Намджун кривые ручки

      «Не уходи, не бросай меня одного!» — кричал Джун вслед быстро удаляющемуся Джину, заламывая руки. Тот остервенело тащил за собой розовый чемодан на колёсиках, одно из которых уже сломалось, упиралось и тормозило, явно разделяя страдания Намджуна.       Альфа готов был расплакаться: он же один не выживет. Он никогда ещё не оставался один, без своего омеги, с момента женитьбы.       Да не нарочно же он разбил любимую вазу Джина. Да, бабушкину. Да, семейную реликвию. Да, до этого он сломал шкатулку, дорогую сердцу его любимого мужа, наполненную воспоминаниями из детства, опять же случайно, но это же не повод его бросать!       Да ещё и в загородном лесном домике, именуемом «дачей», где даже связь не ловилась. А уезжать на единственной машине, зная, что Джун и такси вызвать не сможет, вообще нечестно.       Намджун сидел, схватившись за голову. Что делать он не представлял. Один он тут точно не хочет оставаться. Но, даже оставь Джин ему машину, Намджун не умеет водить…       От стресса проснулся зверский аппетит. Джун заглянул в холодильник. Дыня. Что можно сделать с дыней? Альфа привычно полез в гугл, забыв, что интернета нет. Чёрт! Как готовят дыню?       Жизнь явно катилась под откос…       Ответ на вопрос «кто виноват?» был очевиден. Намджун уже готов посыпать голову пеплом и просить прощения на коленях, но не у кого — Джин сбежал, видимо, опасаясь, что Джун в порыве раскаяния весь дом разрушит… А вот на вопрос «что делать?» ответа не было.       Двадцать километров пешком по горам он идти не был готов. Пока не готов. Хотя голод мог заставить передумать. Плюнув на этикет, Джун взял дыню, накромсал как получилось. Съел её мгновенно. Как итог — грязный фейс аж по уши, и в туалет захотелось. А голод никуда не делся.       Умывшись и просидев в думательной комнате полчаса, Намджун вспомнил, что вокруг лес, а значит, там и нужно искать пропитание.       Решил идти прямо, никуда не сворачивая, чтобы не заблудиться. Препятствия в виде кусачей крапивы и колючих кустов мужественно преодолевал, закрыв глаза. Сворачивать нельзя, иначе он точно потеряется — главная мысль.       Один куст оказался слишком колючим. Намджун открыл глаза: малина, ура! Он спасён! Много ярко красных ягод — что ещё нужно для счастья? Джун набросился на куст, как ястреб, и так увлёкся, что не заметил, что не один. А когда заметил…       — А-а-а-а! — он ринулся прочь, уже не думая о том, в какую сторону.       Медведь охренел. Стоял, никого не трогал, малину ел, и тут прямо в ухо звуковая волна. Мишка потряс головой — так и оглохнуть недолго, совсем эти людишки природу не берегут.       Намджун остановился, только врезавшись с разбегу в дерево. Упали оба, но в разные стороны. Но вот только Джун, хоть и не сразу, подняться смог, а осинка — нет. Очнувшись, потерев шишку на лбу, Джун понял, что жив, но не понял, где он. Ночевать в лесу совсем не хотелось. С трудом поднявшись, он увидел солнце, потом понял, что солнца два.       «Сотрясение, — подумал он. — Хреново».       Мозги — единственное, чем он превосходил Джина и чем всегда гордился. Омега ему достался красивый, даже очень, но вот умный — не то чтобы очень.       Джун вздохнул. Нужно было придумать план возвращения мужа, а он тут застрял. Да ещё и солнца два. Хотя, если приглядеться… Всё равно два, только одно какое-то расплывчатое.       Тьфу ты, это же отражение в воде. Он стоял на берегу небольшого лесного озера, почти правильной круглой формы. На поверхности плавали кувшинки, а среди них ныряли утки, добывая пропитание.       «О, утки! Поймать бы хоть одну и съесть, вместе с перьями», — мысль Джуну показалась здравой.       Бурчание в животе выразило полное согласие с мозгом, вот только руки отказывались утку ловить. И рыбу тоже. Максимум, на что они были способны, — собрать грибы, но вот грибов-то и не было. Джун подошёл к воде и опустил в неё голову. Прохладная, лбу стало легче.       — Утопиться решил? — ехидный голос над ухом Джун не перепутает ни с чьим другим.       — Любименький, родненький, вернулся, не бросил меня! — Намджуна переполняли чувства радости и счастья. Он, не вставая с колен, обнял Джина за ноги и целовал, куда придётся. — Как ты меня нашёл в этом дремучем месте? Ты невероятный!       — Дебила кусок, отцепись от меня. Этот пруд сразу за нашим домом, поверни голову направо и увидишь! — Джун так и сделал. А, точно, вот и дом. — Я ключи от квартиры забыл, вот и вернулся. Смотрю, ты топишься, дай, думаю, помогу верёвку посильнее к камню привязать, а то ты узлы нормальные завязывать не умеешь. — ехидства в Джине было хоть отбавляй.       — Хорошо, как скажешь, любимый. Я самый большой валун найду, только давай сначала в город за продуктами съездим? Очень не хочется умирать голодным, — взмолился Джун.       — Да тут продуктами весь чулан забит! — возмутился Джин.       — У нас есть чулан? — удивился альфа.       — А ну пошли! — Джин схватил его за шкирку и потащил в дом. — Знаю я тебя, потом будешь друзьям жаловаться, что муж тебя голодом морит!       Они вернулись в дом, где напротив входя, прямо под лестницей, была дверь, а за ней тёмная комната, набитая всевозможными продуктами. Джун хлопал глазами, разглядывая всевозможные баночки, мешочки, пакетики и кулёчки.       — Но это же всё несъедобное! — возмутился он.       — Сам ты несъедобный, а это просто приготовить надо. Ладно, хрен с тобой, иди переодевайся, грязный весь, я сейчас обед сварю. — Джин всегда был вспыльчивым, но быстро отходчивым.       Сокджин привычно направился к плите. Готовить он любил, и особенно любил кормить мужа. Он и мужа любил, такого вот растяпу, совершенно неприспособленного к жизни, но такого домашнего, милого и уютного.       Вечером, сидя за большим круглым столом на веранде их старенькой дачи, слушая пение цикад и уплетая вкусный ужин, Намджун думал, как же ему повезло встретить такого омегу. Самого заботливого на свете, а главное — очень крепкого, ночью он будет благодарить его за счастливую жизнь, и если что-то и сломает, то только кровать.              А вазу он купит новую, а лучше сразу три, и шкатулку отнесёт в мастерскую. Ну и постарается больше ничего не ломать, хотя, если подумать, больше уже и нечего. И как только Джин его терпит. Только бы не бросил. Намджун посмотрел на сидящего напротив мужа и заискивающе улыбнулся.       А Джин смотрел, как набивал щёки Намджун, и думал, что тот отработает каждую крошку. И нечего тут ему лыбиться. Но чего у его мужа не отнять, так умение мириться. Иногда Джин специально искал ссоры, чтобы потом Намджун отымел его на всех плоскостях, доводя до множественных оргазмов. И сегодня ночью уже он будет умолять мужа, а утром точно не вспомнит ни о какой вазе.       Это и есть счастливая семейная жизнь, и другой ему не нужно.