~°^ /ᐠ｡ꞈ｡ᐟ\ ^°~
«Жил да был, чёрный кот за углом.
И кота ненавидел весь дом.
Только песня совсем не о том,
Как не ладили люди с котом...»
Тёплый летний вечер. На небе появляются первые звёзды, еле заметные сквозь дымку ещё не ушедшего дня. Время, очевидно, позднее. Людей на улицах немного, а те, что по каким-то причинам шастают в переулках, выглядят просто напросто непристойно. Примерно к таким же непристойным мог бы отнести себя сейчас Татищев, лежавший на асфальте как тряпичная кукла. Голова гудела от боли, всё тело ломило, а мысли никак не хотели собираться во что-то конкретное и понятное повреждённому разуму подростка. С величайшим усилием перевернувшись на спину, Юра стал глядеть на вечернее, и уже тёмное небо. В голове стали проясняться события, из-за которых он сейчас пластом валялся на серой поверхности, хотя многие детали так и оставались для брюнета загадкой. Провалившись на асфальте ещё с десяток секунд, Юра решил, что так дело не пойдёт и надо вставать. Далее последовала не очень удачная попытка восстановления ходячего положения или, хотя-бы, перехода в сидячее. Каждое движение отдавалось неимоверной болью, всё тело жгло, как огнём, и каждая частичка организма буквально всем своим существом говорила: «Не вставай, придурок!». Юре было на это сравнительно плевать, пока на нём ещё действовал некий болевой шок. Скоро и без того сильная, боль усилилась, и теперь Юру можно было подавать вместе с поджаренной курицей, ведь именно так он ощущал себя в данный момент времени. Мысли о еде были не самыми лучшими. Пока Татищев безуспешно пытался встать, начал свою активную работу рвотный рефлекс, так что видения с самой поджаристой и мясистой в мире курочкой гриль пришлось отложить на потом. Через примерно пять минут, Юра одержал маленькую победу и поднялся. Как только обе его ноги не очень твёрдо, но стояли на земле, он быстро пожалел об уже выполненном действии. Его стало не хило мутить, а головная боль лишь усилилась. Тут снова неожиданной волной нахлынули воспоминания и неясные обрывки драки, лиц нападавших, и асфальта, что был прямо перед носом Юры всего-то пару минут назад. Кстати о носе и в целом лице. Юрка хоть и был «суровым уральским мужиком», и никогда не вёл себя как типичная баба (ну там, у зеркала не крутился долго, марафет наводил только по особым случаям и т.д.), но сейчас всем сердцем и душой хотел бы иметь при себе зеркальце. Ведь, как никак нужно было оценить масштабы урона, нанесённого его физиономии. Благо рядом оказалась лужа, наклонившись к которой сквозь дикую, жгучую и тянущую боль Татищеву предстала страшная картина. На него сейчас глядел, не то человек, не то побитая груша, с опухшим от ссадин лицом. Губа разбита, нос, такое ощущение вообще сломан, а под ним засохшая кровь. По всей коже синяки и царапины разного размера. Прямо под глазом фингал, ещё пару почти таких же стоят на скулах и в области челюсти. В углу лба, около начала роста линии волос рана, уже покрывшаяся неприятной корочкой глубокого и тёмного бордового цвета, но видимо открывшаяся в ходе незапланированного ранее подъёма. Чуть прислушавшись к ощущениям до Юры дошло, что именно эта точка было очагом почти всей боли. Пытаясь вспомнить хоть что-нибудь, выцепить из сознания хотя-бы каплю полезной сейчас информации, в голове чётко и ярко заиграл недавний диалог с Костей. Ещё мгновение и в макушке пульсировала фраза о «сотрясении», которое себе заработал знакомый Уралова, также в ходе драки. Происхождение симптомов стало ещё более ясным. У Юры всё было вроде как, не так плохо. Частичная потеря памяти, тошнота, головная боль и прочее, были характерны для средней степени травмы. По крайней мере, именно так и говорил Костя... Костя Костя... Костя! Юра поразмыслил ещё пару секунд и решил идти в подъезд к Уралову. Почему-то эта мысль показалось его больной голове самой здравой на данный момент. Скрипя зубами Татищев поплёлся в сторону уже давно знакомого дома.***
Почти весь сегодняшний день прошёл для Кости в окружении родственников, что решили навестить их семью в Челябинске. Ураловы переехали сюда на неопределённый срок из Екатеринбурга, а «родная кровушка», в лице многочисленных дядь, тёть, и прочих индивидов, не забыла об их существовании. Именно поэтому сейчас, сидя на уже родной и привычной кухне, Костя отвечал на вопросы о девушках, учёбе в школе, друзьях и подобных, не самых важных и интересных вещах. Тётя Лиза была сегодня разговорчивее обычного, так что избежать диалога в стиле «где невеста» не удалось. К тому же, помимо самого факта присутствия в доме родственников, Елизавета Викторовна решила порадовать многоуважаемых родичей ещё и привезенным прямо из Москвы проигрывателем, который уже во всю эксплуатировали, включив на нём советскую классику. Закончилась очередная композиция предвещая новую. Костя хлопотал на кухне, помогая с мойкой посуды, и паралельно говоря с тётей о насущном, периодически отвечая на удивление не так сухо и пресно, как хотелось бы. Мама в это время ожидала из духовки пирог, уже держа на готове кипяток и чай, обязательно не в пакетиках. Эту семейную «идиллию» прервал звонок в дверь, который повторился несколько раз, прежде чем его услышал не только Костя. Тётя и мать переглянулись, почему-то вопросительно смотря на Уралова. — Костенька, это не к тебе случайно? — задалась вопросом тётя Лиза, с интересом смотря на племянника. Видимо она надеялась, что к Косте зашла подружка, которой по идее неоткуда было взяться. — Вряд-ли. Возможно Юра, но он уже должен быть дома. — Костя на время отложил чашку, которую держал, в сторону и закрутил воду. Ему и самому было интересно, кто же вдруг решил прийти ещё и достаточно поздно. Как никак, сейчас пол десятого вечера — Я пойду открою. Уралов прошёл в коридор, и снова услышал звонок. Человек за дверью явно хотел чтобы ему как можно скорее открыли, а Костю подобное поведение стало раздражать. Крикнув «сейчас!» неожиданному гостю, парень принялся отворять дверь. Ещё одно движение. Костя глянул за дверь и застыл. Он сначала и вовсе не понял, кто к нему припёрся, но затем мгновенно ощутил на себе взгляд глаз человека, которого он просто-напросто не мог забыть. — Юра? — Кость я.. Юра тупо глядел на товарища. В глазах его скапливались капельки слёз, которые Татищев всеми силами что у него остались сдерживал. Он выглядел ужасно. Костя, поняв что он просто осматривает товарища, без попыток предпринять что-то, тут же спохватился. — Юр, почему ты не пошёл домой? Тебе нужно к врачу! — Уралов говорил громким шёпотом, приближаясь к Юре, и всё внимательнее осматривая его лицо. От одного вида его хотелось выть, забрать всю боль себе, не дать уже такому близком и родному человеку страдать. Юра молчал и глядел с невесёлой усмешкой одними глазами спрашивая: «а на кой мне домой идти?». Тут с кухни послышался голос матери Кости: — Костик, кто там пришёл? Юра внимательно смотрел на друга, что оглядывался назад, всё время глазами возвращаясь к побитому Татищеву. Он, судя по всему, пытался адекватно сформулировать мысль, и понять, как объяснить ситуацию маме. Юра лишь двинулся на шаг назад, уже готовый уйти отсюда как можно скорее. — Я не вовремя, да? — его голос был слабым и говорил Юра тихо. Брюнет прижал к себе руки, перебирая пальцами. Парень не хотел мешаться другу, и если он того потребует тут же исчезнет. — Прости, я не подумал, что ты дома не один.. Я.. Я уйду наверное.. — только услышав это «уйду», Костя тут же сделал шаг и притащил Юру поближе к себе за запястье. Уралов судорожно думал, как объяснить старшим что тут делает избитый парень, к тому же его друг. Тут из-за угла выходит мама Кости. Застыли все: Юра, которому даже стоять ровно было сложно, Костя, что лишь чуть сильнее сжал юрину руку приказывая никуда не двигаться, и женщина, что вылупила глаза в полном непонимании ситуации. — Мам... — Костя сам не знал зачем он зовёт её, но в любом случае, он уже готов был оправдывать и Татищева, и себя. — Господи... — она тут же оказалась прямо перед Юрой, что был ниже Кости, но по росту на удивление не был выше женщины. — Кто ж тебя так, а? — она аккуратно взяла в руки лицо Юры, руку которого Уралову всё же пришлось отпустить. Затем она перевела взгляд на сына, продолжая поддерживать лицо Татищева. —Костя, ты чего не зовёшь? Сколько раз говорила, если вдруг что, сразу ко мне иди! Знаешь ведь, что я не кусаюсь! Снова глянув на Юру, она стала ещё внимательнее рассматривать раны, уже прикидывая, что лучше поможет. Сам Татищев стоял столбом, боясь шевельнуться. Он впервые в жизни видел костину маму, и поэтому пока она занималась анализом его состояния, он, в свою очередь, оглядывал её лицо. Редкие седые прядки, светлые русые волосы, зелёные, будто хвоя глаза, что пусть и не были похожи на светлый янтарь Уралова, тем не менее смотрели с особой заботой и любовью. Он помнил её имя, вроде Татьяна. Юре стало неловко, сознание находилось в тумане, и адекватно воспринимать всё происходящее он тоже не мог. Его повели в комнату, ведя через коридор. Проводником выступил именно Костя, в руку которого Юра вцепился так, будто он был его последней надеждой на спасение. В целом, не так и далеко от реальности.***
Татищев, весь в зелёнке и бинтах, сидел на кухне попивая ромашковый чай, что ему так любезно предложили хозяева квартиры. Сразу рядом с ним находился Костя, что внимательно смотрел на друга, готовый в любую секунду помочь, или уберечь от проблем. За этой очаровательной картиной наблюдала Татьяна Уралова, сидевшая напротив. Голова её лежала на руке, глаза были направлены на сына и его друга, что пришёл за помощью. К слову, сразу после того как Юра зашёл на порог, родственница, сидевшая на кухне была в срочном порядке отправлена домой. Татищев весь вечер мялся, боялся говорить. Адекватно воспринимать действительность и понимать что происходит стал недавно, примерно в тоже время что ему наложили повязку, а сидя за столом чувствовал себя совсем некомфортно, что бросалось в глаза всем, кто тут находился. Чтобы как-то разрядить обстановку и прервать не самую приятную тишину, мама Кости сказала: — Юра, ну не переживай ты так. Чужих детей не бывает, коли домой не пошёл, значит не мог, ничего страшного тут нет! — Татищев на это выдал короткое «Спасибо, тёть Тань...» и тут же опустил взгляд. Костя тоже вёл себя скованно, переживая за товарища, и реакцию своей матери на его действия. Женщина хотела не мешать детям своим присутствием и решила уйти, перед этим включив проигрыватель. На нём заиграла одна из любимых песен Татьяны, «Чёрный кот», что также нравилась и Косте. На последок глянув на парней, она ушла в гостиную, оставляя их наедине друг с другом. Возникшую пару минут назад тишину прервал зов Юры. — Кость? — Да, Юр? — Спасибо тебе. Я бы уже сдох, если б ты меня на порог не пустил. — Юра отхлебнул чая, попутно жуя кусок пирога, что лежал на его тарелке. Он тут же вспомнил, как Костя помогал накладывать повязки и обрабатывать раны, попутно морально успокаивая своим присутствием брюнета. На это высказывание Костя нахмурил брови, смотря куда-то в свою кружку с горячим напитком. Пусть это была всего лишь рядовая фраза, сказанная как раз в стиле Татищева, Уралову она не понравилась. — Не говори так. Я бы в любом случае помог, просто боялся что мама может сказать на этот счёт. — а ведь и правда бы помог, Юра даже не сомневался, он знал, поэтому даже в не самом адекватном состоянии пошёл в квартиру екатиренбуржца. — Тебе с ней повезло. У меня не так. — сказал с какой-то грустью в голосе и тут же стих, видимо вспоминая эпизоды своей не очень весёлой жизни. — Ясно что не так, ты бы тогда к себе пошёл. — Уралов украдкой глянул в глаза Юры. Сейчас они показались ему самыми глубокими в мире, будто два колодца, отражающих ночное небо. Снова настала тишина, и как раз в этот момент стали хорошо слышны строчки излюбленной Татьяной Ураловой песни.«Бедный кот от усов до хвоста,
Был черней, чем сама чернота.
Да и песенка в общем о том,
Как обидно быть чёрным котом!»
Костя незаметно для себя представил Юру, что сейчас ел пирог с чаем, в виде того самого кота из песни. Он ведь и правда на него похож! К тому же, у Татищева смолистые, тёмные волосы, и воссоздать образ побитого жизнью кота-бродяги вовсе не сложно.«Говорят, не повезёт,
Если чёрный кот дорогу перейдёт.
А пока наоборот,
Только чёрному коту и не везёт
Не везёт!
Не везёт...»
— Юр, ты так на кота из песни похож... — фраза сорвалась с губ сама собой, и Костя лишь прикрыл ладонью рот, когда понял что ляпнул не совсем то, что следовало бы. — Я получается тоже неудачу приношу? — Юра не обиделся, лишь глупо ухмыльнулся. Это была прикрытая шуткой попытка самобичевания, что было для брюнета слишком привычным и естественным. — Вообще-то, в Великобритании и Японии, чёрные коты являются символом удачи — Костя слегка отвернулся, уже не прикрывая рот рукой. Видеть подобные особенности поведения Татищева было грустно, поэтому Уралов решил блеснуть эрудицией, заодно подбадривая Юру, и вкладывая в сравнение более приятный и хороший смысл. — Ну как скажешь, англичанин. Хэлоу, или как там говорить? — Юра стал вспоминать всё что знает на английском. В голову пришла только одна фраза. — Ландан ис зэ кэпитал оф Грейт Британ! — What is the capital of Russia? — Костя решил подыграть, на более чистом английском задав вопрос. — Сорри, чё? — Юра лишь вылупил глаза, с полным непониманием глядя на Костю. Уралов лишь стал тихо посмеиваться. Он стал смеяться в кулак ещё больше, слыша, как Юра наперебой говорит: «Так что ты сказал? Ау, чего смеёшься? Костян блин, я щас подавлюсь!». Видеть недоумение на лице друга было чертовски приятно, так что лично для себя Костя отметил этот момент, как один из лучших в его жизни. Скоро Юра оставил попытки разговорить друга, начиная рассказывать анекдоты и смешить его ещё больше. Они оба впервые за этот вечер искренне смеялись.