Не любовники

Резко и грубо Вадим стащил чёрную водолазку с Разумовского, уложил того на кровать, пристегнул наручниками к изголовью, и, сказав Алтану: — Прошу! — Испарился из комнаты. Что? Что происходит?.. Сергей не дёргался даже, он затаился, глядя как Алтан подходит к кровати. Изящно, неспешно, точно зверёк, юная пантера, такой же весь чёрный, гибкий, опасный, с хорошо очерченными мышцами. — А тебе я что там сделал, ты хоть напомни? — Издевательски-скучающий тон. — Много вас таких. Во взгляде парня мелькает злость, но тут же гаснет. Во всём его виде превосходство, косы, точно змеи, улыбка довольная. И тут Разумовский замечает то, что не в силах скрыть облегающий костюм Алтана — у парня эрекция. А? Кровать, наручники, поверженный враг, которого... "Ой, не надо меня ебать!" — Мысленно изумляется Разумовский, и в нём просыпается паника. Он не так хотел узнать о сексе, не так хотел попробовать. — Алтан, не нужно, п-пожалуйста... — Шок, испуг, теперь он готов просить, умолять. — И почему же? Не изменяешь Волкову? — Насмешка. — Мы правда не любовники... — Тогда с кем? — Н-ни с кем. — Сергей стремительно краснеет, глаза Алтана расширяются от удивления, по мере его слов. — Н-ни с кем, никогда, правда, ни разу, и я не хочу с тобой, не сейчас, не так, не надо!.. Девственник?! Обалдеть. Но Разумовский не врёт, и он правда напуган. Боится секса больше пыток. М-м! Какая удача! Забрать невинность Разумовского — да это прямо подарок какой-то. Право первой ночи для воина-победителя. — Ебаться не надо бояться, ебаться надо радоваться! — Вырывается у Алтана ребяческая какая-то фраза, но и она усиливает ужас в глазах Сергея. Разумовский вздрагивает, когда Дагбаев начинает расстёгивать ремень его брюк. Птица бросил, исчез, тварь, а Сергей один и в ужасе. — Алтан... — Расслабься и получай удовольствие. — И парень стягивает с него всю одежду полностью. — Ради первого раза, я даже постараюсь быть нежным. — Губы его насмешливо кривятся. Сергей не двигается, только дышит, и следит за Алтаном взглядом. Алтан садится на край кровати, и принимается рассматривать Сергея, ведя кончиками указательного и среднего пальца правой руки по бледной коже Разумовского, от виска вниз. Выразительные голубые глаза, столь испуганные сейчас, что даже сердце радуется, правильный нос, чётко очерченные скулы, красивая линия подбородка, шея тонкая, ключицы выступают, мускулатура груди развита хорошо, но плечи не слишком широкие. Не перекачан. Пресс — чётко очерченные кубики. Волос на теле нет. Гладкий. Мраморная кожа. Когда пальцы Алтана двигаются ниже, Сергей дёргается, потом затихает вновь. Член не маленький, вроде, средний, хотя, совсем не эрегирован, мягкий, трудно оценить в полной мере. — Н-не надо... — Тихий и дрожащий голос. Алтан вновь переводит взгляд на лицо Сергея, и тот готов разреветься, по щекам уже стекают одинокие слезинки. Дагбаев несильно, но звонко бьёт Разумовского по щеке. — Прекрати эту истерику. Вот ещё. Я хочу тебя. И возьму. Просто смирись. — Алтан пожимает плечами. — Не нервируй меня, и я не буду с тобою грубым. Хорошо? Пощёчина и правда отрезвила, Сергей теперь хмурится, от слёз не осталось и следа. И правда. Перетерпит, и не такое терпел. Мальчишка не урод, не садист, конечно, и не Олег, ну да, не во всём же быть ему идеальным. — Да. — Спокойный уже тон, а в голубых глазах — льдинки. — Будешь слушаться? — Дагбаев улыбается. — Да. — Вот и отлично, Разумовский, мы поладим с тобою, явно поладим...