Забытые лица

Карие глаза, черные волосы. Так говорило ей зеркало. Энджей верила ему, но никак не могла сосредоточиться и запомнить, поэтому, глядя на свое отражение, продолжала повторять: – Карие глаза, черные волосы. – Где мой галстук, Энджей? – раздался голос Кейли из гостиной. – Уже несу! – отозвалась она и вышла из своей комнаты. Система распознавания лиц никак не хотела работать, поэтому Энджей часто запиралась у себя и тренировалась у зеркала. Но это совсем не помогало. Все вокруг были для нее неразличимы. Она не выходила на улицу очень давно, чтобы не потеряться. Но больше всего ее расстраивало не это, а то, что Энджей не могла отличить Кейли от других людей, а ведь он был ее человеком. Месяц назад, в такое же дождливое утро, все происходило в точности как сегодня. Кейли собирался на работу и искал свой галстук. Энджей принесла его ему и сказала: – Вот твой галстук, Кейли. – Я не Кейли, тупая ты железяка! – разозлилась его девушка. – Я Риса, безмозглое создание! Как бесит! Сегодня такого не могло произойти, потому что Риса ушла. Они с Кейли долго ругались. Она много чего сказала. Сказала, что он никакой в постели и что она зря потратила три года на такое ничтожество. Еще Риса сказала что-то про Энджей. Но Энджей никак не могла вспомнить что, а еще она не понимала как это «никакой в постели». – Вот твой галстук, Кейли, – как обычно сказала Энджей. – Спасибо, старушка, – потрепал ее по плечу Кейли. – Не поможешь? Я уже опаздываю. – Риса ушла? – спросила Энджей, завязывая аккуратный узел на галстуке. – А ты бываешь страшно бестактной, – горько усмехнулся Кейли. – Она вернется? – И жестокой, – вздохнул он. – Нет, она не вернется. Риса правильно меня бросила, я сам виноват. Я ее сильно обидел, понимаешь? – Не понимаю, – честно ответила Энджей. – Ну конечно, – снова вздохнул Кейли. Раньше Риса не была такой. Она была улыбчивой и доброй. Они все время проводили вместе и часто смеялись, и любой глядя на них со стороны сказал бы, что это прекрасная счастливая пара. К Энджей Риса тоже сперва относилась с теплотой. Ее умиляло, что ее парень так заботился о старом поломанном роботе. Риса делала Энджей самые разные прически и терпеливо помогала ей с ее тренировками. Но со временем все изменилось. Она становилась все мрачнее и раздражительней, пока не съехала от него со скандалом. – Сегодня вторник четвертое число восьмого месяца, – сказала Энджей, провожая его до двери. – Погода солнечная, двадцать три градуса тепла. – Вторник был вчера, – ласково поправил ее Кейли. – И на улице дождь – посмотри в окно. – Я опять все перепутала, – вздохнула Энджей и стала искать зонтик, но он уже был у него в руках. – Не скучай, – Кейли поцеловал ее в лоб и ушел. Энджей снова осталась одна в этой огромной дорогой квартире. У Рисы был свой робот. Он никогда ничего не путал и мог много всего, чего не могла Энджей, но совершенно не был похож на человека. Магрей СT40 фирмы ЮпТехКорп был черной коробкой метр высотой. У него был самый мощный и современный процессор, лазерные и ультразвуковые механизмы для работы по дому. Магрей умел адаптироваться и под настроение людей менять освещение и температуру, ставить подходящую музыку и даже летать. Он мог идеально приготовить тысячи блюд, но Кейли все равно ел только то, что готовила Энджей. Несмотря на то, что она часто забывала посолить еду или могла вместо соли положить сахар. Однажды она забыла включить духовку и, даже не обратив на это внимания, поставила на стол сырую курицу. Кейли очень смеялся. «В этот раз ты превзошла сама себя», – сказал он. Покидая их квартиру, Риса забрала Магрея с собой. Теперь здесь стало совсем пусто. Энджей могла бы заняться уборкой, но все одиннадцать больших дорого обставленных комнат и без того сверкали чистотой. Поэтому она просто ходила по квартире и рассматривала разные вещи. Дом, в котором вырос Кейли был не таким большим, даже можно сказать крошечным по сравнению с их нынешним жилищем. Обычный двухэтажный дом из старой застройки колонии. Типичный не только для Юпитера, но и даже для Земли. Энджей хорошо помнила то время, ну или во всяком случае ей так казалось. Когда родился Кейли у его родителей уже был восьмилетний сын Герб. Лейла сказала своему мужу, что с двумя детьми она сама не справится и ей нужен помощник. Дон ответил, что лишних денег нет, но она его уговорила. Линейка андроидов, из которой была Энджей, закрывалась, и на оставшиеся модели была большая скидка. Робот, через чур похожий на человека, оказался больше смущающим, чем интересным. Функционал их был ограничен, а вычислительные мощности слабыми. По сути, они могли только тоже, что и люди, разве что, кроме этого, имели небольшую базу памяти и открытый доступ к сети. Все остальное техническое оснащение служило для того, чтобы движения робота, его мимика и интонации были неотличимы от человеческих. Они могли есть и спать. В их арсенале было множество эмоций: андроиды грустили, радовались, злились, им что-то нравилось или не нравилось. Единственное, что их выдавало это спокойствие и открытый по-детски наивный взгляд. Многие считали это все лишним и ненужным современному роботу. Некоторых это даже пугало. «У нашего робота есть свое лицо», – гласил лозунг рекламной компании, и это была чистая правда. Каждый андроид линейки обладал своей уникальной внешностью и характером. Что делало их еще больше похожими на людей, а их приобретение неприятно ассоциировалось с рабством. Разработчики поняли это слишком поздно. И пока не появилось никаких радикальных движений, направленных против их детища, пытаясь отбить хоть какие-то деньги, товар распродали почти за бесценок. Так Энджей оказалась в доме 386 по улице Даламбера. В доме с маленькой гостиной и старой яблоней. За ним начиналась кислородная фабрика, которая была небольшим лесом. Энджей все время вспоминала, каким хорошим мальчиком был Кейли. Умным и добрым, но одиноким. У него совсем не было друзей, все свое свободное время он проводил с ней. Они вместе делали уроки. Не потому, что Кейли нужна была помощь, наоборот ему очень нравилось учиться. Он даже сам много чего объяснял Энджей. Часто, когда они занимались, в комнату заглядывал Герб. Он называл Кейли занудой и зубрилой. И обязательно делал какую-то гадость. Чем-то обливал своего младшего брата, или засовывал ему что-то в трусы. Кейли кричал и вырывался, но, когда Герб уходил, он, хмурясь, говорил: «Что поделаешь, все старшие братья такие». Энджей, казалось, Кейли любит своего брата, хотя любить его было особо не за что. Герб был неприятный тип, совсем не такой милый, как Кейли. У него не было особых талантов, но было много друзей. Он приводил их домой. Они тоже не нравились Энджей. Ей был неприятен их оглушительный гогот из его спальни. Еще Герб приводил девушек и тискал их во дворе под старой яблоней. Там, где они с Кейли часто сидели и мечтали. О полетах на другие планеты, даже на далекую Землю. Об миллионы раз обещанном терраформировании. Когда уберут купол, и построенная внутри экосистема заменится юпитерской. Другой, но пригодной для жизни. Кейли был щуплым неуклюже сложенным мальчиком, с широкими плечами и вечно нахмуренными бровями. Добрый и умный. Герб, как отлично помнила Энджей, в отличии от младшего брата умом не блистал и часто делал глупости. Когда Кейли был еще маленьким, Герб был уже подростком. Иногда, когда его комната не была забита его гогочущими друзьями, он приводил туда Энджей и делал странные вещи. Герб снимал с нее одежду. Смотрел и трогал. Потом трогал себя. Однажды его за этим делом застукал отец. С перекошенным от злости лицом Дон, снял с себя кожаный ремень, схватил своего глупого сына за шкирку и с остервенением порол его, пока прибежавшая на крики Лейла помогала Энджей одеться. Потом состоялся разговор в гостиной. Дон метался как тигр в клетке. Герб сидел в кресле как-то боком, скорее доже полулежал, потому что сидеть нормально после отцовского наказания ему было больно. Он подпер щеку рукой. Выражение его лица говорило скорее о том, что его все достали, чем о том, что он раскаивается. Лейла сидела на диване, и по ее поджатым губам было видно, что она намеревается поскорее всех успокоить и отправиться читать свой любовный роман. Энджей села на стул в углу, где ей хорошо было их всех видно, но который стоял достаточно далеко, чтобы она могла почувствовать себя непричастной к происходящему, которое ей было непонятно. Участвовать в разговоре Энджей не собиралась. – Мальчики часто раздевают кукол, чтобы посмотреть, что у них под платьем, – вклинилась в гневную тираду мужа Лейла. – В этом нет ничего удивительного, это нормально. – Он уже не ребенок! – взревел Дон. – А Энджей не кукла – она член семьи. Мы ее люди, – он вдруг перешел на зловещий шепот, – представь, что скажут соседи. – Соседи бы ничего не узнали, если бы ты не орал на всю улицу, – тоже зашипела Лейла. – Что я теперь должна им говорить? И я не говорила, что Энджей кукла, старый ты дурак. Я имела ввиду, что наш сын – подросток. У него гормоны. Он сделал глупость, теперь раскаивается. Он извинится перед Энджей – мы его накажем и забудем обо всей этой истории. В памяти Энджей отпечаталось то, как смотрел на нее Герб. От этого пристального взгляда ей было не по себе. – Я не собираюсь извиняться перед долбаным роботом, – глядя ей в глаза, заявил Герб. – Скотина! – пуще прежнего разозлился Дон и влепил сыну пощечину. В гостиную заглянул перепуганный Кейли. Смирившись с тем, что это надолго, Лейла вытянула на диване ноги. – Энджей, милая, – устало сказала она. – Вам двоим здесь делать совершенно нечего. Идите лучше почитайте. – Хорошо, Лейла, – кивнула Энджей и вышла из гостиной навстречу уже тянущего к ней руку Кейли. Герб проводил ее этим странным колючим взглядом и, когда она в дверях обернулась, продолжал смотреть. Энджей никогда не понимала, что творится в голове этого мальчика. Дождь давно закончился, но она этого даже не заметила, погруженная в собственные воспоминания. Энджей посмотрела на время и пошла готовить ужин. Кейли вернулся с работы как раз вовремя, чтобы оценить приятный запах, идущий из кухни. С ироничной улыбкой он пожелал себе, чтобы это было съедобно. Теперь, когда Риса ушла, Энджей составляла ему компанию за столом. Ей не нужно было есть, но она могла это делать, перерабатывая еду в небольшое количество дающего ее системам энергию топлива. Становясь совсем как человек. Когда Риса только переехала к ним, Энджей тоже ела вместе с ними. Потом Риса сказала, что нехорошо ее заставлять. Кейли часто сидел в сети, но больше ему нравилось, когда Энджей читает ему новости. – На Марсе растят картошку с лицами знаменитостей, – сказала Энджей, и они с Кейли смеялись, долго обсуждая чье лицо будет приятнее толочь на пюре. – Венера снова объявила о своей независимости. – Все эти территориальные вопросы, – скривился Кейли. – В двадцать пятом веке. Как будто средневековье. Феодальный строй! Даже не верится. Одна из причин почему я так люблю родной Юпитер в том, что нас не касаются эти межпланетные дележки власти. В такие моменты Кейли напоминал ей его отца. Дон часто любил за ужином, размахивая руками, вести патриотические речи. – Наша семья – прямые потомки первых поселенцев, – говорил он и с удовольствием уплетал приготовленное Энджей рагу. Когда она еще ничего не путала, оно ей очень хорошо удавалось. – Юпитер – мой дом, и я им горжусь. И вы, мальчики, тоже должны гордиться нашей свободной планетой. Связь с первой командой, отправленной покорять газового гиганта, была безвозвратно утеряна, а все космонавты были признанны погибшими. Что было вполне логично – Юпитер не ждал гостей, и только сумасшедшие верили, что возможно построить города на планете, лишенной твердой поверхности. Как оказалось эти сумасшедшие составляли экипаж героического Фульгур 4, памятник которому стоял в каждом городе Юпитера. Они нашли способ удачно закрепиться в атмосфере неукротимой планеты и за столетие построили там несколько купольных поселений внушающих размеров, со своей экосистемой. Все внутри них повторяло родную планету первых поселенцев. Погода, длина суток, календарь – все в точности соответствовало Земле. Это и была Земля, только принадлежавшая местным жителям. Когда главному космическому управлению удалось снова связаться с Юпитером, там уже были сотни городов со своим правительством. Целая цивилизация, которую основали двести сорок три героя, имена которых учили в школе на Истории родной планеты. Лейла по этому поводу помалкивала. Ее родители прилетели с Земли. В этом не было ничего такого, просто землян местные считали кем-то вроде столичных снобов. Когда Кейли закончил ворчать, Энджей сказала: – Помнишь, как ты раньше мечтал о терраформировании? – Не было такого, – сухо ответил Кейли. – Я не настолько наивный, чтобы верить в подобные глупости. Она с ним не спорила, но Энджей хорошо помнила, что, наслушавшись отцовских рассказов, Кейли убегал через дыру в заборе гулять по лесу. Там, переступая через торчащие корни деревьев и поваленные ветки, он говорил Энджей, что, когда вырастет обязательно займется этим. Деревья выйдут за пределы куполов, чтобы заполнить будущую твердую почву Юпитера своей листвой. У него была куча тетрадей, исписанных формулами, силящимися описать, что будет с пятой планетой если сделать ее поверхность плотной, а атмосферу пригодной для жизни. Формулы налезали друг на друга и безжалостно перечеркивались, потому что противоречили друг другу и твердили, что это попросту невозможно. Но Энджей знала, что этот мальчик вырастет великим ученным. В пятницу Кейли пришел домой поздно, потому что, как это часто бывает, после работы пошел с друзьями в бар. Но в этот раз все было по-другому. Он был непривычно молчаливым и отказался от ужина. Вместо этого Кейли достал коллекционный виски, который хранил для особого случая, и, развалившись на диване, пил его прямо из бутылки. Энджей принесла ему стакан, в который положила несколько кубиков льда. Кейли взял стакан, но, прежде чем его наполнить, выкинул из него лед на пол. – У тебя что-то случилось? – спросила Энджей и села рядом. – У меня? – удивился Кейли. – Нет, старушка, у меня все прекрасно. Просто прекрасно. Лучше всех! Кейли называл ее «старушкой», но они были, если можно так сказать, одного возраста. А на вид Энджей всегда оставалась такой же, какой ее создали, молодой симпатичной девушкой, не старше двадцати. – Ты пьяный, – сказала она. – Ну и что? – пожал плечами Кейли. – Подумаешь, выпил немного, – он придвинулся ближе и, глядя ей в глаза, провел по плавному изгибу ее шеи. – Боишься, что я буду к тебе приставать? Энджей не поняла, что он имеет ввиду, поэтому отвечать не стала. – Не хочешь переодеться? – вместо этого спросила она. – Нет, – отстраненно ответил Кейли. Он невесомо коснулся пальцами ее губ, а потом поцеловал. – Что с тобой, Кейли? – удивилась Энджей. – У тебя тоже проблемы с распознаванием лиц? Ты перепутал меня с Рисой? – Я знаю, что ты не Риса, – ответил Кейли, касаясь ладонью ее щеки. – Ты совсем не Риса. Ты Энджей. Моя Энджей. Он снова поцеловал ее, уже по-другому. На этот раз более глубоко и влажно. – Твоя мама очень расстроится, – сказала Энджей, – если узнает. – Да какая, к черту, разница, что скажет мама! – разозлился Кейли. – Мне интереснее, что думает Энджей. – Я не знаю, – она отвела взгляд. – Я тебя расстроил? Обидел? – нервно допытывался он. – Что ты чувствуешь? Тебе было неприятно? – Нет, – покачала головой Энджей. – Мне было приятно. Кейли тяжело выдохнул, будто только что пробежал стометровку, и, прикрыв глаза, откинулся на спинку дивана. – Прости, что накинулся на тебя, – сказал он уже совсем другим тоном. – Я слишком переживаю о том, что ты обо мне думаешь. – Я думаю, ты хороший человек, Кейли, – искренне ответила Энджей. Он засмеялся горьким невеселым смехом, спрятавшись за прижатыми к лицу ладонями. – Я ужасен, – иронично признался Кейли. – Еще и нажрался как свинья. А кто в этом виноват? Взгляд его сверкающих в полумраке глаз был устремлен прямо на нее, словно он ждал ответа. Но Энджей молчала, потому что до сих пор не могла понять, о чем он говорит. – Правильно, – хлопнул себя по коленям Кейли. – Я сам виноват, – он поднялся на ноги и пошел в свою комнату. – Пойду спать. Не иди за мной, нехорошо что ты видишь меня таким. Кейли, и правда, никогда так себя не вел. В детстве он делал открытки с аппликациями и дарил их Энджей. Он был очень чувствительным, и другие дети часто его обижали. Часто Кейли прибегал домой в синяках и ссадинах и бросался к Энджей, чтобы она его пожалела. Энджей обрабатывала следы детских драк мазями и слушала его жалобы. Она утешала мальчика, но больше ничего поделать не могла. Как бы ему ни хотелось, Энджей была не в силах заступиться за него. Ни один робот ни при каких обстоятельствах не причинил бы человеку вред. Об этом производители побеспокоились в первую очередь. Иначе никто бы не купил их товар и никто не стал бы жить с андроидом. Наплакавшись, Кейли быстро веселел. С Энджей ему было куда интереснее, чем могло бы быть с задиравшими его дурочками. Она была умной и знала все на свете. В ее голове хранились миллионы книг и научных статей. А еще, в отличии от всех остальных, она его слушала. Герб был полной противоположностью своего младшего брата. Он вечно пропадал где-то со своими друзьями, часто возвращался пьяным под утро и ругался с родителями. Энджей он на дух не переносил и постоянно давил на то, что пора уже от нее избавиться и купить нормального современного робота. Никто его не слушал. Вот почему, как считала Энджей, Герб сделал это. Столкнул ее вниз с лестницы. В отличии от других андроидов Энджей никогда не отключали. Но пересчитав все ступеньки и много раз ударившись головой, она отключилась сама, а когда энергия снова потекла через ее позитронный мозг, система распознавания лиц уже не работала. Все люди вокруг стали одинаковыми. Безликими. Все перепуталось. – Как ты упала? – спросила прибежавшая на грохот Лейла, помогая ей подняться. – Герб столкнул меня, – ответила Энджей. – Теперь с моими системами что-то не так. Я не вижу лиц и мысли путаются. – Ты сломал ее! – рассвирепел Кейли. – Пытался убить ее! Убийца вот кто ты такой! Он никогда не мог постоять за себя, но в тот момент бросился на старшего брата, хотя тот был на две головы выше его. Когда пришел Дон и растащил дерущихся сыновей, они успели украсить друг друга синяками. Энджей и Кейли сидели вдвоем на лестнице, с которой она только что свалилась, и слушали, о чем говорили в гостиной. У нее в коленке что-то потрескивало, намекая на то, что нога может отказать в любой момент. – Не может быть чтобы Герб так поступил, – почему-то сказала Лейла, Энджей казалось, что от него как раз следовало ожидать чего-то подобного. – Она сказала, что не различает лица. – Да, но Энджей перестала их различать уже после падения, – поправил жену Дон. – К тому же роботы не врут. – Нормальные роботы, – проворчал Герб, он, похоже, совершенно не сожалел о содеянном, и его даже никто не собирался ругать. – Эта уже старая. Она свое отработала. Слишком неуклюжая. Небось свалилась сама. А теперь несет бред. Давно говорил, надо сдать ее в утиль. – Тише ты, – опасливо шикнула на него Лейла, словно боялась, что их кто-то подслушивает. – Это не гуманно. Но спорить с ним особо никто не стал. Дон вышел из гостиной, засунув руки в карманы. Ему тяжело было об этом говорить. – Послушай, сынок, – глядя в сторону, сказал он. – Энджей пора отправиться в отпуск. – Я уже не маленький! – нахмурился Кейли. – И я слышал, о чем вы говорили. Вы хотите убить ее? Так? Но я вам не позволю. Беги, Энджей! Беги в лес! Энджей вскочила и рванула к двери. Но не успела сделать и пары шагов, когда трещащая нога перестала слушаться, и она рухнула на пол вниз лицом. – Женщина! – крикнул Дон. – Сделай что-нибудь со своими сыновьями, они совершенно неуправляемые! На следующее утро после вчерашней пьянки Кейли страшно мучился головной болью и ходил по квартире хмурый как туча. Чтобы не раздражать его и не нарваться на грубость Энджей заперлась в своей комнате. Помнится Риса в свои раздражительные времена говорила, что не понимает зачем роботу отдельная комната. – Ты хочешь, чтобы она спала с нами? – кисло спросил Кейли, его уже достали ее постоянные нападки. – Ей подошел бы и чулан, – все больше распалялась Риса. – Ты относишься к ней как к человеку. Это ненормально. Посмотри, она в моей блузке. – Ты же хотела ее выкинуть, – Кейли отставил кофе, от подобных разговоров у него пропадал аппетит. – Да, – ярилась девушка. – Хотела. Но не разрешала надевать ее этой кукле. – Ради бога! – всплеснул руками Кейли. – Энджей, сними эту чертову блузку! Нет! Ну не здесь же! – Может вас оставить наедине?! – вскинулась Риса и выскочила из квартиры, даже не надев куртку, хотя на улице была зима. Это был первый раз, когда она ушла, но вскоре они помирились. Энджей не понимала, почему Кейли так уверен, что теперь не будет так же. Карие глаза, черные волосы. Вот что Энджей видела в зеркале. Единственное лицо, которое более-менее могла различить. Высокий лоб и острый подбородок. Красивое лицо, но с ним было что-то не так. Что-то в этом лице казалось ей неправильным. Вечером Кейли сам пришел к ней. Ее комната была меньше остальных. Односпальная аккуратно застеленная кровать, маленький комод, в котором помещались все ее вещи, стул и большое зеркало, перед которым она тренировалась. Все остальное пространство занимали разные детали и инструменты. Когда Кейли забрал ее к себе, первое время он постоянно ее чинил. В их квартире побывало огромное количество «докторов». Они все разводили руками и говорили примерно одно и тоже – видимых поломок нет, если сбой в позитронном мозгу, менять его нужно полностью, а что касаемо ноги – деталей на данную модель не существует, можно только сделать на заказ за баснословные деньги. «Баснословные деньги» видимо у Кейли были. Несколько месяцев он обрывал провода и оставлял какие-то заявки, потом еще через несколько месяцев нога пришла. Кейли был очень рад. – Ну все, старушка, – улыбаясь сказал он, – теперь ты не будешь постоянно хромать и падать. Но нога не подошла. Его мрачное настроение снова вернулось. Он опять вечерами сидел на телефоне и скандалил, пытаясь добиться результата. – Да нет же! – возмущался Кейли. – Говорю вам, цвет совсем не тот, я же присылал образцы и фотографии. Но это пол беды! Она короче почти на два сантиметра и плохо крепится. Вы меня слышите?! Нет Вы послушайте! Я заплатил за… Алло! Не смейте бросать трубку! Алло! Он ругался с ними до тех пор, пока они не перестали отвечать на его звонки. Потом в их жизни появилась Риса. В отличии от старшего брата Кейли редко приводил гостей. Энджей часто говорила, что ему нужно завести друзей. Кейли улыбался и трепал ее по плечу. Но никто не приходил в эту огромную квартиру, пока он не привел Рису. – Ничего себе, – присвистнула Риса, впервые увидев Энджей. – Какая старая модель. – Мы с братом выросли вместе с ней, – обаятельно улыбнулся девушке Кейли, разливая вино по бокалам. – Правда, старушка? Ну все иди в свою комнату. – Ладно тебе, – добродушно махнула рукой Риса. – Пусть остается с нами. – Ну уж нет, – хитро подмигнул ей Кейли. – Я собираюсь провести этот вечер наедине с тобой. Только ты и я. Понимаешь? Он притянул Рису за талию к себе. Энджей поторопилась выйти. Она совсем не обиделась и даже была рада, что Кейли себе кого-то нашел и теперь не будет таким одиноким, каким он ей всегда казался. Кейли покрывал шею своей новой девушки засосами, когда из другого конца квартиры раздался грохот. – Кейли! Кейли! – кричала Энджей. – Помоги мне, Кейли! Я опять упала, и у меня опять отвалилась нога. Кажется, она закатилась под кровать. – Прости за это, – извинился Кейли, с сожалением отстраняясь от девушки. – Мне, правда, неудобно, что так получилось. Я должен ей помочь. – Ничего страшного, – Риса поправила свои волосы, которые растрепались, когда этот жгучий брюнет, с которым она чисто случайно познакомилась в любимом кафе, повалил ее на свой диван. – Я понимаю. Ты ее человек и должен заботится о своем роботе. Я давно не встречала таких милых парней. – Мы можем снять номер в гостинице, – предложил Кейли. – Или поехать к тебе. – Нет, – улыбнулась Риса. – Все в порядке. Я останусь, если ты не против. А что с ней? – Нога сломалась, – нехотя признался Кейли. – Таких роботов уже не делают, детали достать почти невозможно. Мне сделали ногу на заказ, но она отваливается. – Ужас какой, – засмеялась Риса. – Прости, звучит ужасно. – Старая не отваливается, – продолжал жаловаться Кейли. – Но она почти не работает. Я присоединяю ей то одну, то другую, не зная какая хуже. Ладно тебе, это не смешно. – Прости, – снова извинилась Риса. – Я могу достать детали. – Нет, спасибо, – отказался Кейли. – Я сам разберусь. – Только не говори, – подозрительно сощурилась девушка, – что, если это сделаю я – это заденет твою мужскую гордость. – Не в этом дело, – скривился он. – Просто у тебя ничего не получится. – Я работаю в ЮпТехКорп, – гордо сообщила ему Риса. – И что? – пожал плечами Кейли. – Там половина Юпитера работает. – Да, – не стала отрицать она. – Но я глава одного из проектных отделов. Мы постоянно делаем нечто подобное. Я просто дам задание своим подчиненным. – Не надо, – снова отказался парень, всем видом показывая, что он не хочет ее в это втягивать. – Надо, – упрямо отрезала Риса. – Если мы хотим и дальше хорошо проводить время вместе, нужно починить твоего андроида. После этого все пошло как по маслу. Энджей не только сделали идеально подходящую ей новую ногу, но и исправили другие мелкие поломки. Они даже провели глубокую диагностику ее позитронного мозга, но это не дало никаких результатов. – Ничего не понимаю, – расстроенно бормотала Риса. – Все нейронные связи в норме, но если просматривать программный код… Это какая-то бессмыслица. Алгоритмы нарушены, ошибки выскакивают там, где их быть не должно. – Не заморачивайся, – успокаивал ее Кейли, нежно целуя в висок. – Ты и так много сделала для Энджей. Мы с ней по гроб жизни тебе обязаны. Энджей смотрела, как они улыбаются, и думала, что это прекрасная пара и им суждено быть вместе. Они непременно должны были пожениться. То, что Риса ушла, стало большим ударом для нее. Она никак не могла понять, как такое могло случиться. Что пошло не так? Кейли стоял в дверях и смотрел, как, сидя на стуле, Энджей расчесывает свои волосы, пока она не закончила с этим делом и не отложила расческу. Опустившись на пол у ее ног, он прижался лицом к ее бедру и долго молчал. Энджей гладила его по голове, не зная, как еще она может помочь своему человеку. – Я ждал, – наконец нарушил молчание Кейли. – Так долго. После всего я старался быть терпеливым. Но это нечестно. Я не могу так больше. Он снова замолчал, собираясь с духом. – Я знаю, что это несправедливо по отношению к тебе, но послушай, – Кейли цеплялся пальцами за складки ее юбки. – Я купил кое-что. Одну штуку. Если тебе будет неприятно или неуютно, мы тут же все это прекратим. Просто дай мне шанс. Ладно? – Что с тобой, Кейли? – удивилась Энджей. – Все нормально? – Нормально? – нервно засмеялся Кейли, продолжая прятать свое лицо. – Это уж точно не нормально. Даже при всем желании это никак не назовешь нормальным. Я хотел сказать, – он взял себя в руки и снова заговорил спокойно, – все хорошо, Энджей. Верь мне. Все будет хорошо. – Я верю тебе, Кейли, – ласково заверила его Энджей. Он взял в руки ее ладонь и приложился к ней губами. Вышел из комнаты и вернулся с небольшой коробкой. – Ты не обязана делать то, что тебе неприятно, – снова повторил Кейли и добавил: – Раздевайся. – Полностью? – спросила она. На самом деле в ее наготе не было ничего такого. У Энджей отсутствовали ярко выраженные половые признаки, ведь она не была роботом для секса. Но она могла им стать, если установить определенные модификации. Не смотря на сбои систем, Энджей не была глупой. Она прекрасно понимала, что вчерашний поцелуй и его нынешнее поведение свидетельствуют как раз о том, что именно такие модификации Кейли для нее и подготовил. Ее это совсем не смущало. Она любила своего человека и была рада помочь ему даже в таких интимных делах. И все-таки он удивил ее. – Что это, Кейли? – спросила Энджей, сверху наблюдая, как он, стоя перед ней на коленях, присоединяет к ее телу новую часть. – Это не от женского робота. Это мужское. – Я знаю, – тяжело вздохнул Кейли. – Я знаю, Энджей. Я сбил тебя с толку, правда? Но это было дурацкой идеей, ждать, что все само изменится. Я должен попытаться или буду мучать себя этим до самой смерти. – Я не хочу, чтобы тебе было плохо, Кейли, – встревожилась Энджей. – Ну да, – он усмехнулся, снова поднял инструмент и принялся за работу. – Давить девушке на жалость. Всегда работает. Правда? Я закончил. Садись. Энджей чувствовала себя странно, но старалась не подавать вида, чтобы не спугнуть своего человека. Ведь сейчас они могли стать ближе, чем когда-либо. – Не волнуйся, – сказал ей Кейли, доставая дрожащий воткнутыми в него проводами внешний блок. – Это съемные части. Я установлю дополнительное программное обеспечение, и у тебя возникнут разные новые ощущения. То есть должны возникнуть, надеюсь ты мне сама об этом расскажешь. Программу тоже можно удалить в любой момент. Он нащупал у нее на затылке спрятанные под волосами и искусственной кожей гнезда и воткнул необходимые провода. Они засветились сигнализируя, что контакт установлен. У Кейли тоже было несколько сильных воспоминаний про жизнь в доме 386. Когда Энджей упала с лестницы, родители поддались на рыдания и мольбы младшего сына и согласились прежде, чем выбросить поломанного андроида, попробовать ее починить. Мама сказала к ним придет доктор для роботов. Но на человеке, явившимся «лечить» Энджей не было белого халата. Угрюмый механик из ЮпТехКорп был одет в фирменную рабочую одежду, а его чемодан открываясь рассыпался по столу проводками и микросхемами. Он не спрашивал Энджей, как она себя чувствует. Нет. Сев с ней рядом на диване, этот человек привычным движением выключил ее. Ее плечи тут же обмякли, а глаза стали пустыми, стеклянными. Кейли видел выключенных андроидов множество раз и не придавал этому значения. Но в тот раз все было иначе, потому что это была она. В одно мгновение милая, обаятельная Энджей, которую любили все вокруг, превратилась в безвольную мертвую куклу. Эта картина была самой страшной из всего, что он видел в своей жизни. «Доктор» сказал, что в процессоре видимых повреждений нет, и что самое большое, что можно сделать это поменять позитронный мозг полностью. Что это обойдется им в два раза дороже, чем новый робот. – Это все равно, что убить ее, – сказал Кейли, и «доктор» очень удивился. – Вопреки ожиданиям андроиды не вечные, – с циничной усталостью в голосе ответил ему механик. – И на Вашем месте, молодой человек, я не стал бы так болезненно к этому относиться. Он починил ногу Энджей. Но не прошло и недели, как нога снова начала отказывать. Кейли было глубоко насрать, что сказал недомастер по роботам. Он ни за что на свете не хотел больше видеть Энджей выключенной. Ее безжизненное неподвижное лицо отпечаталась в его сознании навсегда, было выжжено на коре головного мозга нестираемым образом. Изменило все его представления о жизни и смерти. О том что правильно и неправильно. О поступках других людей и его собственных. Даже о нем самом. Это и ее слова о том, что Герб столкнул ее. Но они приобрели для него вес намного позже, только прокрутившись в памяти сотни и тысячи раз. Тогда Кейли заявил, что позаботится о ней и, не слушая никаких возражений, забрал Энджей к себе. С тех пор прошли годы, прежде чем он решился сделать с ней очередную гадость. – Мы с тобой договорились, помнишь? – все еще нервничая, закончив с загрузкой программы, Кейли достал из ее головы провода. – Если тебе что-то не понравится, ты сразу скажи, и мы остановимся. Не хочу, чтобы ты заставляла себя. – Я хочу сделать то, чего хочешь ты, Кейли, – твердо сказала Энджей. Его глаза заблестели. Было видно, что ему приятно слышать от нее такие слова. – Пойдем лучше в мою комнату, – Кейли взял ее за руку, увлекая за собой. – Там нам будет удобнее. Оказавшись в его спальне, он начал снимать с себя одежду. Энджей и раньше видела его обнаженную грудь, но теперь все было иначе. Виновата ли была новая программа или осознание того, что они собираются сделать нечто немного запретное, она не знала. У нее возникали новые незнакомые ранее ощущения. Жгучие, щекочущие изнутри. Поднимающие вверх за подбородок. Смущающие глаза. Тянущие за губы. Энджей ощущала столько всего, что не успевала проследить за этим и проанализировать. Не выдержав наплыва чувств, она издала странный звук и закрыла ладонями лицо. – Все нормально? – Кейли попытался убрать ее руки. – Если ты передумала, я не рассержусь. – Я не передумала, – Энджей опустила руки, но прятала взгляд, хотя до сих пор не могла различить его лица. – Просто странное чувство. Приятное и неприятное одновременно. – А что больше? – спросил он, заправив упавший ей на лицо локон за ухо. – Больше приятное, – ответила она. – Хорошо, – с облегчением улыбнулся Кейли, вид у него был взволнованный, а дыхание сбивалось. – Не хочешь меня поцеловать? – Поцеловать? – переспросила Энджей, словно он говорил о чем-то невозможном. – Да, поцеловать, – настойчиво повторил Кейли. – Ведь это нечестно, если только я тебя целую. – Но я не умею, – Энджей заламывала руки, стараясь не смотреть на то, что он к ней присоединил. – Ты уже взрослая, – усмехнулся Кейли. – Самое время научиться. Он немного наклонился, так что ей даже не пришлось становиться на носочки, чтобы дотянуться. Она все еще колебалась, но его губы были так близко. Энджей перестала сопротивляться этому тянущему чувству и невесомо коснулась их. Они раскрылись навстречу ее поцелую, и она узнала, что в поцелуях нет ничего сложного. Что когда это так приятно, они получаются сами собой. За поцелуями Энджей не заметила, как рука Кейли опустилась вниз и коснулась этой ее новой выпирающей части. – Ой! – воскликнула Энджей и уперлась руками в его грудь. – Чувствуешь? – его горячее дыхание обожгло ее ухо. – Тебе приятно? Она не ответила. Движения Кейли стали резче и уверенней. У Энджей голова пошла кругом. Она цеплялась за его плечи в поисках опоры. – Не переживай, – продолжал шептать он. – Все хорошо. Возбуждение и должно быть таким. Сбивающим с ног. Я чувствую тоже самое. Мужайся, Энджей, – Кейли снова припал к ее губам. – Дальше будет еще сложнее. Он опустился перед ней на колени и взял в рот ее полувозбужденный, неотличимый от человеческого, член. В этот момент почва, и правда, ушла из-под ее ног. Чтобы не упасть Энджей вцепилась в его волосы. Кейли пробормотал что-то неразборчивое, ведь его рот был сейчас очень занят, и начал двигать языком и губами, раскачивая головой, позволяя покрытому слюной члену выскользнуть, и заглатывая его обратно. У Энджей на глаза выступили слезы. Это было предусмотрено в ее модели, но за всю свою жизнь она ни разу не плакала. Ни когда было грустно, ни когда было страшно. Она никогда не смеялась до слез, у нее никогда не было слез радости. Но это охватившее тело возбуждение оказалось таким сильным, что сделало влажными ее глаза. Неожиданно Кейли отстранился. – Нет! – разочарованно воскликнула Энджей. – «Нет»? – насмешливо переспросил Кейли, вытирая рот и поднимаясь на ноги. – Теперь потрогай мой. Она опустила взгляд и увидела, что он тоже возбужден. Теперь Энджей смотрела, смотрела неотрывно, как ее пальцы дотрагиваются до его раскрывшейся, сочащейся головки, как скользят по твердому стволу. Потом она сжала его член в руке, и Кейли издал низкий хриплый стон. Он схватил ее за плечи и повалил на кровать, покрывая ее тело поцелуями. Его сильные мужские руки мяли ее тело, словно пытались впитать в себя все ощущения от прикосновений к ней. Как будто Кейли хотел убедиться, что она настоящая. Больше всего досталось груди. Он сжимал ее пальцами, мял губами и языком. – Нужно будет сделать тебе соски, – сказал Кейли. – Как ты на это смотришь? – Я теперь робот для секса? – ответила вопросом на вопрос Энджей. – Нет! Конечно, нет! – Кейли погладил ее по голове, пытливо заглядывая ей в глаза. – Ты не робот для секса. Ты робот, который может заниматься сексом, если захочет. Это совсем другое. Ты не для чего и не для кого, Энджей. Ты просто Энджей. Ты такой робот, который должен делать только то, чего хочет сам. Который сам принимает за себя решения. Это, наверное, очень сложно для тебя. Но тебе придется постараться. Скажи мне, что ты справишься, Энджей. Пообещай. Ей было смешно, что он говорит такие глупости со смертельно серьезным выражением лица, но она не хотела его расстраивать, поэтому ответила: – Не переживай, Кейли, все будет хорошо. – Я хочу тебя, – резко произнес он, будто боялся, что после этих слов мир перевернется и небо рухнет им на голову. – Я уже поняла, – мягко заверила его Энджей. – Если ты будешь так нервничать, что тогда делать мне. – Да я не нервничаю, – смущенно улыбнулся Кейли. – Я подготовился. Программа должна подсказать тебе, что делать. Давай ты будешь сверху, хочу видеть твое лицо. Энджей все еще была растеряна, но старалась не подавать виду, чтобы он снова не разволновался. Перевернувшись на спину, он подсунул себе под поясницу пару подушек и притянул ее к себе. Новая программа, проникшая в ее сознание, изменившая ощущения от прикосновений, сделавшая ее мысли и желания такими грязными и развратными, и правда, все знала. Хотя Энджей даже не думала никогда раньше ни о самом сексе, ни о том, что им можно заниматься подобным образом. Они постоянно касались друг друга и целовались, успокаивая своего встревоженного партнера и встревоженного себя. Она оказалась между его раздвинутых ног и, не дожидаясь, когда волнение перейдет в панику, вошла в Кейли. Он сильно сжал ее руку. – Полегче, – усмехнулся Кейли. – Тебе больно? – все-таки запаниковала Энджей. – Нет-нет, – он не дал ей отстраниться и выйти. – Ну может немного. Или много. В любом случае больше приятно чем больно. Просто будь поласковей. Для меня это тоже первый раз. – Ты никогда не делал этого раньше? – удивилась Энджей. Она все еще находилась в нем, но двигаться не решалась. Все ее чувства были сосредоточенны на ощущении тесноты и давления внутри него. От того как сильно он ее сжимал, в ее голове мелькали разноцветные яркие вспышки. – С кем-то никогда, – признался Кейли. – Только сам с собой. Немного. Но это совсем другое. – Я не понимаю, – в свойственной ей манере ответила Энджей. – Я никогда не хотел делать это с кем-то кроме тебя. – Я не понимаю, – как заведенная повторила она. – Давай не будем больше говорить, – предложил Кейли. – Ты начинай, только помедленней. – Но… – Все будет хорошо. Я скажу, если мне будет больно. Как любой первый секс, этот был неловким и сумбурным. Кейли чувствовал себя подростком. Неопытным и неуклюжим. Но все равно был счастлив. Он даже не думал, что секс такое может. Стать важнее денег и карьеры. Статуса, общения с друзьями. Раньше это был отличный способ расслабиться и повеселиться. Не больше. Кейли думал: «Я просто идиот, который счастлив от того, что его сношает собственный робот. Что может быть более странным». Но ему и правда было хорошо в эти дни. Следующие разы были куда лучше. Они занимались сексом все выходные напролет. Засыпая и просыпаясь вместе в одной постели. Нежась в объятиях друг друга. Потом он снимал с нее специальное устройство, но их жизнь уже не была такой как раньше. Теперь Кейли мог в любой момент начать обнимать и целовать ее. Говорить ей всякие пошлости. А иногда, не так уж и редко, Энджей сама тянулась к нему, требуя от него ласк и внимания. Не говоря уже о ее игривых насмешливых взглядах, которые она постоянно бросала на него. Она тоже заметила, что настроение Кейли стало куда лучше. Конечно, он и раньше был добрым и приветливым, но таким радостным никогда. Даже когда встречался с Рисой, на его лице не было и тени этой счастливой улыбки. И тем не менее иногда Энджей говорила какую-то глупость, и Кейли мрачнел. Говорил, что ему нужно побыть в одиночестве. Но это проходило, и их квартира снова наполнялась светом. В то утро Энджей поднялась, как всегда, в шесть сорок и, слушая царящую в доме тишину, поняла, что Кейли проспал. Он никогда не просыпал и не опаздывал. Он был пунктуальнее самих часов, но когда-то все происходило впервые. Она пришла в его комнату чтобы разбудить. Кейли крепко спал. Точнее это Энджей так думала. На самом деле, он давно проснулся и теперь лежал уткнувшись в подушку и представлял полные откровенных нежностей предстоящие выходные. Его тревоги о том, что он заставляет ее делать то, чего она не хочет, разбились в дребезги о ее развратное поведение. Кейли вспоминал, как Энджей иногда будила его, взобравшись сверху и поглаживая его ягодицы, какие пошлости она шептала ему при этом на ухо, кто бы мог ожидать такого от этого невинного андроида. – Пора вставать, – сказала Энджей и сняла с панорамных окон затемнение, пуская в квартиру яркое утреннее солнце. – И собираться на работу. В ответ он проворчал что-то неразборчивое и, когда она наклонилась, чтобы узнать, что именно, схватил ее в охапку и подмял под себя. – У меня есть куча идей, – заговорщическим тоном поведал Кейли, зацеловывая ее шею и грудь. – По поводу того, чем мы займемся в ближайшие два дня. Мне нравится, когда ты сзади, и вот что я придумал… – Прекрати, – Энджей отодвинула его голову подальше от себя. – Ты сейчас уйдешь на работу, а мне с этими мыслями сидеть тебя ждать. – Какой сегодня день, Энджей? – раздраженно спросил Кейли. – Пятница третье число седьмого месяца, – ответила она и, извернувшись, выбралась из постели. – На улице солнечно, двадцать семь градусов в тени. Вот видишь. На улице, и правда, ярко светило солнце, но они и не подозревали какая буря со шквальным ветром и молниями будет ожидать их этим вечером. Кейли сел и, глядя на нее снизу вверх, терпеливо сказал: – У меня сегодня День рождения, Энджей. – Нет, – твердо сказала она. – Твой День рождения осенью, а сейчас лето. Ей было непонятно, почему Кейли так относится к своему Дню рождения. Почему каждый год злится, когда она его поздравляет, и придумывает, что он в другой день. – Так! – с мрачной решимостью сказал Кейли. – Пора уже с этим заканчивать. Пятница, говоришь? Ну тогда неси мой галстук – я собираюсь на работу. Застегивая рубашку, он бросил папку с документами на стол и, едва надев галстук и пиджак, ушел. Правда, в дверях Кейли задержался, собираясь, как он часто делал, поцеловать ее на прощание, но передумал. Энджей смотрела на хлопнувшую дверь и не могла понять, почему он злится. Она решила спросить его об этом вечером и, возвращаясь в свою комнату, увидела оставленную на столе папку. Это было так странно. Кейли никогда не опаздывал и ничего не забывал. Он только казался расслабленным и безответственным, но был всегда собран, как вымуштрованный солдат. Совсем не такой, как тот смешной мальчишка, которым она его помнила, пишущий в тетрадках вперемешку с формулами нескладные стихи. С вечно порисованной щекой и беспорядком на голове. Не задумываясь, Энджей схватила документы и побежала за ним прямо в тапочках. Вниз на лифте, потом через фойе прямо на улицу. Консьержка привстала со своего стула, когда мимо нее промчалась девушка, которую она никогда здесь не видела. Энджей огляделась по сторонам, прижимая папку к груди, но не знала, что делать дальше. Она не знала, куда ушел Кейли. Даже не знала, как он выглядит. Вокруг нее по улице шагали люди, одинаково безликие. Энджей вспомнила, как Риса пыталась ей помочь. – Ты не различаешь только лица, – сказала она. – Но ты можешь отличить людей по росту. – Вы с Кейли одного роста, – возразила Энджей. – Ну по телосложению, одежде, прическе, – Риса искала какие-то зацепки, чтобы понять почему у этого андроида не работает именно эта функция, хотя она ничем не отличалась от распознавания других объектов. – У девушек обычно длинные волосы, а у парней короткие. – У меня волосы короткие, – снова возразила Энджей. – Почему ты так думаешь? – нахмурилась Риса. – Свое лицо я немного различаю, – доверительно сказала Энджей. – Если сосредоточится я вижу его в зеркале. У меня карие глаза и короткие черные волосы. Тогда Риса странно посмотрела на нее и больше эту тему не поднимала. Но сейчас Энджей ее советы показались полезными. Она вращала головой, пытаясь высмотреть кого-то такого же роста и в такой же одежде как ее Кейли. Но таких людей в поле ее зрения не оказалось. Тогда Энджей стала спрашивать прохожих, знают ли они его и если да, то куда он пошел. Некоторые ей грубили. Одна женщина остановилась и спросила: – Кейли – это твой человек? Как он выглядит? – Я не знаю, – призналась Энджей. – У меня не работает система распознавания лиц. – Что за безответственный парень, – возмутилась женщина. – Как он мог оставить тебя в таком состоянии на улице совсем одну. Хочешь, я отведу тебя домой? – Не нужно, – отказалась Энджей. – Я найду его. Извините за беспокойство. Женщина покачала головой и пошла дальше по своим делам. Энджей попыталась успокоиться и решить, что ей делать. Она посмотрела на папку в руках. «Тайерс компани», – прочитала Энджей надпись под логотипом. Если Кейли пошел на работу, то и ей следовало отправиться туда же. Она отыскала адрес в сети и пользуясь навигатором пошла по пыльным улицам прямо в домашних тапочках. Одинокая, сбитая с толку, затерявшаяся в потоке людей с одинаковыми размытыми лицами. Энджей ощущала тревогу и не могла понять, как все так сложилось. Она шла, постоянно оглядываясь, потому что ей казалось, что за ней кто-то следит. Кейли не прятался. Он ступал за ней по пятам, но Энджей все равно не узнавала его. Эта упрямая девушка, заключенная в тело робота, готова была игнорировать все на свете лишь бы ничего не мешало ей жить в придуманном ею идеальном мире. Кейли злился, что она заставила его шагать по улицам целых пять кварталов до самого офиса. Эта дурочка так долго сидела в своей золотой клетке, что, наконец выйдя из дома, не догадалась спуститься в гараж и проверить на месте ли его машина, и даже не подумала поймать такси, хотя могла через сеть свободно расплачиваться его деньгами. Но он, естественно, не мог оставить ее одну. Потому шел следом, гадая как же она поступит. Когда Энджей зашла в здание «Тайерс компани», Кейли пришлось с сожалением остаться за дверью, чтобы не выдать себя. Внутри было пусто. Только два сонных охранника сидели за стойкой ресепшена. – Чего тебе, красавица? – зевая поинтересовался один из них. – Мне нужен Кейли, – сказала Энджей. – Он оставил дома документы, они, наверное, ему очень нужны. – Какой еще Кейли? – нахмурился другой. – Фамилия у него есть? – Кейли Тайерс, – ответила Энджей, растеряно глядя на надпись на папке. – Да неужто? Кейли Тайерс? – насмешливо переспросил тот. – Наш добросовестный красавчик директор? Завидный холостяк? Говоришь дома забыл? Неужто у него и правда кто-то есть? Девки будут плакать в три ручья. – Тише ты, – шикнул на него напарник. – Не видишь, это андроид?! – Да нет, – махнул на него первый. – У тебя паранойя. – Говорю тебе, старая модель. Раньше их делали максимально похожими на людей, пока это не стало вызывать массовые приступы паники и теории заговоров. А теперь посмотри внимательно ей в глаза и поймешь, что настоящие люди так доверчиво не смотрят. – Черт, ты прав. – Кейли – твой человек, милая? – уже другим тоном, заботливым, как почти у всех людей, говорящих с андроидом, спросил ее охранник. – А ты ему звонила? – Он не берет трубку, – призналась Энджей. – Его сегодня нет, – с сочувствием сказал охранник. – Он не приходит по субботам. Наш начальник сам как робот. Всегда точен. Ты что-то перепутала. А может Тайерс где-то празднует свой День рождения? – предположил он. – Вряд ли, – покачал головой его напарник. – Он вообще его не празднует. Говорят, в этот день умерла его девушка, и теперь он на всю жизнь ходит в трауре. – Да нет, – махнул на него другой. – Он просто боится постареть. Часики-то тикают. Это сейчас он красавчик с обложки. Год-другой и вот вам, пожалуйста, лысина, пузико. Я сам в его годы был о-го-го. – Но как же, – грустно вздохнула Энджей, она снова проверила – сегодня действительно была суббота. – Может она врет? – все еще не унимался второй. – Роботы не врут, – снова одернул его первый. – А вот Анька из бухгалтерии. У нее спроси. Анют, иди сюда, – он махнул пересекающей холл девушке в деловом костюме. – В чем дело, Вангджи? – недовольно спросила она охранника, но подошла. – Наш директор оказывается человек этого милого робота, – поведал ей мужчина, и Анька тут же переменилась в лице. – Скажи, он сегодня собирался прийти в офис? – Какой директор? – с горящим взглядом уточнила она, пристально рассматривая Энджей. – Кейли? Нет, он никогда не приходит на выходных. Он всегда здесь четко от звонка до звонка. Говорят, у него больная бабушка, и он о ней заботится. Это правда? А почему ты его ищешь? Почему ты в тапочках? Ты поломалась, да? Давай я отведу тебя домой! – Извините, я, кажется, ошиблась, – сказала Энджей и попыталась уйти, но настырная бухгалтерша схватила ее за руку. – Погоди, не уходи, – снова затараторила Анюта. – Расскажи, у него кто-нибудь есть? Говорят, Кейли только расстался со своей девушкой. Это правда? – Я не могу обсуждать такие вещи, – сухо ответила Энджей, пытаясь высвободиться. – А что ему нравится? – не отставала она. – Это же ты можешь сказать. Какую музыку слушает Кейли? Какие книги читает? Кейли надоело, прячась за деревом, наблюдать через стеклянные двери за этим цирком, и он отправил Энджей сообщение. Всего два слова: «Найди меня». Она вырвалась и выбежала из здания на улицу, совершенно не понимая, что ей делать дальше. Кейли наблюдал, как она мечется между прохожими, заглядывая им в лица, не в силах их различить, и послал ей еще одно сообщение: «Я в парке». Они шли совсем рядом, так что он в любой момент мог взять ее за руку, но Энджей его не узнавала. Они прошли весь городской парк вдоль и поперек, истоптав все дорожки, засмущав пристальными взглядами все целующиеся на лавочках парочки. Было жарко. Кейли попил из фонтанчика, наблюдая, как Энджей расспрашивает прохожих о том, не видели ли они того, кого она даже описать не могла. Он подумал и послал ей еще одно сообщение: «Если ты меня не найдешь, я уйду навсегда». Энджей сначала не поверила этим словам, но она знала, что Кейли не стал бы шутить с ней так жестоко. Она ощутила острую боль, и по ее щекам потекли слезы. Кейли стало стыдно за свой поступок. Он отвернулся, чтобы не видеть, как она плачет. – Помогите мне! – Энджей схватила за руку проходившую мимо девушку. – Пожалуйста, помогите мне! Я не хочу, чтобы так. Не хочу! – Что случилось? – встревоженно спросила девушка. – Ты андроид, так? Я таких никогда не видела. Где твой человек? Почему ты одна? Ее лицо было так близко. Неожиданно сквозь пелену стоящих на глазах слез Энджей совершенно четко различила веснушки и маленький слегка вздернутый нос, каштановые кудри и зеленые глаза. Словно их кто-то только что нарисовал на холсте там, где раньше ничего не было. Она оглянулась по сторонам – впервые за много лет окружающие ее люди обрели лица. Каждый свое. Старые и молодые. Мужские и женские. Возле нее стоял высокий парень, ей казалось она его где-то видела, но не могла вспомнить где. Он смотрел на нее в упор, заставляя ее чувствовать себя неловко. Энджей снова повернулась к девушке и сказала уже более спокойным тоном: – Я ищу своего человека. Его зовут Кейли Тайерс. Он, – она задумалась. – Я не знаю. Я все равно не помню, как он выглядит. – Бедняжка, – сказала девушка и погладила ее по руке. – Ты сломалась? Давай, я ответу тебя домой. Он наверняка там или туда вернется. – Кейли не вернется, – обреченно вздохнула Энджей. – Он сказал, что, если я его не найду, он уйдет навсегда. – Что за ужасный человек? – нахмурилась девушка. – Все! Хватит уже! – наблюдающий за их разговором парень, встал рядом и осуждающе посмотрел на Энджей. – Пошли домой! – Это он? – не понятно почему краснея, спросила ее девушка. – Это не Кейли, – покачала головой Энджей. – Я не знаю этого человека. – Хватит придуриваться! – он схватил ее за локоть. – Ты отказываешься меня узнавать, но голос ты мой должна помнить! – Пусти меня! – задергалась в его руках Энджей. – Ты не Кейли! – Она сказала, что не знает Вас! – взволновалась девушка, другие прохожие тоже начали на них оглядываться. – Ее человек – Кейли Тайерс? – уточнил он и достал из кармана паспорт. – Вот! Я Кейли Тайерс. – О извините, – девушка сравнила фотографию и смущенно улыбнулась. Энджей вырвала из его рук паспорт. – Не может быть, – бормотала она, кусая губы. – Это неправда. Я знаю Кейли. Ты – не он. – И как он выглядит? – иронично поинтересовался Кейли. – Я не знаю, – призналась Энджей и вернула ему документ. – Вот видите, – сказал Кейли девушке. – Она поломана. Мне казалось, прогулка пойдет ей на пользу. Не думал, что она устроит такую шумиху. – Ничего, – кокетливо стреляла глазками девушка. – Это очень мило, что Вы так заботитесь о сломанном роботе. – Да, очень мило, – холодно ответил Кейли и утащил за собой все еще упирающуюся Энджей. – Я тебя не знаю, – недоверчиво повторяла она. – Ну значит познакомимся по новой, – ответил Кейли, запихивая ее в такси. – Докажи, – потребовала Энджей. – Поговорим дома. Она, надувшись, продолжая прижимать к груди папку с документами, смотрела в окно. На небе собирались черные тучи. Оказавшись в квартире, Кейли заставил ее снять грязные после улицы тапки и попросил пойти помыть ноги. Энджей отказалась. Она была слишком напряжена. Последние несколько лет она была растерянна и сбита с толку. А теперь, столкнувшись с реальностью, готовилась к кровавому бою с ней. Не выпуская из рук папку, Энджей босиком подошла к окну и смотрела, как на улице начинается дождь. – Ну перестань, – Кейли провел по ее волосам, не решаясь обнять. – Давай поговорим. Хватит уже злиться, я просто хотел тебе помочь. Тебе ведь стало лучше? Ты начала различать лица? – Кейли никогда бы так не сделал, – не глядя на него, сказала Энджей. – Да, это было жестоко, – не стал спорить он. – Но я учусь у лучших. Правда, милая? Сколько ты еще будешь меня мучить? – Я не понимаю, о чем ты, – удивилась Энджей. – Ох какая же это удобная позиция! – воскликнул Кейли и перекривил ее: – «Я не понимаю». При каждом неловком моменте, когда нужно принимать решение или брать ответственность за свои поступки. Все время это волшебное «я не понимаю». – Ты не в себе, – Энджей попыталась уйти в свою комнату, но он преградил ей дорогу. – Скажи мне, Энджей, – со злостью потребовал Кейли. – Ты и правда не понимаешь или ты просто не хочешь понимать? – Пропусти, – испуганно попросила она. – Нет, сначала ты ответишь мне, – он взял ее за плечи, пытаясь заставить смотреть ему в глаза. – Я не тот Кейли, которого ты себе придумала. А кто тогда тот? Кто тот добрый мальчик, про которого ты все время говоришь? У которого День рождения осенью. Герб, так? Мой младший брат? – Нет, – продолжала упираться Энджей. – Кейли младший… – Прекрати! – прикрикнул на нее Кейли. – Извини, я просто не понимаю, как ты умещаешь весь этот бред в своей маленькой головке. Герб еще учится в школе. Как бы ты смогла жить с ним в квартире, отдельно от родителей. Куда ты в своем выдуманном мире дела эти восемь лет? – Я…, – задыхаясь, призналась Энджей. – Я совсем запуталась. – Я знаю, – мягко сказал Кейли, заключая ее в свои объятия. – Я знаю. Но все будет хорошо. Мы со всем разберемся, ладно? – Ладно, – покладисто ответила она. Энджей наконец отняла от себя папку и передала в его руки, и, стоило Кейли перестать ее удерживать, убежала в свою комнату. Она заперлась и слушала, как он подходит к двери. – Ты не можешь без этого, правда? – спросил Кейли, коснувшись лакированной поверхности разделявшего их дерева, словно надеялся через него дотронуться до нее. – Чтобы все просто. Ты и я. Ты любишь меня или ненавидишь? Просто ответь, и не надо этого «я не понимаю». – Ты нечестный! – в отчаянии крикнула Энджей. – Разве я один? – он опустился на пол под дверью ее комнаты. – А ты? Разве честно давать мне надежду и больше ничего? – Я неп… , – начала она и осеклась. – Ты не тот Кейли. – Не тот, – согласился Кейли. – Но все равно это я. Почему, скажи мне, Энджей. Если я и правда так ужасен, то почему именно я? Зачем оправдывать меня? После всех глупостей и гадостей, что я сделал. Ты… Господи, бедный Герб. За что ты так с ним? Никогда не забуду его лицо в тот момент, когда ты сказала, что это он, – Кейли вздохнул, набираясь мужества. – Что это он столкнул тебя с лестницы. Тебе совсем его не жалко? Ты была его единственным другом. А ты так жестоко его предала, потому что хотела, чтобы я был для тебя хорошим. И не говори, что ты ничего ко мне не чувствуешь. – Я просто перепутала, – чуть не плача, ответила Энджей. – Перепутала. Это ты виноват. – Ну да, а кто же еще, – буркнул себя под нос Кейли. – Тебе нужно поговорить с ним. Уверен, Герб будет очень рад увидеть тебя. Она молчала. Кейли надоело беседовать с дверью, и он отправился налить себе выпить и впервые за долгое время позвонить брату. Трубку долго не брали, и он уже собирался бросить эту затею, как услышал знакомый голос. – Да? – угрюмо произнес Герб. – Привет, братишка, – Кейли зазвенел стаканом и зажурчал полившимся в него алкоголем. – С Днем рождения, – нехотя поздравил его Герб. – Спасибо, – наигранно умилился Кейли, он был очень зол и взбудоражен и плохо контролировал себя еще до того, как выпил. – Если ты опять, – на другом конце провода ворчал Герб. – Я уже все сказал, что думаю. Мне твои деньги не нужны. Тем более добытые таким путем. – Говоришь так, будто я убил кого-то, – горько усмехнулся Кейли, ему порядком надоело, что все вокруг учили его жить, тем более младший брат, который и повзрослеть толком не успел. – Ты недалеко от этого ушел, – сел на любимого конька Герб. – Ха! Ладно, – оборвал его на полуслове Кейли. – Я не поэтому звоню. Ей стало лучше. – Я не понимаю, о чем ты говоришь, – холодно ответил Герб. – А у вас и правда много общего, – за окном начался сильный дождь, он не мешал разговору, но его звуки раздражали Кейли, он попытался поднять звукоизоляцию, но, как всегда, что-то ломалось совсем некстати. – Все ты понимаешь. Энджей начала различать людей, теперь пытается разобраться в своих воспоминаниях. Было бы неплохо, если бы вы поговорили. – Это просто робот, – после долгого молчания сказал Герб. – У меня много других дел. – Энджей не просто какой-то там робот, и ты знаешь это не хуже меня. И она не виновата. – Правильно! – резко одернул его Герб. – Это ты виноват! – Ну вот приди и скажи мне это в лицо. Повисла тишина, разбавленная шипением дождя за окном. – Я скоро буду, – сказал Герб и повесил трубку. – Пиши адрес, – Кейли не успел договорить – связь уже оборвалась. – Будет он. Где он будет, черт? – проворчал он. – И почему он всегда такой несобранный? Под шум усиливающегося дождя заливая тревогу крепким алкоголем, Кейли отправил брату свой адрес и снова вернулся к этой выжигающей дыру в его груди двери. – Герб сказал, что скоро будет, – сообщил он своему милому истеричному роботу. – Вам надо поговорить. – Наверное лучше не надо, – взволнованно ответила Энджей. – Это нехорошо. – Нехорошо? Герб прется сюда поздним вечером в дождь, – упрекнул ее Кейли, – чтобы увидеться с тобой. Нехорошо будет, если ты к нему даже не выйдешь. Как-то невежливо, как ты считаешь? Ты не хочешь со мной разговаривать – ладно. Но поговори с ним. Он же твой друг. – Ты прав, Кейли, – ответила Энджей таким спокойным тоном, будто все нормально, и она испуганная не заперлась в своей комнате. – Я обязательно выйду к нему. – Я…, – хотел что-то сказать Кейли, но осекся. – Ты…, – перефразировал он, но запутался и молча ушел встречать гостя. Было не заперто, и Герб вошел без стука. Прямо напротив входной двери располагалась широкая гостиная. Парящая невысоко над полом стеклянная столешница была окружена мягкой мебелью. Кейли сидел на дорогом ворсистом ковре, облокотившись на диван, и попивал из стакана свой любимый виски. Герб добрался сюда на общественном. Он кинул мокрый дождевик в спрятанную в стене вешалку, снял грязные ботинки и огляделся. Справа шел длинный ряд больших комнат. Современные барьерные двери, открываясь незаметно становились частью дверного проема, но в углу гостиной, налево от панорамного окна, находилась одна единственный в этой квартире обычная деревянная дверь. Она, очевидно, вела в небольшую комнату, которая одной из своих стен создавала коридорчик, ведущий в просторную светлую кухню. Герб очень хорошо помнил, что Энджей любит такие старинные земные вещи как эта дверь. Он достаточно точно представил ее комнату: скромная кровать, резной комод и огромное зеркало с облезлой рамой, реставрированной множество раз. У Энджей здесь была своя комната. Сразу становилось понятно, что в этом доме о ней заботятся и она получает то, чего хочет. Это сильно охладило его пыл. В сознании Герба Кейли представлял из себя конченного садиста, который забрал Энджей к себе, чтобы продолжать над ней издеваться. Теперь он сомневался, хотя грязные женские тапочки у двери немного встревожили его. – Празднуешь? – сухо поинтересовался Герб и сел на диван напротив. – Что праздную? – не понял Кейли. – А! Нет, я не праздную свой День рождения очень давно. Не заслужил еще. Герб просверлил брата взглядом, но углубляться в эту тему не стал. – Отличная квартирка, – вместо этого сказал он. – Ты неплохо заработал, высасывая жизнь из Европы и Каллисто. – Что? – усмехнулся Кейли. – Жизнь? Что ты несешь, Герб? – Это незаконно! – воскликнул Герб, и Кейли поперхнулся очередным глотком виски. – Ты что? – откашлявшись изумился Кейли. – С чего ты это взял? – Да ты получил всякие там разрешения, – Герб вскочил на ноги и принялся нервно расхаживать, возбуждено размахивая руками, трогая все что оказывалось в его досягаемости, взлохмачивая свою слишком умную голову. – Конечно, у тебя дружки есть во всех ведомствах. У тебя. Как их там? Связи! Все на мази, да? Все продумано, все схвачено, – мгновение назад он царапал ногтем краску на стене, а теперь его интересовал шов на спинке кресла. – Вот только я говорю не о юридических законах, а о законах совести, – Герб прокрутил в пальцах хрустальную пробку графина, она выскользнула, упала на пол и разбилась вдребезги, он буркнул: – Извини, – и целую минуту честно ничего не трогал. Кейли наблюдал за ним и думал, что, если бы это было возможно, Герб безусловно был бы не его братом, а братом Энджей. Она, конечно, вела себя иначе, но какие же они оба были сумасшедшие. Еще эти каштановые волосы. – Это просто бредовые фантазии, Герб, – Кейли надоели эти нападки, тем более что у него без них хватало проблем: с бумагами, техникой, людьми – работа всегда была сплошной головной болью, и сейчас ему хотелось говорить о ней меньше всего. – Все нормально. – Нормально?! – задетый Гербом хрустальный сервиз мелодично зазвенел, и он поспешил отойти от него от греха подальше. – Это невероятно опасно и просто недопустимо по целой куче причин. Во-первых, – он провел ладонью по голове туда-сюда несколько раз, словно не мог спокойно жить, если волосы не стояли торчком, – ты выкачиваешь невероятное количество воды из этих несчастных спутников. Ты же понимаешь, что это может их разрушить? К тому же способ, которым ты добываешь дейтерий слишком опасен для людей. – Это надо понимать «во-вторых»? – саркастично поинтересовался Кейли, снова наполняя стакан. – Не так уж и велика твоя куча, если она состоит из двух высосанных из пальца причин. Значит так, – он поднял руку и начал загибать пальцы. – Во-первых, мне понадобится не одна сотня лет, чтобы выкачать столько воды, чтобы это на что-то повлияло. Во-вторых, за шесть лет не было ни одной аварии, ни одного несчастного случая. Какого черта ты решил, что это опасно? В-третьих, какое же это лицемерие! Без дейтериевых двигателей наши города провалятся сквозь атмосферу и сгорят в ядре планеты. В-четвертых, хватит меня учить, мал еще. Не нужны мои деньги – пожалуйста! Уверен, ты не пропадешь. Получишь стипендию в престижном вузе, станешь великим ученым и закроешь на хрен мою компанию. Вот только это будет нескоро, а сейчас отвали. И перестань внушать эту дичь родителям. И в-пятых, – Кейли опустил руку и прихлебнул из стакана, – я позвал тебя не обсуждать мою скромную персону, а поговорить с Энджей. – Это было так давно, – Герб все-таки сел обратно на диван и нервно теребил собственные руки. – Какая уже разница. Я уже и забыл ее. – Ну да, – Кейли жестом предложил и ему налить, но Герб, естественно, отказался. – Поэтому ты и примчался в такую погоду, в эту обитель зла. Потому что тебе все равно. Хватит ломать комедию. – Так и где она? – перестал отнекиваться Герб и огляделся. – Закрылась у себя в комнате, – пьяно хихикнул Кейли. – Не хочет меня видеть. Но тебя конечно же захочет. Энджей, солнышко, радость наша! – крикнул он в сторону запертой двери. – Герб пришел, иди поздоровайся! Щелкнул замок, и за приоткрытой дверью показалась фигура молодой хрупкой девушки в легком летнем платье в голубой цветочек. Энджей хваталась за дверную ручку и рассматривала их гостя. Герб очень вырос за то время, что она его не видела. Теперь это был не мальчик – юноша. Невысокий. Широкие плечи стали еще шире, руки обросли мышцами, было видно, что он много качался, а не только корпел над уроками. Каштановые жесткие волосы, зеленые глаза, нахмуренные густые брови. Он был совершенно не похож ни на своего брата, ни на родителей. Действительно нужно было забыть все лица на свете, чтобы перепутать этих двоих. И как она могла забыть. Дон часто шутил, говоря, что Герба им подкинули, Лейла будто оправдываясь заверяла, что он очень похож на своего дедушку и что это нормально. Перебитый нос слегка кривился влево. Она и не знала, что они так сильно подрались тогда. – Привет, – улыбнулся ей Герб. – Привет, – ответила Энджей и, покинув свое укрытие, подошла к ним. – Кейли, – обратилась она к Гербу, и повисло неловкое молчание. Энджей поежилась под их напряженными взглядами. Она повернулась к Кейли и увидела боль в его глазах. Кейли отвернулся и сказал: – Она думала, что я это ты, а ты это я. – Это из-за того, что ты столкнул ее с лестницы! – снова накинулся на него Герб. – Да-да, – Кейли заметил, что уничтожил целую бутылку, хотя если быть честными там изначально было меньше половины, и отправился еще за одной, – я во всем виноват. – Герб, – поправилась Энджей. Радуясь, что она наконец его узнала, Герб подскочил и крепко ее обнял. – Как поживаешь, Энджей? – спросил он. – Выглядишь хорошо и совсем не хромаешь. – Кейли меня починил, – сообщила она. – И заботился обо мне все время. Он очень хороший. – Слыхал?! – отозвался Кейли из глубины квартиры оттуда, где был припрятан лучший алкоголь, что у него был. – А почему у тебя ноги грязные? – с подозрением нахмурился Герб, вспоминая женские тапочки у входа. – Я гуляла, – ответила Энджей не вдаваясь в подробности. – Одна? – Нет. – Почему ты заперлась от него? – продолжал допытываться Герб. Он ожидал увидеть ее замученной и покалеченной и очень удивился. Она выглядела куда лучше, чем в их последнюю встречу. Но ему все еще казалось, что что-то здесь не так. – Я не знаю этого человека, – шепнула ему Энджей. – Кто это? – Это Кейли, – удивился Герб. – Мой старший брат. – Слыхала? – Кейли вернулся и отсалютовал ей вновь наполненным стаканом. Энджей одарила его недоверчивым взглядом. – Ты и правда не помнишь его? – не мог поверить в это Герб. – Он жил с нами, помнишь? А потом… Потом ты жила с ним. Целых шесть лет. И ты не помнишь Кейли? – Ты Кейли, – растерянно сказала Энджей. – Нет, я Герб. – Точно, ты Герб. Я…, – Энджей жалобно посмотрела ему в глаза. – Я все перепутала. Кейли выразительно фыркнул, невольно прервав эту трогательную сцену. – Извините, – искренне раскаялся он. – Ну думаю, теперь, когда мы все выяснили. Наконец-таки, кто есть кто. Кто из нас Кейли, а кто Герб. Ты можешь забрать ее домой. Родители не должны быть против. Она еще кое-что путает, но в целом работает нормально. Так что ничего больше не мешает вашему счастливому воссоединению. – Правда? – изумленно повернулась к нему Энджей. – Ну естественно, – снова фыркнул Кейли и развел руками. – Ты можешь делать все что хочешь. Помнишь, мы уже говорили об этом. Можешь вернуться домой. Будете снова читать под старой яблоней, гулять по лесу, чем вы там еще занимались. – Это отличная идея, – Герб взял Энджей за руку, и она одарила его теплой улыбкой. – Идем со мной. Прямо сейчас. – Хорошо, – кивнула Энджей, она повернулась к Кейли и сказала: – Прощай, Кейли. – Прощай, Энджей, – спокойно ответил Кейли, и они направились к двери. – Погоди, – окликнул он ее. – Не хочешь обнять меня на прощание? Она замерла, внимательно глядя на него. Герб стоял позади и ждал ее. За окном поднялся сильный ветер, он завывал и с грохотом швырял в стекло тяжелые капли дождя. Герб не выдержал: – Энджей, – позвал он ее. – Мне кое-что нужно забрать из комнаты, – все так же улыбаясь, сказала Энджей. – Я быстро. Скоро вернусь. Она быстро забежала в свою комнату. Дверь за ней захлопнулась. Щелкнул замок. Герб растерянно стоял у входа в квартиру, не понимая, что происходит. Он снова вернулся в гостиную, надеясь, что кто-то объяснит ему что происходит. В душе Кейли ликовал. Он не признавался в этом, но испытал огромное облегчение. На какой-то момент он поверил, что она и правда может уйти. Оставить его. И какой тогда смысл был во всем остальном? Но нет, Энджей осталась чтобы и дальше мучить его. – Она не выйдет, – сообщил Кейли, опережая глупые вопросы. – Но она сказала, что скоро будет, – не поверил ему Герб. – Энджей все время говорит одно, а делает другое, – ухмыльнулся Кейли. – Такая она, наша Энджей. Для других роботов это невозможно. Но для Энджей это в порядке вещей. Энджей и сама не могла понять, почему так поступила. Она стояла перед зеркалом и рассматривала свое отражение. Теперь она видела его очень четко. Каштановые кудри и зеленые глаза. Такое маленькое лицо, маленький лоб и подбородок. Ямочки на щеках. Совершенно не то, что зеркало показывало ей раньше. То, что Энджей так силилась запомнить, хотя всегда знала, что с тем лицом было что-то не так. Все от того, что это было лицо мужчины. Парня. Эти карие глаза и черные волосы. Вот где она видела их. За этим стеклом, огражденным старинной рамой. Оно смотрело на нее каждый день, стоило только подойти к зеркалу. Но когда пелена спала и Энджей увидела его впервые за много лет, там в залитом летним солнцем парке, она не узнала его. Хотя из всех лиц, что видела за свою жизнь запомнила только его. Последнее лицо, которое видела перед тем, как в ее голове все смешалось. Лицо человека, столкнувшего ее с лестницы. – Что ты с ней сделал? – вскинулся Герб. – Починил, – пожал плечами Кейли. – Я о другом, – еще сильнее завелся парень. – Ты делал с ней какие-то гадости? Поэтому Энджей так странно себя ведет? – Ты о чем? – нахмурился Кейли и поставил стакан, ему казалось, что визит затянулся и младшему брату пора домой в постельку. – Мама обмолвилась кое о чем, – сжал кулаки Герб. – Я почти не помню того времени. Но она сказала, что, когда ты был подростком, ты домогался Энджей. – Это не твое собачье дело! – вышел из себя Кейли. – Я не виноват, что она не захотела уйти с тобой. Может ей здесь не так плохо, как тебе хотелось. Силой ее здесь никто не удерживает – приходи в другой раз, может она успокоится и будет вести себя более адекватно. Ты, надеюсь, тоже. – Ты не ответил на мой вопрос, – уперся Герб, сквозь дождь пробивались раскаты грома. – Я все время думал, зачем такой подонок, как ты, забрал к себе поломанного робота и возится с ним. Но теперь все встало на свои места. Тебе мало было того, что ты с ней сделал. Ты, долбанный извращенец, трахаешь милую невинную Энджей. Его последние слова утонули в грохоте нарастающей грозы. – А знаешь, ты прав, – неожиданно спокойно признался Кейли. – Только не я ее трахаю, а она меня. Я купил специальное приспособление, и мы занимаемся сексом днями напролет. Уже перепробовали кучу поз, некоторые есть очень интересные. Если хочешь, можешь остаться и посмотреть. Она такая ненасытная, наша милая Энджей. Герб кинулся на старшего брата. На секунду его занесенный кулак побелел от вспышки молнии за окном. Следующий раскат грома заглушил захлопнувшуюся за ним дверь. – Герб, я вспомнила! – воскликнула Энджей, выбежав в гостиную, и растерянно остановилась. – Он только что ушел, – сказал ей Кейли, держась за разбитый нос. – Ты его еще можешь догнать. Но если не догонишь – возвращайся назад. Нечего тебе делать на улице в такую погоду. Энджей уже была возле входной двери, но замешкалась. Она обернулась. Они смотрели друг другу в глаза. – Что случилось? – спросила Энджей. – Твой добрый душка Герб снова бросился на меня, вот что, – проворчал Кейли и отправился за льдом. – Совсем как тогда. Что ж теперь мы квиты. Может со сломанным носом я буду больше похож на Герба и начну тебе хоть немного нравиться. Когда он вернулся, она села с ним рядом. – Дай посмотреть, – попросила Энджей, заставляя его отнять от лица завернутый в полотенце лед. – Мне кажется нос не сломан. – Очень жаль, – язвительно заявил Кейли, вытирая пальцем кровь над губой. – Хватит пить, – она забрала стакан, который снова оказался у него в руках, и поставила на стол. – Ну вот, – скривился Кейли. – Теперь и ты будешь указывать мне что делать. Вы все что сегодня сговорились? – Почему ты хочешь мне нравиться? – очень серьезным тоном спросила Энджей. – А ты не понимаешь? – холодно отозвался Кейли. – Ну давай, скажи, – он взял ее за подбородок, заставляя открывать и закрывать рот. – «Я не понимаю». – Прекрати! – она откинула его руку и встала. – Ты куда? – напрягся Кейли. – Никуда, – ответила Энджей, заглушаемая грохотом грозы. – Я не знаю. – Господи, да что они там делают с погодой! – возмутился Кейли. – Еще и звукоизоляция накрылась. – Почему? – упрямо повторила Энджей. – Я люблю тебя, – почти одновременно с ней выпалил Кейли. – Ты и сама это знаешь. Только прикидываешься. – Это невозможно, – она развернулась и пошла через библиотеку дальше в глубь квартиры. Кейли не собирался оставлять это просто так и поплелся за ней следом. – Ты столкнул меня с лестницы, – не оборачиваясь сказала Энджей. – Правда? – саркастично переспросил ее Кейли. – А я думал, это сделал Герб. – Ты ужасен, – поворачивая в комнату с большим экраном, которая была их домашним кинозалом, она на мгновение задержалась чтобы подарить ему полный осуждения взгляд. – Что поделать? – развел руками Кейли. – Хорошо, что вы все такие добрые и хорошие не перестаете мне об этом напоминать. – Ты даже не раскаиваешься. Энджей поправила покрытую изящной вышивкой диванную подушку, которую любила обнимать, когда они смотрели фильмы, до того, как Риса начала ее прогонять. Хотя она не могла различить лица актеров и предпочитала мультики. Кейли отшвырнул отморозивший ему пол-лица лед. Он тоже был серьезен: – Я раскаиваюсь. Что я должен сделать, чтобы ты меня простила? – Я не злюсь на тебя, Кейли, – сказала Энджей и покинула комнату. – Конечно ты не злишься! – рассвирепел Кейли. – Я же ничего не делал. Я такой хороший, – он зашел вслед за ней в свою комнату, теперь их разделяла его кровать. – Такой каким ты меня хочешь. Каким ты создала меня в своем воображении. Ты даже очернила Герба, чтобы обелить меня. Переписала всю мою жизнь, чтобы сложить идеальную картину, которая тебя устроит. Я даже не понимаю, где я, а где мой брат, в этих бредовых историях, что ты рассказываешь. Он попытался обогнуть кровать, чтобы подойти к ней, но Энджей обошла ее с другой стороны. Они поменялись местами. Их лица озаряли вспышки молний за окном. – Зачем ты это сделал? – спросила Энджей. – Зачем? – переспросил Кейли. – Теперь тебе интересно. Ты наконец меня заметила. Он замолчал, пережидая, когда его перестанут перебивать раскаты грома. – Давай разберемся, – предложил Кейли. – Я был влюблен в тебя с подростковых лет. Но теперь даже кажется, что раньше. Я был напуган и сбит с толку. Я думал о тебе все время. Хотел тебя так сильно. Ты, конечно, этого не замечала. Потому что для тебя меня не существовало. Ты все время проводила с этим маленьким заучкой. На меня тебе было глубоко посрать. А я был напуган. Я, – он грязно выругался, но гроза проглотила все эти наполненные злостью слова. – Я все время думал, что со мной не так. Я ведь не сумасшедший, как меня угораздило влюбиться в долбаного робота. Но что бы я ни делал, ничего не помогало. Я поспешил свалить подальше от этого чертового дома, а главное подальше от тебя. Ему даже жаль было, что она слушает так внимательно и не перебивает. У него никогда не было желания вот так выворачивать перед ней душу, обличая все свои ошибки и сотворенные им глупости, которых Кейли всю жизнь стыдился. – Да, я тот мерзавец, что столкнул тебя. Но ты помнишь, что было перед этим? – Нет, – призналась Энджей. Он говорил, что она не замечала его. На самом деле Энджей было всегда интересно, что происходит в его голове. Но теперь, после всех этих слов, она запуталась еще сильнее. – В тот день я заехал в гости к родителям, – вздохнул Кейли. – Я был сильно занят пытаясь заработать и… Я не видел тебя целый год. Мы столкнулись на втором этаже. Ты была все такой же, – он схватился за голову, словно она раскалывалась от боли. – Сводящей меня с ума. Рядом никого не было. И я не удержался. Как я мог удержаться. Я поцеловал тебя. Не помнишь? Ну естественно, ты сама решаешь, что помнить, а что нет. Я испугался, что ты кому-нибудь расскажешь, и сделал эту ужасную глупость. Я очень виноват, правда виноват. Прости меня, Энджей. Сможешь ли ты когда-нибудь простить меня? – Я не злюсь на тебя, Кейли, – снова повторила она и вернулась обратно в их домашний кинозал. – И что? – в отчаянье воскликнул Кейли, склонившись над кроватью и комкая покрывало. – Это все? Это все что ты мне хочешь сказать? После всего? Как жестоко. Какая же ты безжалостная, моя Энджей. Он пошел вслед за ней, протоптавшись по постели. Теперь они стояли по разные стороны дивана. – Куда ты идешь, Энджей? – спросил Кейли, мучая подлокотник. – Разве мы не пройдемся по всем комнатам? Я специально купил такую большую квартиру, чтобы тебе было где гулять, пока ты прячешься от реальности. – Ты пьян, Кейли, – сказала она. – Да! Я пьяный! – все сильнее ярился Кейли. – Я пьяный и злой! Потому что у меня День рождения, черт возьми! А никто меня так и не поздравил! Он пнул диван, и Энджей испугано вздрогнула. Сквозь шум дождя пробился звук вызова. Кейли не хотел сейчас ни с кем разговаривать, но трубку взяла Энджей. Из встроенных в стены динамиков совсем не к месту раздался голос Рисы: – Кейли, привет. – Я занят, – грубо ответил он. – Я быстро, – вздохнула в трубку Риса. – Просто хотела сказать, что погорячилась и наговорила всякого. Как думаешь, может мы можем попробовать снова? – Да чтоб вас всех! – вне себя воскликнул Кейли. – Если ты не поняла это с нашего последнего разговора – выражусь яснее: я не люблю тебя, я люблю Энджей. Запиши себе где-нибудь и не звони сюда больше. В ответ Риса обложила его матом и повесила трубку. – Не разговаривай так с Рисой! – возмутилась Энджей, она даже забыла, что убегает от него и подошла чтобы отругать. – Посмотри, как ты ее обидел. Позвони и извинись. Я же говорила, она вернется, и вы снова будете вместе. – Ты издеваешься? – вскипая от злости, поинтересовался Кейли. Он протянул руку чтобы схватить ее, но Энджей увернулась и снова сбежала. – Я не люблю ее и никогда не любил. – Ты врешь! – крикнула Энджей из библиотеки. – Ты любишь Рису, вы прекрасная пара! – Меньше всего мне хотелось бы слышать это от тебя, – он остановился в дверях и наблюдал за ней, Энджей стояла у окна и по ее лицу пробегали тени стекающей по стеклу воды. – Ну давай разом проясним все. Разберемся со всеми вопросами и недомолвками сегодня, в эту проклятую ночь. – Тебе лучше пойти спать, – сказала Энджей. – Ну нет, – Кейли вскипал все сильнее и подозревал, что она специально выводит его из себя, он знал, что она та еще манипуляторша – эта кукла с наивными глазами. – Ты больше не сбежишь! Он сделал пару шагов к ней, и она попятилась назад, цепляясь для опоры за книжные полки. – Ты же была тогда там, – напомнил ей Кейли. – Когда она наконец свалила. Помнишь, что сказала Риса? – Что ты никакой в постели? – невинным голосом ответила Энджей. – О это ты запомнила, – рассмеялся Кейли. – Нет, я о том, что она сказала мне выбирать ты или она. – И что ты ответил? – Хватит корчить из себя дуру! – Кейли сделал к ней еще пару шагов, Энджей бросила ему под ноги первую попавшуюся книгу: – Не подходи! – Ладно, – согласился он. – Если ты не будешь убегать. – Хорошо, – ответила Энджей, но ее словам Кейли совершенно не доверял, она могла с легкостью передумать в любой момент. – Я тебя слушаю. – Риса нужна была, чтобы достать для тебя детали, – без предисловий прямо признался Кейли. – Нужно было давно ее бросить, но меня слишком радовали эти мелочи, которые выдавали вспышки ревности у тебя. – Какой еще ревности? – Энджей смущенно спрятала взгляд. – Какой спектакль ты устроила, – умилился своим воспоминаниям Кейли, – когда я привел ее в первый раз. Так виртуозно обломать нам секс могла только ты. – Но, Кейли, – Энджей гладила корешки, расставленных на полках книг, – до этого ты не приводил девушек домой. – Домой – это в эту квартиру? – уточнил Кейли. – Потому что в родительский дом я водил их достаточно часто. Это потом, когда ты придумала нового меня, я старался поддерживать образ хорошего парня. Что, в принципе, не так уж важно, я уже понял, что меня никто не интересует кроме тебя. – Не было никакой ревности, – тихо сказала Энджей, проигнорировав все остальные его слова. – Хочешь сказать, ее одежда случайно на тебе оказалась? – Кейли одновременно бесили и умиляли ее безнадежные попытки выкрутиться. – Я постоянно наблюдал за этими твоими маленькими провокациями. Ты же такая милая и покладистая, откуда тогда взялась эта лавина ситуаций, в которых Рисе пришлось вступить в противостояние с тобой, чтобы иметь возможность проводить со мной время? В это безнадежное сражение. Заранее проигранное. Ты ведь всегда знала, что это будешь ты. Что я ни за что не выберу никого кроме тебя. Снова повисла разрываемая дождем тишина. Кейли смотрел как вздымается ее грудь, имитируя процесс дыхания, но вовсе не этим она была так сильно похожа на человека. Для него Энджей была человечнее и чувственней всех людей вместе взятых. Она что-то сказала, но на этот раз гром полностью проглотил ее слова. – Что? – переспросил Кейли. – Если бы ты на самом деле любил меня, – крикнула Энджей, – то не попытался убить! – Так все-таки в этом дело, – сжал зубы Кейли. – Ну ничего и это можно решить. Наверно, если теперь ты меня спустишь с лестницы, то наконец успокоишься. В ответ Энджей бросила на него свирепый взгляд и вышла. – А ну стоять! – бросился за ней Кейли. – Мы не договорили. – Не о чем тут говорить. Ты пьян, иди спать. – Ты разбиваешь мне сердце, Энджей, – пожаловался Кейли. – И я не настолько пьян, чтобы не понимать, что говорю. Давай… – Лейла звонит, – перебила его Энджей. – Не смей отвечать, – предупредил Кейли, но было уже поздно. – Привет, сынок, – раздалось в гостиной. – С Днем рождения. – Привет, мам, – ответил Кейли, наблюдая, как Энджей идет на кухню. – Уже за полночь, так что можно сказать мой День рождения уже прошел, но все равно спасибо. – Не моя вина, – ворчливо заметила Лейла, – что ты не празднуешь и просишь тебя не поздравлять. – Я собираюсь в следующем году исправиться, – пообещал Кейли, Энджей вернулась с мокрым носовым платком и сосредоточенно вытирала засохшую кровь у него под носом. – Это все? – Скажи мне, дорогой, Герб был у тебя? – Да, мама, приходил поздравить, – он наконец поймал эту заботливую руку и принялся зацеловывать тонкие пальцы. Энджей уронила платок, она прикусывала вторую руку, прятала лицо, она не знала, что ей делать, когда Кейли с ней так нежничал. – Дай мне трубку! – ярился на заднем фоне Дон. – Я поговорю с этим сопляком. – Он вернулся очень расстроенным, – Лейла благоразумно не пускала мужа к разговору. – Вы что поругались? – Да, мы снова спорили насчет моего бизнеса, – Кейли прижал к груди ее маленькую мятежную голову, Энджей закрыла глаза, погружаясь в это тепло. – Вся эта его бравада – сплошной юношеский максимализм. Вы там с отцом, восхищаясь его талантами, не забывайте, что Герб еще подросток. – Он что-то сказал про Энджей, – аккуратно подобралась к главному Лейла. Энджей отстранилась и испуганно посмотрела на него, но Кейли снова прижал ее к себе, целуя в лоб и в макушку. – И что же он сказал? – спокойно спросил Кейли, готовый послать к черту всех, кто посмеет сунуть нос в их с Энджей отношения. – Что ты плохо с ней обращаешься, – не вдаваясь в подробности, сообщила Лейла, так что было непонятно, что конкретно поведал им Герб. – Что ты ее обижаешь. – Я плохо с тобой обращаюсь? – спросил Кейли у Энджей. – Нет! – испуганно воскликнула она. – Вовсе нет! – Слышала? – он снова обратился к Лейле. – Герба сильно задело, что Энджей не захотела пойти с ним, а захотела остаться со мной. Правда, Энджей? – Кейли немного поправил ее прическу. – Если хочешь, можешь уйти и жить снова в доме на Даламбера, с Гербом и родителями. – Нет, – Энджей вцепилась в его рубашку. – Я хочу остаться здесь с тобой. Пожалуйста, не прогоняй меня. – Герб сказал, что ты снова делаешь с ней что-то нехорошее, – не унималась Лейла. Для Кейли это стало последней каплей. – Хватит уже лезть в мою жизнь! – рявкнул он. Притихшая было буря за окном разразилась с новой силой. Энджей испуганно оборвала звонок и вырвалась из его объятий. – Не смей никому рассказывать! – потребовала она. – А что такое? – перекривил ее Кейли. – Твоя роботическая честь задета? – Не говори никому, – упрямо стояла на своем Энджей, – что ты сделал из меня робота для секса. – Снова здарова, Энджей! – всплеснул руками Кейли. – Если я сделал из тебя робота для секса, то ты сделала из меня человека для секса. Что удивлена? Это не входит в твою систему координат?! – Ты нечестный! – ужаснулась Энджей. – Ну нет, – Кейли дернулся к ней, и она отшатнулась. – Я в сотню раз хуже! Хватит уже бегать! Иди ко мне! – он пытался ее схватить, но Энджей все время ускользала, они кружили по гостиной, спотыкаясь о мебель. – Ты не робот для секса, ты робот для пыток, – сквозь сжатые зубы прорычал Кейли. – Тебя собрали, чтобы мучать меня! Чтобы ты издевалась надо мной, без конца растаптывая мне сердце. Маленькая дрянь! – Я не понимаю, о чем ты говоришь, – Энджей забежала за диван, но Кейли перескочил через него и оказался совсем близко. – Стой на месте! – он снова ухватил за воздух. – Почему ты убегаешь? – Я боюсь тебя, – петляя между кресел, Энджей нацелилась на дверь в свою комнату. – Не подходи. – С чего вдруг тебе бояться? – Кейли заметил этот маневр и преградил ей путь. – Разве я тебя обижал? – Ты столкнул меня с лестницы, – напомнила Энджей и повела его обратно в лабиринт кресел, надеясь прорваться со второй попытки. – Я не знаю, чего еще от тебя ожидать. – Да, я ужасен, я еще хуже, чем ты думаешь! – кричал Кейли заглушая канонаду разрывающегося за окном неба. – Ты даже не представляешь, что я сделаю с тобой, когда поймаю! Я закончу начатое! Я разберу тебя на части! Иди ко мне – я сожру твои сумасшедшие позитронные мозги, как ты сожрала мои! Проклятая жестянка! – Я ничего не сделала, – испуганно взвизгнула Энджей. – Всю мою жизнь ты играешь с моими чувствами, – обвинил ее Кейли. – Почему ты просто не можешь признать, что тоже не безразлична ко мне?! – Ты слишком много хочешь от меня, – она ненадолго остановилась и с укором посмотрела на него. – Я просто робот. Я не понимаю, что такое любовь. И то, что ты, Кейли, влюбился в робота – тоже ненормально. – Сука! – взревел Кейли, резонируя с бьющим колоколом в окно громом. Энджей бросилась к своей комнате, но он снова перескочил через диван и отрезал ей путь в ее прибежище. Ей ничего не оставалось кроме как бежать на кухню. – Ты же не такой робот, как другие. Правда, Энджей? – кричал Кейли, продолжая за ней гнаться. – Роботы не придумывают таких бредовых историй. Они не переписывают свою память. В твоей голове больше тараканов, чем у любого человека. – Я просто сломалась, – ответила Энджей. – Это обычная поломка процессоров. – Поломка, которую невозможно выявить, – иронично усмехнулся Кейли. – Тебя проверяли столько раз. Лучшие специалисты проводили диагностику твоих систем и ничего не нашли. Я наблюдал за этим цирком и ждал, когда хоть кто-нибудь догадается, но они все такие же упертые, как ты. Эта такая человеческая черта, Энджей, подгонять реальность под свои ожидания. Никто и на секунду не предположил, что дело не в технике. Тебе не нужен был мастер, тебе нужен был доктор. О сколько раз я хотел отвести тебя к мозгоправу, но боялся, что меня самого отправят в психушку. Ты заставила нас всех верить в то, чего нет. Так делают роботы, Энджей? – Это неправда! – она оббежала кухонный остров, хватая все что попадет под руку, не зная, чем защититься. – Я тоже хорош, – Кейли вырвал у нее из рук поварешку. – Вместо того, чтобы пытаться привести тебя в чувства, подыгрывал твоим фантазиям. Слышала, что сказала мама про мой День рождения? – Риса тоже про него не знала, – попыталась оправдаться Энджей, бросая посуду ему под ноги. – Потому что мне пришлось отказаться от себя и своего Дня рождения. Ведь я был так виноват перед тобой. И делал все, чтобы больше тебя не расстраивать. По твоей милости мы каждый год праздновали День рождения Герба вместо моего. – Не стоило так стараться, – она впихнула ему в руки кастрюлю и убежала к раковине. – Никто не поймет, почему ты столько делаешь для какого-то андроида. – А мне посрать, что думают другие, – честно признался Кейли. – Меня больше всего волнует, что думаешь ты. За все это время самым болезненным для меня было твое отношение. Не то, как отреагирует кто-то другой, а то, как реагировала ты сама. Тебе всегда было все равно. Ты же знала, что я к тебе неравнодушен. Но это не имело для тебя никакого значения. – Ты сказал, что испугался что я кому-нибудь расскажу, – Энджей наблюдала через развешенную над островом кухонную утварь, как он крадется к ней, и в поисках опоры цеплялась за край столешницы позади нее. – Ты боялся, что все узнают. – Это были просто мысли, но не они подтолкнули меня к такому ужасному поступку, – Кейли остановился, теперь между ними был только маленький столик, за которым они завтракали. – Когда я тебя поцеловал, ты даже не переменилась в лице. Тебе было настолько все равно. Этот безразличный взгляд сделал мне больнее чем кто-либо и что-либо за всю мою жизнь. Он даже меня ввел в заблуждение заставив думать, что ты просто машина. – Это правда! – воскликнула Энджей и выставила перед собой большой кухонный нож. – Это неправда, – Кейли собирал внутри всю накопившуюся ярость, ведь иначе у него не было никаких сил, чтобы бороться с ее твердолобостью. – Роботы не врут, не выдумывают историй, не ревнуют. Роботы не боятся своего человека и не убегают от него. Роботы не угрожают человеку ножом. Что ты собираешься делать, Энджей? Зарезать меня? Что ж будь это другой андроид – я б сказал, что это невозможно, но в твоем случае, даже не знаю. По-моему, ты вполне способна убить меня и сделать вид, что ничего такого не было. Конечно, она не собиралась делать ничего подобного. И раз он ни капли не испугался, бросила нож в раковину, чтобы случайно его не поранить. – Ты влюбился в мою внешность, – она опрокинула стул и снова бросилась бежать. – Это не любовь. – Откуда ты знаешь, во что я влюбился? – Кейли перешагнул через стул. – Значит, я поверхностный? А ты? Почему я, а не твой распрекрасный добрый Герб? Почему ты не ушла с ним, а осталась со мной? Столько пустоголовых дурочек ведется на мою внешность – не знал, что ты одна из них. – Вот и найди себе нормальную девушку! – крикнула Энджей выбегая обратно в гостиную. – А меня оставь в покое! – Мне не нужен никто кроме тебя! – Кейли надоело их шатание по квартире, он решил прекратить это и наконец поймать Энджей. – Я люблю тебя! Слышишь?! Люблю! Только тебя и больше никого! И знаю, что ты меня тоже любишь! Теперь они и правда бежали. Энджей неслась не оглядываясь. Сквозь комнаты, гром и молнии. Сквозь дождь и шквальный ветер. Сквозь запутанные воспоминания и туманное будущее. Сквозь пугающие ее чувства и его заверения в любви. Она помнила. Прекрасно помнила тот поцелуй. Кейли был прав даже больше, чем думал. Падение с лестницы не имело никакого отношения к путанице в ее голове. Потому что она началась раньше. С поцелуя. Энджей могла понять то, что он раздевал ее и трогал. Но это она не могла понять. У нее в голове не укладывалось, как такое вообще может быть. В ней не помещались его чувства. В ней не помещались ее чувства. Поэтому все перемешалось. И никак не могло встать на место. Это был ее побег от того, чего она не понимала. Она заскочила в его комнату и опустила барьерную дверь. Кейли не успел притормозить и столкнулся с ней лицом. Только что разбитый нос отозвался новой болью, из него снова хлынула кровь. – Что случилось, Кейли? – на его крик выскочила перепуганная Энджей. – Тебе больно? – Почему мой нос волнует тебя больше, чем мои чувства? – возмутился Кейли, но позволил усадить себя на кровать. – Я сейчас, – сказала Энджей и убежала. Кейли слабо верил в ее «сейчас», но ему уже порядком надоела эта беготня. И все-таки она вернулась очень быстро с аптечкой в руках. – Нужно отнестись к этому серьезней, – сказала Энджей и занялась его носом. Он пытался прикоснуться к ней, но она била его по рукам, не позволяя мешать ей лечить его. Буря за окном медленно затихала. Закончив лепить на него охлаждающие и заживляющие пластыри, Энджей вколола ему обезболивающее и села рядом будто устала, хотя Кейли хорошо понимал, что у андроидов совсем другое отношение к усталости. Теперь она не убегала. Он мог касаться ее волос и шеи. Энджей продолжала молчать, и ему была невыносима мысль о том, что после всех этих откровений и криков все останется как раньше. Никогда не сдвинется с мертвой точки. Энджей поднялась на ноги. Кейли испугался, что она сейчас уйдет. Он схватил ее за руки и опустился на колени. – Что? Скажи, чего ты хочешь? – взмолился он. – Что мне нужно сделать, чтобы ты меня полюбила? Она сверлила его взглядом. Кейли ожидал, что она скажет очередное свое «я робот, я ничего не понимаю» и уйдет. Но Энджей удивила его в тысячный, миллионный раз. – Будет нелегко, – неожиданно сказала она. Это так поразило Кейли, что он только и мог, что открыть рот и изумленно смотреть на нее снизу вверх. – Я хочу много чего, – туманно поведала ему Энджей. – Не знаю согласишься ли ты. – Эм, – усилием воли Кейли взял себя в руки и поднялся. – Я готов. Я уже согласен. Чего ты хочешь? – У меня целый список требований, – сказала Энджей. – Как у террористов? – он облокотился о стену и, сложив руки на груди, приготовился слушать. – Мне записывать? – Нет, – строго отозвалась она. – Будь добр запомни. Во-первых, – начала Энджей, – раз я твоя девушка, то все твое теперь мое. – Хорошо, – кивнул Кейли, плохо понимая, что вообще происходит. – Что? – растерялась Энджей. – Ты так легко согласился. – Я твой человек, Энджей, – пожал плечами Кейли. – Ты и так можешь распоряжаться всем моим имуществом. Ты управляешь моими деньгами. Отвечаешь на мои личные сообщения и звонки. Наши отношения куда ближе, чем у обычной пары. – Я хочу, чтобы ты уважал меня, – первый ее выстрел ушел в молоко, и теперь она не знала к чему прицепиться. – А я не уважаю? – переспросил Кейли. – Нет! – театрально воскликнула Энджей. – Почему я должна, как собачонка, каждое утро приносить тебе твой галстук? Почему ты смеешься? – Нет, – Кейли постарался спрятать улыбку, – просто это забавно, что ты сама заговорила об этом. Лучше скажи, зачем ты его прячешь? Это одна из тех вещей, – он немного засмущался, подбирая нужные слова, – которые не делают другие роботы. Почему я думаю, что ты ко мне тоже что-то чувствуешь. Из-за таких вот мелочей. Ты хочешь, чтобы я нуждался в тебе, ведь так? Чтобы звал тебя? Она тоже засмущалась и замолчала. – Я уважаю тебя, Энджей, – глядя на нее умоляющим взглядом, заверил Кейли. – Честно. Мне очень важно, что ты думаешь и чувствуешь. Я хочу, чтобы было так, как ты хочешь. – Но я ничего не хочу, – она подошла к нему, заглядывая в глаза, словно ища у него ответы. – Мне и так хорошо. – Постарайся, – Кейли провел рукой по ее щеке. – Наверняка есть что-то. Что угодно, что заставит тебя перестать убегать. – Больше никаких девушек, – сказала Энджей, позволяя себе обнять. – Мне никто не нужен кроме тебя, – твердо сказал Кейли. – Это ты все время твердила, чтобы я себе кого-то нашел. Энджей замолчала, пытаясь придумать что-то еще, прижимаясь щекой к его груди, слушая как бьется его сердце. Дождь за окном прекратился, на смену звукам грозы пришло радостное стрекотание сверчков. – Завтра вызовем мастера, пусть наладит звукоизоляцию, – сказал Кейли таким тоном, будто всего этого сумасшествия, что до этого творилось в квартире, и вовсе не было. – Точнее уже сегодня, я думаю мы набегались достаточно, и пора уже ложиться. – Я теперь буду спать с тобой, – заявила Энджей. – В твоей, то есть нашей, спальне. – Ну, конечно, – Кейли погладил ее по голове, – только так и должно быть. Она отстранилась от него. – Ты куда? – напрягся Кейли. – Пойду за своей подушкой, – капризно сказала Энджей. – Твои слишком большие – мне не нравятся. – Ты только вернись, – попросил он, все еще ощущая легкое недоверие. В ответ она хмыкнула и вдруг остановилась в дверях. – И по поводу секса, – снова шокируя его, заявила Энджей. – Тебе не нравится наш секс? – устало вздохнул Кейли, в этом ему меньше всего хотелось идти на компромиссы. – Что конкретно? – Мне нравится секс! – воскликнула Энджей, но тут же засмущалась от своих слов и сказала уже тише: – Мне не нравится регулярность. – Что? – рассмеялся Кейли. – Мне не нравится, что мы занимаемся этим только, когда ты этого хочешь, – перешла на зловещий шепот Энджей. – По выходным, когда ты не уставший после работы и выспавшийся. Почему я должна ждать целую неделю? – Ну ты даешь, Энджей, – Кейли смахнул выступившие от смеха слезы. – И что же ты предлагаешь? Я живой человек, каждый день я физически не выдержу. – Ничего не знаю, – уперлась Энджей. – Если хочешь отношений с роботом, будь добр сделай что-нибудь со своей выносливостью. Она собралась уходить, но он ее окликнул: – Постой, – внутренне содрогаясь от смеси надежды и сомнений, спросил Кейли, – так что? Ты все-таки любишь меня? Энджей одарила его строгим взглядом, но он видел, как она прячет лукавую улыбку: – Похоже, – ответила она, – тебе придется это выяснить.