их числе, так как весь год прилежно учился и могу позволить наблюдать за их крысиными бегами в полном спокойствие. Но мне кое-что не давало покоя... Мэтт. Тот, кто самый первый при всех одноклассник смеялся над тем, что я робот, высмеивал мою "шутку и вымысел". В средних классах он продолжил карьеру хулигана, но с начала девятого класса в нем что-то поменялось. Да, он хулиганил, но будто без того же азарта, что раньше и втечение этого года он все меньше и меньше придирался к людям, а со своими друзьями рассорился. Даже сейчас от Мэтта веяло одиночеством. Нерешительностью. Мэтт резко обернулся на меня и наши взгляды встретились. Почему я отвернулся?! Я не хотел! Что это? Мне казалось я все уже изучил в человеческих эмоциях, особенно в своих. Но это был какой-то рефлекс. Почему? Сумев расслабиться я вновь посмотрел в сторону Мэтта, он что-то делал в тетради. Я уверен это не запись слов учителя. Все же, было принято решение не смотреть на него. Непредсказуемость чужой реакции - это пугает всех, я не исключение. Учебный день закончился и Мэтт вновь уходит один, даже ни а кем не прощаясь. У меня тоже не было друзей, но с некоторыми одноклассниками я обменивался стандартным "пока". Прошло несколько недель. Совсем скоро конец учебы. Какое-то желание "сейчас или никогда" очень сильно давило на меня. На большой перемене, когда можно было пойти поесть, я засмотрелся на Мэтта и кажется он это заметил, но только ускорил шаг в сторону противоположной мне и сел в самом углу столовой. Чувствую себя каким-то сталкером. Но правда, почему я так заинтересован в возможном общении между нами? Попытки выяснить, что происходит с моими мыслями не обернулись успехом, у кого-либо из семьи спрашивать не хотелось, но представить диалог можно. Думаю папа точно бы сказал, что я влюбился... Но... Мысли погрузились в ещё большую тьму. Понимает ли он сущность любви? Может это простой интерес? Взаимовыгода в виде дружбы - это то, чего хотел Николас по первым предположениям, но если и думать в другом ключе... Может ли он любить? Каковы границы его ИИ? Наверняка может любить, если его мама подкатывала к бате в свои времена и по итогу вышла за него. Новый день. Вновь обед. Вчера я все же принял решение, что просто хочу подружится с Мэттом. Я взял поднос, салат, сок и пошел на его поиски. Я его почти сразу заметил, ведь он смотрел на меня с конца столовой и вдруг отвёл взгляд. Я быстрее пошел в сторону стола Мэтта, пока он не ушел. Успев дойти я увидел, что он только половину того, что взял успел съесть. – Можно с тобой сесть? - что-что, а рамки приличия и личных границ соблюдать надо. Мэтт как будто очень сильно занервничал, но не показал этого. Он не громко дал согласие. Я присел напротив, за столом больше никого не было. Сил завести диалог мне не хватило. И снова это уже корежущий меня вопрос: почему? Я этим задаюсь не первый день. Все из-за Мэтта? На это тоже не ответа, но самим вопросом "почему?" я не задавался по отношению к чему-либо кроме учебы уже несколько лет, я думал, что знал все о себе и окружении, но сейчас мой мир и домыслы научили разрушаться. В голове происходили реформы и реконструкции, а главное - разруха. Попытка номер два. Вчера я просто подсел и мы тихо поели, сегодня я придумал как завести разговор, но я не нашел Мэтта там же, где и вчера. Он был теперь в другой части столовой, но все также один. Я вновь подошёл и попросил сесть, а он согласился. Сегодня обед он ел более активно, так как осталась четверть от съеденного. Плохи дела, вот-вот уйдет. – Как самочувствие? - да, это единственное, что я придумал за ночь. Мэтт озадаченно посмотрел, но все же ответил. – Обычно. Живу. Дышу. Ем. Слишком странный ответ для человека, но он не был роботом. В этом я точно был уверен. Дела плохи, я не знал как продолжить диалог, ведь рассчитывал на взаимный вопрос. Мэтт успел доесть, встал и ушел. План оказался провальным. Следующий обед тоже не увенчался успехом, Мэтт будто старался от меня поскорее уйти. Но что если это так и есть? Для человека нормально кого-то избегать, тем более меня, я в последние дни за ним наблюдал зачем-то. И новый день. Перед обедом я старался как можно меньше наблюдать за Мэттом, просто ориентировался на слух, что он делает. Черт, я точно сталкер. Прозвенел звонок, большая перемена. Я поднялся и немного успел проследить за Мэттом. Он даже не направился в столовую, что было странным. Я решил не следить за ним все же, но Рошель на поиски. Я знал ы какую сторону он направился, слышал, некоторые обедают на лестницах, так что я пошел к ним и не ошибся, там сидем Мэтт с бургером не из школьной столовой. Он заметил меня и вздрогнул, сложил обед и направился ко мне, а я приблизился в его сторону. Мэтт ткнул указательным пальцем мне в грудь, причем очень грубо. – Слушай. Мне нахер не сдалась твоя жалость. Если ещё хоть раз захочешь пообедать вместе, то я легко могу взяться за старое - его темные брови были нахмурены, а взгляд как будто отличался от слов, но как именно - неизвестно. – Почему ты думаешь, что мои попытки подружится с тобой - это жалось к тебе? - о да! Я наконец говорю то, что хочу сказать! – да, думаю теперь мне будет и вправду жалко такого человека, что не хочет принимать базовые чувства взаимодействия людей. Мне показалось, что я слишком грубо и заумно сказал, но это было как раз то что нужно. Мэтт хотел замахнуться и ударить, даже почти произнес "ах ты..." Но глубоко вздохнул он передумал. Всё-таки изменился. Мэтт быстро схватил свою сумку и ушел в класс, на последок послав меня куда подальше. Теперь цель подружиться с Мэттом вызывала у меня неподдельный азарт. На следующий день я не обнаружил его ни в столовой, ни на лестнице. Было странно. Последние места, где он мог быть это туалет и класс. Первый вариант стал выигрышным. Мэтт мыл руки и заметил меня. – Какого черта опять ты?! – Я хочу подружится! Правда! – Ты же сказал, что тебе меня теперь жалко, разве не так? - с этих слов мне стало как-то смешно. – И ты поверил? Ну, ладно, можно поверить, но я это сказал только, чтобы надавить на тебя. Мэтт нахмурился. – Если ты считаешь подобное смешным... То знай. Не смешно. Черт, кажется он обиделся. Надо менять тему. – Учту это. Как тебе предложение поесть где-нибудь, но не в туалете? Мэтт немного подумал, но тихо согласился и пошел следом на лестницу. Мы присели. Из еды у меня было яблоко, а у него что-то из дома. – Тебя совсем не кормят? - трудно было ответить на такой вопрос, ведь мне фактически не обязательно поглощать пищу, но я на это способен. – Ну, ем я немного просто. – А на вид ешь ты досыта. Через минуту я прервал наше молчание. – Почему ты больше не хулиганишь? Мэтт сильно заступорился и... Покраснел? На него такое поведение не похоже. – Да просто. Не хочется больше заниматься баловством, - я конечно сомневаюсь в правдивости этих слов, но это уже новая ступень дружбы! Вот и новый день. Решение это было трудным, но надо было попытаться. Сегдня занятие с по парным делением класса. Когда учитель это объявил все начали разбредаться по столам вдвоем. Я увидел, что Мэтт никого к себе не звал и никто к нему не шел. Идеально! Мне точно везёт, хоть я и заранее рассчитал вероятность этого, но оставались шансы, что он кого-то к себе позовет. – Привет. Я сяду? - Мэтт на меня взглянул с этим уже знакомым мне выражением лица, удивленный и непонятливый. Многое же придется мне о тебе узнать, Мэтт. – Пф... Как хочешь. Я был рад, ведь ещё одни мои расчеты оказались верны! Урок шел тихо у нас, иногда я пытался шутить на тему урока, но Мэтт будто сдерживался и не желал со мной сближаться, было обидно. Вот и он! Обед! На лестнице я встретил Мэтта уже распаковавшего свой обед и он даже не удивился моему приходу. Ещё один прогресс! – И вновь привет! Я присоединюсь? – Да, давай. Он даже подвинулся, чтоб я мог сесть! Мы точно скоро сдружимся! Прошла неделя. Я день за днём с ним общался и по итогу этой недели мы на всех уроках сидели рядом. Мне наша дружба казалась чем-то уже более особенным. Наверное потому, что он мой первый друг. Настоящий друг. Остальные с кем я пытался общаться почти сразу отказывались или просто постепенно прекращали, сводя общение на нет. А тут он. Избегает одноклассников и не отказывается в дружбе! Но всему приходит конец, даже временный. Это было на одном из последних учебных обедов. Мы смеялись с какой-то шутки. – Да уж... Мне казалось я никогда не буду так близко с тобой общаться, - сделал для себя выводы Мэтт. – Но смотри как мы смеемся каждый чертов обед на лестнице, - моей улыбке не было предела. – Это точно, - он помолчал несколько мгновений, заставляя меня сбавить градус радости, - слушай. Думаю нам не удастся так же весело смеяться и все лето. Меня охватил ужас. Что же так? Почему? Я сказал что-то лишнее? Надо было сбавить обороны накручивания. – Мой отец записал меня в христианский лагерь. Я там до начала следующего учебного года. Да уж. Что-что, а религия точно не укладывалась в голове Николаса. Дверь громко захлопнулась. Николас оставался на пороге. – Мам! Пап! Эти двое прибежали как резвые. Не было такого, чтоб их сын звал их так громко, так ещё и одновременно, только что-то срочное. Вот парочке рыжеволосых уже стояли над своим смастеренным блондинчиком. – Я хочу в христианский лагерь. Да уж. Сказать, что они были в шоке - ничего не сказать. Мамина челюсть вовсе упала с грохотом, а ведь она недавно новую сделала. Да уж. День начался с встряски. Буквально. Меня сейчас сильно тресли за плечи перед первым уроком с громким вопрос "Что?!" – Успокойся уже! – Отказывайся скорее! Я хотел оттуда сбежать, а ты-то чего? – С тобой просто. – Скорей говори родителям, чтобы не делали этого! Я сбегу-то, ладно, а ты чего? – Я хочу провести это лето с тобой, а не с сестрой или, чего хуже, с приставкой. После моих слов Мэтт почему-то покраснел. Чтож, наверное эти слова звучали слишком романтично, но до сих пор не могу выявить от чего он краснеет и могу ли я краснеть. Это остаётся загадкой. – Слушай, просто так в христианский лагерь отправляют только детей христиан-фанаьиков, в основном там те кого родители посчитали геями или сатанистами, - Мэтт помолчал с минуту, - я не отношусь ни к одной из категорий, наверное меня посчитали сатанистом... Он точно знал почему едет туда, просто не желал это рассказывать мне. Мэтт выдохнул. – Слушай, Николас, эти лагеря херня та ещё, если я успешно сбегу, то первым делом прибегу к тебе домой, договорились? Я задумался с минуту, но одобрительно кивнул. Мэтт немного улыбнулся и мы пошли в класс пока не прозвенел звонок. Лето началось. Я попрощался с Мэттом на автобусной остановке. Его родителей не было рядом. В первые дни я дёргался от каждого стука в дверь, даже зная заранее кто стучи, у меня оставалась надежда, что это Мэтт. Потом прошла неделя. И вторая. Я прирос к приставке с грустью вспоминая наши веселые разговоры. В какой-то момент мне стало противно от самого себя. Я кинул джойстик в стену и тот треснул. На улице выглянуло солнце. Прогуляться по парку - вот чего мне не хватало. Я решил, что надо самому вызволять Мэтта. Собрав все нужные вещи, я нашел этот лагерь на картах телефона и отправился, хорошо это путешествие заняло у меня лишь несколько часов. Пройдя через лес я видел домики, сейчас был полдень. Какой-то парень, явно старше восемнадцати прошёлся вдоль лагеря с криками о собрании. Я, прячясь за деревьями, приблизился к этим домам. Из одного вышел Мэтт. Какой-то мужик с бородой вышел на середину сцены. Он приказал им разделить всех детей на "православных" и "грешных", православных сразу отпустили по домикам, грешные остались стоять, среди них был Мэтт. Старик снова приказал им разделится на геев и сатанистов. Тут вернее было сказать: "просим всех натуралов выйти из геев", ведь отделилось от общей массы всего четыре человека. И среди них не было Мэтта. Да, он не обязан говорить мне правду. Может он не хотел, чтобы я знал о нем такую правду... А может его случайно к ним приписали? Хотя, если задуматься, то отправь его сюда из-за того, что он сатанист, то и был среди сатанистов, а так... Не укладывалась у меня в голове мысль, что главный задира моего класса и со временем других классов, перестал всем этим заниматься не только потому, что вырос, а потому, что признал свою ориентацию. Да уж, мысль так въелась мне, что я решил бежать нахрен домой так и не передав привет. А что если его там всё-таки переделают? Я думал об этом уже лёжа поздним вечером дома. Собрать заранее вещи не составило труда, теперь надо было уснуть, но мысль о том, что Мэтт гей или как минимум би, очень часто крутилась в голове. Его точно надо навестить. Уже к десяти часам я был у лагеря. Все довольно тихо, хоть никто и не спал. Я пошел к домику, где должен был жить Мэтт. Обойдя лагерь через лес я запрыгнул к окну и постучал туда. Сейчас же висел с надеждой, что откроет именно Мэтт, но это оказалось не так. Окно распахнул с жутким удивлением паренёк примерно моего возраста. – К парню пришел? - да уж, такой вопрос с порога любого прижмёт. – К другу. – А ты хоть домиком не ошибся, дружочек? - язвительно отвечал парень. – Карл, ну что такое ты забыл у окна! - это был голос Мэтта, когда он подошёл и увидел меня, висящего на подоконнике, то толкнул Карла в сторону, что меня впустить. – А, так это твой- – Друг. Между ними точно кто-то пробежал сейчас и это, кажется, я. – У вас в домик заселили только геев? Или сатанисты с православными есть? - Мэтт в шоке смотрел на меня. – Откуда ты- – Я вчера приходил, когда вас разделяли, просто тогда же и ушел, прости. – Да ты что, я думал ты общаться со мной не захочешь узнай ты об этом! Карл усмехнулся. – Да он здесь из-за неразделённой любви по большей части рыдал, - Мэтт злобно посмотрел на сожителя, когда Карл ещё пару раз пробежался по нам глазами он ошарашенно посмотрел и отойдя подальше громко заржал. В домик зашло ещё пару парней. – О, любовничек! – Да друг он мне! - крикнул, заливаясь краской, Мэтт. – Да-да, у каждого из нас есть друг, из-за которого мы и терпим теперь это лагерь, - эти парни, к и Карл, ещё несколько раз посмотрели на нас и один дорогого быстро вытолкнул обратно на улицу, вслед смотря на Мэтта с какой-то... завистью? Бывает. Мэтт выдохнул. – Зачем ты пришел сюда? – Хотел узнать почему ты до сих пор не сбежал. Я так смотрю, а отсюда можно это легко сделать, - Мэтт немного подергивался. – В первые дни нельзя было, а потом я сроднился с сожителями, что и сбегать не хочется, они мне многое рассказывают, да и я учусь дисциплине после стольких лет хулиганства, - он помолчал с полминуты, - прости меня... я отговорил тебя от лагеря и внушил надежду, что сбегу к тебе... Мэтт не успел договорить, я его обнял, а он в ответ меня ещё крепче прижал. – Тогда хотя бы пиши мне, я специально для этого зарегистрировался в некоторых соцсетях. – Тогда сейчас запишу свой никнейм на бумажке, - не смотря на слова, мы продолжали обниматься. В комнату снова вошли парни, сказали, что скоро надо идти молиться. Мэтт записал все и отдал мне бумажку, я лишь завороженно смотрел ему вслед. Почему-то, уходить я не стал, спрятался средь деревьев и наблюдал за тем как уходит Мэтт... Прошел месяц, с Мэттом мы нередко списываемся, он поделился даже тем, что случайно сказал родителям, что он гей и поэтому его отправили в христианский лагерь. Я продолжал то гулять, то играть с сестрой, то играть в видеоигры, но радовался и откладывал всё лишь тогда, когда писал мне Мэтт. Я даже не понимал почему это делаю, но и не хотел этому препятствовать. Признаюсь, сама концепция "ориентация" мне могла быть и не ясна, до выяснения, что Мэтт гей, и не воспринимал вовсе. Ходят там парадами и пусть ходят, как это меня должно касаться, робота? Но оказывается я отношусь целиком и полностью к их сообществу, ведь, не являясь человеком, так ещё и мне подобные отсутствуют, то единственное кем я и могу быть - это любителем людей, а они в свою очередь робосексуалами. Но куда же без полового отличия даже здесь. Родители додумались сунуть мне гинеталии, чтобы я "по-настоящему чувствовал себя полноценным человеком", так что от окончательного выбора партнёра будет зависеть моя ориентация, ведь я не собираюсь думать о том, гей я или натурал. Мэтт наверняка должен знать, что я робот, вопрос в том, насколько он это помнит и воспринимает ли всерьез? В ином случае я просто парень, если я парень, то могу быть объектом его обожания... Такие мысли вводят меня в ступор в вопросе хочу я этого или нет. С одной стороны хочу, чтобы мы много общались и проводили время, с другой стороны это означает, что он в меня влюблен, а отвечать ему взаимностью или отказом - я не знаю и боюсь последствий. Мне хочется, чтобы все оставалось как есть. Одним днем августа я долго размышлял над сообщением Мэтта: "Кто мы друг другу?" Хоть позже он и написал, что это было задание: написать своим близким людям такой вопрос, - но он его не удалил. Я уверен ему интересно. Даже можно сказать, он сам бы однажды и спросил бы такое у меня. Ничего лучше я не смог придумать и написал: "Если для тебя это важно, то я думаю мы друзья, хорошие и близкие друзья и мне нравится проводить с тобой время." После этого сообщения он пару дней не писал, но я первый прервал тишину сообщением: "Привет. Я же ничего лишнего не сказал?", достаточно быстро пришло краткое "нет" и ничего больше... Я старался поддержать наш диалог, но он все время писал, что занят, а когда был не занят, то отвечал очень кратко. Почему-то, с каждым днём от его сообщений мне становилось все больнее и больнее, я реже и реже писал. К концу лета я вовсе перестал ему писать. Уже 11 дней прошло с его последнего сообщения и то это был ответ на один из очередных моих вопросов. Я снова смотрел в нашу переписку и не понимал почему мне так больно. Я же сам полез к нему дружить, а теперь страдаю от нашей дружбы?.. может я рассчитывал на что-то большее? С тех пор его сообщение "кто мы друг другу?" вертелось у меня в голове. Единственное как я мог оправдать нанешнюю грусть и нежелание что-либо делать - депрессия. Многое на это указывало. Я стал грубее общаться с близкими, постоянно проверял телефон и переписку с Мэттом. На улицу не выходил, всегда лежал в кровате. Однажды меня даже вырубило на несколько часов из-за долгого отсутствия питания энергии, меня тогда мама подзарядила от своего энерго-блока, хоть я и сказал спасибо, я чувствовал, что мне хотелось остаться в состоянии "отключенный", хоть ещё на немного. Вот и ещё один из признаков депрессии - полное отсутвие желания. Мои мысли были зациклены на обработке слов и меня самого и того, что сейчас происходит, что подавленное чувство давно не проходит, скоро начало учебы, а я полумертвый робот с депрессией, круто. Я вновь откинул телефон и лег в подушку лицом. Вдруг телефон биликнул, а я на автомате его поднял, но зная, что это реклама, но нет. Это был Мэтт. Он написал: "Прости" И ЭТО ВСЕ?! Моему гневу не было предела. До конца лета уже три дня, а он пишет спустя месяц полуигнора "прости"?! И что мне с этим делать! Я старался держать себя в руках, но это плохо получалось. Я начал скидывать вещи со стола и все вываливать. Да уж, раньше бы и не подумал, что нервный срыв может быть и у робота, тем более, у меня. Эдакая мысль вызывала бы раньше смех у меня, а сейчас я его испытывал на себе и это не из самых хороших ощущений. Зато я точно понимал, что этот человек мне дорог, раз одно его сообщение может меня морально истерзать. Ох уж этот продвинутый искусственный интеллект, лучше б эмоций не было совсем. Лагерь. Утро перед сообщением Мэтта. Взгляд мой был мутный. Виски, что я взял на черный день, уже начали выходить из меня, я трезвел. – Ну чувак, умеешь же ты... – Отстань, Карл, - я перевернулся на полу, но понял, что не усну, как бы не пытался, а трезвым на полу я уснуть не мог тем более. – Ты правда так напился из-за коротковременной любви? Тем более лагерных отношений, - мне было больно это слышать и я только сильнее зажмуприл глаза, обнимая несчастную бутыль виски. – Карл. Они планировали продолжить отношения, - начал Джеймс, - больше ничего не смей говорить, видишь сам как страдает. Да уж, хотел заглушить одну боль, а по итогу, получаю двойную ее порцию... Друзья разошлись и я мог спокойно лечь поудобнее на спину и, смотря в потолок, обдумать, что со мной произошло. Лето начало не с самого радостного, а именно поездки в лагерь, но спустя неделю я встретил одного интересного мне человека и мы начали общение, причем многим обмениваясь и находя общие интересы, местная пропаганда хоть и транслировала, что быть геем - это плохо, но сомневаюсь, что кто-то повелся. Имя парня было Нил и через какое-то время ко мне в домик ворвался Николас. Да, я был в шоке, что ему нормально, что я гей, а потом мы ещё и списывались много, хоть параллельно я общался с Нилом. И однажды... – Мэтт, а ты не думаешь, что между нами может быть что-то большее чем дружба? - Нил взял меня за руку, а я ничего не понимал. Мне нравился он, но – Нил... Я не знаю – Почему? Я не нравлюсь тебе? – Вовсе нет! Точнее, нравишься, но я не знаю... – Это все из-за того парня? – Что? - он понял. Догадливый. – Тот паренёк, с которым ты переписываешься и который залезал к тебе в домик. Не думаешь ли ты, что это взаимно? Сейчас перед тобой я, говорю, что люблю тебя, а ты отвечаешь взаимностью и отказываешься. Такие рассуждения убивали во мне все. На самом деле я и не знал, что сейчас делать. Потом неразборчивых мыслей. Николас. Да, я понял, что люблю его в конце восьмого класса, ранее я принял в себе то, что я гей. Почему-то влюбленность в Николаса не проходила на протяжении года. Из-за чего я бросил хулиганство? Все просто. Моя история хулиганства началась с издевок над Николасом и его рассказом, что он робот, потом я бросил издеваться над ним, но хулиганство не прошло. А когда перессорился со всеми забавными друзьями, то именно Николас ко мне прицепился и я для себя подчеркнул, что этого человека я люблю и если между нами и будет что-то, то больше чем дружба. – Мэтт. Давай я помогу тебе. Просто спроси у него "кто мы друг другу?", ок? – Что?! А что если... А ЧТО. – Успокойся! - Нил был спокоен и настойчив, только это и смогло успокоить. – Думаешь... А если считает нас друзьями? – То ничего не помешает тебе встречаться со мной. Нил крепко обнял меня. Я решился на это. Открыв телефон напечатал заветные слова. Через пару часов оправдание, что это заставили сделать. Вскоре Николас ответил: "Если для тебя это важно, то я думаю мы друзья, хорошие и близкие друзья и мне нравится проводить с тобой время." Да уж. Написал так, чтоб не задеть и не обидеть случайно, но мне было больно, хоть и не знаю на что я надеялся, ведь никто не признавался в чувствах. На следующий день я согласился на отношения с Нилом. Было приятно, в первые несколько часов. Потом мы поругались из-за того, что я хотел рассказать события дня Николасу. Я так и не отправил сообщение из заметок. И новый день, Нил потребовал, чтобы я, если не прекратил общение с Николасом, то как минимум сократил бы, Нил говорил, что ревнует. Остальные дни проходили хорошо, где-то за домами мы всегда прятались и целовались, то грубо, то нежно, то в попыхах, боясь, что найдут... Дело дальше не доходило, как бы не старался Нил. Из-за этого мы и расстались. Мы много болтали и мечтали о том, как легко нам будет видеться и встречаться вне лагеря, но Нил при наших встречах без лишних глаз, пытался свести все к сексу или отсосу либо мне, либо ему... Да, так и расстались, на почве ссоры, что Нил хотел все время трахаться, а я ему этого не давал. Вечер от соседа-сплетника узнал, что он параллельно с ещё парочкой парней встречался, я к эти парнял уже подошёл и помог осознать, что Нил не белый и пушистый, даже познакомил их друг с другом. Мы потом ходили к священнику и претворилась, что мы хорошие гетеро, а к нам приставал Нил со своим грешным гомо-сексом. До конца лагеря от будет очень много обмакивать свои грехи. По сути это была клевета, но никто из нас не хотел веры, в которой нельзя быть собой. Да уж. Много событий, за лагерь. Я всё-таки собрался с силами и поднялся, взял телефон и написал Николасу "Прости". А что мне ещё было написать? Конечно потом я ему перешлю все свои заметки и расскажу почему и как. Какие заметки? Да так. Может Николасу я и не писал как провел день, но с тех пор как перестал, я делал это в заметках, где рассказал, что начал встречаться с красивым парнем, но он запретил тебе писать... о... Пока я перелистывал заметки, нашел самую свежую и которую не помнил. Да, вчера вечером, после всех жалоб на Нила, я хорошенько напился... В заметке было написано: "Никрлс, прости мнея грешного. Люблю я ьебч, плжалусты, наптши чтл ьы" - да уж. Я был сильно пьян, но правда хотел этого как видно, раз отрубился пока писал... Больно стало, что мы давно не списывались. Любое его сообщение всегда радовало меня, но и он перестал писать, ведь отвечать мне приходилось очень холодно. Кроме "прости" я ничего и не могу ему сказать. Надеюсь, что я ему безразличнее, чем он мне, иначе одним прости мне не обойтись, я знаю это и понимаю... Учеба началась. Мэтт, ночью того же дня (за три дня до учебы), скинул свои почти каждодневные заметки, будто писал мне, но не мог из-за ревнивого отморозка. Пока я читал все эти заметки, понимал, что я и сам ревную, но кого? Друга, которого предал этот напыщенный урод или кого-то больше чем друга... Кого-то, кого я бы ревновал к любому парню, с которым он встречается? После прочтения всех заметок я немного простил Мэтта, но у меня остался нерешенный конфликт с самим собой: люблю ли я его? Я вошёл в школу, взял учебники из шкафчика, где ещё в конце того года успели появится пара фотографий: я с Мэттом и он отдельно. Вторую я немного предержал, как вдруг услышал сзади крик и сорвал – Николас! - я быстро кинул в рюкзак фотографию и закрыл его, обернувшись, увидел Мэтта. – Привет... - я аккуратно закрыл шкафчик и обернулся к нему. Выглядел я достаточно потрепано, ну а как же, плакать на протяжении двух недель и ещё выглядеть нормально, такое невозможно. Да, я раньше и так выглядил, как тихий интроверт, ну и вел себя соответствующее, так что нынешнее мое состояние одноклассники не заметят, но Мэтт... Он единственный кто видел меня весело-приставучим экстравертом. Только Мэтт видел как ярко я улыбаюсь рядом. Для него я под конец того учебного года был ходячим дружелюбным солнцем источаящий радость, чтоб ею запитать и Мэтта и у меня это удалось. Выражение лица парня предомной четко говорило, что Я в конце учебного года и Я сегодняшнешний сильно отличаемся. – Ты прочёл все то, что я тебе прислал? *Единственное что не прислал Мэтт - это последнее пьяное сообщение с признанием в любви. – Да, ты насыщено провел лето, - хоть Мэтт тоже был не в лучшем состоянии, но выглядит как обычно, скорее всего он старался поднять себе настроение после расставания. – Пошли в класс? - между каждым нашим словом в диалоге была такая пропасть, будто мы в сообщениях пишем по одному сообщению в час. День прошел тихо между нами, Мэтт как-то пытался преподнять мне настроение, но кажется и у него такого веселья, которое он показывал, не было. Было больно от того, что я не мог порадоваться вместе с ним. С тем из-за кого эта грусть во мне и не спадала. Пока я убирал обратно учебники, заметил помявшуюся фотографию Мэтта на дне своего рюкзака. Дома я достал фотографию, лег и долго смотрел на улыбающееся лицо парня. У меня потекли слезы. Снова. Мне казалось этого уже не будет, но прокручивая все в голове ещё и смотря на фотографию человека, из-за которого я не знаю могу ли любить, мне так и хочется закричать или отключится от нехватки энергии. Прошла неделя. Мы все больше и больше разговаривали, все шло к тому, как мы общались в конце года. Я немного вылез из своего состояния ради Мэтта. Да, думаю я испытываю к нему симпатию, но не могу сказать точно, согласился ли бы встречаться... Мы как обычно на обеде сидеди на лестничной площадке и ели в тишине. – Знаешь... - вдруг начал Мэтт, - я думаю мы... - он никак не мог договорить одну фразу, как будто раз сто обдумывал, - ...мы дружим очень близко, а так и не ходили ниразу в кино. Ха... Кино... Я мог выдохнуть, но в голове возникали стереотипы о свиданиях, но если мы пойдем на боевик, то будем друзьями, верно? – Кино? Да, давай сходим, а что сейчас показывают? – Не знаю... - Мэтт достал телефон и открыл расписание ближайшего кинотеатра, - о, сейчас в прокате "Пальмы, что долго томились", зачитать описание? – Хотелось бы послушать на что мы пойдем, - я поднял ноги на ступень, на которой сидел, и, обхватив их руками и положив на колени голову, наблюдал за Мэттом. – "В одной из лабораторий пытались оживить растения, чтобы мы могли разговаривать и понимать их и ученые добились в этом успехов только с тропическими растениями, но пошел слух, что одно такое растение распространяется вне лаборатории. Главный герой отправился в отпуск, ожидая, что хорошенько отдохнёт, а не будет, уже спустя пару дней, обороняться от деревьев-мутантов вместе со всеми жителями города. Им надо найти ещё целую связь и позвать на помощь военных, но отступать от обороны очень опасно, деревья могут отправится в другие поселения и распространять хаос восстания". В жанрах фантастика, боевик, романтика и приключение. Что думаешь? – Думаю, что задумка слишком простовата и фильм получился говном, но я теперь хочу на это посмотреть! - я пожал плечами и с усмешкой продолжил, - будем надеется его срежиссировали хорошо, не смотря на ужасный сюжет. – Ха, будем надеется, беру билеты на субботу? – Да! Казалось мое общение с Николасом наладилось, но между нами была трещина в виде лета. Да, подумаешь трещина, она даже немного заросла, но надо было продолжать что-то с ней делать. Я понял, что хочу ему признаться. Признаться в том, что улыбка его как лучик солнца, что я переживал о его состоянии и в ту же ночь плакал и хотел было прорезаться, но сдержался, вдруг ты бы увидел, испугался и не захотел бы больше со мной общаться? Я многого боялся, но вдруг мое признание может перекрыть эту трещину? Вот и обед, я стою перед Ники и... Приглашаю его в кино... Ну, тоже как вариант, хотя я надеялся спокойно признаться в чувствах, чтоб потом если и перестанем общать, то было бы не так обидно... Я уже купил билеты и, по просьбе Николаса, ждал его у кинотеатра, хотя я мог за ним зайти. Может он не хочет сближаться? Тогда зачем он согласился на кино?! Столько вопросов крутилось в голове, что просто хотелось все ломать и крушить с криками, но я сдерживался, всё-таки стараюсь не проебаться и оставаться нормальным, а не жутким хулиганом как раньше. О, Николас наконец пришел. – Привет! – Привет, - я подбежал и крепко обнял его, а он в ответ, чему я был рад. – Пошли скорее, надо попкорн купить ещё. – Я его оплачу, раз ты билеты на взял, - мы зашли в кинотеатр и Николас взял сырный и карамельный попкорны среднего размера. Вот мы сидим, людей мало, оно и понятно, такая фигня, легче на стриминге посмотреть, но, когда я позже предложил это Николасу, он сказал, что точно не к нему, а я к себе вести не хотел. Фильм начался. Николас уже шепотом критиковал постановку кадров и все остальное, но было непонятно, увлекался он этим или просто много знал и понимал, но мне было с этого смешно и я продолжал слушать его. В какой-то момент он это делал все реже и реже, наверное хотелось просто понаблюдать за фильмом, как и мне впринципе. Прошло уже больше половины фильма по ощущениям. Главный герой пробирался через огонь к своей влюбленной, которую встретил во время обороны, момент был эпичный, а постановка кадров кажись хороша, раз даже Николас не отводя взгляд на все это смотрел. Главный герой находит её без сознания и старается вытащить из здания, конечно же показалось, что выхода нет, но какие-то балки обрушились и они смогли выбраться. Через ещё время они наконец были в мед пункте, девушка попросила гг зайти к ней, она сказала, что хочет уже завтра стать на ноги, на что ей отказывал главный герой и собирался уже сам отправляться. Он сказал девушке, что она обязательно поправится, но пусть врачи решают можно ли ей на фронтовую. Они приблизились друг к другу. Кадр на губах. Я обернулся на посетителей и это все парочки, кто-то на заднем ряду вовсе ебался оказывается. Я в шоке оборачиваюсь на Николаса, а он на меня, это было неожиданно, мы смотрели друг другу в глаза понимая, что это пиздец, в фильме сосутся и все вокруг сосутся. Я даже кажется покраснел, благо нихера не видно. Мы одновременно отвернулись друг от друга. Момент жуткий сейчас, а не романтичный вовсе. Но вроде на экране это прекратилось, гг убежал и вновь боевик. Николас пытался что-то сказать, чтобы разбавить атмосферу, а я пытался поддержать. Когда вышли из зала единственное, что я могу сказать: – Ну и жуть. Фигня всё-таки, а не фильм... - я промедлил, но придул все же, - может пойдем прогуляемся? – Конечно, только давай не в сторону дома моего, хорошо? - достаточно тихо проговорил Николас – Без проблем, - я все равно был рад, что он согласился Через время мы разговорились и я даже рассказывал истории с лагеря, которые не добавлял в заметки или же писал, но теперь могу подробно все описать, а Николас спрашивал о разном и тоже всякое рассказывал. Фильм мы будто забыли, лишь изредка в начале прогулки он покритиковал его, а более не было упоминаний. Уже вечерело, а я заметил парк, что находится на окраине города и удивился этому. – Мы оказывается много идём уже. – Правда? – Как хорошо ты знаешь город? - я указал на парк. – О, и правда долго, да и солнце начало вниз спускаться, - Николас поднял руку над глазами, чтобы оглядеться – Может немного прогуляемся по страшному заброшенному парку и домой? - последний раз я был здесь с мамой... Давно это было и даже грустно стало от этой мысли, но рядом был Ники, а значит не время грустить. Я чувствую трещина между нами ещё подлаталась, но это ещё не конец!