Охота на лиса

      В процессе взросления многие люди сталкиваются с трудностями, связанными с принятием себя и своей личности. Чонгук не исключение. Он столкнулся с проблемой не только непринятия себя как личности, но и как гибрида кролика. Эта особенность оказала сильное влияние на него, особенно учитывая, что в его семье он был первым гибридом после прапрабабушки, которая была гибридом шиншиллы. Его родители, будучи обычными людьми, не могли понять ни его самого, ни то, как воспитывать такого ребенка.       А постоянно воркующие и сюсюкающие над ним родственницы или мамины подруги, приходившие на чай, отдельная песня. Они постоянно тискали его за щеки и комментировали его выпирающие передние зубы, особенно забавно, учитывая, что кроме них в первые годы его жизни ничего не росло. И ещё его вечная пугливость, которая доводила его до дикого скрежета зубов передних, ага. Из-за натиска этих же женщин он постоянно испытывал страх и терял контроль над собой, действуя всего лишь на поводу инстинктов, в стремлении защититься, а потому неконтролируемо обращался. Однако этим же он только усугублял ситуацию, потому что в обличье кролика, тем более такого маленького, не оставляло никакого шанса отбиться от любителей всего милого и пушистого. А кролики о-очень не любят, когда их берут на руки.       Пугливость распространялась также на громкие звуки, резкие движения и… хищников. Причем в независимости от их принадлежности или размеров. Даже в детском саду, где у многих еще не выросли клыки, одно только присутствие вблизи хищника вызывало у него чувство недоумения и страха, и он тут же превращался в беззащитного кролика, прячась по углам и создавая неприятности как воспитателям, так и родителям.       И ладно, если бы он был обычным кроликом, достигающий пятидесяти сантиметров в длину, или кролик-великан, который может вырасти больше метра, но нет. Гибрид карликовой ангоры, да не было печали, так черти накачали.       Масло в огонь добавлял ещё и весьма строгий и консервативный отец, убежденный в том, что с мальчиками вообще не должно проявлять сопливую нежность, а следует выращивать в них крепкое и непоколебимое поведение, соответствующее общественным стандартам. «Чонгук! Настоящие мужчины не плачут!» — таков был лозунг отца на все годы воспитания Чонгука. И хотя он перестал демонстрировать свои слезы после достижения возраста пяти лет, эта фраза звучала в его ушах еще долгие годы, вселяя в него уверенность, что проявление эмоций воспринимается окружающими как признак слабости.       По мере времени Чонгук рос в зажатого и неуверенного в себе мальчика. Ему стало претить от самого себя такого: маленького, чувствительного, абсолютно беспомощного. Он во всем винил именно свою гибридную принадлежность. Ситуация улучшилась, когда он пошел в школу: контролировать звериную сущность к тому возрасту стало чуть легче. Спонтанные обращения во время испуга почти сошли на нет. Сердце хоть и стучало быстро-быстро, а уши и хвост подрагивали, выдавая его состояние, и казалось, что его скоро настигнет сердечный приступ, но в целом лучше, чем прятаться по углам пушистым комочком.       Всю младшую школу он проучился один, так и не заведя ни с кем ни дружбы, ни маломальских приятельских отношений. Благо, обошлось без особых издевательств со стороны одноклассников, пару раз к нему пытались как-то прицепиться, но он просто игнорировал, что работало безотказно, и маленькие обидчики быстро теряли к нему интерес. А факт того, что в его классе он был одним единственным гибридом. Все это еще больше сказывалось на его самооценке и замкнутости.       Когда ему предстояло перейти в среднюю школу, его отцу предложили работу в Сеуле, поэтому родителями было принято решение переехать. Он испытывал страх перед тем, что обучение в новой школе может оказаться ничуть не лучше, чем в предыдущей, и что он снова столкнется с чувством одиночества, а в самом плохом случае даже столкнется с издевательствами со стороны сверстников. Чонгук по ночам отчаянно молился в надежде, что время замедлиться, чтобы оттянуть момент начала учебного года, а время и не думало замедляться, а только будто бы ускорилось.       Но его страхам не суждено было сбыться. Уже в первый день учебы произошло знакомство, которое не только изменило его время обучения в школе, но и изменило его самого.       В новой школе официальная часть «открытия» нового учебного года, где присутствовали все ученики и их родители, преподаватели, оставила на Чонгуке не малое впечатление, потому как количество разнообразных гибридов было, как ему казалось, огромным. В Пусане, где он жил и учился до этого, на всю школу наберется максимум человек десять, а тут парочка преподавателей и в каждом классе примерно человек по пять точно будут гибридами. И он никак не мог определиться, что чувствовал больше, страх или воодушевление.       После официальной части всех учеников собрали по своим кабинетам совместно с классными руководителями для знакомства. Чонгук, в надежде не привлекать особого внимания, сел в самом конце у окна, наблюдая, как его новые одноклассники рассаживались по парам. В классе наряду с ним были еще несколько гибридов: две девочки, чья гибридная природа пока оставалась для Чонгука загадкой. Ни уши, ни хвост не давали намека на их истинное происхождение, но по ощущению он понимал, что они явно не были хищниками. Еще один парень занимал место у самого доски, увлеченно болтая с учителем, пока остальные рассаживались по местам, а по маленьким рожкам, торчащим из его волос, можно было предположить, что он — олень. Чонгук уже успел обрадоваться, что в его классе нет хищников, как вдруг на соседнее место рядом с ним плюхнулся, а по-другому не скажешь, парень, с ходу заговорив:       — Привет! Я Чон Хосок, рад знакомству! — и широко улыбнулся, сверкнув клыками.       Чонгук сглотнул, чувствуя, как его сердце ухнуло в пятки, а ещё отчаянно надеялся, что обойдется без спонтанных превращений, потому как до этого момента непосредственно ему общаться с хищными гибридами не представлялось возможным и стало немного страшно. Он окинул взглядом класс, убедившись, что никто не обращает на них внимания, но наличие людей рядом давало ему некоторую уверенность — ведь, в конце концов, его не съедят, правда?       — П-привет, — промямлил он, чувствуя, как дрожит от страха и волнения его хвост, а уши беспокойно вертятся туда-сюда. — Ч-чонгук.       — С тобой все хорошо? — спросил парень, обеспокоенно прижимая свои огромные уши необычной формы к голове.       — Кхм, — прокашлялся он, чтобы голос звучал более уверенно. — Да, просто я до этого не общался, ну… с хищными.       — О. Аа…– протянул он, будто что-то для себя отмечая. — Ты же кролик, тебе не стоит меня бояться, я хоть и считаюсь хищником, но по факту безобидный кот, — проговорил он, улыбаясь.       На этот раз Чонгук заметил, что улыбка его собеседника не казалась такой пугающей, несмотря на острые клычки, которые никуда не исчезли. Он ответил на улыбку, обнажая свои передние кроличьи зубы. Хосок показался ему крутым. Чонгук надеется, что они смогут подружиться.       Смогли.       В основном это была заслуга Хосока. Оказавшись гибридом ориентала, Чонгук даже не знал, что такие существуют, и согласно своей звериной сущности, он обладал довольно уникальным характером: был очень дружелюбным, шумным до изнурения, любил быть в центре внимания всегда, а также у него было множество увлечений из-за своей неутомимой активности. Несмотря на всю свою эксцентричность, выяснилось, что он очень сильно привязывается к людям и всегда таскал Чонгука с собой, куда бы он ни шел. Изначально Чонгуку было ужасно страшно и некомфортно. Его раздражало, что он чувствовал себя сдержанно перед другом и не мог открыться из-за своих страхов и недостатка уверенности. Однако Хосок приятно удивил его, проявив чуткость и умение точно понимать его настроение и эмоции. Он не навязывался, уступал, когда понимал, что Чонгуку нужна поддержка, и, наоборот, настаивал в те моменты, когда это было необходимо. Таким образом, он помогал ему раскрыться и понять, что такое настоящая дружба.       Спустя некоторое время Чонгук, наконец, освоился в общении с Хосоком и понял, что тот отлично его понимает и читает. Он начал доверять ему больше, чем кому бы то ни было, и поэтому рассказал ему то, что раньше никому не открывал. Чонгук признался в своем секрете: он ненавидит то, что он — кролик. Что тоже хотел бы быть хищником, он хотел бы ничего не бояться и быть грозным, крутым, настоящим мужчиной, а не милым и беспомощным кроликом. Но старший Чон внимательно выслушав его, поразил его своим ответом:       — Так в чем проблема? — спросил он с непроницаемым выражением на лице.       — В плане? — не понял Чонгук. В смысле, в чем проблема? В том, что он кролик!       — Ты винишь свою гибридную природу, Гук, но она не определяет тебя полностью. Да, ты кролик с определенными поведенческими чертами и реакциями, но ты не только он, Чонгук. Ты можешь стать каким угодно, и твое животное происхождение не помешает тебе. Хочешь быть уверенным, сильным и бесстрашным — работай над собой, и ты обязательно добьешься цели.       — Н-но… Как? — Чонгук в очередной раз был поражен. Хосок всегда впечатлял его своей серьезностью в такие моменты, будто он старше его не на два месяца, а на несколько лет.       — Самое простое –найти увлечение, которое подойдет тебе. Успех в выбранном деле поможет тебе почувствовать уверенность в своих силах и возможностях. Если хочешь избавиться от пугливости, то, хм, — почесав макушку, задумываясь на мгновение, он продолжил, — тот же спорт, например, бокс или тхэквондо! Зная, что сможешь защитить себя, несмотря на то, что ты маленький карликовый кролик в звериной ипостаси, будешь меньше бояться. Главное пробуй и не сдавайся, а я всегда тебя поддержу! — закончил свою пламенную речь Хосок неизменной широкой улыбкой, потрепав вдохновленного Чонгука по макушке.       Чонгук принял решение, что жалеть и одновременно с этим ненавидеть себя вечно он не хочет, поэтому будет работать над собой, чтобы обрести уверенность в себе. В этот же вечер он попросил родителей записать его на секцию по боксу, старший Чон тогда был очень горд за сына, что тот наконец-то растет «настоящим» мужчиной, но как только он попросил так же записать его на занятия танцами, скуксился и насупился, говоря: «Не мужское дело дрыгаться под музыку», но, получив полотенцем по лбу от жены, поуспокоился.       Занятия танцами ему сразу понравились. Он, конечно, предполагал это, когда выбирал, чем заняться, но не думал, что настолько. Они стали его особенным убежищем, где он мог забыть о своих неуверенностях, стали способом выразить свои чувства и эмоции, которые пытался подавлять долго время, хоть и не особо успешно. Они научили его лучше чувствовать и контролировать свое тело, а также выражать свою индивидуальность, не боясь быть в центре внимания. Во время обучения в старших классах он достиг того, что периодически начал выступать на любительских соревнованиях и показывал отличные результаты, чувствуя сильную поддержку от близких.       С боксом же было намного сложнее с самого начала: резкие и быстрые движения вводили его в транс, заставляя цепенеть и сжиматься. Тренеру долго не удавалось найти к нему подход, а у него ещё несколько человек в группе. Чонгук часто размышлял, кто из них, в конце концов, сдастся первым: он сам от неудач или тренер от усталости и отчаяния и попросит его бросить попытки. Но они оба в итоге оказались более упертыми, чем представлялось. Перейдя на индивидуальный тип тренировок, со временем у тренера удалось найти подход к Чонгуку, начиная с легких физических упражнений для тренировки реакции. Фоном служила спокойная музыка, помогающая сосредоточиться на дыхании и реакции тела. Маленькими шажками они добивались успеха, и в итоге что-то начало получаться.       Но потом началась другая проблема. Его неспособность применять какие-то приемы и полученные знания на спарринге, если с грушей или с тренером проблем никаких не было, то со сверстниками он просто цепенел, и все его знания и умения вылетали из головы. Это приносило ему смешанные чувства: с одной стороны, он не желал причинять боль другим, а с другой стороны, испытывал страх.       Решить проблему помог случай. Как-то раз, выходя из школы вместе с Хосоком, когда они вышли из школы раньше времени, так как их отпустил учитель, они услышали жалобный писк где-то за углом школы, где часто собирались старшеклассники на переменах. Переглянувшись, друзья двинулись в ту сторону, подгоняемые любопытством и недоумением. Картина, открывшаяся им, была, мягко говоря, не очень приятная: двое парней из старших классов держали их одноклассницу, трогая ее и насмехаясь, в то время как она сотрясалась от страха и плача. Чонгук, сам того не ожидая от себя, быстро подбежал к двум мудакам, оттолкнув их, тому, что стоял ближе, прописал в нос.       Хрустнуло смачно.       И тут очнулся уже Хосок. Второй парень из касты мудаков времени тратить зря не стал и двинулся в атаку на Чонгука, а Хосок рванул на помощь. Их драка не затянулась, поскольку их одноклассница, освободившись от хватки, бросилась за помощью к учителям. Их быстро разогнали друг от друга и всех вызвали к директору. Хосок и Чонгук, несмотря на свой младший возраст, отделались небольшими ушибами, поэтому они решили между собой, что вышли победителями в этой потасовке. Однако все получили выговор и были вынуждены написать объяснительные, кроме того, были вызваны родители. Отец Чонгука чуть не уписался от счастья, что у него вырос дамский спаситель, а мама причитала, обрабатывая боевые раны. Профилактический подзатыльник он получил позже от тренера, хоть тот и был доволен тем, что его проблема разрешилась сама с собой, потому как после такого спарринги на тренировке проходили больше без «оцепенения».       Хосок оказался прав. Занимаясь тем, что ему по-настоящему нравится и достигая успехов даже при огромных усилиях, он с каждым своим достижением меньше зажимался и чувствовал себя более уверенным в самом себе, перестал стесняться общаться с людьми и начал проявлять инициативу в социальной составляющей своей жизни.       Танцы и бокс оказали значительное влияние на Чонгука не только внутренне, помогая ему обрести гармонию с собой, укрепить самоощущение и уверенность, но также сказались на его теле. Он как-то сначала не особо обращал на это внимания, концентрируясь больше на психологической составляющей, но в какой-то момент начал замечать, что стал, конечно, не выше Хосока, но значительно его шире. А когда поделился своими ощущениями с другом, то тот открыл ему глаза еще и на кое-что другое.       Он популярен.       Сказать, что он прихуел, не сказать ничего.       И он действительно начал замечать интерес к себе. Сначала это просто проявляясь в томных взглядах или краснеющих щечках одноклассниц, но после приобрело активный характер. В особенности это проявилось в последний год средней школы, когда все вокруг начали признаваться в симпатиях, устраивать неловкие свидания и вступать в первые романтические отношения. Ему признавались. Причем многие: одноклассницы, девочки из параллельных классов, даже старшеклассницы. Сказать, что это пугало его, было бы преувеличением. Ему было неловко отказывать этим девочкам, видя, как они расстраиваются. Просто… Он как-то не думал об этом всем! Ему вообще долгое время было не до этого.       Решив поделиться с другом своими чувствами и переживаниями по поводу всей этой ситуации, он надеялся услышать, что Хосок тоже испытывает неловкость относительно всех этих признаний и размышлений о своих отношениях. Однако оказалось, что у Хосока уже было первое свидание и первые неуклюжие поцелуи, о чем он молчал.       — Ты просто не спрашивал, — пожал плечами Хосок, потрепав друга по макушке. — Да и я не торопился делиться, я как-то привык к тому, что выгляжу в твоих глазах крутым хёном, а тут… — Хосок закрыл лицо руками и простонал, вспоминая неловкое свидание, вызывая беззлобный смех у Чонгука. — Господи, я краснел и робел больше, чем Сохи!       После этого Хосока черт дернул свести своего любимого младшего с кем-нибудь, но Чонгуку все было не то и не так. Ну, никто ему не нравился и не вызывал каких-то трепетных чувств, скорее… Тревогу и дискомфорт. Да, с осознанием того, что они находятся в том возрасте, когда подростки познают себя и свое тело в более… интимном плане, у него начался немножко запоздалый пубертат. И это стало некой проблемой, потому как он и не предполагал, что его гибридная принадлежность и тут даст просраться. Хотелось всего сразу и много-много раз. А так же возникла новая причина для его внутреннего самобичевания, да хоть Чонгук и стал увереннее и менее пугливым, принял себя и свою гибридную сущность, но он все равно остался любителем позагоняться.       Хотелось всего сразу и много-много раз… С парнями. Да, он знал, что такое бывает, ну, не в каменном веке живет, но… И подумать не мог, что сам окажется по ту сторону баррикад. На этот раз делиться с другом своим открытием не планировал, было стыдно и страшно, а вдруг он откажется от него, возненавидит, обвинит. Хотя Чонгук прекрасно знал, что Хосок никогда так не поступит, но страх иногда толкает на иррациональные мысли и выводы.       По итогу внутренний конфликт между страхом и уверенностью в поддержке друга мешал Чонгуку осмелиться открыться и привел к тому, что они отдалились. Точнее, он отдалился, а Хосок, проявляя свойственную ему чуткость и эмпатию, не навязывался, осознавая, что тому нужно время и силы, чтобы поделиться с тем, что его гложит. Прошел месяц, и они все реже навещали друг друга, меньше гуляли, даже в школе общались меньше, и то лишь по школьным или нейтральным темам. И опять все разрешил случай.       Очень-очень неловкий случай.       И опять у того самого злополучного места, а именно за углом школы, где часто собирались старшеклассники на переменах. Только теперь они были старшеклассниками. Чонгук, идя после школы в сторону дома, обнаружил, что потерял телефон, быстро развернувшись на пятках, он пошел обратно в школу, одновременно раздумывая, где мог его оставить и молясь про себя, чтобы никто его не забрал. И почти пробежав мимо того злополучного угла, увидел, как мелькнул знакомый хвост, резко остановившись, он огляделся, раздумывая, показалось иль нет. Направляясь в сторону, где мелькнул хвост Хосока, он обдумывал, что тот может здесь делать, когда их занятия уже кончились и он четко видел, как тот убежал домой раньше него… И тут открылась неловкая до горячих кончиков ушей смущающая и одновременно пугающая…       Хосок жрал парня, ну или они друг друга. Это нельзя было назвать поцелуем, поскольку… Просто нельзя! Чонгук так охуел, что понял — выхуеть обратно у него выйдет не скоро. Во-первых, ПАРНЯ! А во-вторых, он не ожидал оказаться свидетелем такого смущающе-непотребственного зрелища.       Так и стояли за углом трое… Чонгук с открытым ртом и шокированными глазами и двое парней, ничего не замечающих и не подозревавших о том, что их спалили. Услышав чей-то очень довольный стон Чон очень надеялся, что это был не стон друга, он вздрогнул, встрепенулся и случайно уронил сумку-почтальонку, привлекая внимания парочки, и тут уже вздрогнули и встрепенулись они. Хосок даже зашипел по-кошачьи в его сторону, ведь его прервали от действа, заставляя Гука непроизвольно сделать шаг назад. Однако, как только тот осознал, кто находится перед ним, тут же отступил на несколько шагов от парня, которого удерживал в своих кошачьих объятьях, уставившись на друга широко раскрытыми глазами, беззвучно открывая и закрывая рот, словно рыба.       — П-простите, я случайно, не буду мешать, — промямлил Чонгук, подхватил упавшую сумку, развернулся на пятках и рванул в школу, слыша взволнованное:       — Чонгук!       В голове Гука кружились разного рода мысли, создавая дикий коктейль из чувств и эмоций, от которого у него моментально разболелась голова. Он уже и забыл, зачем вообще ему нужно было в школу, а сейчас просто пытается спрятаться от ситуации, не осознавая толком, куда и зачем бежит. Чувствуя боль в боку и нехватку воздуха, он остановился, согнувшись и уперев руки об колени, предпринимая попытку отдышаться и немного успокоиться, как почувствовал сильную хватку на своем плече. Взвизгнув от неожиданности, он отскочил на добрый метр от напугавшего его друга, что стало последней каплей в эмоциональном аттракционе Чонгука за последнее время. Он успел только ойкнуть от осознания, как окружающее его пространство совместно с Хоби вдруг начал искажаться и увеличиваться, а после померк.       — Чонгук…— пораженно прошептал юноша, смотря на валяющийся на полу, ком одежды, который едва заметно двигался, выдавая зарывшегося там кролика.       Хосок мягкой поступью направился в его сторону, стараясь не напугать ещё больше, его уши обеспокоенно прижались к макушке, а хвост выписывал кренделя, мотаясь из стороны в сторону. Для гибридов показываться в звериной ипостаси является если не интимным, то очень доверительным моментом, поэтому он надеялся ничего не испортить, хоть в данной ситуации все произошло спонтанно, а то младший мог закрыться от друга окончательно.       Чонгук, услышав мягкие шаги, еще сильнее зарылся в одежду.       Стыдно пиздец.       «Как хорошо, что в школе сейчас никого нет, и мой позор видит только Хосок», — мучительно думал он.       Внезапно в глаза ударил свет, и он неожиданно издал непонятный звук, что-то среднее между рычанием и хрюканьем, выражая свое недовольство.       — Чонгук-и… — все так же шепотом обратился Хосок к кролику, протягивая руку, чтобы погладить черного кролика между ушек, дабы задобрить. В ответ раздалось кряхтящее урчание, заставив его улыбнуться. — Какой же ты миленький… — умилительно произнёс он, получив в ответ злобный кусь. — АЙ! Блять, не кусайся!       Зафырчав от недовольства и уходя от чужих рук, Гук выпутался из вороха одежды, оглядываясь по сторонам. По-хорошему надо бы обратиться обратно, но светить голой жопой как-то не хочется.       — Господи, ты даже ножкой топаешь миленько, — начало бы друг, но осекся на середине под злобным взглядом. — Ладно, молчу, — сделав движение, будто бы застегивает болтливый рот на молнию, он кивнул на ворох одежды Чонгука, — давай я возьму её, в туалете перекинешься и оденешься.       Согласно кивнув, младший развернулся и попрыгал в нужную сторону. Правда, его скорость была всяко меньше благодаря коротким лампам, нежели широкие шаги друга, а потому они «шли» вровень. Положив вещи на крышку унитаза и закрыв дверь, Хоби оставил кролика наедине, оставаясь ждать у раковин, перерождая путь к выходу, а то сбежит ещё ненароком, а надо бы поговорить. Вышел Гук, красный как рак, потому как думал, что спонтанные обращения давно канули в лету, а тут такое. К счастью, он не погрузился в такое состояние, когда гибридам требуется несколько дней, чтобы вернуться к человеческому облику после эмоционального волнения. Умывшись холодной водой, он зачесал мокрые пряди волос, открывая лоб. Делал он все это, смотря при этом куда угодно, но только не на Хосока. Тот, видимо, сдаваться не хотел, а потому:       — Поговорим? — сказал он, кивнув на дверь туалета, как бы намекая сменить дислокацию, получая в ответ неуверенный согласный кивок.       Предварительно найдя потерянный телефон, который Чонгук просто забыл прямо на парте, они выбрали место в непосредственной близости от школы, присев на скамейку во дворе. Сначала оба молчали, погруженные в свои мысли, но затем одновременно начали разговаривать, перебивая друг друга, извиняясь и открываясь друг перед другом. Рассказывали о том, что происходило в их душе во время временного перерыва в дружбе, об ужасах и радостях, о секретах и скрытых страхах. Оказалось, что Хосок осознал свою бисексуальность уже давно, но не придавал этому большого значения, учитывая достаточное наличие заинтересованных в нем и заинтересовывающих его девушек. Однако внезапное сближение с другим парнем заставила его поплыть, и это произошло именно в период их редкого общения.       — Это тот, с кем я тебя видел сегодня? — получив в ответ утвердительный кивок, он задумчиво угукнул. — А кто это был?       Получив в ответ сначала расширившиеся глаза, а потом дикий гогот, Чонгук впал в ступор. Что он такого спросил? Ну, он был настолько шокирован, что не мог и не стал ясно разглядывать парня, которого друг держал в своих кошачьих объятиях. Гук лишь подметил, что это был парень, но какая-то деталь ускользнула из его памяти и внимания, отказываясь всплывать на поверхность для анализа.       — Это был Ыну, Чонгук, — прохрипел Хоби между приступами гогота.       — Чего?! — Точно! Рога, маленькие рога, что торчали из копны волос. Вот что за деталь, которую он не мог вспомнить или не хотел. Ыну — их староста класса, гибрид антилопы. Забавный факт, потому как Чон в первый день, встретив его, думал, что он — олень. Вот насколько он не может четко определить звериную принадлежность гибридов. Но в его оправдание стоит отметить, что рога у него действительно маленькие, там толком не поймешь. — Во-о дела-а…       — Ага, — самодовольно улыбнулся Хосок, довольный реакцией друга, наконец-то отсмеявшись.       Они провели целый вечер, беседуя на самые разные темы, сидя на скамейке и испытывая чувство удовлетворения от того, что наконец-то смогли открыться друг перед другом полностью, и больше не оставалось никаких недопониманий.       Юноша перестал беспокоиться о своем влечении к парням, хотя его больше беспокоила реакция его друга на это признание, чем сам факт. Он уже как-то примирился с мыслью, что у него никогда не будет все просто. Оставалось только ждать, какой же следующий финт ушами покажет ему судьба.       В течение всего своего школьного обучения ему так и не довелось пойти ни на одно свидание или испытать первый поцелуй. Однако он не печалился, потому что это было его сознательное решение. Он не желал связываться с кем-то лишь из любопытства, чтобы познать все аспекты романтических и не только романтических отношений. Это было интересно, но он решил подождать особого человека, который сразу же покорил бы его сердце с первого взгляда.       Нашел.       Ведь взгляд шальных глаз сердцу Чонгука сложно было проигнорировать.