Азбука Морзе

Дазай никогда не ставил ни одного человека выше себя. В интеллектуальном плане, конечно. Думая об этом, Осаму сразу вспоминал Рампо. Да, Эдогава был умным. Он мог раскрыть сотни дел за пару часов, но с ним никогда нельзя было подискутировать на тему философии, или обсудить особо интересные вопросы. Ни с кем нельзя было, никто не понимал Осаму достаточно, по его собственному мнению. Впервые, когда он встретился с Фёдором лицом к лицу, мнение детектива ещё не изменилось. Хоть ни одна шутка, ни одна фраза, ни один скрытый смысл не ускользал от Достоевского, он казался таким же, как Шибусава, разве что несколько умней. Но по мере недолгого общения в башне, Дазай всё отчётливей и отчётливей понимал: Фёдор не похож на Татсухико, или на кого-либо ещё. Разве что совсем немножко, и то, только на самого Осаму. И пока Достоевский восхищал детектива, Шибусава напротив раздражал его самим своим присутствием. Вот же он, демон, который кажется настоящим скарбом. Даром, что враг, зато какой! Но хозяин тумана никак не позволял остаться наедине. Нет, суть он улавливал и был не глуп. Но недостаточно, чтобы стать кем-то вроде Фёдора. Или вроде Осаму. Смириться с этим сложно, Дазай даже думает о том, как бы устранить инициатора встречи, чтобы поболтать вдвоём с главой Крыс мёртвого дома. Но этот самый инициатор его опережает: Шибусава вонзает ему нож в спину, причём нисколько не фигурально, ведь Осаму Татсухико и не доверял, то есть предательством это назвать вряд ли можно, а вполне буквально. Конечно умереть Дазай хотел. Но почему именно в момент, когда он нашёл кого-то, кто способен его понять, кто может развеять ту самую скуку, о которой Татсухико не так давно и говорил? Осаму, само собой, выжил. Ещё бы не выжил! Он же мало того, что нужен для плана Фёдора, так ещё и сам всё продумал. Но стало быть, если бы не продумал, то и Достоевскому бы нужен не был, ведь оказался бы недостаточно умным для целей демона. Вышеупомянутый, к слову, ушёл, даже не попрощавшись, и даже не пообещав вернуться, к великому сожалению его соперника. С другой стороны, этот же соперник и сам мог быть уверенным в том, что оппонент его вернётся. Иначе не могло и быть. Вот детектив уже в квартире Нахакары. Такого родного, близкого Нахакары, который отпаивает его чаем, а потом и чем-то покрепче, жалуясь, что тот совсем не бережёт себя. Дазай тогда напоминает, что и сам мафиози использовал сегодня порчу, и кого тут ещё надо жалеть и отпаивать? Тот лишь велит заткнутся, и еле удерживается от того, чтобы влепить пощёчину. Засыпая, Осаму не думает о Чуе. Но почему-то о Фёдоре. Ведь пока Чуя будет о нём беспокоится, пока он готов отдать свою жизнь, Фёдор напротив убьёт его, когда понадобится. Связаться с Нахакарой – всегда знать, что тебе помогут, что ты в безопасности. Всегда понимать эмоции и чувства, легко предсказывать, что он сделает или скажет дальше. Связаться с Достоевским – ходить по лезвию ножа, по тонкому льду, словно балансировать на грани. И оступиться – умереть. Его действия невозможно предугадать, его мысли невозможно прочесть. И пожалуй, каждый человек, у которого осталась хоть капля здравого смысла, выберет мафиози. Детектив же, мало того, что к людям себе не причислял, так и здравым смыслом похвастаться не мог, а потому выберет демона. Удобному Чуе предпочтёт интересного Фёдора. Проснувшись, Осаму эти мысли отгоняет, списывая на сонливость и усталость. Следующую встречу с самим дьяволом Осаму ждёт с нетерпением. Знает же, что она будет. А потому, когда узнаёт, что директор агентства заражён неизвестным вирусом-способностью, надевает самую свою грустную маску, но в душе ликует! Вот! Да! Наконец Достоевский действует. А в том, что это именно Достоевский, Дазай не сомневается. Детектив с превеликий радостью берётся за новую загадку. Выслеживает, выискивает. Рассчитывает место появления босса мафии, а соответственно и Фёдора. С первого же попавшегося лотка ловко ворует яблоко, и даже натягивает эту странную шапку. Демон своим появлением сперва разочаровывает. Говорит лишь по делу, и детектив даже расстраивается, не сразу замечая, что Достоевский, чтоб он подорвался, умник чёртов, моргает азбукой морзе о сверхпроводниках. Видимо все его подчинённые слишком глупы, чтобы обсудить даже это. Дазай быстро подхватывает, почти сразу отвечая. Фёдор улыбается, и Осаму думает, что это потому что он понял, но глава Крыс мёртвого дома поднимет руку, и снайпер выстреливает. Вышеупомянутый что-то говорит о том, что жизненно важные органы не задеты, но бывший мафиози не думает о том, что это значит, сосредотачиваясь на том, чтобы проморгать ответ: "Задето лишь моё сердце." Фёдор меняется в лице. Хмурится, думая, что снайпер промахнулся. Но потом смотрит на довольную улыбку Осаму, и понимает, что это просто флирт, причём самый прямой и понятный, который только мог придумать детектив. Демон теперь хмурится ещё сильнее, в брови ползут вверх. Он надеется, что понял не так. Но Дазай смеётся. Смеётся в таком положении, будто подтверждая, что он всё понял правильно. Достоевский глупо пялится в одну точку, просто не представляя, как реагировать. Вместо тысячи слов Фёдор подбирает выроненное соперником яблоко, протирает, и надкусывает. Теперь Осаму не разочарован. Совсем нет. Демон уходит вновь, даже подсказав, куда именно стреляли, и какая операция нужна. Правда азбукой морзе и на латыни. Но кого это волнует? Ацуши довольно быстро находит его, и уже через недолгое время Осаму оказывается в больнице. Рядом сидит Чуя. Дазай почему-то сравнивает его с верным псом, отчего сразу же чувствует прилив ненависти и отвращения к самому себе. Конечно, Нахакара же не Достоевский, который уже дважды его чуть не убил. Нахакара заботливый и любящий, только отчего-то детективу это мало, если рыжий мафиози, в отличии от демона, не может с ним побеседовать о высшей математике, обсудить скрытый смысл существования енотов, подискутировать на тему долга, чести, патриотизма или поспорить о правдивости Библии, цитируя целые отрывки, и не забывая указывать откуда они. Пока Дазай отлёживается в больнице, пытаясь отогнать мысли о Достоевском и перевести фокус внимания на Нахакару, агенство и мафия развязывают такую себе войну. Затем договариваются: Ацуши и Куникида пытаются поймать человека со способностью каннибализма, а Мори и Юкичи устраивают дуэль. Осаму уже знает, что ни то, ни другое результата не даст. Убеждается, когда видит на окне кота, что без сомнения является тем самым Нацуме. Значит Огай и Фукудзава примирятся, Накаджиму и Акутагаву он заставит работать вместе, а сам… А сам скоро встретится с Достоевским. Конечно, провернуть это он мог и из больницы, но осознавая, что это шанс встретится с Фёдором, о ране Осаму почти забывает. Держит Ацуши и Рюноске чуть ли не за шкирку. Ситуация забавляет, с учётом того, что Фёдора там даже нет: "Новый двойной чёрный" отправляется исключительно за Пушкиным, за пешкой, так сказать. За головой короля пойдёт сам Дазай. Осаму распоряжается людьми босса мафии и всеми, кем вообще может, сидя в небольшом фургоне. Отправляя всех к жалкому альпинисту, детектив рассчитывает, что Александр появится именно там. Отдав последние указания снимает наушники, отключает микрофон и наконец покидает фургон. Медленно, не спеша заходит в кафе, незаметно кивая Фрэнсису, уже поджидающему его. Осаму усаживается так, чтобы видеть Фёдора, но так, чтобы он не видел его. Дазай шлёт сообщение Сакагучи, дескать, демон здесь, шли свой спецназ. Достоевский округляет глаза, видя детектива, а следом и вооружённых бойцов. Потом истерически улыбается, видя уже Фицджеральда. Дазай ухмыляется, возвращаясь к их излюбленному шифру: Азбуке морзе. Моргает, обещая составить компанию. Фёдор даже не знает, обещание это, предупреждение или даже угроза. Спрашивать не решается. Рычагов давления у Достоевского много. Он готов обеспечить Дазаю попадание в Мерсо, но тот справляется сам, заставляя Огури отменить действие идеального преступления. Вот Осаму усмехается, сидя напротив Фёдора. А тот всё ещё не уверен, было ли это обещанием, предупреждением или угрозой, ведь усмешка была совершенно нечитаемой. Детектив непрерывно шутит, флиртует и выдаёт что-то недвусмысленное. Демон пытается отвечать, но по его собственному мнению выходит из ряда вон плохо. Тем более, пока он не может понять природу такого поведения сидящего напротив. Сидящий напротив как раз наоборот радуется, что соперник начал хотя бы отвечать, пусть и вряд ли искренне. – Скажи мне, Дазай-кун, ты это тут флиртуешь со мной, а за стенами Мерсо тебя ждёт твой парень? – спросил как-то Достоевский. Дазай ненадолго впал в ступор. – Ты людей сотнями убиваешь, а я не могу раз в жизни изменить? Всё равно нам вместе гореть в Аду, – нашёлся в итоге Осаму, сам удивившись тому, как легко согласился признать это изменой. Фёдор только хмыкнул. Они могли говорить вечно. Без преувеличений, обсуждать всё возможно столетиями. Темы бы не иссякли никогда. Но понимая, что это, к сожалению, невозможно, предпочли сделать вид, что стало скучно незадолго до момента появления Николая. Фёдор тогда как раз начал последнюю партию шахмат. И Осаму очень надеялся, что доиграть они успеют. Пока Гоголь объяснял правила, Достоевский еле заметно постукивал ногой по полу. Дазай ловил каждой движение, стуча пальцем об палец в ответ. Всё же тогда доиграть они не успели. В пункте охраны, говоря с Фёдором, Осаму менял частоту голоса, шифруя ходы. Демон, будучи на волоске от смерти, продолжал моргать азбукой морзе. Не доиграли. Через несколько минут в затопленной комнате уже находился Дазай. Слушая голос Достоевского, что пользовался тем же способом шифровки ходов, детектив, тем временем, повторял способ соперника. Ему было не так важно, выживет ли он. Главное успеть доиграть. Но время не ждало: Демон замолчал. А они так и не доиграли. Тогда детектив твёрдо вознамерился выжить. Когда Осаму вышел из тюрьмы победителем, Фёдор не сделал ход. Когда он забирал противоядие – тоже. Не сделал Достоевский ход даже тогда, когда самолёт должен был разорваться на кусочки, и Дазай невольно разочаровался: Неужели для оппонента игра не была важнее жизни? Только поближе рассмотрев свой приз, детектив заметил на железной коробочке выцарапанные слова: Последний ход. Шах и мат, поставленный демоном. И приписка чуть ниже.

"Сыграем ещё, Дазай-кун? Пешка E2 на E4."

– Ну что ты лыбишься там, Осаму? – выкрикнул Нахакара. – Вкалывай уже, не хочу лишиться парня сразу после того, как он вышел из тюрьмы. – Парня? – удивился Дазай. – Думаю, пора пересмотреть наши отношения.