Garden of Eden

Азирафаэль выбрал литературу дополнительным предметом. Всё равно кроме чтения книг он ничего не умел. Гавриил посмотрел на него с лёгким неодобрением, но ничего не сказал. Возможно, из-за того что правильного варианта не существовало и Матери не понравится выбор каждого из детей, каким бы он ни был. Может ученики школы и не были настроены к Азирафаэлю и его братьям и сестрам враждебно, но ощущали их неестественную чужеродность. Они находились рядом, но не смешивались, как две жидкости разной плотности, которые силком налили в один сосуд. Азирафаэль снова чувствовал, будто покрывается корочкой из льда, ограждающей его от всех вокруг. Будь здесь Кроули, наверное, было бы теплее... Над ухом что-то щёлкнуло. Азирафаэль обернулся. Наткнулся взглядом на два радостно блестящих золотых глаза. Внутренне окаменел. Почему он вообще тут находится? Ему можно тут находится? Всё хорошо? Всё в порядке? И самое главное; Азирафаэлю не кажется? Это реально? Кроули правда тут? Кроули правда тут? Кроули горячим шёпотом сообщил что будет здесь, с ним! Азирафаэль не удержался от улыбки. Получив от мисс Анафемы листы с небольшим рассказом, Азирафаэль уже собрался погрузиться в него с головой, как он всегда это делал, но внезапно услышал злое дыхание рядом. Вздрогнул, занервничав и бросил быстрый взгляд в сторону. Кроули выглядел зло и растерянно и Азирафаэля кольнуло сочувствие. Придвинулся ближе, внутренне замирая. Бросая мимолётные взгляды на текст, начал тихонько читать вслух. Пусть лучше его накажут за это, чем Кроули будет так болезненно дышать. Почти физически почувствовал как Кроули начинает остывать, из бушующего пожара превращаясь в теплый огонь. Азирафаэлю нравилось когда Кроули был спокоен и мягок. Рядом с ним становилось уютно и тепло, так, что почти слипались глаза. Особенно хорошо становилось, когда Кроули поглаживал его кисти или игриво ерошил волосы. К сожалению, Кроули всегда прикасался к нему быстро и украдкой, точно воруя прикосновения. Это расстраивало - Азирафаэля почти не касались другие люди, тем более не касались с нежностью. Лишь порой Гавриил, в моменты небывалого душевного подъёма мог притиснуть его к себе, не давая дышать и болезненно заламывая шею. Даже такая ласка была бесценна - словно последняя волна перед штилем, как затухающие угольки в камине. Кроули почти полностью успокоился, перестал зло потрескивать и шипеть, и Азирафаэль с лёгким сожалением отстранился. Посмотрел нерешительно. Кроули странно пялился на него, и Азирафаэль смутился. Опустил голову, практически отвернулся. Сердце тревожно заколотилось, будто захлебываясь. Азирафаэль почувствовал прикосновение к руке, чуть вздрогнул. Кроули чуть огладил его пальцы своими, взглянул прямо в глаза. С горячей, искрящейся благодарностью. Как глоток кипячёного молока с огромной ложкой мёда, или зимнее одеяло, которое достали уже к серой и красной середине осени. Как горячий выдох на озябшие пальцы. Это было ещё более смущающе чем предыдущий взгляд, и Азирафаэль ощутил как его щеки полыхают, словно по ним мазнули алой акварелью. В ушах гулко шумела кровь, отстукивая нетвёрдый, беглый ритм хрупкой любви. Внезапн Азирафаэль почувствовал себя невероятно несуразным и глупым. И невероятно счастливым.