┈┈───╼⊳⊰✦⊱⊲╾───┈┈
Штат Аризона, недалеко от городка Эш-Форк. Июнь. Наши дни. — Тебе помочь с тачкой? Перегрелась? — донеслось из затормозившего рядом красного кабриолета. Молодой высокий блондин вышел из авто и присел на капот своего Мустанга, наблюдая за застрявшим на трассе парнем. Тишину трассы, разрезающую пустынную равнину, натыканную чойями, юкками и невысокими кустами, нарушали шуршащие по потресканной земле мелкие камни и одинокие перекати-поле, гоняемые здешними ветрами. Негромкий стук металла о металл казался в этом всём абсолютно чужеродным. — А по тебе не скажешь, что ты в них можешь разбираться, — с некоторой раздражённостью бросил через плечо «кролик». — У тебя даже фаркопа вероятно не будет на ней. — он бросил подбородком в сторону красной малышки. — И связь тут ещё плохо ловит… — бубнил он, ковыряясь под капотом гаечным ключом своего белого, с разводами от местной земли, старенького Форда, Короля Ранчо. Выцветшая, некогда клетчатая синяя рубашка уже была в рыжих и чёрных от масла пятнах. — Слушай, у меня ранчо тут недалеко. Давай ко мне. Оттуда вызовешь эвакуатор из Эш-Форка, я запомнил километр. Заодно остынешь. — Он провёл взглядом сухой волосатый ком перекати-поле, который пересекал трассу в «неположенном месте». — В этой пустыне, под солнцем, можно высохнуть к чертям. «Кролик» в очередной раз недоверчиво обернулся через плечо, всё также упираясь локтями в горячий капот. Прищурив глаза, под потёртым козырьком джинсовой кепки, он внимательно посмотрел на спасителя. — «Хуже уже точно не будет. Детали отвезу заказчику завтра. Наверно.» — подумал он и, устало вытирая тыльной стороной ладони пот с лица и шеи, сказал вслух, — Пиво холодное есть? — Да, будто для тебя стынет. Прыгай, - спаситель кивнул в сторону своей машины и направился к водительской двери. Парень в кепке шустро закрыл капот своего «Короля», затем полез в салон искать салфетки и, так и не найдя ничего, забрал свой сотовый и бумажник. — Дерьмо... Салон запачкаю, — смотря на машину спасителя, а потом на свои руки и грязные шмотки, разочарованно сказал «кролик». — Ничего с ним не случится. Тебя как зовут? — перекидывая своё длинное туловище через дверцу за руль авто. — Минхо. — Хёнджин. — он протянул руку для пожатия, не боясь измазаться в мазуте. Минхо, откидывая неловкость, вытер руку о, претерпевшие многое за годы, джинсы и пожал в ответ. Его рука была маленькой влажной и горячей, по сравнению с крупной прохладной ладонью Хёнджина, в которой он буквально утонул. Ему даже пришлось дважды моргнуть, чтобы убедиться, что ему не показалось, пока блондин, развернувшись всем корпусом, искал что-то на заднем сидении. — Сейчас с ветерком доберёмся. Держи. — Хёнджин достал из сумки-холодильника банку Аризона Лагер и, практически не глядя, кинул в сторону переднего сидения. Минхо ловко поймал пиво и с облегчением выдохнул, предвкушая, как прохладная хмельная свежесть будет покалывать на языке. Был ещё только июнь, а в этой пустыне было уже пекло. Жар поднимался от мягкого асфальта едва видимыми язычками, создавая некое причудливое марево. — Это последняя. Остынь. Будем на моём ранчо минут через 20. — Он надел солнцезащитные очки, завёл кабриолет и они двинулись в путь. Дорога была ровной и гладкой, ветер трепал длинные волосы Хёнджина. Какое-то время трасса 66 вела вдоль железнодорожных путей, затем она ушла левее, где было уже больше зелени, воздух казался более влажным. — «Король» так меня раньше не подводил, — отпивая с банки, начал Минхо. — Это всё жара в эти дни, — продолжая вести непринуждённую беседу. Хёнджин слушал его, раздумывая о своём в этот момент. Хотелось закурить, но в столь знойную погоду — это было бы пыткой, поэтому он раздражённо поглядывал на GPS навигатор и утапливал гашетку в пол, наслаждаясь хотя бы звуком набираемых оборотов двигателя. Он не мог не отметить для себя, что пассажир, конечно, ему попался интересный: лет 25, невысокого роста, крепко сложенный — видно, что не сторонится тяжелой работы, тёмные волосы слегка выгорели — Аризона никого не жалеет своим палящим солнцем, широкие плечи и грудь, крепкие бёдра… Обычно он таких не выбирал… Его поток мыслей прервал Минхо: — Ты не похож на местного. Говоришь ранчо у тебя тут? — Да. Я обычно нанимаю смотрящего на зиму и весну. В прошлый раз пришлось распродать животинку, смотрящий уехал раньше по личной причине, а другого не смог быстро найти, — мягко придерживая ладонью руль. Он говорил деловито, уверенно, делая паузы между предложениями, — Животные не смогли бы долгое время без присмотра, а вот хлопковое поле — ему, по сути, было и так нормально до сентября, но урожай был хуже. Я работаю в Калифорнии по контракту. На лето и осень возвращаюсь сюда. Знаешь, я очень быстро устаю от больших городов, а на ранчо всегда тихо, спокойно, — на расслабленном лице появилась улыбка, которую подчеркнули милые ямочки на щеках. Они проехали небольшой участок, утыканный высокими белыми ветрогенераторами, по обе стороны от трассы, и Хёнджин свернул на просёлочную дорогу, вдоль которой был забор с колючей проволокой — владельцы ранчо тщательно оберегают свои угодья от местных хищников, пум и койотов, ближайшие поля пустовали в ожидании нового посева. В общем, ничего необычного для здешней местности. Неровная пыльная дорога уходила далеко вглубь и Хёнджин вёл машину медленно, чтобы не поцарапать свою красавицу и не оторвать глушитель или бампер на очередной яме. — Почему не асфальтируешь? Вроде не особо длинный участок, а кажется, что бабки у тебя есть. — Я городской тачкой не пользуюсь, когда живу тут. Пока и так нормально, я аккуратный водитель, — он кинул взгляд на Минхо поверх своих солнцезащитных очков, скользнув по его телу внутренним сканером. — «Профиль красивый. Было бы хорошо, если бы он мне попался при других обстоятельствах. Может было бы всё иначе…» Минхо достал из кармана сотовый, чтобы проверить наличие сети, но телефон разрядился. Чёрный экран подмигнул приветственным сообщением и тут же погас. Раздосадованный, Минхо поправил кепку, чертыхнулся и задумчиво потёр нижнюю губу, что-то для себя решая. «Всё же нет. Не было бы иначе…» — ухмыльнувшись подумал про себя Хёнджин, поправляя, растрёпанные на ветру, светлые пряди. Когда вдали внизу показался белый, с красной черепицей, одноэтажный дом, Хёнджин заметил на себе достаточно любопытствующий взгляд «кролика», мазнувший от его бёдер, вверх, задержавшийся на пульсирующей венке, на шее, украшенной какими-то яркими летними бусинками, а затем на наливных красивых губах. Все они одинаково ведутся, как насекомые, приползают на что-то яркое, сладкое, не подозревая, что попадут в чертовски привлекательная ловушку, в липкости которой эти насекомые запутаются, погрузнут, окунаясь с головой в пьянящий дурман нектара, а она вскоре захлопнется и высосет из них все потроха. Дорога, плавно уходящая вниз со склона в долину, опустилась к дому. — Приехали! — вмиг повеселевший водитель ловко выпрыгнул из машины, не открывая дверцы, и бодрым шагом направился ко входу. — Меня тут не было несколько месяцев. Я даже соскучился. А впереди ещё столько дел, — он протянул на распев, по пути вытягиваясь вверх, расправляя позвоночник. Пока Хёнджин организовывал минимальный видимый порядок, он дал свой сотовый Минхо, сразу найдя номер телефона эвакуатора из Эш-Форка и, уходя в другую комнату, напоследок бросил, что там есть хороший автосервис, так что «Король» будет на колёсах очень скоро. Хёнджин слышал, как Минхо договаривался подобрать его Форд, делая очередной глоток, припасённого заранее, холодного пива, назвал километр. Парень стоял, перекатываясь с пятки на носок, чувствуя лёгкий дискомфорт от минималистичной обстановки дома: кухня смежная с гостиной имела небольшой стол со стульями для двух персон и диван, напротив старенького телевизора, даже штор не было на окнах. За то был небольшой шкаф с книгами о садоводстве и хозяйстве. Впрочем, нечему было особо удивляться, ведь хозяин жил тут мало времени, не успев ещё обрасти вещами, да и видно, что холостяк — много ли ему надо барахла в доме? Как только послышался конец разговора, Хёнджин тихо подкрался сзади к ничего не подозревающему Минхо и, замахнувшись, ударил его монтировкой под правым коленом. Хруст кости разрезал пыльную тишину дома вместе со сдавленным от шока криком, сопровождаемым короткими гудками сотового, когда случайно нажалась кнопка громкой связи. Подкошенный ударом, Минхо мешком упал на бок и ошарашенно подтянул к груди травмированную ногу. Банка с пивом покатилась дальше, оставляя за собой лужу золотистого хмельного напитка, туда же улетела и кепка. Дыхание Минхо спёрло от боли, и в глазах заискрилось, как от бенгальских огней. Он сквозь зубы, шипя и плюясь, начал поливать отборным матом нападавшего, дико на него пялясь, на шее вздулись линии вен. Боль была невыносима. — Прости. Ты крепче предыдущих кроликов. — Хёнджин опёрся на монтировку, как на трость, наклонившись к корчащемуся парню. — Я не мог по-другому начать наше знакомство. — Ты охуел? Ты что нахуй творишь, паскуда? Какого?... — он прервался болезненно простонав. Хёнджин расслабленно подошёл ближе и, присев, поднял свой сотовый. — Дёрнешься — я тебя грохну прямо тут же, на этом месте. — Голос Хёнджина был ровный и абсолютно спокойный, даже казалось, что он был несколько скучающий, когда как Минхо, с белым от боли лицом, сквозь стиснутую челюсть, сыпал проклятиями в его адрес, пытаясь отползти и встать хотя бы на одну ногу. Всё внутри него кричало о том, что нужно давать дёру отсюда, с этого ранчо, от этого сумасшедшего, но с такой ногой далеко не ускачешь теперь. — Какой же упёртый… — Хёнджин медленно поднялся с корточек. Минхо, перебирая руками по дощатому полу, полз к кухонной столешнице, чтобы как-то подтянуться и встать. Он схватился побелевшими костяшками пальцев за её край и начал подтягиваться, чтобы выиграть более выгодное положение перед этим чокнутым, всё равно бежать не выйдет. Хёнджин наблюдал. Он даже не пошевелился в сторону Минхо, лениво наблюдая за усилиями, которые прилагал «кролик» находясь в шоке, чтобы спастись от него; как он шарил глазами по столешнице в поисках ножа или любого колющего предмета и не мог обнаружить, к его глубокому сожалению. Хёнджин ловкими пальцами задумчиво крутил в руке монтировку, осторожно разминая запястье. Он же не собирался его убивать. По крайней мере, так быстро. — Что тебе нахрен надо от меня? — Минхо запыхался, пока совершал все эти действия. — Ничего особенного. Просто развлекаюсь. — хмыкнул в ответ Хёнджин, непринуждённо пожав плечами. — Мы знакомы? Я тебе должен, блять? — в его голове просто не укладывалась мысль, что кому-то нужно его калечить просто так, и он продолжил продвигаться вдоль столешницы ближе к выходу, не отводя глаз с Хёнджина. Лёгкая улыбка коснулась красивого лица, он расстегнул пару пуговиц джинсовой жилетки — его начинало потряхивать и бросать в пот от предвкушения, хотелось даже попрыгать на месте, чтобы сбросить уровень адреналина впрыснутого по венам, но он не подавал вида. Этот маленький, испуганный "кролик" будет прекрасным пополнением его коллекции. Кто бы мог подумать, что такое сокровище само попадётся ему в лапы по велению судьбы. — Чувак, ничего личного, — в два шага Хёнджин сократил дистанцию между ними и, замахнувшись, ударил его по лицу — последовал характерный хруст ломающейся скуловой кости и показалось, будто монтировка провалилась в лицо жертвы — с носа брызнула кровь и Минхо, теряя сознание, повалился обратно на пол. Гематома на правой щеке и под глазом моментально начала наливаться иссине-бордовым. Минхо тяжело хрипел через полуоткрытый рот, бессознательно не в силах дышать через нос — кровь заливала пол, мешаясь с разлитым пивом на полу. Спокойно насвистывая некую незатейливую мелодию, Хёнджин пошёл на поиски за парой мотков хлопковой верёвки. Волноваться было не о чем. Даже, если Минхо и очнётся за это время, то далеко не уползёт в любом случае. Хёнджин видел «кроликов» насквозь. Каждый раз они отчаянно пытаются вырваться, спастись, один даже пытался спрятаться в хлопковом поле и в течении суток ему удавалось это делать, но все подобные попытки только подогревают жажду, подогревают желание «охотиться». Ему понадобилось некоторое время, чтобы после полугода отсутствия вспомнить куда он положил инвентарь. Когда он вернулся на кухню, то остановился почти что возле Минхо, заметив, что кровь была размазана по губам, одна рука была ею измазана тоже. «Значит очнулся», — подумал Хёнджин и, не давая жертве шансов на действия, наступил на сломанное колено, предотвращая попытку Минхо напасть каким-то образом на него. Мучительный крик ударился о стены и осел на пыльной редкой мебели. С глаз Минхо брызнули слёзы. — Вздумал притворяться? — Хёнджин проворно накинул сложенную вдвое верёвку на руки, которыми тот инстинктивно взялся за больное колено. Ловкие пальцы стянули запястья в один миг и, сделав несколько оборотов, затянул узел. — Так ты точно не сможешь сильно брыкаться. Хёнджин потянул за верёвку, разворачивая связанного «кролика», перекинув двух хлопковых змей через плечо и потащил по мокрому полу вглубь, сбивая кепку и ту самую банку из-под пива на пути. За сопротивляющимся телом тянулась узкая линия красного цвета. Да, Хёнджин выглядел жилистым, но так сходу и не скажешь, что в нём дюжая сила, и он способен тащить достаточно крупного парня. Но ему не впервой. Он буквально стал в два раза больше — в широких напряжённых плечах и руках перекатывались мышцы, на массивной шее вздулись вены и вдоль этих извилистых дорожек начали стекать несколько капель пота, что было единственным, указывающим на то, что он прилагал какие-то усилия для этого. Минхо, извиваясь и мыча, пытался сопротивляться, но это было бесполезно. В его глазах помутнело и двоилось, руки, вытянутые над головой готовы были выскочить из плечевых суставов, ворот клетчатой рубашки врезался в горло. Хёнджин дотащил Минхо до спальни. Под конец было проще — тот снова отключился, и тело, которое не сопротивлялось, казалось легче. Так и оставив его временно на полу, он пошарился в постельном белье, и найдя чистую чёрную виниловую простынь, накинул ее на кровать. Сегодня она очень пригодится и потом будет проще убираться.┈┈───╼⊳⊰✦⊱⊲╾───┈┈
Хёнджин трахал бессознательное тело, которое он распял на кровати, за исключением сломанной ноги — она была идеально согнута в разбитом колене, как для его удобного проникновения, пока тело лежало на животе. Он даже позаботился о том, чтобы голова была повернута направо, чтобы не тревожить разбитую скулу, но он и сам понимал, что такая «забота» лишь мимолётный порыв. Держась за округлые ягодицы, впиваясь в них глубоко костяшками, он раздвигал их шире и массировал большими пальцами у поалевшего входа, в который он втрахивал свой увесистый длинный член, шлёпая яйцами в такт своим движениям. Вероятно, только чудом он не порвал Минхо, сходу всадив в него, как только со связыванием полуобнаженного тела было покончено. Из-за потерянного сознания тело под ним было расслаблено. Хёнджин снял с него только джинсы и трусы, не тронув рубашку. Он был так нетерпелив, что смог растягивать удовольствие только после того, как голодный порыв, через некоторое время, был взят под контроль. Очень скоро он увидел как поочередно дёрнулись привязанные руки, натягивая верёвки, и Минхо протестующе замычал. Одному Богу было известно, что он чувствовал в этот момент, какая смесь разнообразной боли пронзала его тело. Хёнджин улыбнулся, — «Спящая красавица очнулась», — толика нездоровой нежности тенью скользнула по его лицу, и он даже замедлил темп, проникая в Минхо медленно и почти полностью выходя из него волнообразными движениями бёдер, закусывая губы от удовольствия. Он провёл руками от ямочек на пояснице вверх по спине, приподнимая клетчатую ткань, слегка обхватывая ребра по бокам. Минхо жмурясь не заплывшим от удара глазом, шипел сквозь зубы, выпуская вспенившуюся красноватую слюну на блестящий винил. — …Шука… Ублю… Док. — Минхо фыркал, выплёвывая частями слова, когда насильник вгонял член по яйца. — Тише, кролик. Тебе же больнее будет. — Ты знал, что у тебя сладкая задница? Я так понимаю, ты не гей. Какая жалость, что ты не сможешь познать этого удовольствия. — На хуй. Пошёл. Отпусти. Пидор… — Минхо громко стонал от боли, закатывая глаза — кричать было невозможно. — Не трать силы на разговоры, — длинные пальцы обхватили шею Минхо, вдавливая в кровать, а другой рукой в районе поясницы, и он стал наращивать темп и глубину. Его чертовски возбуждали болезненные хрипы сдавленной глотки. Блядский взгляд Хёнджина, с расширенными зрачками из-под приоткрытых век, был полон кайфа, сродни наркотическому приходу, когда он вязко смотрел на свою жертву, задерживая взгляд на красивых губах, искривлённых в боли и ненависти. Его джинсовая жилетка липла к взмокшему телу и взялась мокрыми пятнами. Она приятно холодила, пока в комнате стояла жара, сродни сауне — он не терял времени, чтобы включить кондиционер. Когда шея Минхо начала покрываться красными пятнами, лицо стало багровым, а глазные яблоки готовы были вывалиться из глазниц из-за нехватки кислорода, Хёнджин кончил. Тихо. С едва слышным бархатистым стоном, сбитым тяжёлым, мокрым дыханием. С всё ещё тяжело вздымающейся грудной клеткой, Хёнджин наклонился к своему «кролику», который жадно ловил воздух, будто только родился на свет, и негромко прошептал: — Ты был такой жалкий в своих попытках вырваться. Не рыпайся. Тебя всё равно никто не будет тут искать, — и поправив прилипшую прядь на отёкшей щеке продолжил, — Отдыхай пока. Хёнджин пошёл в душ и прихватив из гаража пару своих старых номерных знаков, поехал на трассу, где стоял белый Форд. Через минут десять после того, как он закончил менять их, подъехал эвакуатор. Всё складывалось просто идеально. — Я только выехал со своего ранчо и стал тут, Крис. Прикинь! — завёл свою историю Хёнджин. — Давно не виделись, Хёнджин! — почесав затылок, Крис нахмурился. — А у тебя разве «Король» был? Чё-т не припомню. Закипел? Или что другое? — Хах. Да сам не разберу, что с ним, — похлопав по белому крылу авто. — Я же не частый гость у вас в Эш-Форке, видно ты забыл уже мою рабочую лошадку. Давай на выходных выпьем в баре? Хочу отметить личные достижения. — Да я всегда «За»! Ты же знаешь! — широкая улыбка осветила лицо огромного добряка, поправляя кепку с эмблемой «Chrome Hearts», гордо означающую принадлежность к местному байкерскому клубу. — Тогда договорились! — Хёнджин похлопал Криса по плечу, улыбаясь в ответ, — Дай знать, когда мой «Король» будет мурчать под капотом. Крис отсалютовал Хёнджину из кабины эвакуатора и увёз белого «Короля Ранчо» на ремонт. «Такой огромный, а интеллект, как у пятилетнего ребёнка», — усмехнулся себе Хёнджин, провожая взглядом эвакуатор. — «Это же надо быть таким доверчивым», — и вновь сев за руль своей красавицы, он отправился обратно на ранчо. По дороге размышляя о том, что Минхо мог слышать, как он уехал с ранчо, Хёнджин допускал вероятность того, что «кролик» всё ещё будет пытаться вырваться из его лап. Ему было приятно думать о том, что может тот выкинуть. Он специально не затягивал сильно узлы и нервы сладко щекотало в предвкушении возможного отпора жертвы, побега, возможно схватки… Ухх. Его два чёрных обсидиана поймали блик азарта, когда он глянул в зеркало заднего вида. Кто он такой, чтобы сопротивляться подаркам судьбы? Он решил взять сполна. Поэтому на такой позитивной ноте, он всё же достал пачку сигарет и закурил, ускоряясь, потягивая горький дым местного табака. Он даже успел соскучиться за этим вкусом, с ним связано так много хороших воспоминаний. Загнав машину под навес возле дома, Хёнджин пробежался глазами по территории. На всё про всё у Минхо было около полутора часов для бегства. Поддаваясь охотничьему инстинкту, Хёнджин исследовал сразу несколько мест, проверяя о наличии беглеца, заглянул ещё и за бочки, стоявшие неровным рядом для сбора дождевой воды — Минхо там тоже не было. Прихватив с собой тяжёлый разводной ключ, он направился в дом, практически бесшумно передвигаясь по истоптанному старому ковру, держа импровизированное оружие наготове. Каким же было разочарование, когда зайдя в спальню, Хёнджин увидел Минхо всё также лежащим на кровати. Похоже, он хорошо приложился монтировкой и из-за сотрясения тот был не в состоянии куда-либо двинуться. Рядом с приоткрытым ртом была лужица рвотной массы, которая частично впиталась в ту самую выстиранную годами клетчатую рубашку, поэтому Хёнджин только приложил к сонной артерии два пальца, чтобы убедиться о наличии пульса — не захлебнулся, и на этом спасибо. Он ведь только начал. Но злость из-за такого разочарования, накатывала, как на море во время прилива. «Ничтожество. Даже не попытался бежать. Всю малину испортил…», — досада колола внутри под рёбрами. Перекинув в другую руку увесистый ключ, он взял из шкафа другие вещи переодеться и направился на кухню организовать ужин, предварительно затянув узлы верёвок на жертве. Пока размораживался отборный кусок говядины, Хёнджин насвистывая, готовил гарнир и время летело незаметно, будто на перемотке. Ужин несколько поправил настроение, и уже раз спустив в свою жертву, уже можно было оттягивать удовольствие, которое его ожидало. Будто не замечая присутствия в доме гостя, он занимался обыденными делами, включив на закате осмотр полей для дальнейшего посева хлопка. Жара в начале июня идеальное время для этого. Прошлый урожай был почти что похерен. За то вот в этом году, всё складывается, как нельзя лучше и просто благоволит во всех делах. Вернувшись обратно в дом, он скинул рубашку, в которой просто обливался потом за это время, боясь подставить под жгучие лучи местного солнца всё ещё белую кожу, он сразу пошёл в спальню. Минхо всем телом дёрнулся на кровати и боялся повернуть голову, чтобы посмотреть ужасу в лицу, но чтобы убедиться, что ему не показалось будто вернулся мучитель, ему всё же пришлось подать голос. — Мне кажется, или ты вернулся, урод? Развяжи меня, — сходу выплюнул Минхо. Хёнджин, достал из заднего кармана пачку с сигаретами и, закурив, устало опустился кресло. На полу рядом была пепельница, предусмотрительно почищенная перед его отъездом по новому контракту. — Тебе ещё хватает наглости борзеть мне? — он медленно выдохнул дым, в порыжевший в этом месте потолок, и большим пальцем потёр ямку над переносицей. — Если тебе не тяжело разговаривать и плеваться грязными фразочками, так может, — он быстро переместился на кровать и придавил своим весом Минхо. Держа сигарету указательным и большим, мучитель наклонился к разбитому лицу, — ты и сосать сможешь? Я бы воспользовался. Хёнджин слышал и чувствовал болезненное кряхтение под собой. Он сделал затяжку и наклонил голову в бок, но не получив ответа, выдохнул сигаретный дым жертве в лицо. Попытка Минхо сморщиться от дыма, привела только к болезненному стону. — Хах. От чего кривишься? От дыма? Боли в ноге? Или щеке? Или от боли в заднице и задетом достоинстве? — Хёнджин подтянул свои колени и полноценно сел на поясницу Минхо, продолжая курить, закинул за спину руку и похлопал его по заду. — Будешь хорошо себя вести, — он прищурился, чтобы глаза не резанул дым, медленно дотянул сигарету, шумно выдохнул, и туша её чуть ниже шеи Минхо продолжил, заглушая его сдавленный крик, — будешь жить. Он наблюдал, как у жертвы впервые покатилась слеза. Единственная. Тело под ним начало бесшумно потряхивать. Потушенный смятый окурок покатился по лопатке вниз на черную простынь. — Знаешь, а я ведь не рассчитывал так рано начать веселье, — и мысленно продолжил, — «Но как раз перед посевом, ты сможешь послужить хорошим удобрением», — и откровенно веселясь он уже воскликнул вслух, — Кто бы мог подумать! Хёнджин провёл по тёмным волосам, пропуская пряди меж костлявых пальцев. Мизинцем мазнул по жидкой рвотной массе под подбородком Минхо и вытер об опухшую щеку, на что тот закрыл глаза, чтобы не выдать рвущий нутро страх и боль, хотя это уже было не важно — Хёнджину не обязательно было видеть глазами, он чувствовал страх жертвы: каждое рваное движение под его бёдрами, маленькие волоски, встающие «дыбом», когда он слегка проводит пальцами по коже, и запах, особенный, наполненный адреналином, выступающем в маленьких капельках холодного пота. Хёнджин всё ещё улыбаясь, закусил губу, наслаждаясь мгновениями, и спустившись к разведённым по разные стороны ногам, грубо провёл руками по крупным тренированным бёдрам выше к заду, смял в руках ягодицы, вдавливая большими пальцами в ямки, медленно массируя их, сминая. — Будешь моей грязной дыркой на это время, — чувствуя под руками лёгкую дрожь, хоть в комнате было жарко и душно. Кадык Минхо дёрнулся в порыве проглотить эту фразу — что не осталось незамеченным для Хёнджина — с пониманием того, что шансы выбраться у него ничтожно малы, но стоит постараться пережить всё это, и он сдаст этого ублюдка копам. Хёнджин растягивал удовольствие, лапая жертвенное тело, которое естественно не отзывалось возбуждением под руками, а дёргалось и пыталось неосознанно скинуть с себя эти большие холодные лапы зверя над ним. Это было то, что ему нравилось — насиловать. Жаль только маловероятно, что эта жертва будет сопротивляться — будет терпеть в надежде как-то спастись. Разумно, но не с Хёнджином.┈┈───╼⊳⊰✦⊱⊲╾───┈┈
Утром Хёнджин, ночевавший на диване в другой комнате, после бурной ночи заглянул к своему «кролику». Он прекрасно понимал, что Минхо специально терпит всё это время. Хёнджин, как хищник, не получил того самого удовольствия, на которое очень рассчитывал, но это только подогревало его желание шаг за шагом, на большее. Судя по всему, «кролик» пошёл в ва-банк — он выживет и постарается сбежать, либо надеется на скорую кончину, быстрее, чем того бы хотел Хёнджин. Как же он просчитался… — Воняешь, скотина. Скупаю тебя. Минхо разбуженный своим мучителем, открыл здоровый глаз и в узкое поле зрения первыми попали большие ладони и крепкие жилистые руки, состоящих из сухих мышц, по которым можно было изучать то ли искусство, то ли анатомию, которыми Хёнджин упирался в винил на кровати; полоска старых тёмных потёртых джинс, которые едва держались на бёдрах и мешковато висели на худощавом теле за счёт старого пояса; узкая полоса редких тёмных волос от ширинки до пупка, тонкая талия, переходящая в широкую грудь, острый разлёт ключиц. Пришлось собрать всю силу воли в кулак, чтобы посмотреть мучителю в лицо. — Утро, пидор ёбаный, — сказал Минхо, но прозвучал так слабо, невнятно и неуверенно даже для самого себя. — Повтори, — Хёнджин слегка наклонил голову и снисходительно улыбнулся жертве. Минхо поднял взгляд чуть выше. В улыбке парня перед ним, не было ничего человеческого или животного — она была другая — опасная и в то же время, манящая в пасть твари, жутко красивой, но которой, вероятно, просто не место на планете Земля. И эта тварь играла с ним, в только ей понятную игру. Хёнджин любовался переменами, которые происходили в некогда красивых чертах лица, глаза «кролика» говорили о многом, что можно было даже не проговаривать вслух. — Насмотрелся? — лёгкая ухмылка подёрнула край полных губ, которые оставили за ночь на теле Минхо множество бордово-синих пятен и казалось, что естественным образом, они сегодня казались даже полнее. В ответ Минхо только устало прикрыл глаз и слегка пошевелившись, простонал от боли в разбитых местах. Хёнджин обошёл кровать с другой стороны и присел развязать узлы верёвки. Начал с левой стороны, намотал на кисть длину и, сложив уже свободную руку Минхо за спину, прильнул к его уху. — Без резких движений. Понял? — прошептал он и, получив едва заметный кивок головой, перемахнул через Минхо и стал развязывать другую руку. — Скачи за мной на одной ноге, как сможешь, или я тебя буду волочь по всей территории ранчо, пока ты не сотрёшься. Кое-как Минхо справился с передвижением на задний двор. Под пристальным взглядом Хёнджина ему ничего не оставалось, как просто следовать указаниям. Перед ним, возле редкого дощатого забора, была деревянная колодка для фиксации. Он видел такие только в исторических фильмах, но принцип был понятен — голову положить в большую ямку посередине, а руки — по бокам в меньшие. Хёнджин, ожидающий исполнения указания, увидел долю неверия, когда Минхо посмотрел на него, узнавая что стоит перед ним. В его лице был немой вопрос «Ты, блять, серьёзно?», но был ли у него сейчас выбор, когда мучитель стоял перед ним, молча натягивая витой хлопок, чтобы тот сделал, что положено. Хёнджин опустил вторую часть колодки и застегнул. Она даже не скрипнула — однозначно, ею пользовались часто. Он достал из глубоких карманов джинсов «рабочий» складной нож и раскрыл перед лицом Минхо. Блики больно ударили по красным сухим глазам. Хёнджин обошёл жертву и подошёл сзади, немного приподняв лезвием рубашку на спине, и приложил холодное оружие ребром к голой коже. Минхо изо всех сил постарался сдержаться и не рыпнуться от прикосновения металла. Лезвие медленно прошлось по спине вверх до воротника. — Это будет лишним, — подёргивая ткань у клетчатого ворота. Поношенная ткань легко поддалась острому лезвию и, после разреза, Хёнджину оставалось только лишь рвануть половины в разные стороны. Ткань с треском разорвалась в крепких руках, оседая едва заметной пыльцой в лучах утреннего солнца на обнаженную спину. Ещё несколько надрезов и лёгкими ошмётками рубашка осыпалась на сухую землю, открывая взору широкую тренированную спину, плечи, руки. — Тебе это мало поможет, но всё же, — Хёнджин подтолкнул ногой старый деревянный ящик под согнутую в колене ногу, — будет тебе временным костылём. Ноги шире. — А сам пошел к мангалу, стоящему неподалёку. Периферийным зрением Минхо мог его видеть. Хёнджин закурил, и придерживая, у края губ, зубами, тлеющую сигарету, насыпал уголь из мешка, слегка щуря правый глаз. Выдохнув дым, он перестегнул потёртый кожаный ремень на джинсах, которые едва держались на нём за счёт старого аксессуара, оставив на белой коже мазки от угольной пыли. Он принёс небольшую канистру с керосином и, заправив им мангал, разжёг его. Понадобится некоторое время пока разгорятся угли и дадут необходимый жар, поэтому он пошёл в хозблок за инструментом, заводя свою соловьиную мелодию. Для Хёнджина это были обычные будни, ничего особенного. Да, у него человек стоит раком в колодке. Да, занимается делами по ранчо ранним утром. Вообще, он не любитель вставать в такое время, но именно тут он наслаждался тем, что может проснуться от первых солнечных лучей, в тишине и покое, где никого нет вокруг, кроме полей, и небольшого загона с животными, за которыми он с удовольствием ухаживал. Он не боялся тяжёлого труда, и относился больше к жизни на ранчо, как к хобби. Провести хороший вечер на крыльце дома под звёздами, попивая холодное пиво, слушая вой койотов где-то вдалеке. В этом было нечто особенное, в этом была его внутренняя свобода. Он положил греться на мангал инструмент, и принялся за своего кролика. Подключив длинный шланг к трубе, Хёнджин приблизился к Минхо, и шлёпнул слегка по бедру. — Ну, что приступим? — Почему сразу не грохнешь? — Потресканные грязные губы зашевелились в вопросе. — Тогда что за прикол будет? — хмыкнул в ответ Хёнджин. Он сделал оборот на насадке шланга, отрегулировав напор воды, и начал поливать Минхо. Хёнджин смотрел, как тот дёрнулся всем телом, натягивая кисти и шею в отверстиях деревянной колодки. Сместив фокус со спины на зад и слегка уменьшив напор воды, он растянул рукой два полушария и сунул насадку шланга в отверстие, наслаждаясь тем, как взвыл Минхо от унизительной процедуры, мыча что-то неразборчивое, пока его кишки наполнялись водой. — Расслабься. — Хёнджин слегка наклонился, поглаживая живот, который потихоньку начал разбухать, наполняясь водой. — Да ты ёбаная тварь! — Минхо матерился, тяжело дыша, пытаясь сильней дёрнуться в своих оковах, чтобы как-то скинуть с себя как Хёнджина, так и поливочный шланг, что на самом деле было совершенно бесполезно в его случае. Хенджин только улыбался с таких жалких попыток вырваться, в нём рос азарт, и дикое, необузданное желание. Мокрый голый зад перед ним двигался, крутился, напрягая крепкие мышцы, пока он гладил и царапал живот. — Хватит с тебя, — он отошёл вбок и вытащил насадку шланги из страдающего зада, смывая большим напором воды всё дерьмо, которое выходило из Минхо, в сторону дощатого забора, с весельем наслаждаясь страдальческими подвываниями жертвы. Он зачесал светлые, влажные от пота пряди, назад и продолжил мыть Минхо, начиная с тела, заканчивая волосами, которые ранее пропитались рвотной массой и кровью с носа, и лицом, более осторожно в месте разбитой скулы. Минхо морщил глаза, плевался, пускал пузыри и матерился невпопад, веселя этим Хёнджина. Когда с мытьём было покончено, он оставил жертву подсыхать и вернулся к мангалу, где уже железный прут давно дошёл до накала. Он взял его перчаткой, которую предварительно кинул рядом, и вернулся к Минхо. Достал из кармана старый платок и вытер его левое бедро насухо — тело под ним напряглось от неизвестности. Хёнджин положил руку на поясницу Минхо и надавил своим весом, когда другой, левой, он развернул прут «правильным» положением и прижал к коже. Минхо орал от прожигаемой боли, срывая голос. Дело нескольких секунд для жертвы растянется на минуты мучений, и дни, пока рана будет затягиваться. Хотя, если судить строго, то ставить клеймо таким методом не настолько болезненно, как если бы это делали горелкой или лазером. Отпустив своего «кролика», Хёнджин, размашисто шлёпнул его по здоровой ягодице, меняя фокус боли. — Не бойся. Уже всё позади. — Хёнджин посмотрел на кроваво-черное пятно, в котором вырисовывалась красивая английская буква «H», что означает первую букву его фамилии, Хван. Он поднял руку, смотря на остывающий кованый узор железного прута с той самой буквой, состоящей из тонких линий, и дунул, как на револьвер из старых фильмов о Диком Западе, и снова обратился к Минхо, — Ну, что? Ты тут? Может ты мазохист и уже отъехал от кайфа? Хоть что-то в тебе же должно быть интересным… — Да что ты за монстр такой? — послышался шепот Минхо, когда Хёнджин уже отходил положить инструмент рядом с мангалом. Он перекинул влажный платок через ремень и вернулся к жертве. — Клеймо заживёт за недели три. Будет красиво смотреться, — Хёнджин улыбаясь провёл пальцем по сухим губам Минхо. Он ловил на себе расфокусированный взгляд жертвы, блуждающий по его лицу, понимающий, что ему уже спастись — в глазах напротив не было ничего человеческого. Их глубокий обсидиан манил и уничтожал, что было бы лучшим исходом для Минхо. — Куришь? — Хёнджин достал пачку с заднего кармана и прикурил. — Нет, но закурю, если выберусь. Дай затянуться, — обреченно выдохнул Минхо. Хёнджин, с усмешкой, сделал затяжку и протянув сигарету фильтром в сторону жертвы, наблюдал, как тот жадно впился в неё губами и потянул горький дым. — Знаешь, — продолжил Хёнджин, — мне сегодня сон приснился интересный. Там был ты и Крис... Ах, да, ты же не знаешь его! Мне так хотелось ему вмазать! Вынести пол челюсти к чертям! Хотя, вообще, он — дурак, с него взять то и нечего. Не помню что там было по поводу тебя, но такой осадок был хреновый, что протащить тебя по земле за тачкой казалось не такой уж и плохой идеей. А у меня, прикинь, были красные волосы! Ты можешь представить меня с красными волосами? — в его глазах мелькнул внутренний ребёнок, который пытается что-то вообразить в уме, разбросав тоненькие лучики в уголках раскосых глаз, в тени длинной чёлки, которая непослушными прядями вновь рассыпалась вдоль лица. Казалось, что он вмиг помолодел лет на пять. — Да я тебя с головы до пят вижу в крови, что недалеко от истины, урод, — Минхо собрал слюны и плюнул ему в ноги. — Рот побереги, красавчик, — Хёнджин приподнял голову «кролика» за подбородок одним пальцем, чтобы посмотреть в глаза, полные боли и унижения, смущения и ненависти. — Знаешь, говорят, что всё, что происходит случайно — совершенно не случайно. Вероятно так должно было случиться, чтобы ты оказался на той трассе и повстречал меня. — Он поднял руку, погладил здоровую щеку с редкой суточной щетиной и жутко мило улыбнулся. В ответ здоровый глаз жертвы округлился одновременно с тем, как резко вскочили брови, создавая множество глубоких морщин на лбу. — Лучше убей. Сейчас. Пожалуйста. Не тяни. Хёнджин даже не удосужился дослушать, что говорил Минхо, молча встал и пошёл заниматься хозяйственными делами. Начинался день.┈┈───╼⊳⊰✦⊱⊲╾───┈┈
— Зачем? Зачем ты дал мне сбежать? - бормотал опухшими губами Минхо, чувствуя свой провал в бегстве. Выбитые пальцы на руке дополнили всю ту боль, что ломала его тело, вместе с множеством новых ссадин. — Просто потому, что я могу себе это позволить, — Хёнджин выкинул окурок под ноги и затушил его. Он отвёл руку с кнутом назад и со свистом запустил его в полёт. Длинная змея, с характерным щелчком, укусила и разорвала поалевшую под солнцем кожу, вбивая в образовавшуюся рану местную пыль. — Один. Видимо никогда ещё в жизни Минхо не кричал столько, сколько ему пришлось кричать за последние дни. Сорванный голос давно стал едва слышимым хрипом. Он едва стоял, держась за сетку бывшего крольчатника, побелевшими выбитыми суставами впиваясь в тонкий металл. Хёнджин дал Минхо ещё одну возможность сбежать, чтобы поиграть с жертвой и, наконец, это сработало. Отошедший от сотрясения и шока, «кролик» захотел свободы, захотел воспользоваться шансом, пока Хёнджин забирал «Короля Ранчо» с СТО в Эш-Форке. Он бросил его использованного в бывшем крольчатнике и даже не удосужился закрыть на ещё один замок, кроме простой щеколды. За часа три, Минхо далеко не уполз, но были забавны его попытки, как он отчаянно старался выбраться с ранчо. Он даже был готов отбиваться тем самым железным прутом с кованой буквой «H» на конце, если бы не одно «но» — в своих отчаянных попытках, он не придумал ничего лучше, чем выбраться через худенький деревянный забор на заднем дворе, и через несколько метров, он провалился в ловушку. Хёнджин ежегодно обновлял «волчьи ямы» и проверял каждые несколько дней. Часто туда попадали койоты и другие более мелкие звери, которые рыскали в поисках пропитания в пустынных землях Аризоны, и в этот раз — это был его беглец. Сейчас Хёнджин мог буквально упиваться властью над покалеченным телом, которое трясло и готово выворачиваться наизнанку от отчаянья и боли, как душевной, так и физической. — Пять. Минхо, как подкошенный, повалился наземь. — Да и не нравишься ты мне. Что-то в тебе есть такого… Не могу разобрать. Кого-то ты мне напоминаешь будто, — Хёнджин присел на корточки возле жертвы, осматривая проделанную работу, — На самом деле, ты мне не казался глупым с самого начала, только лишь дезориентированным. Я думал, что ты будешь более изобретателен в своём побеге. Знаешь, тут недалеко есть столько туристических мест: одна из первых американская стальных плотин, несметное количество каменоломен, сама "Трасса 66" — эти места до сих пор наполнены туристами… А ты выбрал волчью яму. — Он провёл рукой по бугристому плечу и вдоль шеи, — Что же заставляет тебя оставаться тут?..┈┈───╼⊳⊰✦⊱⊲╾───┈┈
Чуть позже в сгущающихся сумерках, под открытым небом Аризоны, сухая земля обдавала жаром, пропитавшимся глубоко в её трещины, как остывающая к вечеру жаровня. Хёнджин прогуливался по заднему двору, лениво наводя подобие порядка, с любопытством поглядывая на изнурённое и измученное тело, закованное в колодке. У жертвы подкашивалась нога от постоянной усталости. Из-за распухшего сломанного колена, ему приходилось перекидывать вес на здоровую ногу. На бедре ярким пятном зияла грязная глубокая отметина от клейма. На спине играли крепкие мышцы, перекатываясь от саднящей боли в местах, где от кнута лопнула кожа. Это были всего лишь пять ударов, но чёткие, режущие плоть, как и планировалось для собственного удовольствия. Пыль здешних пустынных ветров забила припухшие по краям раны и вместе с потёками крови на спине виднелись грязные разводы, а из-за солнца, кожа спины пылала алым. Это был уже не первый подобный вечер и Хёнджин знал, что его «кролик» ещё послужит ему, правда ещё недолго, но лучше, чем совсем ничего, и чувство какого-то превосходного удовлетворения и сытости наконец временно осядет где-то внутри. Минхо был уже четвёртым, кто попался в его силки за эти годы. Первых — он приманивал, а этот — пришёл в руки сам. Всегда бы так. Но ради того, что бы и дальше так развлекаться, приходится планировать всё заранее. — Животное… — тихо и скрипуче произнёс Минхо. — Сволочь… — продолжил он. — Урод, — получилось сказать чуть громче. Отвлечённый от своих дел, Хёнджин остановился прислушаться. — Урод, я же слышу, что ты где-то рядом тут возишься. — Ты что-то говорил? — он расслабленно засунул руки в карманы, в ожидании что ещё будет говорить его «кролик». Вдруг, на этот раз, это будет что-то интересное. Руки, скованные в деревянной колодке, слегка напряглись и покалеченные пальцы дёрнулись в бесполезной и болезненной попытке сжать руку в кулак. Хёнджин слегка склонил голову набок, с любопытством наблюдая за жертвой, которая пыталась что-то из себя представить, стоя раком, в чём мать родила, закованным в деревянную колодку под открытым небом, таким же открытым, как и сама жертва. — L.A, старшая школа, — тихо начал Минхо, прерываясь, чтобы собраться. — Я был соучастником. Изнасилования. Я того мальца толком не помню… Мы были пьяны. — Это был не я. Я ни разу не подвергался насилию от кого бы то ни было. Это не месть. Как я уже говорил, мне просто это всё, — он задумчиво посмотрел по сторонам, — нравится. На ходу поправляя расстёгнутую светлую рубашку на своей вылепленной, будто из гипса груди, с лёгкой ухмылкой на губах и тихо насвистывая «Hanging tree», Хёнджин медленно приблизился к Минхо. Он погладил грязные, поцарапанные от волчьей ямы бедра, наклонился и обхватил рукой шею. Он знал, что Минхо слышит его ровное глубокое дыхание. Каждая секунда ожидания чего-то ужасного растягивалась на часы для его «кролика». Хёнджин знал, что именно Он вызвал это стадо мурашек на широкой спине, щекоча кожу своей расстёгнутой рубашкой. Он чувствовал собственной обнажённой грудью эти волны животного страха и ужаса. Он знал, что жертва под ним молится, просит о быстрой смерти у Всевышнего и любых других богов, кто сможет сейчас услышать его мольбу. Он знал, что этот сладковатый запах, с металлическим оттенком, всегда срывающий ему голову, цепляет те самые инстинкты, которые за годы эволюции должны вызывать животный ужас, сейчас впивались в сознание, пробуждая голод, возбуждая. Хёнджин остановил свою мелодию и облизнул сухие, обветренные губы, наслаждаясь тем, как его вставший член, через джинсовую ткань, упирается в упругую горячую задницу Минхо. — Мне нравится то, как ты сейчас молчишь, терпишь, сжимаешься всем телом и дрожишь в моих руках. Такой весь… На пределе… Хёнджин расстегнул пояс и ширинку, наконец освободив свой член, шумно выдохнул, взяв его у основания и пошлёпал им по измученному, растраханному входу, покрытому по краям суховатыми трещинами. Он плюнул себе на руку, растёр слюну по стволу члена и также по дырке перед собой. Чувствуя, как под ним напрягается и подкашивается единственная здоровая нога Минхо, он с небольшим трудом, чуть морщась от сухости внутри, которая болезненно натягивала кожу нежной головки, вставил член и приподняв жертву за бедро, вошёл полностью. Мышцы Хёнджина напряглись, делая его на вид больше, шире, совершенно скульптурным, вылепленным руками какого-то гениального безумного мастера. Хёнджин, на мгновение, остановился и закусил нижнюю губу. Стенки кишечника неприятно липли к члену, но после нескольких фрикций и круговых движений бедрами, он несколько размазал слюну и собственный предэякулят внутри, и уже последующие движения пошли чуть легче. Напряженное тело под ним слегка расслабилось, и Хёнджин постепенно нарастил темп, почти что любовно загоняя член в жертву, наслаждаясь, не спеша. Он, чувствуя себя, вершиной этой пищевой цепочки, приостанавливался, растягивая удовольствие, доставал член полностью и вгонял обратно, преследуя, охотясь за собственным оргазмом. Красивое лицо, слегка напрягалось, морщилось, когда он низко тихо стонал, почти что утробно мурлыкая, под аккомпанемент сдавленных хрипов Минхо. Глаза Хёнджина покрылись поволокой, как тот самый полудрагоценный камень в туманное тропическое утро, такие же влажные омуты, в которых плескался кайф. Полная верхняя губа подрагивала, хищно обнажая верхний ряд ровных зубов. Он погрузился в свои чувства и начал разгоняться, вгоняя член по яйца, уже размашисто, нетерпеливо, впиваясь в крепкие бедра острыми пальцами, будто напрямую до костей. Хёнджин не мог видеть лица Минхо, но знал, слышал, чуял, что тот теряет рассудок, принимая всё то, что делает с ним его мучитель. Вероятно, это будет для него единственным спасением. В сгущающейся темноте этого вечера, послышался вой койотов и в чёрных глазах Хёнджина отразились первые звёзды. Загнанно дыша, он трахал Минхо, дико и грязно, пока тот не стал завывать от боли и унижения. Влажные от пота, светлые пряди чёлки хлестали по лицу, по напряжённой шее стекали солёные капли. Хёнджин закусил губу от накатывающего волнами удовольствия, визуально заострив черты милого лица, делая его на вид более жёстким, обнажая его естество. Он вытрахивал из "кролика" всю душу до тех пор, пока тот позорно не помочился на высушенную землю под ним, сжимая своим задом член мучителя. Из-за этого Хёнджин уже не смог более сдерживать себя. Рвано двигая бёдрами, он кончал, постепенно ослабляя свою хватку. Чувство удовлетворения и пресыщения, растекалось бархатистой тёплой патокой под влажной кожей, щекотало. Когда он полностью вышел из Минхо, отпустив его, он снял рабочий платок с пояса, вытер член и, свернув мятую грязную ткань в некое подобие шара, затолкал в красную растраханную дырку. Поправив свои джинсы и застегнув пояс, Хёнджин с некоторой нежностью провёл напоследок рукой по бедру, где уже начали образовываться синяки от хватки сильными пальцами, развернулся и, сыто улыбаясь, пошёл в дом, насвистывая всё ту же ненавязчивую мелодию…