Дежавю

      Если вы думаете, что место, где создаются картины, выглядит как сказка, полная волшебства и магии, или как открытая, большая и очень светлая оранжерея, в которой вместо цветов и растений тут и там расцветают красочные шедевры, а сам творец, будто какой-то волшебник, стоит у панорамного окна во всю стену и задумчиво пьёт утренний кофе, а на фоне слышна игра старого фонографа, то вы сильно заблуждаетесь. В нынешних реалиях мастерская знаменитого художника выглядит совершенно иначе. Это относительно небольшая комната, заставленная исписанными, наполовину накрытыми тканью, холстами, в каждом углу стоят ведра краски, стулья, кисти в неподходящих для них местах, а свет в это помещение попадает из одного единственного окна - и то было зашторено. Честно говоря, конкретного места под мастерскую здесь не было - картины стояли по всей квартире, как и ведра с краской, работа тоже застыла в разных комнатах, где-то даже рабочее место было покрыто пылью. Мало кто проверял это на собственной шкуре, но иногда в этом доме можно было вместо чая попробовать грязную воду для споласкивания кисточек, потому что ее хозяин любил работать по ночам, а с утра был рассеяннее медведя после спячки. Ну а кофе этот «волшебник» не любил до невозможности и предпочитал крупнолистовой чай (но часто забывал пополнить свои запасы и пил дешёвый пакетированный). Стоит ли говорить о том, что в стенах этого дома никогда не играла классическая музыка? Все шедевры здесь создавались на фоне прямых трансляций геймеров или стендапов, а иногда и на фоне корейской поп-музыки. Одним словом, хозяин этой квартиры и художник в одном лице - социопат.       В последнее время работа не шла от слова совсем - каждый раз, беря в руки кисть или карандаш, у Джунхёка сводило судорогой руки или начинала кружиться и болеть голова. День ото дня (а если точнее – от ночи к ночи) его мучали бессонницы. В сутки он спал, в лучшем случае, часа три, а затем бродил по квартире словно Наполеон на острове Святой Елены. Джунхёка правда никто никуда не заточал и не контролировал, но это все равно его угнетало. Иногда после двух кружек чая он мог поспать еще час или два, но такое случалось не так часто.  Не то, чтобы он сильно волновался из-за всего этого - не в первый раз, но на всякий случай сходил провериться по частным клиникам, где получил лишь: «Постарайтесь меньше пить спиртного». Да как же, будто это так легко с такими друзьями. Тем не менее, Джунхёк не особо верил, что в его проблеме виноваты выходные посиделки с друзьями. Тем более, что он тщательно следил за своим физическим здоровьем и поддерживал тело в порядке регулярными тренировками, за что нередко получал ехидные колкости от Суён:        — Зачем тебе такое накачанное тело? — однажды спросила она, заставшая хозяина квартиры в майке, в которой было, мягко говоря, тяжело скрыть его спортивные достижения. — На случай, если всем надоест смотреть на твои однообразные картины, и ты уйдёшь в профессиональный спорт?       — Ты бы тоже задумалась над запасным вариантом. Фотографии трупов животных - довольно своеобразная тематика, которая мало кому нравится. Что ты будешь делать, когда твои прелестно-мрачные работы станут никому ненужными? Пойдёшь в профессиональный спорт? Ах, да, — примерно так спарировал Джунхёк в тот день на замечание подруги. И знаете, хоть и на первый взгляд нельзя было сказать наверняка, но этот разговор заставил Хан Суён задуматься и теперь помимо трупов животных (а их она правда умела запечатлеть в самом завораживающем ракурсе и настроении), она делала работы на тему «жизнь через смерть», в которую входили засохшие цветы на прекрасном цветущем лугу или отравленный труп синекрылой бабочки, окружённый группой муравьев. «Смерть - это не конец жизни, а лишь часть ее пути» - с такой аннотацией должна была открыться ее дебютная выставка, про которую она все уши прожужжала им с Докчей.       Итак, возвращаясь к проблеме Ю Джунхёка. Он все ещё не знал и не понимал, что с ним не так, но друзья посоветовали ему отдохнуть от творчества и возможно найти себе какое-нибудь хобби. Хобби? Заняться вязанием? Писательством? Нет, все это было не для него. Свой «отпуск» от творчества Джунхёк предпочёл провести в спортзале, пока мышцы не начали ныть. Тогда он завалился на диван за просмотр комедийной классики, но и это ему быстро наскучило. Настолько наскучило, что он в кои-то веки решил убраться в своей захламлённой берлоге. Не то, чтобы Джунхёк был нечистоплотным, отнюдь, он регулярно проводил влажную уборку, менял пастельное белье каждые две недели и проветривал квартиру строго три раза в день, но хлам скапливался в каждом углу вне зависимости от его желания (как он считал сам). И вот наконец-то пришло время разгрести все эти горы вещей.       Сперва Джунхёк расчистил место, где находился меньше всего - гостиную. Она служила своего рода кладовкой, куда он ставил материалы для работы, сами работы, коробки от техники, книги, журналы… в общем, все, чем он не пользовался на регулярной основе. Здесь стояло много книжных шкафов, но все были забиты до самых краев. Собственно, по этой причине горы книг теперь складировались у него возле кровати, на кухне и даже в туалетной комнате. Давно пора пересмотреть его личную библиотеку и отправить макулатуру в городскую библиотеку, а совсем страшные экземпляры - на помойку.       Выставляя с очередной полки книги, Джунхёк с удивлением находит на ней книгу о психологии, судя по аннотации, рассказывающую о профессиональном выгорании. Забавно. И давно у него такая литература в личном пользовании? В мусорку. Джунхёк придерживался принципа, что все проблемы человек придумывает себе сам и никакой там психолог не мог решить их, пока сам «больной» не захочет что-то поменять в своей жизни. Докча предлагал ему обратиться за помощью к такому фрику в белом халате, но Джунхёк твёрдо уверен, что с ним все в порядке, просто весенняя хандра или что-то такое. Творческий кризис часто встречается среди людей, крутящихся в этой сфере.       Закончив с книгами, Джунхёк удовлетворенно смотрит на идеально ровные книги, выстроенные больше не по жанрам и тематике, а цветам, гармонирующих со стенами и интерьером. По итогу уборки две коробки уходят в городскую библиотеку (нужно не забыть заказать грузчиков) и одна коробка благополучно отправляется на свалку. Но сперва нужно предложить Докче (или в крайнем случае - Суён) - авось, чего и придумает с этими бумажками. Теперь очередь шкафов и коробок в углу комнаты. Честно сказать, Джунхёк уже не помнил, что в них хранил. В руки попадает коробка с эскизами и наработками. Сколько, интересно, они здесь пылятся. Джунхёк просмотрел их и засунул несколько вполне неплохих обратно в коробку (предварительно растолкав их в папку с мультифорами - так визуально проще будет просматривать в будущем и меньше места занимает), остальные отправил следом за книгами.       Дело близилось к вечеру, а завал, казалось, не убывал. Спина уже затекла, перед глазами немного расплывалась картинка, а гудение в голове становилось сильнее. Ладно, он закончит с последними ящиками и отдохнёт. Ничего сложного, здесь, судя по всему, его старые работы формата А4 и немного больше. Холсты и толстая бумага. Даже, кажется, есть альбом? В руках он ощущался почти невесомо. Уголки потрепались, обложка выцвела. Хочет ли Джунхёк его пролистать? Возможно. Будет ли он это делать, зная, что скорее всего скривится от своих древних набросков со времён динозавров? Определённо нет. Откладывает. Этим работам в среднем около 8 лет. С некоторыми из них он впервые участвовал в небольших выставках как анонимный автор. Тогда мало кто заинтересовался его творчеством и купили всего одну, самую неудачную по мнению Джунхёка. В руки проскальзывает холст, который он не видел, кажется… да честно говоря, он вообще забыл о нём. На нём была изображена девушка на берегу бушующего моря, которая отчаянно тянулась к звёздам, падающим, словно капли дождя, в темную воду. Ее белые, как сами звёзды, сыплющиеся к ее рукам, волосы развивались в ветру шторма и смешивались с морской пеной. Картина должна была быть наполнена отчаянием, ведь один неверный шаг, и она сорвётся прямо в пасть холодных волн и пены, но ей не было страшно, она хотела поймать звёзды и сложить в подол платья. Джунхёк не помнил при каких обстоятельствах писал эту картину, но почему-то она очень тепло отзывалась где-то внутри. Наверное, это была одна из его самых первых картин и первой, где он изобразил эту девушку.       — Лицо смазалось, — на выдохе произнёс он. Он не помнил какое лицо было у этой девушки, а ведь оно было важно для целостности картинки. Она плакала? Улыбалась? Была напугана? Но ее движения были твёрдыми и уверенными. Руки стремились к цели, а ноги будто несли ее по воздуху. Она не была прикована к земным рамкам.       Джунхёк отложил ее в сторону и продолжил перебирать законченные работы и наброски, что-то периодически переставляя, что-то выкидывая в коробку с пометкой «мусор».