Одно и то же
Нам же нравится одно и то же
© IOWA
Наступила зима, а вместе с ней пришёл первый снег. Белоснежный покров, словно волшебство небесных сил, красиво ложился на поверхность деревьев, черепичных крыш домов, храмов, растилаясь по земной поверхности, образуя через какое-то время небольшие сугробы. На улицах Конохи стоял знойный мороз, однако это не помешало ребятишкам из младших классов выйти из уютных, обогретых теплом домов ради игр с друзьями. Главным развлечением генинов, будущих грозных шиноби, были веселые стрелялки в снежки, где они представляли как одолевают врагов, разделяясь на группы по несколько человек. Мальчику, что отбился от своей группы, явно не повезло. Его, оставшегося в открытой местности, закидали со всех сторон смеявшиеся и резвящиеся «противники». Под самый конец снежок размером с огромный кулак полетел прямо в лицо маленькому мальчику, разбиваясь вдребезги. Ребёнок застыл в оцепенении. Девушка, стоящая у витрины магазина, что наблюдала за детьми, встревожилась, нахмурив темные брови. Мальчуган зарделся, его лицо и без того, больно пощипывал зимний мороз, а тут еще и снег в лицо, вот те на… Внезапно, стряхнув остатки снега с маленького, пухлого личика, он весело запрыгал на месте, разводя руками в разные стороны. Ему однозначно понравилось, вот только теперь он догонял своих друзей, дабы в отместку намылить их лица. Молодую куноичи также позабавила эта ситуация, и она негромко рассмеялась. Девушке было весело наблюдать за ребятишками, что еще наслаждаются своими беззаботными днями, напролёт играя в игры. Она хотела вспомнить и свои детские годы, когда ей было разрешено проводить время с друзьями, делать что душе угодно, и просто свободно жить… Но, к сожалению, она не вспомнила ничего, кроме жёстких тренировок, повиновения строгим правилам отца и огромной нагрузки на детское тело… Она быстро отдернула себя, очнувшись от былых воспоминаний, чтобы вновь приступить к разглядыванию продуктов у витрины. Девушка инстинктивно приложила руку к маленькому животу, нежно поглаживая его. В такие моменты в душе разливалось умиротворение, а на улице продолжали мелкой россыпью падать узорчатые снежинки. Из продуктового магазина миниатюрная девушка вышла после получасового пребывания в нем. Столь долгое пребывание объяснялось ее трепетным отношением к выбору продуктов: она не спеша проверяла их свежесть и качество. Куноичи глубоко вдохнула чистый, свежий воздух, из-за чего мелкие волоски в носу покрылись тонким слоем инея. Она мечтательно улыбнулась, наслаждаясь дивным и замечательным запахом морозной свежести. И даже то, что кожу нежных рук неприятно пощипывало, не испортило ее приподнятого настроения. Продуктов в пакетах было слишком много, они были тяжелые и резали руки. Однако делать нечего, ей придётся тащить эти тяжёлые пакеты до дома. Девушка все же корила себя за навязчивую беспечность, что в последнее время, крепко зацепилась за нее. Забыть свои любимые шерстяные варежки в разгар морозов? Тьфу ты…совсем же из головы вылетело! Ну что за невнимательность? Из-за этой оплошности в голове то и дело всплывала картина, где она сидит в гостиной, на мягком диване и греет свои ручки у затопленного камина, поднося ладошки ближе к костру. «Нет!» — твердо решила она для себя, отгоняя мираж. Не посмеет и мысли пробраться в то уютное местечко, пока она щеголяет по морозу. Иначе она тут же раскиснет огромной лужей негодования. «Да и зачем нужно было закупать столько продуктов?» — идя по дороге, раздумывала девушка. Все просто. Ответ напрашивается сам по себе. «Наверное… потому что жду мужа?! — незамедлительно додумалась она. — Наверное… потому что хочу приготовить ему вкусный ужин, не так ли?» НЕ ТАК ЛИ?! И вновь она потеряла счет тому, сколько раз за последние дни нотки сомнения прокрадывались вглубь ее сознания. Лицо обрело невероятно печальный вид, а голова опустилась вниз, словно на ней лежит огромный, неподъемный груз. Куноичи обречённо вздохнула… По той же дороге неспешным шагом шёл молодой, солидно одетый мужчина. На фоне белого снега, он значительно отличался, цветогаммой, манерами и грациозной походкой. Мужчина размышлял о чём-то важном, но лицо его было непроницаемо. В этот момент, он просто желал уйти подальше, уйти из дома, развеяться, и не придаваться семейным вопросам, где как раз и стоит многоточие, а возможно уже и твёрдая точка. Он непринуждённо смотрел на небо, наблюдая за мелким снегопадом, легко вылавливая снежинки. Она загроможденно уткнулась в землю, словно прибитая гвоздём к дороге. И оба в этот момент думали относительно об одном и том же… — Хината… — молодая девушка с трудом оторвала свой взгляд от созерцания белоснежной, сверкающей дороги, что бесконечно тянулась вдаль. На мужчину посмотрели большие, немного детские глаза. Смотрели не отрываясь… с толикой удивления? Но выразительность ее глаз, цвета ранней сирени, придавали ей некоего шарма, в совокупности с кротким взглядом. Это была ее уникальность… На девушку в ответ смотрели чёрные, бездонные глаза, что могли заманить кого угодно и убедить в нереальности происходящего. Эта была его уникальность… — Итачи-сан! — Хината с волнением склонилась в уважительном поклоне, шурша тяжёлыми пакетами. Она вновь корила себя за то, что задержала взгляд на нём, что не могла вовремя отрываться от чёрных, бездонных глаз. Мужчина ответил на поклон. Он протянул к ней руку. — Давай пакеты, я помогу. — Нет, что вы, Итачи-сан! Мне вовсе не тяжело, — запротестовала Хината, отрицательно качая головой. Хотя несколько минут назад молила Ками-сама о том, чтобы она прислала ей человека свыше, для помощи. Но могла ли она утруждать Итачи-сана своими проблемами? Хоть и незначительными… Несколько прядей чёрных волос выбились, и теперь без зазрения совести лезли ей в глаза, щекоча лицо. Хината, чьи руки все еще крепко удерживали пакеты, вспомнила свой инновационный способ убрать мешающиеся волосы. Она вытянула губы в трубочку и выдохнула струю горячего пара наружу, пока волосы непродолжительное время раздувались, поднимаясь вверх. Однако все это оказалось безуспешным, так как прядки постоянно возвращались в исходное место. Учиха вспомнил, что уже видел это: будучи ребенком Хината проделывала тоже самое, а он смеялся над её милым в тот момент лицом. Он проделал огромное усилие, дабы не засмеяться и не обидеть её как в детстве. Итачи более не мог смотреть на её безуспешные старания, поэтому молча приблизился к девушке, убирая выбившиеся пряди волос за ухо. Хината смущённо отвела взгляд от мужчины, пряча его на уровне груди. — Тебе должно быть холодно. В такую погоду нужно сохранять голову в тепле, — констатировал он, попутно снимая свой шарф. И вновь он заботится о ней, как в детстве. — Точно! — вдруг вспомнила Хината. Вот же дуреха какая. И почему же она стала такой забывчивой? Учиха заботливо укутал голову девушки в свой мягкий, тёплый шарф. В полосочку. Да… в полосочку, странно, учитывая что он фиолетово-красный. «Ну что за глупость? — Хината улыбнулась своим же мыслям. — Как у такого угрюмого шиноби, всесильного капитана «Анбу» в запасе столь милый шарфик? Уму непостижимо. Итачи быстро сообразил изменения в поведении Хинаты и немного зарделся, как маленький мальчик, которого поймали за провинность. — Это подарок Изуми, — «И с какой стати ему отчитываться?» — Это её подарок на годовщину. — Он очень милый, Итачи-сан, — искренне призналась куноичи. Учиха, не принимая отговорок, забрал пакеты у молодой девушки и направился вперед. — Но я ведь и сама могу! — воскликнула она, нагоняя его и вкладывая больше выразительности, чем следовало бы взрослой замужней девушке. Учиха вновь окунулся в воспоминания, когда Хината не могла поймать его и с такой же интонацией обиженно говорила, что он нечестно играет. Он улыбнулся уголками губ, быстро скрывая ее, под маской спокойствия. — Я тебя провожу, — сказал он, облегчённо выдыхая струю тёплого пара изо рта. Погода сегодня, по его мнению, удалась на все сто. Долгое время они шли в молчании, никто не решался нарушить его. Тишина не была затяжной, не причиняла неудобств и не заставляла щекотать нервы или кусать губы от неловкости. Все иначе… Каждый был занят своими важными мыслями, что успели возникнуть в момент их встречи. Скорее всего оба думали об одном и том же. — Итачи-сан, — обратилась она, нарушая первой повисшее молчание. Скорее из вежливости, так как сама была немногословна, стеснительна и скована. Итачи был полной противоположностью, во всяком случае об этом говорили ее наблюдения за ним. При этом Хината понимала, что ему также нелегко завести разговор. Возможно этим они и походили друг на друга? — Да? — коротко ответил он, пожимая плечами от холода. — Как ваши дела? — робко спросила Хината, прожигая взглядом его спину. Конечно она понимала абсурдность этого вопроса, они давно не виделись и вряд ли на ее вопрос можно ответить что-то дельное. Однако ей вправду интересно знать, как в целом складывается жизнь некогда близкого… друга. — Хорошо, — без единой эмоции соврал он. — Как ты поживаешь? — задал встречный вопрос. — Отлично, — также соврала она. Вид ее казался решительным в то мгновение, словно она желала доказать и ему, и самой себе правдивость своего ответа. Однако спустя мгновение решительность эта испарилась, словно ее и не бывало… Ведь обстоятельства наглухо затыкали ей рот, закрывали глаза и заставляли принимать все происходящее как само собой разумеющееся. И она в очередной раз повиновалась. И вновь между ними повисло молчание, но уже тяжёлое, буквально давящее на виски. Они одновременно задумались о своих семейных проблемах, но ни она, ни он не позволили себе высказать больше, чем следовало бы, излить свою душу, надеясь на надёжное плечо. Нет. Настоящий шиноби не может позволить себе подобной роскоши. Настоящий шиноби должен нести знамя своего клана гордо, с высоко поднятой головой. Оба следовали этим заповедям, оба слишком ценили традиционные постулаты, оба не могли наплевать на пустые устои и освободиться от оков. Оба знали, что их действия падут тенью на их кланы. — Как складываются твои отношения с Наруто? — на этот раз Итачи первым проявил инициативу в разговоре, что подметила куноичи. Как долго его не было в её жизни? И как давно она не подмечала его новые привычки? — Все хорошо, — девушка натянуто улыбнулась, но стараясь искренне, чтобы он не прочитал ее эмоции. Итачи всегда был слишком догадлив. — Я… я действительно счастлива. Мы счастливы! — а ведь и не соврешь, у них семейная идиллия. Счастливый муж — счастливая жена. Вот только любовь ли это?.. Неизвестно. И не смотря на эту чертову идиллию, что-то в ней умирало медленно, но верно. Хината вновь подметила изменения, но уже в себе. Почему в его присутствии эти слова о семье и браке давались с таким трудом? Почему так сложно было говорить об этом, словно на горле стягивались железные тиски? Из-за того, что все это неправда? Очерствевшая ложь. Вранье. Безобразие. Хината затрясла головой, прогоняя навязчивые мысли. — А как вы поживаете с Изуми-чан? — искренне поинтересовалась она, не скрывая лёгкого любопытства. — Живем. — Итачи был краток, но говорил правду. — Думаю нам вместе хорошо. — мягкая улыбка расплылась на его тонких губах. И он тоже не врал. Ему хорошо с Изуми: она верная жена, верная подруга, готовая поддержать в любой момент. Всегда ждёт его дома к ужину, не отведав и кусочка без него. Изуми заботится о нём, любит его, а ему нравится быть нужным и желанным. Однако мысли его заняты другой, как и сердце его принадлежало не ей и в объятиях по ночам он представляет другую, и целует нежно он тоже не её, сминая мягкие, податливые губы, и смотрят на него глаза цвета ранней сирени, что растёт у него в саду. Но реальность рано или поздно возвращалась, и тогда на него затуманенным взглядом смотрели карие глаза…и лежала на атласной постели нагая освещенная проблеском луны не желанная девушка, а верная жена, верная подруга. Ему тошно от себя же, он просто не может больше смотреть в эти карие глаза, причиняя боль девушке, что по праву была его, но не по зову сердца. Учиха обернулся лицом к Хинате.В его глазах она прочитала печаль.
В ее глазах он уличил сомнение.
***
— Вот мы и пришли, — смущённо сказала девушка, переминаясь с ноги на ногу. Теперь казалось будто вся неловкость, скрытая до этого, начала проявляться. Итачи в глубокой задумчивости осмотрел окрестности дома Узумаки, так мог только он, и, не выпуская пакеты из рук, направился вперед. — Я донесу их до двери, — девушка не стала спорить и послушно последовала за ним. Они оказались у двери небольшого, традиционного дома. Итачи не спешил передавать ей тяжелые пакеты, он внимательно изучал ее. Хината изменилась, за последние полгода что-то в ней поменялось, и ему до чёртиков хотелось узнать, что именно. Он нагло разглядывал ее, не испытывая угрызений совести, а девушка неумело пыталась избегать столь откровенного и прямого зрительного контакта. Трескучий мороз неприятно покалывал кожу и приносил явный дискомфорт, отчего Хината стала тереть маленькие ручки в надежде согреться. Итачи быстро очнулся от мимолетного ступора, и незамедлительно вручил ей пакеты. — Извини, — буркнул он себе под нос. — Ничего страшного, — мягко произнесла она, нежно улыбаясь. Куноичи оставила надоедливые пакеты в прихожей, дабы высвободить руки. — Спасибо большое, Итачи-сан, — Учиха молча кивнул, разворачиваясь чтобы уйти. Уйти быстрее, без лишних слов… — Итачи-сан, а как же ваш шарфик? — посмеиваясь спросила Хината. — Точно, — как-то потеряно улыбнулся он, чувствуя себя забывчивым глупцом. Они одновременно потянулись снимать шарф с её шеи, их руки случайно сопрекоснулись. Его совершенно холодные, лишённые всякого тепла. И её абсолютно тёплые, разгорячённые, не смотря на холод, словно из глубин своей души она излучала яркое солнце. Итачи пробила мелкая дрожь, до этого ранее не испытываемыая, разливаясь странным ощущением по всему телу. — Извини, — она нехотя убрала руки, позволяя ему стянуть шарф, что приятно грел её в леденящий мороз. Итачи с особой аккуратностью медленно снимал шарф с её шеи. Он остановился, прошибаемый пониманием, что замедлился специально. Зачем он это делает? Его самого забавляло собственное поведение рядом с Хинатой. — Итачи-сан, не откажешься от чашечки горячего чая? — неожиданно предложила куноичи. Она сделалась загадочной, приложив палец к губам, словно долго обдумывала своё предложение. А он? Конечно не против, он, возможно, то и тянул время, чтобы быть приглашенным. Итачи тихо сглотнул, подавляя своё удивление. — Не откажусь, — выдавил он, сбрасывая с себя отрешенность. И плевать ему было на абсурдность его действий. Вот так безрассудно заходить домой к замужней девушке. Но если Хината не считает это чем то зазорным, стоит ли ему ломать комедию на пустом месте? Он ведь давний друг, они ведь не чужие друг другу люди. Хината первой вошла в дом, снимая зимние ботинки и аккуратно складывая их на полку, где, по всей видимости, обычно стояла обувь. Её и Наруто. Не осталось без внимания Итачи и отсутствие мужских ботинок. — Ты одна дома? — предположил он. Догадлив. И чертовски внимателен. Хината хмыкнула себе под нос, отмечая, что он ни капли не изменился. — Наруто ушёл на миссию, — девушка удалилась на кухню, а в голосе её слышалась грусть и нотки безразличия. Учиха долго маялся у порога в прихожей, стягивая с себя ботинки. Не зная, куда их положить, в конце концов он поставил возле белых сапожек Хинаты свои чёрные. Девушка уже было забеспокоилась о долгом отсутствии Учихи, и решила узнать, как обстоят дела. В момент, когда девушка выходила в коридорчик, что вел на кухню, Учиха как раз туда сворачивал. Они столкнулись, и Хината уткнулась ему в грудь. В этот момент, она могла отчётливо слышать его запах, что так долго не могла вдохнуть полной грудной клеткой. Наверное, это был его парфюм. И она глубоко вдохнула, прикрывая глаза в экстазе. Этот манящий аромат ударил ей в голову, заставляя чувствовать эйфорию. Резкий, немного сладковатый с нотами лесной древесины. На улице, надевая его шарф, она не могла чётко уловить этот одурманивающий запах, но тянущийся шлейф аромата духов, следовал за мужчиной. — Извини, — она резко отпрянула от него, осознавая, что находилась слишком близко и чересчур долго. Щеки её порозовели от стыда, а мысли завертелись в запутанный клубок вязальных нитей. И в мыслях крутился один вопрос: что с ней происходит? Она ведь замужем. Чёрт… как же всё сложно. Сказав Итачи, чтобы он чувствовал себя как дома, она скрылась и быстро поднялась по лестнице на второй этаж. Учиха скинул с себя пальто и повесил его в прихожей. Проходя вглубь, он оценивающим взглядом осмотрел комнату. Гостиная с кухней совмещены, лестница по правую сторону у стены вела на этаж выше. Спокойный оттенок стен придавал комнате уединенную атмосферу, а вдоль них были развешаны разнообразные картины, в основном с изображениями пейзажей. Недалеко от дивана был расположен камин с решетчатой сеткой, внутри которого глухо потрескивали бревна, заполняя комнату необходимым теплом. Итачи, глубоко вдохнув и выдохнув, сел на диван в ожидании хозяйки дома. Спустя несколько минут ожидания, молодая девушка, не спеша, тихой поступью спускалась с одной ступени на другую. Итачи незамедлительно встал с мягкой софы, встречая Хинату мягким взглядом. — Здесь очень уютно… — немного непривычно для него, однако Итачи признался в этом, подавая ей руку. — Спасибо, — смущённо поблагодарила она то ли за комплимент, то ли за помощь. Итачи осмотрел ее с ног до головы, когда она предстала перед ним в другом антураже: без пакетов и верхней одежды. Теперь он был уверен, что девушка изменилась… Кардинально. Правда так и не понял, в чем именно. Хината наспех надела поверх белой маечки просторную тунику, что не сковывала ее движений, дополнила свой образ длинной юбкой плисе, в тон своих глаз. — Присаживайся, Итачи-сан, — куноичи прошла в небольшую кухонку, подготавливая посуду для чаепития. Хината уложила на небольшой фарфоровый поднос две чашки, сахарницу и тарелку с недавно испеченными сладостями. Она не спеша дошла до столика у дивана и разложила все. — Угощайся, — девушка протянула ему чашечку свежезаваренного чая. —Твои любимые печенья, Итачи-сан, — она указала на аппетитную выпечку, предлагая попробовать. — Я думала о тебе, когда готовила их… — с улыбкой на устах выговорила она, поправляя за ухо выбившуюся прядь волос. И тут же пожалела. Итачи метнул на нее озадаченный взгляд, чуть не поперхнувшись ещё не прожёванным печеньем. Будет большой удачей, если этот кусок песочного теста у него в горле не застрянет, такое признание его обескуражило. Хината была готова взлететь к чёртовым небесам от стыда. — Ну… то есть… — девушка стала нервно озираться по сторонам, в надежде найти спасение в чем-то. И тут то озарение пришло к ней. — Я хотела сказать, что это твоя любимая выпечка, и ты в детстве всегда готовил её для нас… Итачи с понимающим видом закивал головой, прожевывая наконец печенье и запивая все чаем. Чтобы наверняка. В его памяти хорошо сохранились моменты их дружбы. В детстве да и в подростковом возрасте Итачи искренне наслаждался поеданием этих волшебно-вкусных печенек. И дело не в том, что Изуми морила его голодом, или же он не мог приготовить их сам. Просто со временем, когда они уже не были близки с Хинатой, он и позабыл о давнем рецепте самых вкусных печенек. Его накрыла ностальгия, она словно сдавила его горло, попутно сжимая все органы изнутри. Итачи почувствовал себя одиноким, стало больно и печально от того, что момент был упущен, обстоятельства поменялись, жизнь повернула в другое русло, и они… повзрослели. — Хината, — он повернулся в сторону девушки, что молча наблюдала за ним, пока он размышлял. — Да? — она мягко улыбнулась ему, попивая горячий чай. — Помнишь тот день, когда ты призналась мне в любви? — Итачи как дурак улыбался, в надежде, что она его поддержит, и они вместе посмеются с детской глупости и наивности. А может он надеялся на другое, раз вспомнил этот случай именно сейчас? Но реакция Хинаты превзошла все его ожидания. Молодая куноичи вспыхнула и сидела красная словно помидор, готовая разорваться на части от стыда. Она прикрыла хрупкими ладошками свое маленькое лицо и спряталась в них, девушка не хотела показывать своих истинных чувств. — Итачи-сан, ну зачем же ты так? — со стыдом произнесла она, не отрывая рук от лица, отчего голос ее казался приглушённым. —Извини… я сказал, не подумав, — всегда грозный, сильный командир «Анбу» предстал в совершенно ином свете. На его лице сменялся целый спектр эмоций: от сожаления до глубокой грусти и почти что депрессии. Итачи отложил чай, поставил недоеденное печенье на столик, и придвинулся ближе к Хинате, приобнимая её за плечи. Она вздрогнула, напряглась от столь незамысловатого касания. Её обдавала крупная дрожь, она пыталась сдерживать себя. Итачи заметил частые подрагивания красивых, покатых плеч и понял — она плачет. Но понимал ли он причину её слез? Ответ на вопрос лежал в глубине его души. Мог ли он излечить её раны и прекратить её страдания, дабы она более не проронила и слезинки? Он погладил её плечи в надежде согреть, успокоить, однако было нечто в нём, что он так и не смог преодолеть. Это его удручающая жёсткость и неумение показывать своих чувств, которые достались ему от всегда холодного отца. Хината не плакала навзрыд, не закатывала истерики, просто тихо сопела, утирая тяжёлые слезы, пока её тело содрогалось от новой волны горечи и сожалений. Внезапно для самой себя она схватила лицо Итачи, которого, кажется, застала врасплох. Девушка долго-долго всматривалась в его глаза: длинные ресницы, что трепетно подрагивали, при виде заплаканного лица напротив. Затем внимательно рассмотрела его густые, тёмные брови, каждую веснушку, небольшие впадины в области переносицы, возникшие вследствие хронической усталости, что делали его гораздо старше, но не менее привлекательнее. От ее взора не ушла и малейшая частичка его лица. Куноичи словно боясь дальнейших действий, мягко погладила его, проведя рукой по щеке, пригладив шею, прямые плечи, не отрывая глаз от его чёрных, таких загадочных глаз. Хината просто обняла его, крепко-крепко, словно виделись они в последний раз, словно опасалась, что больше не сможет прикоснуться к нему. А он молчал, не вымолвил и слова, потому что искренне понимал, потому что хотел того же самого, потому что наслаждался этим желанным моментом… — Итачи… — она подняла на него свой мягкий, лавандовый взгляд и на миг ему показалось словно мир вокруг рухнул, и нет никакого шанса на спасение. — М? — он боялся, что голос его дрогнет, словно комок, который образовался в груди и горле, мешая вобрать полные легкие воздуха, и вовсе взорвется. Слёзы стекали по её розовым щекам, и она слегка отстранилась от него. Нежно обхватив его руку своей, она направила их сплетенные руки на животик, и когда он сквозь хлопковую ткань тёплой кофточки почувствовал легкий пинок, он понял… Понял все без слов. Понял перепады настроения, понял почему она надела свободную одежду, хотя предпочитала облегающую одежду. Понял изменения в фигуре, и почему ее лицо казалось пухлее. Понял её отрешённый, наполненный безнадежностью взгляд. Итачи не смело, словно боясь причинить боль девушке и её малышу, слегка погладил выпирающий животик. И улыбнулся вновь, как самый настоящий дурак. Улыбнулся, что жизнь зарождается в этой замечательной девушке, что Хината сможет подарить жизнь ещё одному прекрасному созданию. Улыбнулся, потому что представил ребёнка с тёмными как смола волосами и такими же необычного цвета глазами. Однако эта улыбка также быстро сошла, как и появилась. — Наруто отец… этого ребёнка? — он подбирал слова с осторожностью, словно услышать правду значит оказаться погребённым заживо и стать частью этой жестокой реальности. Хотя что за глупый вопрос? Он был уверен в Хинате, она не из тех женщин, которые будут изменять своим мужчинам. —Да… — она не язвит на его глупый вопрос, наоборот тускло отвечает, словно теряя всякий интерес к происходящему. Фантазия его дорисовывает как они зачали этого ребенка, как Наруто прикасается к ней, как целует, как нежно поглаживает блестящую, белоснежную кожу, как тяжело дышит ей на ушко, приговаривая пошлые высказывания, как обхватывает её женственные большие груди, как собственнически прижимает хрупкое тело к своему, как несильно кусает её шею, как по-хозяйски входит в нее и получает экстаз, получает дикий оргазм и кончает в неё, а после прижимает обессиленную Хинату к себе и овладевает её телом и душой. И крышу сносит окончательно от потока навязчивых мыслей. Потому что на его месте должен быть он! Потому что он должен прикасаться к её женственному телу. Потому что только он должен целовать её влажные, пухлые губы. Потому что он должен шептать ей на ушко слова любви. Потому что он должен её обнимать по ночам. Потому что он должен желать ей спокойной ночи, а утром готовить завтрак. Потому что он должен быть её суженным… Поток мыслей прекращается и он возвращается в реальность, встречаясь взглядом с нежным, лавандовым. Итачи резко убирает руку и встаёт, зная свой темперамент и причину столь резкого поведения. Ещё минуту, ещё долю секунды он задержится в этом доме и ему окончательно сорвет крышу. — Итачи? — она негромко зовёт его, встревоженно наблюдая за его душевными терзаниями. — Мне нужно идти, Хината. Мне… мне… пора, у меня дела, — клубок спутанных мыслей всё никак не развязывался, голова стала тяжёлой в мгновение ока, дыхания категорически не хватало, захотелось дико закурить, хотя эта привычка у него не наблюдалась. Он двинулся вперед, не оглядываясь, когда в его выстроенном мире всё рухнуло, разрушилось с пришедшей недавно новостью. Итачи остановила тёплая рука и притянула его к себе. Без лишних раздумий она поцеловала его, прикрыв глаза от жуткого удовольствия. Так долго она мечтала об этом и теперь это происходит на яву. Это не сон, а реальность, где она набралась смелости осуществить задуманное. Где её фантазии происходят с ней, в момент, где она может ощутить его присутствие всем телом и душой. В следующее мгновение Хината с силой зажмурилась, осознавая что натворила, но не могла остановиться. Хината нежно сминала желанные губы, к которым не могла прикоснуться на протяжении стольких лет, поглаживая красивые, точенные черты лица. Она вложила всю любовь в этот поцелуй, но так и не получила взаимности. А затем и вовсе отстранилась, недоуменно, со страхом в глазах, взирая на него, боясь быть отвергнутой, либо ещё хуже… быть не любимой. Понять, что вернуться в прошлое нельзя, а в этом настоящем они оба совершили ошибку, не связав друг с другом жизнь. Было ли это вообще возможно, учитывая их происхождение? Итачи стоял как вкопанный, со стеклянными глазами, устремленными вперед, в никуда. — Итачи… — прошептала она, пока её глаза наполнялись слезами отчаяния и обиды. — Что я творю? — она задалась вопросом, со страхом пропуская удар в груди. Неужели он не испытывает тех же чувств? Неужели ее чувства безответны? Неужели она возомнила о себе невесть что и теперь пытается разрушить семью? Его и свою. Неужели он все это время насмехался над ней, не воспринимая ее чувства всерьёз? Неужели все вокруг было обманом? Дыхание её вновь сбилось, разум не слушался, голова неимоверно болела. Она отшатнулась назад, испугавшись. Эмоции взяли над ней вверх и она приблизилась, но в этот раз залепила ему звонкую пощёчину. Итачи привело это в чувства и, осознав произошедшее, он обнадеживающе улыбнулся. Капитан притянул её к себе и завладел желанными губами, сливаясь с ней в страстном поцелуе. Хината пыталась вывернуться, бить его кулачками в грудь, толкаться, извиваться, но все было тщетно. Теперь ничего не заставит его остановиться и отпустить. Девушка поняла, что её сопротивление ни к чему не приведёт, но не это беспокоило её в тот момент, а мужчина напротив, что придерживал ее за затылок. Мужчина, который, почувствовав, что она обвивает его шею руками, становится смелее. Он нежно и даже пошло облизал ее нижнюю губу, Хината открыла рот, застонав, и Итачи тут же углубил поцелуй, сплетаясь языками. Тепло, огонь, страсть. Нет. Это любовь. Любовь привела его к ней на той улице, любовь заставляла неосознанно следовать в ее направлении, любовь, которую он никогда не чувствовал к Изуми, любовь, что Хината дарила ему из года в год пусть и на расстоянии, пусть и тихо. Это была любовь, они растворялись в любви, как кусочки льда в пламени огня. Итачи подхватил ее под бедра, не разрывая поцелуй, и улыбнулся. Хината стала тяжелее с того раза, когда он без сознания нес ее в госпиталь после особо трудной миссии. Но думать дальше не стал. Не сейчас. Не об этом. —Где спальная комната? – почти с рыком спросил он, отрываясь от ее раскрасневшихся губ. —Нет! – чуть встревоженно воскликает она, мотая головой. —Лучше здесь...на диване. – смущающе говорит она, не в силах воспринимать в реалии происходящее. —Там он...– она невинно опускает взгляд, прикрывая глаза, пока ее длинные ресницы подрагивают в томном желании. Нет, она не позволит себе заниматься любовью с любимым, желанным мужчиной в этой чёртовой спальне. Там он...в той комнате веет его пристувием, его духом. Комната, где кровать насквозь пропитана его запахом и аурой. Нет! Нет! Ей будет тошно от самой себя, правда после, после этой страшной, страстной агонии. А сейчас ей хорошо, неимоверно хорошо, что глаза искрятся буйным пламенем, а душа медленно, но верно сливается с его. Итачи стоит возле дивана, с которого не так давно соскочил, как ошпаренный. Итачи целует, целует рывками, потому что неудобно, потому что брюки неприятно давят на эрегированный член, потому что ждет, ждет когда Хината сделает шаг к нему. Он не может взять ее, она не была его по праву, только по велению сердца. Губы уже начали печь, когда Хината дрожащими пальчиками подхватила бегунок и расстегнула незамысловатую молнию на стандартном жилете джонина. Она запустила свои теплые руки под его черный облегающий свитер. Наверное, он из ткани, проводящей чакры, потому что Хината почувствовала как по рукам будто бежит согревающая волна. Она стала оглаживать рельефные мышцы пресса и млеть от ощущений шрамов на его теле. Сильный, непоколебимый, любимый, безупречный мужчина, но не ее. Мрачные мысли Хинаты прервал резкий рывок на себя с одновременным задиранием вверх ее юбки. Итачи сел сам и посадил ее к себе на колени, раздвигая округлые бедра. Он не торопился, смаковал момент, жадно осматривая ее лицо и поглаживая теплые бедра, оставляя на гладкой, мраморной коже свои отметки. Красные, жгучие, некрасивые, но его. Ее подрагивающие ресницы заставляли трепетать его сердце, желание овладеть ей и проверить так ли в ней хорошо, как он представлял, затмевало разум. Медленно, но верно он сходил с ума... Сердце Хинаты стучало так громко, как и его собственное, кажется, они бились в унисон. Жилка на ее шее подрагивала слишком часто, он прислонился губами к ней, несильно кусая, а затем зализывая, словно причиняет ей боль. Из горла девушки вырвался стон, она даже не сразу поняла, что этот звук издала она. Ничего более чувствительного она не ощущала до этого, хотя они не успели даже ничего сделать. По спине пробежали мурашки. Руки Итачи уже поглаживали внутреннюю сторону бедра, заставляя Хинату закрыть глаза от навалившихся эмоций и откинуть голову, что словно налилась свинцом от испытываемой услады. Она была как оголенный нерв, который со всем садизмом ощупывал Итачи. — Открой глаза, Хината, — неожиданно властно сказал Учиха и она моментально выполнила приказ. — Хочу, чтобы ты видела, кто перед тобой. Хочу, чтобы видела только меня. Хочу чтобы ты смотрела мне в глаза— он надавил на ее поясницу, прижимая ближе к себе, чтобы она почувствовала все его желание. — Подвигайся, — хрипло сказал он, упершись в чувствительное место своим членом. Хината не осмелилась больше закрывать глаза и с раскрасневшимися то ли от смущения, то ли от возбуждения щеками, несмело задвигала бедрами. Внизу живота стянуло, в горле ужасно пересохло. Это было так откровенно, так пошло, она даже мечтать о таком не пыталась. Дыхание было рванным, как и у Итачи. Сейчас она желала быть одним целым, слиться воедино с этим замечательным мужчиной и уйти, далеко, далеко за пределы этой вселенной. И чтобы это никогда не заканчивалось. Он помог ей избавиться от теплой кофты, отбрасывая ее в угол. К чертям подальше. Белый цвет так подходит этому ангелу. Капитан немедля стянул тоненькие бретельки с покатых плеч, открывая вид на полные, налитые груди. В ее взгляде читалось смущение, но дикое возбуждение наглухо перекрывало чувство стыда. Итачи как зачарованный смотрел на женские груди, сглатывая образовавшийся комок. Мужчина несмело прикоснулся к упругим полушариям, слегка сжимая в грубых ладонях. Хината громко охнула, захватывая глаза. Она в сердцах сжала его плечи, двигаясь бёдрами в такт. Он жадно припал к её тонкой, хрупкой шее, целуя каждый миллиметр бледной кожи. —Моя. Моя. Моя. Моя. – как зачарованный шептал он ей, прекрасно осознавая вшивость своих слов, поглаживая аппетитные изгибы женского тела. Итачи приподнял ее за бедра и расстегнул ширинку, вытащив член, на котором блестела капля предэякулята. Он больше не мог терпеть эту сладостную пытку, не мог дождаться кульминации. Хината даже дыхание задержала, наблюдая это зрелище: налившийся, казалось бы сделан из самого шелка, покрытый толстыми венами. Итачи аккуратно отодвинул трусики Хинаты в бок и запустил пальцы в манящие влажные складки. Она хотела его также сильно как и он ее. Итачи запустил два пальца внутрь, нежно растягивая влагалище, чтобы проникновение не было столь болезненным. Хината протяжно застонала, открывая маленький ротик, отчего у него снесло крышу. Он задвигался внутри нее с новой скоростью, прикрывая глаза от экстаза. Он испугался собственного рыка, который слышал впервые. — Мгхм… ненавижу, — сказал он на выдохе, войдя в нее и не щадя ту, которую любил. — Ненавижу тебя, Хината, — он толкнулся глубже, чувствуя как разбивается все его самообладание и все чувства выходят наружу. — Ненавижу за то, что не моя. Хината стонала, не чувствуя, как по щекам стекают горькие слезы. «А я люблю» — хотелось закричать ему в лицо, но она лишь млела, таяла под напором не ее мужчины. Ей казалось, что он заполнил ее сердце много лет назад, оставляя немного для себя и собственного брака, но как же она ошибалась. Сейчас, действительно наполненная им она понимала, что никогда и не было этого места для себя. Всегда был только он — не ее муж, несбыточная мечта. — Ах, Итачи… пожалуйста, — она не знала, о чем просила: остановиться или продолжать еще. Ей хотелось сильнее, глубже, неистовее. Чтобы он достал до ее сердца, которое изо дня в день обливалось кровью. — Молчи, — сказал он со сбитым дыханием, — Молчи, пока я не убил Наруто, — он вбивался в нее с такой ярость, что казалось будто искры из глаз полетели. — Ты только моя. Хината почувствовала, как узел, что скручивал низ живота, развязывается, чувствовала загнанное дыхание Итачи, что тоже был на грани. Вмиг все перестало существовать, глаза закатились, а тело потряхивало, наслаждение, что она испытывала сейчас было несравнимо ни с чем другим. Она будто умерла и воскресла вновь, чтобы посмотреть в глаза не своего мужчины, который дрожа всем телом, излился в нее следом. Чтобы увидеть на дне его глаз боль вперемешку с разрывающей ее сердце нежностью. Это мог быть ее муж, мог быть его ребенок, но вместо этого только окончательно разбитое сердце. Хината погладила его лицо, внимательно запоминая каждую деталь, каждый миллиметр этого шедевра. — Я буду всегда помнить твои бездонные глаза... —Хината... —Итачи...я тебя люблю... — последнее, что она успела сказать, перед тем как его зрачки завертелись в замысловатом узоре на красном фоне…Я тебя тоже...люблю...
На деревянном крючке, висела непримечательная ничем вещь. Совсем одиноко ниспадал длинный, тёплый шарф в красную полосочку. Однако вещь эта не простая, она имела очень важную ценность для кого-то. Кажись единственным напоминанием о его присутствии стал какой-то шарф...