в старой комнате

      Утро Августина началось тяжело и вяло, ощущал он себя так, словно подаёт документы в университет и должен вот-вот узнать о результатах экзамена, или как перед самим экзаменом, когда вроде бы выучил все, но в голове все равно плывёт много лишнего и непонятного. А голова болела от доли тревоги, и казалось бы, не прекращала с самого того нещадного звонка Винни, когда он сообщил о том, что приезжает в родной город на длинные выходные.       Это стало неожиданностью как для него, так и для всех в округе, включая его родителей и общих друзей с местного университета. Однако сам он ещё не разобрался нравится ему это, или нет. За долгое время разлуки они хоть и общались редко по почте, и даже звонили друг-другу время от времени, что было, к слову, очень даже ободряющим занятием. Все все равно казалось уже не таким. Каким именно не таким, было ещё неясно, но вот только и у Августина, и у Винни уже была совсем иная жизнь. Не такая, как когда они были неразлучны, не такая, как когда все что имел в своей жизни Августин превращалось в их общее. И такое потрясение его напрягало. «Своя» жизнь, при всей любви к Винни, нравилась Августу больше, и хоть и ненадолго, но терпеть в неё вмешательство ему как будто было слегка странно. Он тяжело и печально долго принимал факт изменения в своей жизни когда тот уехал, особенно когда между ними наконец-то сошлась большая пропасть, и сейчас ему было беспокойно, что понесёт за собой новая встреча. Он не ненавидел, или не недолюбливал Боско, нет. Но все же, эта тяжесть в груди не уходила.       Любить друга на расстоянии было для него легче. Никогда не приходилось испытывать каких-то сомнений и терзаний. Но что будет, когда он увидит его снова. Он ли это будет? Что ему делать и о чем говорить? Шаблонные беседы, что обычно начинаются с: «а помнишь?». Нет. Это так… Прискорбно.       Винни приехал в первом часу дня, на дешевенькой машине, что отдал ему отец, совсем налегке. Он казался таким новым, и вылизанным, и одежда его будто пахла только что купленными в магазине вещами. Непривычно сладко. Непривычно по-новому. Хотя, если поговорить с ним, никаких изменений словно и не было. Но он стал скуп на эмоции, более наигранно весел, и улыбка его стала ещё более натянутой и противной. Августину он не понравился. Это был какой-то парень с городского престижного университета, мечта девочек и любимец преподавателей. Но не его друг. Всегда ли он выглядел так шаблонно?       Хотя, только завидев друга Боско бросился его обнимать, с казалось бы тёплой до слез улыбкой на лице, и до неприличного сильно вжал его голову в свою грудь, заставляя вдыхать запах порошка и адеколона. Августин не успел толком обрадоваться, но сердце пропустило неприятный больной удар от знакомого лица и голоса. Все-таки это он. Поэтому ему так больно.       Август пригласил его к себе домой, пообедать с семьёй, что тоже скучали по юноше, и с нетерпением ждали разговора. За столом все были в приподнятом настроении, восхищенно распрашивая гостя о его жизни и учёбе, делах в целом, для приличия ковыряя вилками в свежем рагу, и предлагая добавку или чаю. Сам Августин говорил не так много, потому что это чувство вроде и такого привычного общения, но такого теперь далёкого и непонятного его настораживало, и не давало беседе течь само собой. Только подобравшись поближе он заметил, что Винни тоже заметно нервничает, и напряженно дёргается, когда ему приходится говорить.       Чуть позже, оторвавшись от родительских любезностей, двое мирно прогуливались по старым вечерним улицам города, по которым в давние времена ходили вместе каждый день, давясь кусками сухих и солнечных воспоминаний о былом времени.       — Так… Ты разве не собираешься повидаться с остальными? — спросил Августин как можно беспечнее, вспоминая их старую общую компанию приятелей. Те, что ещё со слезами на глазах провожали Вина в последний путь, перед их расставанием.       — Остальными? Это ты про кого? — неподдельно озадаченно произнес второй, снова неловко улыбнувшись. Так неестественно, что раздражало.       — Ну…Твоими Нашими друзьями со школы. Они тоже ждали тебя.       — А-а… Ты про них. — он покачал головой, поглядев по сторонам, как будто что-то выискивая, и бегая глазами по небольшим частным домам и цветным воротам чужих дворов. — Ты думаешь, они вообще помнят меня? Мы ведь с ними не поддерживаем общение. — наивно произнес он.       «Я конечно знал, что ты дурак, но не настолько же.» — вздохнул про себя Августин, но вслух ничего не сказал.       — Помнят. — только ответил он, прикрыв глаза, и пнув ногой булыжник посреди пыльной дороги. — Они очень ждали, когда ты приедешь. Разве ты сам не скучаешь?       Винни посмотрел на него странно, как будто не понимая, о чем он говорит. Он остановился, и смерил его обеспокоенным взглядом, убрав руки в карманы кофты.       — Ну… Не то, что бы скучаю. Скучаю конечно, но все-таки…       — А, ясно. — Это вышло слишком грубо, и Август неприятно осунулся, сдерживаясь чтобы не сплюнуть. Солнце, алое и горячее уже садилось за горизонт, прожигая его спину, и ложась синими тенями по всей его фигуре, и накрывая лицо так, что его было почти плохо видно. — Я понимаю, понимаю. — он попытался умерить тон. — У тебя в конце концов уже новая жизнь, и все такое. Старые друзья не так важны. — К сожалению, он сам не понял, что это звучало со слишком явной обидой. Он так не хотел. Слова подбирал он плохо, особенно на такие темы.       — Ты что, обижаешься? — усмехнулся тот. Августин ненавидел, когда он ловил его на таких вещах, которые он сам не признавал, причём ещё быстрее чем он сам. — Авги…       Он вздрогнул, как будто его полоснули лезвием. Давно он не слышал этого прозвища. И теперь у него было чувство, что никто не имеет права его так называть.       — Не говори со мной как с ребёнком малым. Ничего подобного. — огрызгулся он. — Просто, все про тебя так спрашивали, а когда узнали, что ты приедешь, были очень рады.       — Так ты сказал им? — почему-то он выглядел очень удивлённым. И Августин не понял, чему.       — А что не так?       — Ну, знаешь…- он замялся, почесав затылок, и потирая краем кеды пыль на дороге. — Я думал, это уже не так важно. Я приехал в основном увидеть тебя, как своего лучшего друга.       Августин неопределенно повёл плечами, недоверчиво покосившись на друга, что остановился посреди дороги, закрывая своим силуэтом почти зашедшее за горизонт солнце.       «Лучший друг»       Странно это было слышать теперь.       — Понятно. — он вздохнул и молча пошёл вперёд, слыша, как Винни зашагал за ним быстрым шагом.       — Что не так?       — Ничего.       Остальное время они неторопливо шагали вдоль весенних вечерних улиц, слыша трели проснувшихся птиц и лая собак где-то далеко по улице. Пахло чем-то сладким и влажным. Цветением и ручьями, пыльцой и молодыми первыми цветами. Время от времени они вспоминали о своих похождениях и забавных воспоминаниях, что происходили с ними так давно, что казалось, все это было не с ними. Говоря об этом, Августин чувствовал себя все более отрешенно и обречённо. Ему снова стало казаться, что фигура друга перед ним расплывается и вот-вот исчезнет насовсем, оставив за собой только след из воспоминаний. В горле защемило.       — Знаешь, Августин, — внезапно воодушевленно начал Винни, остановившись и поглядев в сторону фонарей, что уже скоро должны были зажечься. — Я скучал по тебе.       Почему-то эта фраза заставила юношу ощутить какое-то шевеление в области груди. Возможно не только из-за её содержания, но и из-за того, что натянутость её интонации пропала, и понизилась до нормального, искреннего и тихого тона. Ему даже показалось, что Вин сейчас заплачет.       —…Я, тоже. — выдавил он. Было заметно, что неискренне.       — Я хочу выпить. — внезапно резко сказал Вин. — Идём ко мне.       Август опешил, и не совсем понял, насколько это уместно, или нет. Он не помнил, чтобы Винни вообще умел пить, когда они общались. Помнил только как пару раз они протаскивали из ларька дешёвое пиво, после которого болела голова, а ещё постоянно плачущего после единого глотка Винни, которого разносило, стоит ему каплю выпить. Августин сам почти не пил, потому что даже если пил, для его состояния это почти никак не менялось. Возможно, это наследственное.       — И давно ты этим балуешься? — укоризненно спросил он.       — Я нервничаю.       «Боюсь спросить, почему.»       Дом, в котором семья Боско жила, ещё не был продан, и даже хранил в себе остаток некоторых вещей так, словно в любой момент семья планирует вернуться назад. Возможно из-за планов приехать за город на лето в качестве «дачи», или ещё для чего-нибудь, о чем Августин не знал. Какое-то вино по средней цене, и недорогая лёгкая еда в качестве закуски. Возвращаться домой Августин в любом случае не планировал как минимум до глубокой ночи, чтобы родители не учуяли запах перегара. Этого хватало. Дивана и небольшого стола, звона стаканов и бутылок. Какие-то щепетильные но поверхностные разговоры. Никто не планировал сильно напиваться, и с приходом в родной дом, Вин даже как-то потускнел, став менее разговорчивым. Возможно, показной образ жизнерадостного юноши растворился в алкоголе.       Свет горел тускло, и его заменял в основном светильник с таким тёплым освещением, что расползалось по стенам и мебели, создавая кривые чёрные тени. Становилось слегка уныло, но по-своему раскрепощенно.       — Августин. — снова заговорил каким-то непривычным тоном Винни, устало выдыхая. — На самом деле, мне так хорошо. Я не знаю, почему.       Юноша напротив прозрачно посмотрел на него, не совсем понимая, что он имеет ввиду, но слабо кивнул.       —…Я рад.       — Августин.       — Да?       — Я хочу тебя поцеловать.       Тишина. Августин подумал, что ему послышалось, и севшим голосом, произнес:       — Что?       — Ты правильно понял.       Вин смотрел на него на удивление ровно, и даже серьёзно. Даже почти мрачно и устало.       — Ты… — Август помотал головой, пытаясь отряхнуться от неприятного груза в висках. — Зачем? — это было первое, что пришло в голову. Хоть и до ужаса глупое.       — Потому что, ты нравишься мне. Я думал, это очевидно.       — Погоди, — он отодвинулся, непонимающе нахмурившись, и уставившись на бутылку вина, что поблескивала в свете лампы. А затем на потерянное и уже почти совсем серое лицо друга напротив. — Ты уже настолько напился? — сострадательно вздохнул он.       Юноша хотел было предложить сворачиваться, и приготовить какого-нибудь чая, чтобы облегчить эффект, но ощутил, как его почти резко схватили за рукав кофты, пока тот собирался встать и выйти на кухню. Он застыл, пристально посмотрел на собеседника.       — Не веришь мне? — кажется, это вышло обиженно и злобно. Несдержанно, сплавленно.       — Ты пьяный.       — И что? От этого мне много смысла врать?       Августин набрал в лёгкие воздуха, выпустив его почти горячим. Он ощутил лишь притупленное смятение и усталость, и медленно присел рядом с Винни, уставившись куда-то в стену. Все как-то резко. Как-то, слишком сейчас, в слишком странный момент. Хотя не тяжело было догадаться.       — И почему ты мне только сейчас это сказал? — тускло спросил он, без давления или лишней эмоциональной окраски, спокойно и слегка мягко посмотрев на друга. Чтобы он не испугался того, что сказал.       — Потому что так было бы безопаснее. — хрипло выдал юноша, прочистив горло. — Я бы просто сбежал, если бы ты меня возненавидел. — Повисла тишина.       Это было честно, и от этого даже не жалко. Августин ожидал такого. И даже признания, он, честно говоря вполне мог ожидать. Поэтому только прикрыл веки, ощущая как глаза плавятся под ними и режутся от температуры тела.       — Ты трус.       — Знаю. Это все потому, что мне не стать таким как ты, как бы я не хотел. — голос начал подрагивать уже не пьяно и смоченно, а как-то очень приятно-искренне. — И там, в университете, да, у меня другая жизнь, но в ней нет тебя, и я чувствую себя странно. — он замолчал, вытирая тыльной стороной ладони лицо. — Мне одиноко.       — И что же ты собираешься делать теперь?       — Не знаю. — обречённо выплюнул он, как будто начиная терять остатки терпения. Все-таки, он изменился. Раньше он бы сразу расплакался. — Я вообще ничего не знаю. Знаю только то, что вероятно, я опоздал со своим признанием. Я же вижу, тебе со мной не здорово. — звучало бы больно, но было не совсем правдой.       — Я не говорил, что отвергаю тебя. — размеренно ответил Августин. На самом деле, он ещё не полностью знал, каким будет ответ, но явно не простое: «Нет». — Просто… Прошло так много времени. — он задумчиво уставился в сторону окна, откуда доносились шорохи ветра. — Я думал, ты захочешь исчезнуть из моей жизни, вот и все. И когда ты вернулся, мне было странно, ведь я уже смирился.       — А ты? — спустя пару минут томного молчания, спросил Вин.       — Что?       — Ты бы этого хотел? Должно быть.       —…Нет.       Ощущение как кожа плавится от сухого дыхания словно кусок масла на солнце, смазанные, очень скользкие и не совсем смелые ощущения покрыли кожу и все что под ней, когда юноша охватил лицо Августа ладонями и поцеловал его. Было заметно чувство страха и скованности, но доли нежного и аккуратного изящества в том, как он осторожно прижимался к нему губами, слегка подрагивая от лёгких прикосновений, и сдержанного дыхания. Тот осторожно прижал его к себе, со спины и проводя руками по волосам. Дышать стало сложно и как-то непонятно. Было тепло и щекотало все внутри, трепыхалось чувство какой-то незримой близости только из-за осознания, что это Вин. Это действительно был он, и все это правда происходило с ним. Странно. Странно но так волнительно больно и сладко.       — Все нормально?       Август попытался собраться, видя перед глазами лишь плывущий силуэт голубых холодных глаз, сверкающих в свете лампы.       — Да.       Вин неловко затеребил его одежду, все еще сорванно дыша, неровно.       — По-моему, душ работает.       — Хорошо.               Тихо, в старой комнате было также как и несколько лет назад, приятно и тепло пахло, чем-то родным и знакомым. В голове было невероятно пусто, и плыло какое-то непонятное завороженное ощущение, заставляющее мурашки бежать по телу.       — Августин… — дыхание дрожащее и горячее, ощущение, как его грудная клетка нервно вздымается, обнажённая и ещё мокрая, отдаваемая сладким чистым запахом кожи. Августин никогда не думал, что будет трогать её, и от ощущения того, что ему можно это делать становится странно.       — Больно?       — Нет… Нормально.       Голоса эхом отлетают от стен пустого помещения, окна зашторены, но даже сквозь тюлевые тонкие занавески сочится ночная синева и трели весенних птиц наравне с шорохом деревьев и ветра. Становится зябко, и тело дрожит от странных ощущений. Его охватывает такое тягучее и протяжное болезненное волнение, сочится под кожу выходя вместе с горячим дыханием, сама кожа становится чувствительной и щекочется от лёгких прикосновений. Ему нравится проходиться руками по чужому телу, бледному, хрупкому, пахнущему сладким гелем и возбуждением. Дышать почему-то тяжело, как будто на лёгкие взвалили мешки с песком. Он инстинктивно прижимается ближе, как-то жадно и агрессивно целуя тонкую кожу, ощущая как волны чего-то приятного щекочат тело, когда слуха касаются чужие сладостные вздохи и прерывистые постанывания. Вин вздрагивает почти от каждого действия, цепляясь за Августина и прижимаясь к нему, словно боясь потеряться или рассыпаться, но ему нравится как послушно ведёт себя его тело, обмякая в чужих руках и снова напрягаясь. Августин ощущает тяжёлое и быстрое биение сердца своего партнёра, и первое время пугается, что тот может задохнуться или упасть в обморок. Винни хватается за него, слабыми скользящими по коже движениями, тревожно целуя и вжимаясь носом в его плечо, пока прерывисто дыша ерзает на чужих бёдрах, по итогу оказавшись поваленным на подушку, почти утопающий в холодных простынях, что впитывают стыдливую похоть. Он не может открыть глаза, боясь осознать что происходит и испугаться этого, смущённо закрывая лицо тыльной стороной ладони.       Он встревоженно набирает воздуха, словно боясь, что его не хватит, и агрессивно вдавливается в старый пыльный матрас, как будто от стремления сбежать, но ему становится лучше от мокрого долгого поцелуя, наравне с горячим и тяжелым прижатым почти вплотную к нему телом. Все вокруг плывёт, а горло забивается от постоянного сорванного дыхания. Ему нравится как сильно Августин сжимает его бедра руками, не больно, но крепко, отчего ему становится легко и приятно. Как-то, надёжно. Впервые он ощущал себя так, лишь когда тот схватил его за руку, пока сам он, будучи мальчиком чуть не свалился в глубокий овраг недалеко от лесополосы. Ему нравится это ощущение, ощущение, что он не отпустит его.       — Расслабься. — хрипло шепчет ему тот, одаряя кожу возле шеи горячим влажным дыханием. — Ты слишком сжимаешься. — он хватает ладонью его подбородок, заставляя взглянуть себе в глаза. Такие туманные. — Боишься?       — Нет. — говорить было сложно, и он сглотнул, желая привести голос в порядок.       — Может, тебе воды принести?       Только сейчас он позволяет себе настолько близко приглядываться к лицу Винни. Оно было таким нежным и бледным, приятным и по теплому беспомощным. Его хотелось защищать.       — Все хорошо.       Он ласково убрал с его лица растрепанные волосы, оставив быстрый поцелуй на щеке. Августин вздохнул, и медленно провел ладонью от шеи до грудной клетки и ниже. Возможно, слишком грубо, так, что Вин почти начал думать о том, что его хотят придушить.       Двигаться было тяжело, и чем больше ему хотелось увеличить темп, тем сильнее мысли тонули в какой-то непонятной каше. Вин закрывал лицо и сдавленно дышал, несмело выгибая поясницу и терся бёдрами навстречу, очень стараясь не издавать звуков, но у него это не входило. Сердце билось прямо в ушах, и Августин с сорванным вздохом опустился к юноше, мягко поцеловав и прижавшись лицом к его плечу. Тот дрожащими руками обвивал его шею, проводя по спине руками, сжимая их, но стараясь не царапать, хотя очень хотелось. Ему хотелось кричать и плакать, но оставалось только нервно сжимать губы и сдавленно постанывать.       Августин почти переставал думать о чем-то разумном, больше отдавясь инстинктивным порывам, отчего становясь чуть более грубым и несдержанным.       «Интересно, о чем думает Винни, осознавая что его трахает его друг детства, на его же кровати?»       Ему казалось, что это делало их связь какой-то более целостной, полной и оттого сильной. Они знали друг-друга лучше чем никто, и все что было в них и для них, было даже чересчур предсказуемым и привычным. Даже если бы они начали жить вместе, или переспали друг с другом, ничего бы не изменилось, потому что это в порядке?       Все закончилось плавно и устало, Августин чувствовал как ноет тело, как болят мышцы, все еще нагретые и напряжённые. Винни рухнул на его грудь, прижимаясь к его шее, и слабо терся о неё в потоке своего чувства привязанности. Но дышал он все ещё тяжело и устало, однако тело его было слабым и дрожало как после какой-то тренировки. Августин прижал его к себе, охватив одной рукой, и опустив подбородок на его макушку, вдыхая запах его волос, медовый, приятный.       — Августин… — слабо позвал Вин, не отрываясь от чужого тела. У него не было сил.       — Да?       — Так что ты ответишь мне? — он с усилием приподнялся, нависая над лицом Августина, пытливо и туманно глядя на него.       Тот слабо улыбнулся, протянув ладонь к лицу напротив, и мягко коснувшись щеки кончиками пальцев, задумчиво и серьёзно посмотрев на него.       — Тебе нужно подтверждение? Если так, то я хочу того же, что и ты.       Тело нависшее над ним расслабилось, и Винни нежно потерся кончиком носа о чужой нос.       — Я действительно люблю тебя. — выдохнул он. С долгожданным облегчением.       — И я тебя.                     Утро наступило ярким и тёплым светом, что позолоченно лился из-за занавесок, падая на все ещё спящее тело Августина, что сжался в комок, закутавшись в одеяло и мирно посапывал.       Винни тихо прошёл в комнату, проверяя, не проснулся ли ещё Августин, и мягко ухмыльнулся, заметив, как тот вымотался. Его тело болело, но от этого было до ужаса приятно. В комнату ворвался запах свежего кофе, и нежного прохладного ветра.       — Доброе утро, Авги. — ласково промурлыкал тот, замечая как юноша начал просыпаться.       — А…Винни. — он сладко потянулся, и сел на кровать, сонливо потирая глаза. — Доброе утро. — тёплая усталая улыбка.       У него было ощущение, что теперь что-то стало иначе. Даже не что-то, а возможно многое.       — Тебе сделать чай? — Винни помнил, что Августин не пьёт кофе. В особенности утром.                                   — Так что мы будем делать с тем, что учимся в разных городах? — спросил внезапно Августин, помешивая ложкой сахар в крепком чае. На самом деле это был хороший вопрос, который вертелся у него в голове очень долго.       — Будешь покорно ждать, когда я доучусь? — сладко усмехнулся тот, поймав на себе знакомый плоский взгляд, сосредоточился. — Я могу приезжать к тебе на выходных, или ты ко мне. — он как-то нервно сглотнул. — Или, этого будет слишком недостаточно?       — Все нормально. Думаю, мы что-нибудь придумаем. — ответил тот, заметив, как беспокойно начал выглядеть Винни. — В принципе, я не настолько любвеобилен как ты, и мне достаточно будет и общения на расстоянии. — он кашлянул в кулак, ощущая горечь во рту, от крепкого напитка.       Теперь в его голове не будет мысли о том, что это конец, и ему не придётся мириться с такими изменениями. Ему никогда не составляло труда ждать нужное время, и он не сомневался в своей верности своим решениям. Да и в Винни сомневаться теперь не было смысла. Ведь он смог сохранить свои сокровенные чувства даже через такое количество времени, и он больше не считал это такой помехой.       — Я буду ждать столько, сколько будет нужно, прежде чем мы сможем полностью сойтись. — спокойно сказал он. — Но ты ведь не захочешь меня забыть, в один момент?       — Не переживай об этом. Если я пообещал тебе, значит так и будет. Я когда-нибудь обманывал тебя?       Винни с трудом сглотнул, стыдливо потерев глаза.       — Нет. — искренне ответил он. — Но мне так не хочется снова уезжать. — кажется, он сейчас снова заплачет. Сердце болезненно сжалось, хоть эта картина и была одной из самых привычных в жизни Августина.       Он встал со стула, и подошёл к юноше, мягко обняв его за плечи, пока тот обречённо уткнулся ему ниже груди, не желая показывать заплаканное лицо.       — Все хорошо, Винни. Все будет хорошо.