Время совсем не драгоценно, потому что это иллюзия. То, что вы считаете драгоценным, — это не время, а единственная точка, находящаяся вне времени: Сейчас.
Это действительно драгоценно.
Чем больше вы сосредоточены на времени — прошлом и будущем, —
тем более вы упускаете "Сейчас", самое драгоценное, что есть.
Экхарт Толле. Оттенки разных тонов мелькали перед глазами нечеткими видениями, смешиваясь во что-то неразборчивое, хаотичное, будто некачественные кадры какой-то очень старой съемки, а после резко всплывали незнакомыми, быстро сменяющимися силуэтами, вынуждая взгляд метаться от одного к другому. Он чувствовал, как собственное сердце начало заходиться в панике, дыхание сбиваться, эмоции переплетаться в кучу. Все ощущения становились такими острыми, переполняющими, что казалось его сейчас просто разорвет, пока вдруг не услышал свое имя. Его передернуло и закинуло в кромешную темноту, где ощущался один холод и страх, но было там присутствие чего-то теплого, заставлявшего следовать за собой. Он бродил в этой тьме вслепую и опять отдаленно услышал тихий зов, только вот взывающий голос был настолько приглушенным, незнакомым, но родным одновременно, что поселял странные, пугающие желания. Ему словно протягивали руку, до которой он не мог дотянуться, но должен был. Темнота стремительно начала светлеть, слепя глаза. Он упал и почувствовал под собой жаркий песок, который вдруг начал высыпаться из его пальцев, пока внутри все кричало ему о том, что он упускает, теряет что-то очень нужное, дорогое, ценное сердцу. Свое. Ему что-то твердили, что-то обещали, но он не мог разобрать и слова, а голос все отдалялся, поселяя только большую панику, пока все вокруг становилось все ярче, душнее, вытесняя из легких весь кислород, вынуждая задыхаться… Он вскочил в холодном поту, резко распахнув глаза, и начал хватать ртом недостающий воздух, противно пропитанный спиртом и горечью. Глаза все еще резало от яркости помещения, но он сразу ощутил, как его схватили за руки, после чего в поле видимости возникло несколько узнаваемых и обеспокоенных лиц. Слух улавливал родной голос, просивший кого-то позвать, и он бессознательно сравнивал его с тем, что только недавно услышал в голове, не находя никакого сходства. В груди все сдавливало и становилось больно от того, с какой скоростью его сердце отбивало по ребрам, пока несколько человек в спешке мельтешили перед его рассредоточенными глазами, вынуждая их напрягать, чтобы наконец понять где он находился. — Тише, тише, дорогой. — успокаивала его мама. Она нагнулась к нему и переместила теплые ладони с плеч на его скулы, чтобы возвратить его бегающий взгляд от белых стен больничной палаты на себя. Он слышал, что дверь хлопнула, но палате все еще осталось двое человек, кроме него самого, однако сейчас он вглядывался только на красивые черты лица перед собой, стараясь успокоиться. — Ты в порядке, Чонгук. Все хорошо, я рядом с тобой. — мягко уверяла она. Ее лоб закрывала светлая челка, видимо новая прическа, потому что он впервые видел на ней этот цвет. Ей очень шло. Взгляд скользнул от тонких нежных губ, маленького ровного носа, наблюдая заметные темные мешки под веками, где трепетали длинные ресницы, пока в уголках теплых глаз удерживалась влага. Чонгуку достались мамины черные, как ночь глаза и он очень не любил, когда она плакала, хотя такое бывало редко, а из-за него происходило вообще впервые на его памяти. Укол вины не заставил себя долго ждать, хотя дыхание постепенно приходило в норму. Он уложил свои ладони на ее тонкие, не обращая внимания на торчащую из вены иглу с трубочкой, и тихонько сжал их на своем же лице. — Ты наконец-то очнулся. — выдохнула Чон Суён с облегчением, счастливо ему улыбаясь. — Боже, ты не представляешь, как напугал меня. — Мама. — прошептал он сиплым голосом, сразу ощутив боль сухого горла, а сделать попытку сглотнуть не вышло. — Вода. — тихо попросил, зажмурившись и переместив одну ладонь на горло. — Ох, конечно, сейчас. — она спешно наклонилась к тумбочке, открыла бутылку и протянула ему. Чонгук думал, что ему хватит и пары глотков, чтобы промочить сухость, но как только прохладная вода попала на язык, он не остановился, пока не допил до дна. Жажда была такой, словно бы он не пил несколько дней. — Что произошло? — все же хрипло спросил, пока женщина оставляла пустую бутылку обратно. — Ты проспал целую неделю, сынок. — уголки ее губ дрогнули, а по щекам все-таки покатились прозрачные дорожки. Ох, вот оно как. Хреново, но не страшно. — Не плачь, мам, все же хорошо. — он потянулся к нежному лицу, стерев большими пальцами влагу. — Не буду. — кивнула она ему, притянув в крепкие объятия. Он уложил голову на ее худое плечо, обхватив стройную талию, и хотел было уже прикрыть глаза, но взгляд наконец зацепился за фигуру позади матери, сразу же натыкаясь на ярко голубые глаза, казалось на секунду перенесшие его к любимому морю. На него смотрели с такой теплой, что по телу прошелся непонятный импульс отдаленно знакомого ощущения, от которого становилось немного не по себе, ведь это было довольно странно, учитывая, что они с этим человеком никогда раньше не виделись. Зачем тот вообще был в его палате? — Мам? — позвал он и она отстранилась, посмотрев на него и заметив, куда направленно его внимание. — Ах, да, точно. Женщина почему-то взволнованно поднялась, предоставляя ему возможность разглядеть незнакомца во всей красе, хотя Чонгук не совсем понял такую ее неоднозначную реакцию. Он врач? Смотрящий за ним? Может интерн? Парень перед ним был несомненно хорош собой: шоколадного цвета волосы закрывали светлый лоб челкой; мягкие черты лица, но острые скулы; пухлые губы и ровный нос, но большие глаза, обрамленные длинными густыми ресницами, а внутри поток живой энергии так и плескался, вновь вызывая странные реакции его организма. Тот стоял в черной свободной футболке, но даже она не скрывала подтянутое тело, как и синие джинсы, облегавшие мощные бедра длинных ног. Если бы не сухое горло, он даже мог бы присвистнуть на такую эстетичную внешность, — тому бы пошло актером в смазливые мелодрамы, чтобы вся прекрасная половина страны вздыхала и завидовала главной героине. Чонгук конечно был гетеросексуалом, но вполне мог оценить мужскую красоту, а там было на что посмотреть, несмотря на то, что собственная наружность его всегда устраивала. Черт возьми, трудно не считать себя красавчиком, когда за тобой постоянно увиваются девушки, но сейчас не об этом. Этот парень поселял в нем непонятные… не опознаваемые чувства одним своим неотрывным взглядом и слишком уж яркой, какой-то даже испытывающей, улыбкой, хотя все это время просто молчал. И что с ним не так? — И где только этого врача носит? — подала голос мама, возвратив его уплывшее внимание на себя. — Я, наверное, оставляю вас наедине. — было сказано как-то неловко и она уже сделала шаг к двери. Однако Чонгук не понимал, на кой черт ему нужно было оставаться наедине с приятным, что уж тут греха таить, но все же незнакомцем, потому так и остановил ее, спросив: — Зачем? Он нахмурился, видя, как лицо матери приобрело удивленное, даже ошарашенное выражение, а затем она и вовсе вся напряглась, словно в ее голову сиюсекундно закрадывалось какое-то плохое осознание. Это что за реакция такая? — Ты… не хочешь побыть с Тэхёном? — неверяще переспросила она, обернувшись к названному. Чонгук возвратил взгляд на замершего парня, которого словно ведром ледяной воды окатили, еще раз просканировав, и попытавшись понять мог ли раньше видеть его где-то, но на ум ничего не приходило. В горле сдавливало от подступавшего предчувствия, но, глядя тому прямо в глаза, он поинтересовался: — А мы знакомы? И прям наблюдал, как море в голубых зрачках стремительно мрачнело, будто покрывшись толстым слоем льда, а широкая улыбка треснула прямо на глазах. Вот сейчас Чонгук впервые почувствовал в желудке отголоски страха. — Блять, вы же шутите, да? — спросил он, искренне надеясь, что это так. Внутренности скручивало от нервов и тошноты. Ему очень хотелось, чтобы сейчас ворвались в палату с хлопушками и прокричали, что это не смешной розыгрыш. Однако, посмотрев на потерянное лицо матери и на болезненный вид самого Тэхёна, он уже сам все понимал... Он, черт подери, какого-то забыл. — Чонгук, ты правда его совсем не помнишь? — с тенью надежды спросила мама, но ее голос все же дрогнул от беспокойства, пока Тэхён полностью погрузился в себя. От этого вида грудную клетку сдавило так, словно кто-то надавил на нее, он уставился в белую простынь, тяжело сглотнул и покачал головой. — Боже мой, как такое вообще могло произойти? — мама принялась ходить по палате туда сюда. Чонгук видел не мало фильмов про ситуации, где люди не помнили даже самых родных после тех или иных происшествий, и ему становилось по-настоящему страшно, ведь он даже пока еще не знал, как именно оказался в больнице и сколько тут пробыл. Твою мать, ему совсем не хотелось ранить близкого человека, а судя по всему он уже это сделал. От осознания того, что он потерял целый кусок своей жизни действительно становилось очень хреново. Чон никогда не позволял панике брать над собой вверх и сейчас пытался душить ту на корню, чтобы трезво все осмыслить, но все его рецепторы просто вопили, порываясь о чем-то предупредить, — а он им доверял, ведь собственная интуиция еще никогда его не подводила. А вот память подвела… Чонгук поднял глаза, когда его, казалось вконец выпавшая в осадок, мама вдруг подошла к Тэхёну, тоже выглядевшему, мягко говоря, ни живым, ни мертвым, и поддерживающе взяла того за локоть, с четкой решимостью повернувшись к нему. От нагнетающей атмосферы неизвестности, его сердце пробивало громкие волнующие удары, будто готовясь к сокрушающей информации. — Так ладно, Чонгук, он твой… — Лучший друг. — вдруг перебил сам Тэхён, таким низким тоном, что Гука невольно передернуло. Ничего себе голос, — ощущение, как если бы в уши смолу или густой мед заливали. Ошеломляющий контраст по сравнению с его внешностью. — Лучший друг? — переспросил тихо. Чонгук с трудом сглотнул, видя, как парень сжал руки его матери, когда она посмотрела на него с заметным недоумением, но Тэхён отрицательно покачал головой и отпустил ее, подходя уже к его койке. — Да, по крайней мере, ты меня так называл. — уголки его израненных губ дернулись в подобии улыбки (видимо, много кусал их), но Чон прекрасно видел, что тому больно. — Черт, прости. — просто не смог не сказать. — Ничего, если ты не помнишь меня. У нас была особенная связь и я верю, что она не потеряна. Мы всегда можем начать сначала и познакомиться заново, верно? — Тэхён подошел к ближе, пока он на секунду задумался, сверля глазами чужую футболку. — Если не можешь ничего изменить, просто прими ситуацию. — произнес Чонгук одновременно с ним и поднял на того удивленный взгляд. Ладно, это было довольно странно и необычно. — Ты часто пользовался этой цитатой. — пояснил, улыбнувшись, и просто протянул руку. — Ким Тэхён. — заглянул своими нереальными голубыми в его черные. — Могу я снова быть твоим другом? Чонгук внимательно посмотрел на парня напротив, с доброй улыбкой и невероятными глазами, пытавшегося выглядеть непоколебимым, и не понимал, почему так открыто мог различать его истинные эмоции от фальшивых. Ничего ведь не было нормально. Он отчетливо видел внутри него тоску по важному для него человеку. Может быть, он научился его читать, когда они были друзьями и, несмотря на потерю воспоминаний, внутри все еще оставались какие-то привычки? Он, конечно, не знаток там научных теорий человеческой системы и всех его нейронных сетей, но неужели связывающие их нити могли быть настолько прочными, чтобы запечатлеться глубже самой памяти? Одно лишь знал точно: он не хотел бы причинять ему еще большей боли. Чон отпустил взгляд на протянутую ладонь, уверено взял в свою и крепко сжал, неожиданно для себя подметив нежность кожи и длину красивых тонких пальцев. Действительно, сплошная эстетика. — Тэхён? — попробовал он имя на языке, всей душой чувствуя вину, а тот вновь дернул уголками губ, так и стараясь показать ему, что все в порядке. — Прости, что не помню тебя. — тот сглотнул и уже хотел что-то ответить, но Чонгук сжал руку сильнее. — Я обязательно постараюсь все вспомнить. Тэхён на секунду замер, а потом только кивнул, улыбнувшись уже чуточку искреннее, и отпустил его, отрешенно отходя в сторону. Чонгук пусть совсем его не знал, точнее, — не помнил, но ему действительно тяжело было видеть своего друга разбитым из-за себя, что собственный страх от потери прошлого просто отошел в сторону. — Милый, а расскажи нам что-нибудь о своей жизни. — осторожно попросила его мама. Ему даже задумываться не пришлось. — Мне двадцать четыре, работаю веб-дизайнером, снимаю комнату у Юнги хена… Он не успел договорить, как дверь распахнулась и в палату вломились двое его хороших друзей, предоставив дорогу черноволосому врачу средних лет, который сразу прошел и присел на его кушетку, принявшись быстро осматривать. — Доктор, у него отсутствует часть памяти. — нервно поговорила мама, сжав в руках телефон. — Вот оно как? — не очень то и удивился врач Им Чану, если верить бейджу на его груди. — Он что-то не помнит?! — резко и даже громко, удивился на всю палату Хосок, заставив всех присутствующих перевести на него взгляды. — Что? А вдруг он и меня забыл! — сложил руки на груди. — Я бы тоже забыл тебя в первую очередь. — хмыкнул Юнги, вызвав несколько смешков. Чонгук хотел бы посмеяться, но сдержался, увидев, как Тэхён поджал губы и увел взгляд в окно, где виднелись верхушки зеленых деревьев, а теплое солнце уже почти скрылось, окрасив небо оранжево-красными переливами. — Не переживайте, такое часто слушается по ряду причин. — заверил врач, просто продолжая осмотр. — Возможно, уже завтра или через неделю вы все вспомните. — Ух, Слава Богу! — выдохнула мама. Однако Тэхёна эта информация не утешила совсем, Чонгук буквально чувствовал его напряжение. Старшие, заметив поникший вид матери с Кимом, подошли к тем, а после вся компашка отстранилась в сторону, начав шептаться между собой. Чонгук краем глаза уловил, как поменялись лица парней и матери, когда Тэхён им что-то объяснял, а те будто пытались его переубедить, ведя нешуточный спор. Даже Юнги, всегда отличавшийся особым спокойствием, сейчас выглядел, мягко говоря, недовольным, то и дело, бросая на него неоднозначные взгляды. Тогда, как Хосок, напротив, старался вообще не смотреть в его сторону, нервно поправляя выкрашенную в блонд челку. Чону это все очень не нравилось. — Как вы себя чувствуете? — спокойно спросил мужчина. — Голова не болит? В глазах не двоится? — Чувствую, что готов оставить все ближайшие магазины без единой пачки рамена. — признался он, услышав добрый смех доктора, пока следил глазами за движением фонарика. Мама пришла первой, оставаясь рядом сбоку, пока им занимался врач, задавая кучу стандартных вопросов. Когда остальные тоже подтянулись ближе, а Чонгук поймал уже бесстрастный взгляд державшегося позади них Тэхёна, то сразу понял, что там уже что-то решили без него. Что ж, если они действительно были так близки, то Ким Тэхён должен понимать с кем имеет дело.🕸️🕸️🕸️
Уже вечером, испытав достаточно опытов на своем обессиленном теле и разуме, Чонгуку сообщили, что никаких серьезных отклонений у него не нашли, а временная потеря памяти была вызвана посттравматическим расстройством вследствие его недельной коммы после аварии. Его даже прозвали природными часами: во вторник заснул — во вторник проснулся. Правда, попросили в следующий не засыпать снова, а он легко отозвался, что даже не подумает, пока они не поменяют больничную еду. Всегда мог поддержать дурацкие шутки. Подумаешь, какой-то год вылетел из головы. С кем не бывает, правда? Аварию он, конечно же, тоже не помнил и не понимал, почему на его теле, пусть и спустя неделю, не оставалось никаких серьезных травм. Неделя не такой уж и большой срок, но он, наверное, просто легко отделался. Просто повезло. Ему посоветовали побольше гулять на свежем воздухе, пить какие-то витамины и находиться в местах, где он мог обитать до случившегося, чтобы более ускорить процесс восстановления утраченных воспоминаний, с помощью внешних ассоциаций. Он просто соглашался, хотя сам уже знавал о некоторых этапах — его не прерываемые отношения с кино очень даже частенько оказывались полезными. Чонгук, если честно, пропускал мимо ушей почти все наставления, погрузившись в собственные думы. Его дико мучило странное ощущение, давившее как-то особо осязаемо, и походу никак не собиравшееся оставлять его в покое. Он всегда был довольно проницательным, но сейчас впервые не понимал, что конкретно его так настойчиво терзало. — Хреново, чувак. — описал так всю ситуацию Хосок, похлопав его по плечу. — Есть в этом какой-то плюс. — просто поддержал Юнги, развалившись в кресле, и добавил: — Знал бы, что ты все забудешь, занял бы у тебя чуть побольше. Чонгук искреннее посмеялся над обоими. Друзья разъехались по домам только, когда он лично выпихнул тех за дверь палаты, устав от их хождений по пятам, но своего нового-старого-лучшего друга так и не смог отвадить. Он признал, что Тэхён будет даже упрямее его самого, а это, чтобы понимать, хуже «ослины Чона», как называл его частенько «ворчливый дед Мин». И причем Ким в любых спорах оставался таким спокойным, что продолжать доказывать ему что-то ни у кого попросту не хватало сил. Вот уж скала Ким. Интересно, а как часто он сам уступал тому в их дружбе? Чонгук со своей кушетки наблюдал за уснувшем, в не очень то удобном, кресле парнем, только теперь отметив его бледный цвет кожи и, в целом, потрепанный вид. Старшие перед своим уходом шепнули, что Тэхён всю неделю от него не отходил, чем вызвали только пущее угрызение совести, — было бы легче, будь тот менее старательным, а из-за его чрезмерной вовлеченности, чувство вины похоже с ним еще надолго задержалось. Взгляд черных глаз скользнул по рассыпанным на подлокотнике волосам, — Чон почему-то подумал, что, если зарыться в них пальцами, те наверняка оказались бы очень мягкими. Они такими даже выглядели. Как и расслабленный Ким совсем другой, более… милый, наверное. Хотя, блять, почему его головушку вообще посещали подобного рода мысли? Точно сотряс себе там что-то. Да и, побочные действия лекарств подсобили, не иначе. Чонгук за весь день уже успел понять, что Тэхён был очень заботливым и внимательным, — по отношению к нему или ко всем, не имело значения: и воду подаст, и еду принесет, и одеяльце поправит, и триста раз спросит нужно ли ему чего. Чон, пусть и очень благодарен парню, но жутко не привык к такой чрезмерной опеке. За ним даже родная мать так никогда не смотрела, хотя иногда пыталась. Наверное, нужно будет как-нибудь намекнуть тому об этом. Мама вернулась от его врача, выглядя крайне измученной и уставшей. Она тихонько зашла в палату, не желая разбудить не менее выжатого Тэхёна, и прошла к его кровати, присев на стул. — Завтра утром тебя выписывают, но дома нужно будет допить курс некоторых препаратов. — сообщила она, заботливо поправив край его выбившейся простыни. — Если только запивать их пивом. — бросил Чонгук со смешком. — Солнышко, тебе нельзя принимать алкоголь, пока ты пьешь лекарства. — мягко напомнила мама, кажется не в состоянии сейчас понимать шутки. — Знаю, не переживай. — выдохнул он, накрыв ее тонкую ладонь своей. Женщина опустила взгляд на их руки и палата на несколько минут погрузилась в тишину. — Чонгук, я никогда не говорила тебе, но я очень рада, что ты есть в моей жизни. — призналась, посмотрев в глаза и сжала его ногу через ткань. — Я так сильно люблю тебя, милый. — Я тоже, мам. — улыбнулся он, второй раз за день видя в ее глазах застывшие слезы. — И я люблю тебя. Чонгук смотрел на женщину с долей жалости и сожаления, прекрасно зная, что она потратила незапланированный отпуск из-за него, но ни капли не отдохнула, а только больше утомила свой, вообще-то, уже не молодой организм. — Пожалуйста, поезжай домой. Со мной ведь здесь уже есть Тэхён. — попросил он, взглянув на ее теплую улыбку, которую она перевела на безмятежно спящего парня. — Он замечательный, правда? — Да, он хороший. — легко согласился, следя за тем, какой нежный взгляд его мама посвящала, казалось бы, совершенно чужому человеку. — Будь с ним помягче, сынок. — со вздохом проговорила она, вызвав внутри легкое волнение. — Тэхён, он… — она сглотнула и посмотрела на него как-то грустно. — Он очень… тобой дорожит. Внутри уже второй раз скручивало от нервов, словно бы он почувствовал тревогу или же… может какую-то ответственность? Многое было неопределенно. — Я не обижу его, мам. Да и, думаю, Тэхён сам никогда не даст себя обидеть. — усмехнулся Чон, но мама улыбнулась совсем не весело. — Поскорее бы ты его вспомнил. — она снова посмотрела на Кима, теперь уже чуточку дольше. Чонгук понимал, что тот был ей очень дорог, однако странно то, что в нем не вспыхивало никакой ревности, словно бы так и должно было быть. Хотя, кажется, за сегодня он уже привык к странностям, ведь даже его старшие слишком свободно общались с Тэхёном, даже скрывались от него своими секретами. Это было что-то новенькое. Даже из разряда: удивительное. Но Чон решил, что просто обязан, приспособиться к близости своего нового знакомого, как можно скорее, поэтому вел себя с ним крайне осторожно. Осмотрительно. Чон Суён тяжело вздохнула, опустив глаза в пол, будто пыталась взять себя в руки, но Чонгук заметил, как тяжело той приходилось. — Мам, что происходит? — прямо спросил. — Завтра я заберу тебя к себе. — мама повернулась к нему, пока Чонгук подозрительно нахмурился. — Это еще зачем? — Ты уже год как съехал с квартиры Юнги, милый. Мин живет со своим… любимым человеком. — пояснила она, спрятав очевидную неловкость за зевком. Интересненько. И у скольких его знакомых за один единственный год успела появиться настоящая пара? — Тогда, где я жил? — логично спросил, хотя сам уже кажется догадывался. — Тэхён перевезет твои вещи сам, так что, не волнуйся. — все, что сказала, поднявшись со стула. — Тогда, я приеду за тобой утром. Отдыхай. — она наклонилась, оставив поцелуй на его лбу, и вышла из палаты. В груди поселилось еще одно неприятное чувство, неподдающееся разбору. Чонгук чувствовал что-то наподобие, когда их бросил отец, уйдя в другую семью. Странно? Верно. Очень. Либо его инстинкты перевернулись, ударить бошкой и покатились дальше, либо он действительно что-то упускал, вместе с целым годом. Что-то несомненно важное. Всю оставшуюся ночь Чон продолжал наблюдать за мирно посапывающим другом и пришел к выводу, что тот, возможно, играл большую, если даже не решающую, роль в разгадке его новой головоломки. И он должен найти ответ.🕸️🕸️🕸️
Утро наступило довольно быстро, можно даже сказать, неожиданно, учитывая то, что к восьми часам палата вновь была переполнена людьми, летней духотой и смешением разных духов с самым ненавистным для него запахом спирта. Шик и блеск. И судя по тому, что Тэхён куда-то пропал, Чонгук понял, что все-таки успел поспать пару часиков, даже не осознав, когда отключился. Мама возилась с выпиской, парни помогали ему собирать вещи, которых за неделю скопилось на три стирки, а он, получив последнюю профилактическую процедуру, чувствовал лишь ломоту тела и дикое желание спать, когда еще вчера вечером думал, что готов был горы свернуть, отоспавшись на всю жизнь. Ага, щас, размечтался. — Тэхён привез тебе чистые вещи. Так что, сними уже с себя этот древнегреческий балахон. Шастаешь тут, блять, Аполлоном. — проворчал Юнги, кивнув на тумбочку, где для него лежала аккуратно сложенная одежда. — Устал глазеть на мои прекрасные голые ножки? — усмехнулся Чонгук, стянув больничный халат. — Уберегаю слабые сердечки мимо проходящих пациентов. Если ты вдруг не заметил, дверь открыта. — спокойно оповестил его старший. Чонгук обернулся, убеждавшись, что это не шутка, и принялся переодеваться гораздо шустрее. Брать грех за инфаркт какой-нибудь впечатлительной бабульки, ой как не хотелось. — Сокджин устраивает вечеринку на следующей недели, тебя как, ждать? — спросил Хосок, оставив сумку у входа, и впервые за это время поднял на него взгляд. — Хотя, чего это я… Пати на свежем воздухе, бассейн, моря алкоголя и пьяных игр. Мда, старый Jk прибудет туда первым. — со смешком договорил. Интересно, а был какой-то новый? — Сокджин? — вместо этого поинтересовался. Чонгук натянул на голову белую футболку, особо отметив ее мягкий материал и приятный кондиционер для белья, оставил больничную сорочку на кушетке, а после наткнулся на поджатые губы блондина, снова не поднимавшего свои глаза, что-то печатав в телефоне. — Брат Тэхёна. — просто ответил за него Юнги, оставив еще одну сумку на пороге. — У него их двое. Сокджин самый младший, а Намджун старший. — просто пояснил, кряхтя, как дед, пока усаживался в кресло. Вот как значит. А Чонгук еще понятия не имел сколько лет самому Киму. И как объяснить тот факт, что многое из того, что он забыл, связывало его с Тэхёном? Это наводило на определенные мысли и вместе с тем сводило его с ума. Возможно, отдых и непринужденная обстановка действительно пошли бы ему на пользу. Раньше ведь помогало. — Ты забыл упомянуть главный аргумент. — усмехнулся Чон, поймав на себе уже любопытные взгляды. — Боже, не тупите. Ради чего мы туда вообще ходили? — закатил он глаза. — Много свободных девиц и доступный секс. Чонгук хитро улыбнулся, ожидая, когда его дружно поддержат и добавят до кучи, но друзья вдруг напряглись, а их лица заметно помрачнели. И вот таких странностей становилось уж слишком много. В дверях вовремя материализовался Тэхён, уже переодетый в бежевую футболку и светло-голубые джинсы, ловко подмяв назревавшие вопросы. — Доброе утро. — улыбнулся Ким неловко, смотря только на него. Видимо остальных уже видел. Он держал в руках несколько стаканчиков, и Чон невольно улыбнулся, ощутив дикую нехватку утреннего кофеина и уже позабыв о другом, но не упустив то, как старшие переглянулись между собой. Научились трепаться ментально? Плевать, ему сейчас была просто необходима скорейшая порция кофе, вкус которого уже заранее перекатывался на языке. — Теперь очень доброе. — улыбнулся Чон широко, заметив, как парень чуть подвис на его губах, но быстро очнулся. Задумался просто. С кем не бывает? — Твой капучино, побольше молока, поменьше сахара. — протянул ему, вот уж точно его лучший дружочек, который почему-то отвел свои голубые очи от его оголенных ног. Такой стеснительный? — Ох, спасибо, ты буквально спас меня от уныния и серости грядущего будущего. — разомлел Чонгук, удерживая в руках теплый стаканчик. — Ты прям зришь в корень. — сухо бросил Хосок и, захватив третий стаканчик, раздраженно покинул палату. — Что это с ним такое? — выгнул он бровь, посмотрев на двух других, одинаково замерших. Чон Хосок, его вечно смеющийся, хэппи пати старший, был сам не своей еще со вчерашнего дня. — Не обращай внимания. — Юнги поднялся на ноги, обойдя их двоих. — Он с девушкой поругался, вот и психует. — сообщил, бросив взгляд на притихшего Тэхёна, и спокойно удалился вслед за блондином. Ого, уже второй его старший был в серьезных отношениях… Настолько же кардинальными могли быть изменения? — Оу, ну тогда все понятно. — легко бросил Чонгук, блаженно отпивая напиток и приговаривая: — Кайф, теперь можно снова наслаждаться жизнью. Ким нервно усмехнулся и молча прошел к дивану, усевшись на место, ранее оставленное Мином. Солнечные лучи, проникавшие из приоткрытого окна, оттеняли половину его лица, пока он отпивал из другого стаканчика, чуть просвечивавшего из-за солнца, показав, что внутри точно было не кофе. Тот ковырялся в своем смартфоне и вообще сегодня казался особенно тихим, поэтому Чонгук решает наладить коммуникацию, неожиданно интересуясь: — Что ты пьешь? Тэхён поднял на него удивленный взгляд, хлопнул пару раз ресницами и закусил нижнюю губу, словно переваривая поступивший вопрос. И, признаться честно, это показалось очень даже милым. Ему ведь нужно будет узнавать человека по новой, верно? Значит, с чего-то нужно было начинать. — Чай с мятой. — наконец отозвался Ким, слегка улыбнувшись на его выгнутую в удивлении бровь. — Я не пью кофе. — просто предоставил уже второй факт о себе. — Совсем? — вырвалось чуть громче, чем сам Чонгук ожидал. Парень на кресле уже тихонько хохотнул, прикрыв рот ладонью, уголки его глаз улыбнулись, пока шоколадная челка мягко прошлась по его лбу от подувшего из окна ветерка. Он красивый. Но это не тот факт, который Чон отметил в своем импровизированном блокноте заметок под названием: «узнай все о Ким Тэхёне». — Да, совсем. — кивнул тот. — А алкоголь пьешь? — захотелось узнать еще чуточку больше. — Мы играем в двадцать один вопрос или что? — усмехнулся Тэхён, внимательно на него смотря. — Почему бы и не поиграть? Тишина утомляет. Чонгук непринужденно пожал плечами, выдержав его взгляд, хотя чувствовал волнение каждый раз, когда оставался с ним наедине. Особенно, когда тот провел языком по губе, задумавшись, а Гук не понял, зачем проследил за этим движением. — Я играю немного в другие игры. — хмыкнул Ким, спрятав улыбку за новым глотком, и опустил свои длинные ресницы вниз, создав на коже тень от них. Он очень красивый. Чонгук подвис то ли от ответа, то ли от всего вместе. Ему даже показалось, что между ними сейчас проскочил легкий флирт, но он быстро покачал головой, отогнав ненормальные мысли. Бред какой-то. — Пью и даже курю. — все же ответил Тэхён, сделав еще один глоток и уже не отнимал глаз от экрана телефона. Чон оставил свой напиток на тумбочку и наконец принялся натягивать джинсы, чуть оттянув голову вверх и обратно, — его вечная привычка, когда о чем-то задумывался. Может тот вообще имел в виду игры с девушками? Парни ведь делятся таким между собой… — Думаю, отлежусь и тоже вступлю на путь игрищ всю следующую неделю, если не больше. — Чон усмехнулся, застегнув молнию, поднял взгляд, и… Тэхён спешно опустил глаза вниз и запоздало бросил смешок, словно срочно на что-то отвлекшись. Или сделав попытку это показать. Но Чонгук уже успел отметить его улыбку а-ля-джокер-все нормально. И что он такого сказал? В палату зашла мама, держа в руках папку с документами, а Ким сразу поднялся, убрав гаджет в задний карман. — Ну все, милый, ты свободен. — заключила она с усталой улыбкой. — Если готов, можем сразу ехать. Тэхён оставил недопитый чай на подлокотнике, молча направившись к двери, и схватил в руки все сумки, тут же выпрямившись. На порог подтянулись оба старших, и теперь все ожидали одного его. Чонгук иногда правда ненавидел свою способность так хорошо различать чужие эмоции. И он был просто уверен, что каждый находившийся в палате сейчас выглядел одинаково — наигранно непринужденно. Пора бы уже вливаться в эту неизвестность. — Тэхён, я вернусь с тобой домой. — просто и уверенно. Как и ожидалось, все присутствующие замерли, и если не в конкретном шоке, то Чонгук не знал, как охарактеризовать их коннектное поведение. Тэхён поджал губы, сначала немного обдумывая, но, в итоге, со всей серьезностью вгляделся ему в глаза. — Чонгук, будет лучше, если ты на первое время останешься у мамы. Значит не показалось. И что же они все пытались от него скрыть? Год один, а вопросов накапливалось уже на десять. Чонгук цокнул, засунув руки в карманы джинсов, и уверенно подошел к Киму, остановившись в полуметре. — Тэхён, давай я буду сам решать, что для меня будет лучше. — может слишком грубо, но зато прямо. — Не будем пренебрегать указаниям врача. — он поставил руку на плечо своего лучшего друга, чуть сжав и почувствовав его напряжение. — Мне ведь нужно чаще находиться в местах о которых я ничего не помню, верно? Мой друг. — добавил с улыбкой, наблюдая за глубиной чужого голубого моря. Научится ли он в нем плавать или останется на безопасном берегу? — Как скажешь, друг.