Извращённое спасение

Рашиа минут пять растерянно лежит в кровати, нервно перебирая пальцы и пытаясь понять, как из памяти мог пропасть такой огромный и, несомненно, важный промежуток времени. По сравнению с ним, те два пропавших дня кажутся чем-то неважным, не стоящим внимания. Если так подумать, то её провалы в памяти в таком случае начались гораздо раньше, и что ещё более важно — она вряд ли сможет вспомнить причину своей амнезии. Это умозаключение довольно сильно нервирует, мешая ей успокоиться и привести собственные мысли в порядок. Вставая со старой скрипучей кровати, на которой в полном беспорядке разбросаны одеяло и подушка, она приходит к выводу, что она может не приводить себя в порядок, как обычно это делает, а сразу же взяться за поиски каких-либо упоминаний своего прошлого в доме. Ещё лучше, если эти поиски приведут её хоть к какой-то зацепке, которая может помочь прояснить её воспоминания не только о родителях, но и о собственном детстве. В её понимании родители — это какая-то абстрактная фигура, присутствующая в жизни каждого, всегда находящаяся рядом и поддерживающая. Но у неё не выходило представить, что рядом с ней может стоять кто-то, кого она знает с самого рождения, кого-то, кто был бы рядом с ней в такие же тяжёлые моменты. На секунду она позволяет своему сознанию создать столь притягательную для неё картинку в голове: рядом сидит женщина с добрым взглядом и подбадривает её, пока она старательно напрягает память и, роясь по её закоулкам, отчаянно пытается вспомнить хоть что-то. Эта мысль отзывается в груди неприятным тянущим чувством. Через минуту она находит объяснение этому ощущению: подобная фантазия насквозь кажется фальшивой, ненатуральной и, в её понимании, просто напоминает декорацию. Она всё это время прожила без родителей, и внезапная иллюзия, навеянная её испуганным сознанием, не пробуждает необходимость в них. Неужели они бы не нашли её, если бы не захотели? Это понимание приводит её к мысли, что они напоминают ей размытую картинку, без тела, без голоса, без имени, как та тёмная фигура, встретившаяся ей в том кошмарном сне. Подобный вывод вселяет небольшой страх, заставляющий её руки мелко подрагивать. Спустя некоторое время успокоив дыхание, Рашиа решает всё же подняться с кровати и взяться за поиски вещей, как-либо связанных с её прошлым. Она не утруждает себя спуском на первый этаж, прекрасно осведомлённая тем, что там нет ни единой ценной вещи, что она бы не видела. На самом деле кабинет был практически единственной комнатой, кроме вечно закрытой на ключ на втором этаже, которой уборка почти не касалась, потому что однажды она заметила, что не только чистота, но и банальная перестановка вещей для неё некомфортна, поэтому она решила оставить всё так, как есть. Пока она осматривает все коробки, в голову лезет непрошенная мысль, которую Рашиа с радостью проигнорировала бы, если б та вновь и вновь настойчиво не пробиралась в её сознание: есть ли у неё вообще какие-либо личные вещи в этом доме? Вся посуда, мебель, даже постельное бельё было куплено домовладельцем ещё много лет назад и по праву не считалось её. А поскольку она не помнит момент переезда, то и воспоминаний о том, что она привезла с собой, у неё нет. Очередное напоминание о потерянном времени неприятно отзывается в груди, пока её бешено стучащее сердце пытается вырваться наружу. Рашиа начинает считать, пытаясь подарить себе успокоение, хоть и кратковременное. Она прекрасно знает, что каждый раз вспоминая о своей потери памяти, её охватывает паника, сжимающая горло стальной хваткой. Как только дыхание приходит в очередной раз в норму, она, немного подумав, приходит к выводу, что единственными личными вещами здесь являются лишь дневник и ноутбук. Наверное, они единственное, что в этом доме не бесполезно. На неё накатывает осознание, что большинство вещей в этом доме мало того, что бессмысленны, так ещё и по ощущениям искусственны. Эти вещи не значат для неё ничего, они просто очередная декорация в этом доме, о значении которой знает лишь сам хозяин. Интересно, до потери памяти значили ли они для неё чуть больше? И вот опять её мысли возвращаются к ощущению пустоты на месте, которой должны быть воспоминания о прошедших годах. Казалось, какой бы вопрос она не задаёт, ответ на него в конце концов всегда будет приводить к этому. Рашиа растеряна. Она не понимает, что же такого могло произойти, что её прошлое напоминает смазанные пятна, вместо полноценной картины. В этот момент она на мгновение начинает ненавидеть тишину этого дома, за которую она его ранее так полюбила. Необъяснимое желание поговорить с кем-то об этом, вывалить свои переживания на чужого человека, получить маломальскую поддержку, мгновенно растаптывается пониманием, что в этом доме она одна. Факт того, что ей не к кому обратиться, приводит к тому, что все её дни проходят в непонимании, сковывающим тело, в страхе и безграничной тревоге, в которую она окунулась с головой. Ей кажется, что всё это медленно её разрушает, ломает на куски, рушит надежду, что этот кошмар никогда не прекратиться. *** Впервые с её приезда в доме царит хаос. Повсюду разбросаны махровые полотенца, немытые стаканы и кружки, на телевизоре и шкафах копится пыль, а на кухне стоит огромная гора грязной посуды, до которой она не может добраться уже пару дней. Уборка перестала появляться в её ежедневном расписании, её место заменили сериалы, тв-шоу и другие телевизионные программы, разбавляющие её серые будни. Сначала она правда пыталась заняться уборкой. Она принесла чистящие средства в гостиную и попробовала сосредоточиться на этом, стараясь не обращать внимание на дикое желание просто бросить это всё и уйти в комнату, чтобы вновь погрузиться в сладостное блаженство за просмотром очередного фильма. Но все её попытки уговорить себя навести порядок в доме провалились: она, потеряв концентрацию и почувствовав дикую усталость, провалилась в сон, свернувшись калачиком, прямо на мокром полу в гостиной, немного не дойдя до дивана. Но это было не самым страшным. Иногда её захлёстывает пугающее ощущение, будто она смотрит на себя со стороны. Она может убираться, готовить, в то время, как её нервный взгляд со стороны направлен на собственное тело, выполняющее эти обыденные вещи. Когда такие «приступы» стали повторяться всё чаще, Рашиа достигла крайней степени отчаяния. Ещё одной деталью, появившейся в её доме и ставшей частью будней, стало появление новых вещей, которые она не только не одела бы, но и никогда не купила: выглядевшие застиранными майки-алкоголички, футболки неизменно чёрного цвета, популярные раньше дырявые джинсы и куча серых спортивных штанов, валявшиеся на любой горизонтальной поверхности в её доме. Они были похожи на те, что она обнаружила на себе, очнувшись после тех пропавших дней. Это до жути странно и вселяет ещё большее беспокойство, превращая её будни в совершенно невыносимые. Постоянное напряжение и все эти необъяснимые вещи привели к тому, что её целыми днями преследует ощущение, будто она не живёт одна, а делит дом с кем-то, кто постоянно наблюдает за ней. Иногда её преследовало чувство, будто на неё кто-то напряжённо смотрит, но через пару мгновений оно пропадало, оставляя Рашиа напряжённой, будто готовящейся к тому, что кто-то может выпрыгнуть из темноты. Это вносило в её мысли полнейший сумбур. Этот беспорядок из головы перекочевал в дневник, в котором бессистемные записи с бешеной скоростью заполняют страницы. Там были пометки о её вечных головных болях и о кошмарах с тем светловолосым мужчиной, сначала приветливо махавшим ей, а после растворившимся в чёрной дымке. Уже не впервые за последние дни с самого утра её посещает мысль, что она теряет себя и собственный рассудок. Наивно полагая, что горячий душ поможет избавиться от этого хаоса в голове, она отправляется в ванную. Но, как показывает практика, все эти утренние процедуры никак не влияют на её неразбериху в собственной памяти. Заходя в ванную, она сначала не замечает на бельевой корзине небольшую фотографию, полностью поглощённая ожиданием приятных ощущений, что подарит ей горячая вода, когда будет растекаться по телу. Но, готовясь положить туда свои грязные вещи, она замечает серые штаны, которые уже привыкла наблюдать в своём доме. Её внимание привлёк уголок фото, торчащий из их кармана. Достав фотографию, она взглянула на неё и обомлела. На неё глядел темнокожий мальчишка, примерно её возраста, с такими же афрокосами, как и у неё, но только собранными в низкий хвост. На нём были надеты лишь белая майка и штаны свободного кроя, но на это она едва ли обратила внимание. Её одновременно заинтересовало и испугала другая деталь. На неё смотрит её точная копия мужского пола. Она задумалась: если бы она собрала волосы и переоделась в подобную одежду, то была бы очень похожа на него. На его лице висит издевательская ухмылка, под которой Рашиа тотчас же разглядывает заметный проблеск раздражения. Возможно, он был зол на фотографа. На фото он сидит на стуле в каком-то кафе и, развалившись, пьёт кофе с пирогом. Это место ей незнакомо. Вероятнее всего, это заведение даже не находиться на её улице, и это наталкивает её на два серьёзных вопроса. Как здесь оказалась эта фотография? Есть ли вероятность, что на фото она, просто-напросто забывшая об этой прогулке? По какой-то причине она убеждает себя, что ответ на второй вопрос — нет, и она уверяется в этом, когда, перевернув фотографию, замечает на обороте вчерашнюю дату и подпись, больше напоминающую два кривых круга. Рашиа совершенно уверена, что тогда была дома весь день, поэтому приходит к выводу, что на фото совершенно точно не она. Но тогда кто это? Отрицать их поразительное сходство было бы глупо. Этот парень почти полный её двойник, вплоть до черт лица, и это не даёт ей покоя. Поэтому она вновь и вновь убеждает себя, что на фотографии совершенно другой человек, который не имеет к ней никакого отношения, а незнакомая ей подпись лишь подтверждает её теорию, но какое-то непонятное ей чувство клокотало в груди, как бы противясь решению закрыть на это глаза, отделаться ещё одной неубедительной отмазкой. Но даже если бы она оказалась права, как, чёрт возьми, эта фотография оказалась в её доме?