бэкап

— Босс, нашей вины в баге нет. Вероятно, атака на сервера, совершенная конкурентами, либо неполадки с самим софтом. Я уверен, наши программисты делали все на высшем уровне, — Джонсон пытается выглядеть спокойным и уверенным. В какой-то момент он даже сам верит в то, что говорит — ровно до тех пор, пока взгляд его не падает на искаженное злобой лицо Раггса. — Сучий ты сын, я всему вашему отделу за что плачу? За то что вы, идиоты криворукие, так вас и растак, защитить свои сервера не можете?! Или, может, ты забыл, что наша кампания — это монополия?! Пароль ты забыл от компа, что ли? Если журналюги пронюхают, наша корпорация просто накроется, бездельники!!! Раггс сегодня просто вне себя. Джонсон смотрит в пол. По правде сказать, он не совсем впечатлен — бывали косяки и похуже, особенно поначалу. Когда, например, всплыл крупный скандал, в котором семья истеричек забила тревогу о том, что через Глаз Бога за ними следят. Ох как тогда приходилось выкручиваться Джонсону… много он тогда раздал денег из казны корпорации, много ртов пришлось ему зашить. Тогда им пришлось подружиться и с прокуратурой, и с полицией, и с кем только не. На босса находили, бывает, приступы неконтролируемой агрессии, не всегда по делу, но Джонсон умел справляться. Иногда он вспоминал свое собеседование в начинающую еще корпорацию. Раггс, старше его на несколько лет, красивый и амбициозный хам голубых кровей, задумал организовать что-то вроде Диснея, но гораздо опаснее и технологичнее. Джонсон помнил себя молодого, помнил, как у него захватило дух при одном виде Раггса — лениво развалившегося в кресле, небрежно скользящего взглядом по Джонсону. Конечно, он понимал, что Раггс — не его уровень. У таких избалованных любимых детей из полной богатой семьи запросы куда выше, чем простой, но способный программист с навыками менеджера, словно созданного для роли правой руки, эдакого серого кардинала. Раггсу больше б пошла в пару модель с обложки, стервозная, с какой никогда не стало бы скучно. Джонсон пролетал ровно по всем пунктам, поэтому просто хранил свою максимально гейскую влюбленность в собственного начальника где-то очень глубоко. Раггс заваливал его работой, скучать и страдать из-за неразделенной любви было просто некогда. Поэтому когда босс прижал его к стене своего огромного пентхауса во время выполнения сверхурочных проектов и умело поцеловал, Джонсон просто никак не мог выразить свои чувства. Тогда было очень приятно. Бабочки грозили порвать живот крыльями, и все было как в самом пошлом сне, но… Джонсон, заранее съеживаясь, спросил тогда, похоронив себя и свою личную жизнь «почему именно я?». Раггс ничуть не смутился, ухмыльнулся и ответил «потому что мозг — это привлекательно». Дальше был лучший секс в жизни Джонсона. Раггс подходил ему всему выемками, несколькими движениями пальцев довел его до оргазма три раза, и каждый раз — как удар наотмашь, но в хорошем смысле. Джонсон пытался отплатить ему как мог, из кожи вон лез, и вроде как босс даже остался доволен. Потрепал по щеке и велел ложиться спать. В самом дорогом доме мира. Но в понедельник ничего не изменилось. Техники опять что-то сломали, и отдуваться пришлось Джонсону. Раггс ни одним словом не упомянул то, что произошло в тишине стен его пентхауса. Никогда больше не упоминал. Была вторая такая встреча, и третья, и на следующий день босс вел себя как ни в чем не бывало. На четвертой, лежа на белоснежных простынях, Джонсон спросил — «я для вас что-то вроде шлюхи?». Раггс широко улыбнулся, лениво зевнул и ответил «да». Было чертовски больно. И по сей день, Джонсон не может понять, как ему хватило выдержки не разрыдаться прямо там и не кинуть заявление об увольнении на стол Раггса. Заработанных денег хватило бы на безбедное существование до самой старости, а при желании и на открытие собственного проекта. Но что-то его держало. Гордость? Вряд ли, хотя тоже могло быть. Джонсон предпочитал не давать этому четкого определения: так было элементарно легче. Он продолжил защищать корпорацию и Раггса от нападок со всех сторон, но больше не подпускал босса к себе. Тот, впрочем, тоже быстро отказался от подобных попыток, продолжив орать на Джонсона за чужие косяки. — Мы все решим, босс. — Конечно, решите! Я за вас, остолопов, думать должен, а напомни, какое у меня образование? Техническое? Не угадал! — продолжал кипеть Раггс. — Давайте лучше подумаем, что нам делать с миллионами сознаний, которые вот-вот взорвутся, потому что головы могут элементарно не выдержать такой перегрузки, — твердо говорит Джонсон, иггнорируя злые нападки Раггса. В конце концов, тот платит ему больше, чем ему когда-либо платил кто-то другой. — Ну, побежал из себя героя строить! Есть у меня пара идей, только рот на замке держи, понял? — начинает остывать Раггс. Джонсон готов внимательно слушать и записывать. Может быть, в другой вселенной, где они изначально находились бы на равных уровнях, все было бы по-другому. Представлять такое было весело, но сейчас Джонсон был на работе, и он собирался ее выполнять.