Искры во льду

      Снова привычный подсчет в ее голове. Алисента готовила себя к этому несколько дней, но теперь опять не могла решиться. Это было даже смешно: ей было страшно открыть глаза и посмотреть на мужа. Только вот если ей и доводилось смотреть на Тайвина, то точно не в такой… интимный момент. А если она откроет глаза и столкнется с его взглядом? Алисента не знала, чего она боится больше. Она наругала себя: «Что это, в самом деле, со мной творится? Страшно посмотреть на собственного мужа?»       Она приоткрыла глаза, из-под полуопущенных ресниц взглянула на Тайвина. Его глаза были закрыты. Это все же удивило ее. Тайвин Ланнистер был не из тех, кто боялся смотреть кому угодно в лицо — это другие избегали его взгляда. Он не хотел на нее смотреть? Представлял на ее месте ту, другую? Хорошо хоть не называл ее чужим именем, с горечью подумала Алисента. Правда, ее супруг был слишком сдержан, чтобы допустить такую оплошность. Он был немногословен и каждое слово взвешивал, прежде чем произнести. И каждое его слово било в цель.       И нет, вряд ли со своей любимой женой он вел себя так. То была любовь, а не долг. Уж леди Джоанне он явно смотрел в глаза, не избегал ее взгляда. Может, страсть была не в его натуре, но он уж точно не был настолько безразличен и отстранен.       Алисента поспешно смежила веки. Про счет она забыла, но чувствовала, что скоро все кончится, а она совсем не хотела быть пойманной на месте преступления. Хотя когда взгляд успел стать преступлением?       Эйли впервые застала свою госпожу лежащей в постели. — Миледи, вы в порядке? Милорд сделал вам больно? — услышала Алисента обеспокоенный голос служанки. Она лишь усмехнулась. Ее муж не делал ей больно, но и хорошо тоже не делал, как не делал ее ни счастливой, ни несчастной. Не слишком холодно и не горячо, просто никак. — О нет, я лишь задумалась.       Она села на постели, поправила подол сорочки. Эйли смотрела на нее с тревогой, будто не веря в ее слова. Однако та легкость, с которой Алисента воспроизвела свой обычный алгоритм действий, все же подействовала на служанку успокаивающе. — О чем же? — Эйли опустилась на край кровати, зная, что это ей позволено. — О моем муже. Я вдруг поняла, что ни разу даже не бывала в его покоях, — Алисента рассмеялась над абсурдностью своего признания. — В нашу первую ночь он привел меня сюда и с тех пор навещает меня только здесь.       Ей казалось странным говорить «в нашу первую ночь». Даже находясь в одной постели, якобы сливаясь воедино, они оставались чужими, далекими друг для друга. «Их» как будто вовсе не существовало, хотя отныне, со слов септона, они должны были стать «одной платью, одним сердцем и одной душой». Как смешно. — Ничто не мешает вам изменить это, — пожала плечами служанка. — Разве есть что-то необычное в том, что жена приходит в покои своего супруга? — Эйли явно видела ситуацию иначе, чем Алисента. Она не испытывала страха, что муж просто не пустит ее в свою спальню, а для Алисенты такой вариант развития событий был бы нисколько не удивительным. В сердце свое Тайвин ее не пускал, в своей жизни выделял ей одну ночь из трех, так что ему стоило не пустить ее также в свои покои? — В моем случае, видимо, есть. Разве что будет веский повод.       Веский повод представился даже раньше, чем Алисента рассчитывала. Вот одним вечером она уже нашла себя возле дверей в покои мужа, почти без колебания — и даже без стука — толкающей дверь.       Покои Тайвина были такими же просторными, как и ее собственные, только на вкус Алисенты здесь было пустовато. Не висели на стенах гобелены, которые можно было бы часами разглядывать, не стояло ни одного предмета мебели, который можно было бы назвать лишним, чье нахождение бы обусловливалось только созданием уюта.       Ее супруг сидел возле камина. Об один подлокотник он опирался рукой, на другом стоял кубок с вином. Его взгляд был направлен на огонь, потрескивающий в очаге за каминной решеткой с выкованной на ней львиной парой. Лев лежал, положив мощную лапу на спину своей львицы. Алисента невольно задалась вопросом, не Тайвин ли с Джоанной были здесь изображены в таком образе?       Он повернул к ней голову, не выказав никакого удивления, будто ее присутствие здесь было обычным делом вопреки тому факту, что лишь сегодня Алисента узнала точную дорогу сюда.       Тайвин ничего не спросил, но взгляд его требовал назвать причину, по которой его побеспокоили в такой час. — Я беременна, — выпалила Алисента, пока муж ненароком не подпалил ее искрами в своих глазах.       Она не знала, на что надеялась и какой реакции ждала, однако не последовало никакой, кроме разве что кивка, видимо, свидетельствовавшего, что она была услышана.       Другое подтверждение Алисента получила уже на следующее утро, когда по обыкновению в компании Миранды спустилась в конюшню, где их уже поджидали Герион и Гвейн, чтобы отправиться на традиционную прогулку по окрестностям Утеса. Лошади ее друзей были оседланы, однако кобыла Алисенты оставалась в стойле, слегка возмущенная таким раскладом. Этим чувством мгновенно заразилась и Алисента. — Что все это значит? — вопросила она, требовательно глядя на конюха, который прежде не давал повода усомниться в нем. — Приказ лорда Тайвина, миледи, — пожал плечами тот.       Герион рассмеялся. — Какой еще приказ? — насмешливо спросил он. — Леди Утеса нынче должна сидеть в Утесе?       Конюх мало обратил внимания на насмешку. Приказы господ он привык исполнять без вопросов. — Милорд сегодня утром распорядился.       Не обращая внимания на оклик брата и подруги, Алисента развернулась и пошла в замок. Внутри нее все больше разгоралось негодование. Что все это значит? Она в самом деле Леди Утеса, а теперь даже не может выехать из замка верхом?       В такой час мужа ее следовало искать в кабинете. Там он и был в компании Кивана. Алисента не дала возможности гвардейцу возле двери доложить о ее приходе, а в кабинет Лорда Утеса никто без приглашения не заходил, дабы не отвлекать его от важных дел. Алисента же бесцеремонно ворвалась внутрь, оставив позади растерянного стражника размышлять, какие последствия его ожидают. Кажется, в этот раз ее смелость, вернее, безрассудство, было вознаграждено поднятой бровью в ответ на вторжение. — Почему я не могу поехать верхом?! — снова вопросила Алисента. — Поезжай в карете, — спокойно ответил Тайвин. Судя по взгляду Кивана, тот не понимал, о чем идет речь. Не думала Алисента, что настанет день, когда между ней и мужем сложится понимание, недоступное другим. — Я хочу верхом. — Ты не будешь рисковать моим наследником, — сказал Тайвин таким тоном, какого Алисента в свой адрес ни разу от него не слышала, но который заставил ее мгновенно увериться в том, что она действительно поступит именно так, как было сказано.       Это их столкновение окончилось поражением — и не только для нее. Гериону тоже было высказано неудовольствие, что он занимается глупостями, заставляя леди Ланнистер прохлаждаться вне замка и пренебрегать своими обязанностями. Как старшему в их компании, Гериону приходилось отвечать за всех.       То ли беременность начинала оказывать свое воздействие на ее настроение, то ли наличие ребенка в чреве внушило Алисенте впечатление, что она получила гарантию неприкосновенности, но оставлять несправедливость без ответа она не собиралась. Конечно, Алисента и не думала ослушаться приказа — бить противника его же орудием было ей больше по душе.       Раз ее мужа так беспокоит благополучие его наследника, Алисента будет лично сообщать Тайвину обо всех изменениях в своем состоянии. Она будет приходить в его покои каждую третью ночь, как он приходил к ней. Раз ее супруг так старался сделать этого наследника, пусть пожинает плоды и радуется результатам своих трудов.       Алисента была уверена, что Тайвин выставит ее за дверь после первого же такого визита, но она то ли недооценила выдержку своего мужа, то ли его нежелание показать раздражение, но он терпел, пока она в красках расписывала каждый свой симптом: сколько раз ее стошнило утром, как часто болит ее голова и какие новые признаки беременности у нее проявились. Алисента почти уверилась в том, что Тайвин лишь делает вид, что слушает ее излияния, пока одним утром в неурочное время к ней в покои не пришел мейстер Крейлин. — Миледи, вы не упоминали, что у вас тянет низ живота и болит поясница, — сказал он едва ли не отеческим тоном. Видимо, за здоровье наследника он, как и Алисента, отвечал головой. — Я не думала, что это важно, — с недоумением ответила Алисента. Мейстер выразительно взглянул на нее. — Милорд посчитал иначе.