***
Свежее мартовское утро приятно согревает не сильно палящими лучами солнца и расслабляет еще прохладными дуновениями ветра, делая сон куда крепче и дольше. Но Чонгук чувствует холодные руки на собственной спине и морщится от отталкивающих прикосновений. — Ну хватит. — Вставай, мы опоздаем на самолет, — хихикает Чиин, чмокая мужа в щеку. Она уже при параде: белый костюм с юбкой, распущенные волосы, каблуки и макияж. А вот Чонгук еле-еле разлепляет глаза и бредет в душ, ничуть не стесняясь своей наготы. Дело не в том, что у них с женой был секс, нет, на самом деле, из-за работы Чон так устает, что сил на это совсем не хватает. А спит он всегда полностью голым, одежда стесняет его и раздражает. — Чонгук, ну сколько раз просила надевать белье, тут большое окно, весь дом точно не хочет видеть твои причиндалы! — в очередной раз ворчит девушка, смотря вслед передвигающимся в сторону ванной ягодицам. Да, Чонгук очень хорош собой, она знает об этом, знает, что отхватила лучшую «партию». С чувством легкого волнения пара доезжает на такси до аэропорта и ожидает посадку на рейс. Чонгук громко зевает, не замечая никого вокруг, пока не слышит писк жены и поток междометий из её рта — прохожий мужчина по неосторожности пролил на нее пару капель кофе. — Что вы творите?! — отряхивает себя так, будто вся в мусоре. — Простите ради Бога, я не знаю, как так вышло, — мужчина, с виду уже в возрасте, мельтешит со стаканом кофе, пытаясь хоть как-то помочь девушке, которую запачкал. Чонгук уговаривает жену не истерить из-за пары капель, на что та переключает агрессию в его сторону. Он лишь улыбается удивленному мужчине и подхватывает сопротивляющуюся Чиин на руки. Девушка какое-то время колотит его руками и ногами, привлекая внимание, но уже вскоре затихает, позволяя себя нести. Чон отпускает её, когда они стоят рядом с коридором, ведущим к самолету, рассчитывая, что они сейчас посмеются с этой ситуации. — Ты идиот? — совсем не комично выдает девушка, поправляя волосы. — Мало того, что меня облили, так ты ещё и не защитил меня! И к тому же испортил укладку, над которой я трудилась час! — О Боже, ты можешь быть не такой снобкой? В самолете тебе эти пятнышки ничего не испортят, прилетим и сменишь одежду, он же не специально, — обычно молчаливый Чон выдает то, что думает, и, конечно же, девушка его не понимает. — Я снобка? Ты думал, что, схватив меня на руки и опозорив на весь аэропорт, заставишь улыбнуться и сказать «ну да, это я дура»? — кипит девушка, одергивая задравшуюся до середины бедра юбку. А с ним это работало. — Все, забыли, — не желая продолжать диалог, говорит Чон, идя к самолету. Просто нет желания ссориться в миллионный раз, энергии столько нет. Чиин что-то ещё ворчит, но идет за брюнетом, а позже судорожно хватается за чужую руку, когда самолет попадает в зону турбулентности.***
Таиланд встречает семейство Чон теплой погодой и запахом пикантной уличной еды. Они устало добираются до отеля, который на самом деле выглядит, как большой дом с где-то десятью номерами, разбирают вещи и отдыхают. Выбираются из номера только ближе к позднему вечеру и неспешно прогуливаются по центру Бангкока, разглядывая достопримечательности и здешние лавочки с традиционной едой, что ярко отражают местную культуру. Чонгуку первый день отдыха совершенно не заходит, потому что он очередной раз выполняет роль фотографа жены, которая все еще, по непонятным причинам, обижена. Однако она заставляет его снять свободную рубашку и встать вместе с ней на фоне моря, чтобы потом выложить это все в инстаграм с хештегами «медовый месяц 2.0». За ужином им все же удается прийти к компромиссу и даже спокойно, приятно поесть в красивом ресторане. Официант предлагает молодой семье шампанское, на что Чон с легкой улыбкой отвечает «почему бы нет?». Все идет к тому, что сегодня их вечер закончится продолжением в ночь: Чиин превращается в краснеющую от одного бокала заигрывающую девушку, тем не менее вынимающую свою стопу из лофера и кладущую ее на ширинку мужа. У них давно не было секса. Чонгук был занят работой, а в свободные дни дома выслушивал скандалы, так что им было совсем не до развлечений. Расплатившись по счету, он подхватывает Чиин под локоть и позволяет ей повиснуть на своей шее, флиртуя в ответ. У него очень красивая жена: длинные ноги, худая фигура, точеные скулы, лисьи глаза и длинные коричневые волосы, на которые она тратит в месяц больше, чем на еду. Они заходят в пустой лифт и тут же набрасываются друг на друга. Длинные пальцы блуждают по тонкой талии девушки, на что та мурлычет и обнимает Чона за шею, привычно царапая ноготками. У нее дрожат ноги, и Чонгук знает, как это исправить. Чиин просит потрогать её там. — Ещё минутку, мы уже приехали, — шепчет он, быстрым шагом выходя из лифта. Они доходят до двери и стоят в полной тишине, нарушаемой лишь бренчанием предметов, которые Чиин двигает в сумке, пытаясь найти ключ. Влетают они так же, целуясь, и чуть спотыкаются, поскольку ещё не запомнили расположение мебели в номере. Девушка, ничуть не робея, стягивает с себя костюм, оставаясь в одном белье, и собирается повалить мужа на кровать, глядя пьяными глазами, но он её останавливает: — Малыш, мне надо в душ, я вспотел. — Чонгук, я сейчас так хочу тебя, что мне все равно, главное, чтобы был побрит, — проходя мокрыми поцелуями по чужой щеке, говорит девушка. У Чиин есть определенные требования к сексу: 1) ни одного волоса на лобке; 2) только дома и только в кровати; 3) никакого грубого проникновения и быстрого темпа; 4) все должно быть красиво. И не то чтобы Чонгук считал это странным или неправильным, нет. Скорее он привык к другому трактованию занятия любовью. Любовь. В этом и проблема. — Нет, нет, я не нанес антиперспирант, я грязный, — отодвигает от себя жену и отходит от кровати в сторону ванной. — Я быстро. Он закрывает за собой дверь в ванную и громко вздыхает. Стягивает одежду и не хочет смотреть вниз, потому что и так знает. Ощущает разочарование и вину, жалеет не столько жену, сколько себя. Жалеет, что сделал необдуманный шаг и поспешил со свадьбой. Жалеет, потому что у него не стоит. Проблем с сексом у них не было никогда, кроме некоторых случаев, когда кто-то просто не хотел. Чиин сексуальная, она хороша в постели и не скупа на ласки, но она... не он. Брюнет стоит под струями воды и знает, что он сейчас должен сделать. Он кладет руки на член и начинает массировать, держа в голове определенный образ. Стимулирует пару минут и все получается. Обматывается полотенцем и выходит из душа, погружаясь в тихий мрак комнаты. Чиин мирно сопит на кровати, так и не дождавшись. Может, оно и к лучшему? Он не знает, что происходит, почему у него не получается быть счастливым с ней. Все должно быть хорошо: она первая призналась ему, готова на многое ради него, она красивая, иногда даже веселая, но все равно не выходит. Любовь на троих не делится. Лишь один человек может часами не пропадать из головы, лишь он может заставить грудную клетку болеть и пылать.***
Чонгук просыпается за час до полудня, чувствуя себя ужасно невыспавшимся, хотя поспал знатное количество часов. Ощущения, словно он спал не в большой кровати, а дремал на неудобном кресле. Чиин в номере нет, а это значит, что она, скорее всего, не дождалась его пробуждения и решила не терять время отпуска впустую. Мужчина надевает белую футболку с принтом рок-группы и длинные фиолетовые шорты. Находит жену в шезлонге у бассейна, она сидит рядом с незнакомой ему девушкой и что-то увлеченно обсуждает. — Ох, а вот и мой муж, Чон Чонгук, познакомьтесь, это Лия, мы познакомились час назад, — совсем уж вежливо улыбается Чиин, когда оба произносят «приятно познакомиться». — Да, теперь я вижу высокого, красивого мужчину со стальным характером, — хихикает Лия, разглядывая симпатичного сверстника. Сама она невысокая рыжая девушка, одетая в красный раздельный купальник на завязках. На ней почти нет макияжа, лицо озаряет улыбка с рядом идеально ровных, прямо как и у Чиин, зубов. Чон лишь привычно быстро улыбается, глядя по сторонам. Отель красивый, не поспоришь: большой голубой бассейн, большое количество шезлонгов, зонтики от солнца и пальмы, чья крона немного скрывает бассейн от палящего солнца. Дальше горизонт, заполненный океаном, а за спиной — большой белый дом с множеством балконов, украшенных розовой лозой. — Чонгук, Лия тоже приехала с мужем из Кореи на отдых, так что тебе не придется все время слушать девчачьи разговоры, — Чиин гладит мужа по спине, а в ее брендовых очках солнце отражается прямо в его глаза. — Да, он сегодня с утра занят разговорами по работе, — закатывает глаза, — так что все ещё не выходил из номера, но сказал, что уже заканчивает. — У тебя тоже ужасный трудоголик? — девушки ловят очередную общую тему и начинают обсуждать непутевых партнеров, которые уделяют им мало внимания. — Я схожу за напитками, — показывая на бар за своей спиной, говорит Чон, но его уже никто не слышит, так что он встает и просто движется к прохладе. Чонгук пару минут пытается объяснить работнику, какие напитки желает, перед этим подумав над выбором. В итоге останавливает выбор на классике: себе —мохито, а девчонкам — по коктейлю пина колада. Руки приятно холодит лед из запотевших стаканов, и мужчина задумывается, нравится ли ему вообще этот отпуск. Безусловно, смена обстановки — это здорово и интересно, но вот сказать, что он особенно счастлив, нельзя, как бы не хотелось. Все какое-то фальшивое, бессмысленное и ради галочки. Он подходит к шезлонгам, глядя в пол, пока находится в своих мыслях, и лишь боковым зрением замечает, что картина изменилась: кто-то ещё присоединился к их компании. — Я взял это, — поставив коктейли на специальный столик, Чон уселся рядом с супругой и поднял взгляд. Рядом с рыжеволосой девушкой сидит мужчина, пристально глядящий на него. У него коричневые волосы, раскосые глаза, обрамленные аккуратными ресничками, маленький вздернутый нос и очень большие пухлые губы, больше, чем у Чиин. Изгиб губ почему-то очень знаком, так знаком, что в груди истомой растекается жидкое стекло. Чонгук думает лишь об одном человеке, но пытается вглядеться получше, чтобы развидеть. Духота вмиг затрудняет дыхание, пока он внимательнее проходится взглядом по парню. Рубашка с завязками на концах и расстегнутыми двумя пуговицами. Слишком похож. Нет, не может такого быть, это просто совпадение, в мире же есть очень похожие люди, верно? — Чонгук, можно было запомнить, что я не люблю пина коладу! — Чиин со стуком ставит коктейль на стол, только понюхав. Да, он забыл, что она на дух не переносит этот коктейль, в особенности ананасовый вкус в нём. Чон бросает взгляд на нее и снова возвращает его на сидящего напротив парня. В его глазах что-то поменялось, когда он услышал имя. — Зато это любимый коктейль моего мужа, — ярко улыбается Лия, пытаясь сгладить конфликт новоиспеченных друзей. — Кстати, Чонгук, ты ещё не знаком с моим мужем. Это Чимин. Глаза заболели, а кадык непроизвольно опустился в глотке от нервов. Все верно, никакой ошибки нет: знакомые губы, любовь к ананасам и имя. Все совпало. — Приятно познакомиться, Чонгук, — с не очень-то искренней улыбкой говорит Пак, протягивая руку. Брюнет жмёт её, надеясь, что влажность его ладони не будет заметна. Напряжение висит в воздухе между ними, посылая в мозг импульсы страха. «Признается ли он жене?» — висит в головах обоих. — Я возьму тебе мохито, — Чон смотрит на жену и, не дослушав до конца её очередной упрек, отправляется к бару. Что делать? Что, черт возьми, делать? Он послушно сидит в новой компании пару часов, все время натягивая улыбку и стараясь делать вид, что ничего не изменилось. Чимин делает то же самое и визуально у него это получается лучше, но одно Чонгук знает точно: в Паковой груди проскользнул страх, когда они узнали друг друга. — Я отойду покурить, — Чон поднимается с шезлонга, мельком взглянув на уже немного потемневшее небо. Неожиданно скрипит и второй шезлонг, потом слышится до боли знакомый голос. — Я тоже, пожалуй, — Чимин улыбается, пару раз хлопает жену по плечу и идет вслед за чужой широкой спиной. Девушки даже не заметили их ухода, продолжая болтать о своем. Похоже, им очень просто найти общий язык. Шатен пристально наблюдает, как татуированные пальцы лезут в карман шорт и достают пачку сигарет. Он уже и забыл, насколько красиво этот мужчина курит. Длинные пальцы обхватывают сигарету и направляют между губ, другой рукой поджигая. Пак молча подходит ближе и также безмолвно просит дать и ему. Колющие флешбеки тут же выстреливают в корни мозга. Чонгук достаёт ещё одну и на автомате сам засовывает её между пухлых паковских губ, непроизвольно долго заглядываясь на их розовые краешки. Он поджигает сигарету и тут же теряет этот контакт, поскольку Чимин отходит. — Сколько? — Три года официально, — без уточнений понимает Чон. — А вы? — Два и девять. — Ну, и как?.. — он совершенно не знает, что говорить. В каком настроении Чимин, будет ли он агрессивен или же, напротив, доброжелателен, потому что уже забыл о нем? Пак молчит, ежась от едкого дыма. Он не курит, никогда не курил, лишь иногда «составлял компанию» Чонгуку, как и сейчас. Только вот раньше их взаимоотношения были совсем другими. Они выходили на балкон и курили, часами болтали обо всём на свете, а потом жестко трахались в кресле на том же балконе. Было время. — Не бойся, не расскажу я твоей длинноногой, — игнорируя последний вопрос, говорит Пак, смотря вдаль пустым, отрешенным взглядом. Больно от того, что к этому человеку все ещё тянет. Интересно, что происходит в его жизни? Хочется залезть в чужой мозг и узнать все. — Я и не боялся, — почти шепотом выдают уста брюнета, после чего он снова приближается к старшему. Рука сама собой тянется к чужому подбородку, а в сердце что-то неприятно щемит от ощущения правильности. — Попытался меня заменить новой женой? — Что ты несёшь? — на удивление даже для самого себя, Пак не убирает с подбородка чужую руку. Он лишь хочет услышать его мнение до конца. — У нас с Лией счастливая семья, даже не смей снова все испортить! — Я бы с радостью, только вот твоя рука порядочного семьянина сейчас немного не там, где должна быть, — ухмыляется Чон, ощущая снова давно позабытую страсть. Чимин вздрагивает и тут же одергивает руку, которая пару секунд, непонятно по каким причинам, запуталась в волосах Чона и притягивала его ближе. Это мышечная память: мозг отвык, а руки помнят. — Не обманывай меня, кысенок. Дышать совсем нечем, когда в обычно спокойном и крайне доброжелательном Чонгуке просыпается это. При всем своем желании Чимин ни за что не ответит на чужую провокацию. — Не смей, — лицо снова искажается непроницаемой холодностью, что больно жалит младшего. — Если у тебя нет ни совести, ни чести, то иди и ищи себе другой вариант, этот не согласен. — Если бы дело было в этом, я бы никогда к тебе не подошел. — Вот и не подходил бы, — разозлившись, собирается уйти. — Не могу, люблю, — подавив всю язвительность и вредность в себе, отвечает Чон. Чимин стоит спиной к Чонгуку и чувствует его неспокойный взгляд на себе, не веря ушам. Все ещё любит, надо же. Он оборачивается, отрицательно машет головой, смыкает губы и уходит. Чонгук возвращается следом и видит то же, что и шатен: полный стол стаканов из-под коктейлей и двух хохочущих дам. — Я смотрю, вам весело, — ну, хоть эта неприятная недосказанность в воздухе между ним и Чимином немного исчезала. — Мы поспорили, кто быстрее выпьет, — хихикает, Лия. — Ты можешь мной гордиться, любимый, — она бросается на шею к Чимину и тут же вовлекает его в поцелуй. Тот в один миг бросает уничижительный взгляд и с охотой отвечает на поцелуй. Чиин смотрит на них с улыбкой и потягивает последний коктейль. Когда темнота совсем окутывает небо, четверка решает, во избежание простуды, отправится в номер Паков. Лия переодевается в пижаму, а подруге предлагает махровый халат поверх купальника. — Правда или действие? — Лия смотрит в упор на Чонгука, как только все четверо усаживаются кто на кровать, кто на пол. — Что? — Правда или действие? — похоже, эта девушка очень любит веселиться. — Любимый, чего ты такой хмурый, ну же! — развеселенная Чиин улыбается ему, подначивая на игру. — Правда. — Ты когда-нибудь целовался с мужчиной? Да, с твоим мужем пару минут назад чуть не сделал это. — Да, — он ловит на себе лишь два вопросительных взгляда, и оба — женских. — Что? — Почему я не знала? — обиженно говорит Чиин, пытаясь встать с подушки, чтобы подсесть ближе, но снова валиться на кровать. — Разве это что-то важное? — нет, он совсем не это имел в виду, о Боже. Видеть сейчас эти грустные глазки-щелочки до боли не хочется, но он видит. — Чимин, правда или действие? — в игру вступает раззадоренная Чиин. — Действие, — интересно, кто-то, кроме Чонгука, видит, как Пак злобно на нее смотрит? Даже как-то жаль девчонку. — Отойдите с Чонгуком вдвоем в туалет, а то мы с Лией уже почти сестры, а вы какие-то камни, — наполовину не связывая мысли, выдает девушка, хихикая от своей гениальности. Такое ощущение, что сердце Чимина сейчас вырвали из-под ребер и пересадили в пятки. Быть с Чонгуком наедине в ванной… — А сколько времени? — Хотя бы пять минут, — уже подключается Лия и они начинают обсуждать теорию, что у них один мозг на двоих. Чонгук встает вслед за шатеном и закрывает за собой дверь, когда входит в ванную. Все здесь говорит о жизни женатой парочки: косметика, рядом пена для бритья, станок, на сушилке купальник и пара мужских трусов. — Чимин, я не то имел в виду. — Да какая вообще разница, зачем ты передо мной оправдываешься? — он начинает говорить тише, когда слышится удар об дверь и громкое «Ой». Пак включает воду и хватает брюнета за руку, чтобы отвести подальше от двери: хочется поговорить без свидетелей. — Потому что как только я тебя увидел, снова ощутил себя живым. Разве ты нет? — держит чужую кисть в своей, приглаживаясь щекой к чужому лицу как котенок. Как же вкусно он пахнет. — Что ты творишь? — отталкивает от себя, хмурится и не собирается мириться. — Твоя жена за дверью, тебе совсем не стыдно? — Давай разойдемся с ними и снова будем вместе? — Чонгук, ЧТО ТЫ, МАТЬ ТВОЮ, НЕСЁШЬ? — переходит на крик, но успокаивается, потому что иначе их точно услышат. — Ты серьезно готов уничтожить ваш трехлетний брак, потому что у тебя стоит на меня, или что? — Потому что все ещё люблю. Я думал, что время убьет мои чувства, но нет, — Чон опускает глаза, чувствуя в них влагу из-за чувства вины. Не удержал Чимина, так ещё и без тормозов спешит сделать больно Чиин. Страшно жить с мыслями, что каждый твой день будет проходить с тем, кого ты не любишь. И это вовремя нужно понять. — Эй…— понимая, что не стоило говорить в таком грубом тоне, Чимин берет младшего за голову, смотрит в глаза со всей заботой и добротой, а после крепко обнимает, путая пальцы в густых волосах. — Давай не будем делать больно всем. И Чонгук знает, что это верное решение. Честное, правильное и не эгоистичное, но ему так хочется поступить аморально, так хочется выбрать себя и свое счастье. Шатен ожидает, пока младший умоется, и они выходят вместе, даже не улыбнувшись тому, как девушки подскочили от щелчка дверного замка. — Мы, наверное, пойдём к себе, — Чонгук привычно коротко и без глаз улыбается Лие, берет жену за руку и пытается тащить на выход. Обе девушки начинают сопротивляться, пока он не поднимает её на руки и не тащит на себе. Глаза непроизвольно находят старшего, чей взгляд в упор смотрит на талию девушки, где её держит Чонгук. Его Чонгук.***
— Давай же, Чиин, ложись, — стонет Чонгук, пытаясь уложить пьяную жену в кровать. — Чонгук, ты меня не хочешь? — неожиданно вырывается из чужого рта. — Не неси чепуху, давай ложись, уже почти два часа ночи, я пытаюсь тебя усыпить уже кучу времени! — даже не думая начинать переживать из-за пьяного бреда жены, отвечает Чон, стягивая с нее халат, а затем и купальник. — Мыться будешь? — Ответь, ты меня не хочешь? — Что ты такое говоришь, конечно же я… — Тогда давай потрахаемся, — девушка хватает чужую кисть и кладет на свою оголенную грудь. — Ты пьяна сейчас, может стать плохо, — ей Богу, у него скоро аритмия случится. — Значит, не хочешь…— слева от мужчины слышатся тихие всхлипы, заставляющие чувствовать себя полным дерьмом. — Знала, что не надо за тебя выходить. — Что? — Ты меня не хочешь, в последнее время даже не ругаешься со мной. В тебе умерла страсть, — ревет ещё громче и рискует быть услышанной, потому что Чон не успел, а точнее не смог закрыть входную дверь. — Чиин, я прошу тебя…— он поворачивает голову жены к себе, чувствуя себя полной скотиной. Приближается и целует чужие губы, стирая с лица слезы. Девушка охотно отвечает, громко дыша после плача. — Ложись спать, ты много выпила. — Только поцелуй ещё разок, — невинно хлопает глазками, а когда брюнет идет на уступки, переворачивает их, чтобы оказаться сверху, и елозит задницей по чужой промежности. Чонгук вздыхает, не понимая, почему поверил этой ведьме, которая никогда и ни с кем не пойдёт на компромисс. И пока девушка блуждает языком по его торсу, обводит комнату взглядом. «Черт, дверь все ещё приоткрыта» — проносится в мыслях, прежде чем он бросает на нее взгляд. Глаза вмиг расширяются, когда он видит в проходе тихо стоящего, ссутулившись, Чимина. И нет, это не галлюцинация, потому что он полностью трезв. Это действительно Чимин, который смотрит, как его любимого человека ласкают чужие, но в данный момент самые близкие губы. — Чиин, стой, — он останавливает девушку и под чужой вопросительный взгляд говорит, что забыл о срочном звонке начальнику. Даже не выслушав агрессивный ответ жены, он вылетает из номера, но Пака в коридоре уже нет. Проходит пару метров и дергает ручку чужого номера: открыто, внутри гуляет ветер вместе с занавесками, а на кровати спит Лия, тогда как вторая ее половина пустует. Тихо закрыв дверь, он спускается вниз, гадая, где может быть Чимин, но тут же по пути находит его на большой террасе на первом этаже. Он смотрит на океан с умиротворенным лицом, абсолютно не обратив внимания на то, что кто-то пришел. — Мог бы и завершить супружеский долг, — все тем же спокойным и пугающим до жути голосом говорит Чимин, так и не обернувшись. — Я отказал ей, а она напрыгнула. Кысенок, мне кроме тебя никто не нужен, — он подходит ближе и кладет свою ладонь на ту, что покоится на перилах. — Если ты только скажешь, я уйду от нее. Я сделаю все, чтобы снова быть с тобой. Он видит недоверие в чужих глазах, однако Пак все ещё не смотрит на него. — Знаешь, ты изводил меня своей ревностью, пока мы встречались, поэтому я и не выдержал. Так что теперь злодеем буду я, — неожиданно хитро говорит Пак, а после слишком быстро притягивает к себе брюнета и целует. Так глубоко, как обычно целуются люди в отношениях. Чонгук охотно отвечает, обхватывая чужую талию, и стонет в поцелуй, когда его хватают за волосы и целуют еще глубже, стукаясь зубами. Вот они, те губы, что он желает целовать вечность. — Я не хочу, чтобы ты целовался с ней. Вообще-то, с Лией мы уже обсуждали развод, так что для меня не проблема разойтись с ней, она поймёт, а вот ты… — Скажу, что остыл, это правда. — Остыл? Значит, ты был с ней когда-то горяч? — дергает чужой волос, заставляя зашипеть. — Нет, я представлял тебя, когда у нас с ней было, — этого ответа Паку хватает, чтобы снова припасть к губам любимого мужчины. Возможно, он предает себя, возвращаясь к бывшему, но как этого не сделать, когда твой бывший — чертов Аполлон, так ещё и влюбленный по уши. Чон хватает его на руки и усаживает на перила, упираясь своим стояком в чужой. Черт возьми, член! Это член! Член Пак Чимина, самого идеального мужчины на планете, который втайне любит мультики про Леди Баг, секс в розовых костюмах из секс-шопа и ананасовую смазку. Вот теперь все идет так, как того требовало сердце. — Я так сильно хочу противостоять тебе, но на второй же день рядом сдаюсь, — хнычет Чимин, получая поцелуи в крайне чувствительную шею. Они забываются в ласках, не замечая, как мелкими каплями начинает накрапывать дождь. Чуть влажные и смеющиеся, они хихикают, касаясь носами. Наконец-то пропало это чувство пустоты, обязанности и бремени. Наконец-то оно заменилось любовью. — Что мы будем делать дальше… — Наслаждаться жизнью? Разводиться и снова жениться? — улыбается Чон, глядя в чужие глазки. Его Чимин — это улыбающийся, нежный и нуждающийся в заботе Чимин. Такой, какой был раньше, пока чонгуково желание присвоить его себе все не разрушило. — Мне сейчас так хорошо, но что будет утром…— Чимин смотрит на темное небо и видит полярную звезду. Вот бы это была другая вселенная, вот бы они сюда приехали не с женами, а друг с другом. — Как я могу так быстро тебя простить… — Я клянусь тебе, больше ни одного скандала из-за ревности, я буду как шелковый, — зарекается Чон, кладя маленькую холодную ладошку себе на грудь, где живо бьется сердце. — Я такой идиот, потому что верю каждому твоему слову. Скажи сейчас, что Земля плоская, и я поверю, — оба смеются от собственной глупости, снова соединяют губы и утопают в неге любви. Они чмокают губами так громко, что, возможно, уже разбудили кого-то, но все это неважно. Важно лишь то, как Чимин хватается за чужие плечи, чтобы это ни дай Бог не закончилось. — Завтра признаемся? — решительно говорит Чон, когда отрывается с чмоком от покрасневших паковских губ. — Мне страшно. — Тебе-то чего? Сам сказал, что вы уже обсуждали развод. — Да, но… одно дело, когда из-за того, что «остыли», а другое — из-за измены. — Так ты не говори об измене. — Чон Чонгук, как ты можешь быть таким бесчестным! — возмущается Чимин, брыкнувшись в чужих руках. Он произносит про себя фамилию мужчины пару раз и решает: — А вообще, да, меня бесит, что она носит фамилию Чон. Она принадлежит мне! Чонгук ухмыляется, утыкается в мокрую от дождя шею, и не знает, как жизнь может так быстро меняться. Жалко ли ему разводиться с Чиин? Нет, он и так бы принял это решение позже, даже если бы не встретил Чимина. А сейчас он не может себе позволить другой выбор. Он не может упустить Чимина второй раз. — Ты её тоже ревновал? — О, Боже, Пак Чимин, как ты можешь быть таким ревнивым? — передразнивая шатена, говорит Чон, поднимая того с перил. — Попа затекла, — он вертится по сторонам и трогает зад, кряхтя, на что младший лишь смеётся и ощущает всю значимость и нереальность этого момента. Как такое возможно, как это объяснить без вмешательства сверхъестественного? Они жили в разных городах, а встретились в другой стране, будучи женатыми. Поистине необъяснима сила любви.***
Настроение на высоте, погода не жаркая, дует ветерок, воспоминания вчерашнего вечера приятно греют душу, но вот предстоящее признание тяготит настолько сильно, что становится плохо. Чиин с утра не задаёт никаких вопросов, видимо, сил на них нет из-за сильного похмелья. Выходят они из номера только ближе к позднему обеду. На пляже сегодня мало народу, оно и к лучшему. Поприветствовав Паков, они решают расположиться прямо на песке, застеленном пледом. Когда настает время снять одежду и зайти в воду, Чон пялится не на красавицу жену и даже не на рыжеволосую спутницу, а на худенького, аккуратненького Чимина. Ну до чего же он хорош: светлая кожа, обрамленная мелкой россыпью родинок, круглый пупок, пара кубиков, выглядящих плавно и совсем не отяжеляюще на его теле, розовые соски, затвердевшие сразу после того, как ноги ступили в воду. Чонгук всегда любил ласкать чувствительную грудь Пака. — Чонгук, я хочу покататься на тебе, — Чиин запрыгивает на него сзади так неожиданно, что чуть не топит. Он держит её за голени и опускается в воду ниже, когда видит, что Паки делают то же самое. — Столкновение! — Лия, сидя на Чимине, подталкивает его к паре темноволосых, смуглых бестий, и они начинают бороться в воде. В конце концов Чоны валятся на спину, немного наглотавшись воды. — Я не хотела мочить волосы, — закатывает глаза Чиин и ругает мужа за проигрыш, в котором сама больше виновата. Чонгук даже не собирается отвечать, он занят гляделками с Чимином, то и дело опуская глаза ниже — на его пресс. — Хочется пииить... — протягивает Лия, вытягивая ноги к солнцу. — Я схожу за напитками, — поднимается Чонгук, отряхивая себя от песка. — Воду без газа, — надев очки, манерно тянет Чиин. — Я буду что-то арбузное, если там есть, если нет, то любой сок, — Лия, как всегда, ярко улыбается и перебирает пальцами по собственным ступням. — Чимин? — Я буду ананасовый сок, — с открытым вызовом смотря на младшего, говорит он, проведя языком по верхней губе. Чонгук усмехается и движется к бару, который находится достаточно далеко от их места на пляже. Песок хрустит под ногами, и теперь мужчина не может сказать, что этот отдых ему только в тягость. До отъезда осталось два дня, а это значит, что как можно скорее нужно признаться женам в измене, чтобы хотя бы день провести здесь с Чимином. Да, он моральный урод, думающий только о себе. — Можешь не нести, девочки убежали на бродячий рынок, выбирать браслеты, — слышится сзади, после чего холодные руки обнимают его поперек торса и, совсем не стесняясь, лапают наработанные тремя тренировками в неделю кубики. — У нас есть где-то час? — усмехается Чонгук, ставя коктейли на стол. — Неа, я пятнадцать минут буду наслаждаться своим соком и тогда у нас останется сорок пять, — улыбается Пак, присасываясь к трубочке. Его губы настолько пухлые, что часть трубочки, которую он держит между ними, совсем не видно. Чон опускает глаза ниже, к мокрым шортам старшего, которые обтягивают крепкие бёдра, ничуть не скрывая их привлекательности. В голову лезут воспоминания об этих бедрах в фиолетовых шелковых шортиках, которые были нагло порваны самим Чонгуком, а после он же трахал эти бёдра со всем обожанием и страстью. — Нам нужно уединиться, — словно скоро случится что-то опасное, шепчет Чонгук, после чего глотки сока становятся более глубокими и спешными. — Где будем это делать? В твоей супружеской постели или в моей?***
Дверь закрывается на замок за двумя возбужденными мужчинами, которые в поцелуе опускаются на постель. Чимин знает, что он хочет быть снизу, ведь почти три года не был. — Смазка, презервативы? — шатен отрывается от поцелуя, раздвигает ноги так, чтобы между ними расположился Чон. И вот снова с ними играет в злую шутку мышечная память. — Обижаешь, — мужчина поднимается и движется к своему рюкзаку, после чего выуживает из него бутылек смазки с рисунком ананаса. — Пользуюсь им, когда передергиваю. От мысли, что Чонгук все это время дрочил с воспоминаниями, вызванными запахом, Пака чуть не трясет от возбуждения. Он глубоко вздыхает, дожидается, пока Чонгук вернётся на свое место, и накидывается на него, чуть не сломав собственные зубы. Они целуются беспорядочно, трогают друг друга там, где соскучились, то есть везде. Язык Чонгука самопроизвольно высовывается и примыкает к чужой шее, заставляя Чимина громко простонать. Слизывая аромат парфюма, кожи и даже пота, Чон чувствует полное удовлетворение, но жалеет, что не успеет облизать его всего. Они стягивают одежду так быстро, что даже не понимают, куда её бросают и удастся ли её потом найти. Чимин припадает к чужому уху и специально стонет в него так призывно и так нагло, чтобы у младшего поехала крыша от желания. Они оба знают, за какие ниточки нужно дергать. Чонгук выливает смазку на пальцы и позволяет старшему капельку попробовать, чтобы убедиться, что вкус соответствует его желанию. Он не сразу движется к заветному колечку мышц, сначала массирует смазанной рукой чужой половой орган, медленно и чувственно, что заставляет старшего закатить глаза и открыть рот. Им обоим плевать, что они соленые и грязные после пляжа, обоим плевать, что где-то небриты, главное — это они. Один палец проникает ужасно сложно, потому что дырочку никто не трогал уже очень долгое время. Чимин хнычет, сгибает пальцы на ногах и выглядит, как очаровательная лягушка. — Потерпи, кысенок, — ласково произносит Чонгук, целуя розовые щечки когда-то непробиваемого и холодного Чимина. — Скорее, кытенок, мы можем не успеть, — лепечет старший, попой придвигаясь ближе к брюнету. Чон вздыхает, активнее шевелит пальцем и соединяет их губы. Маленькая ладошка ложится на лобок, давит и гладит волосы, а после опускается к чужому крепкому члену. Чимину аж самому в кайф — ощутить его в руке. Спустя больше чем десять минут сладкой пытки и нежных поцелуев они решают перейти от пальцев к чему-то посерьезнее. Чонгук приставляет половой орган к сжавшейся дырочке и входит совсем медленно, произнося что-то утешительное на чужие всхлипы. Он совсем останавливается, когда входит наполовину, опускается к лицу Чимина, убирает с него маленькие ручки и целует по всему периметру. Оставлять засосы не смеет, хоть и очень хочется, но все равно припадает к шее и ласкает со всей старательностью. Чимин чувствует жаркую и одновременно возбуждающую духоту, морщится от инородного предмета в заднице, но чертовски ликует, что этот предмет — член Чонгука. Когда Чон входит полностью, дышать становится проще. Аккуратно выйдя и снова войдя, спустя не много времени Чон пытается найти паковскую простату. Он поднимает его правую ногу и закидывает на свое плечо, чтобы войти под другим углом, и точно попадает. Помнит всё же. — Мм, ещё…— жалобно просит Чимин, будто если не выполнить — он зарыдает не хуже любого ребенка. Чонгук делает все предельно осторожно, пока старший не начинает слишком громко стонать. Низ живота щекочет от желания трахнуть его быстро, но он не станет: спустя четыре года расставания хочется нежного, любовного единения. Чимин гладит чужой лобок, даже не зная, зачем он это делает, но это неплохо так раззадоривает Чона. Он наклоняется к чужой груди и одновременно с толчками приникает к розовым соскам, в считанные секунды делая их красными. Чимин стонет громко, пытается раздвинуть ноги как можно шире и уже через секунду снова соединяет их от экстаза. — Чонгук, мне так… хорошо, — он полностью откидывается на подушки, позволяя насаживать себя на горячий член. Вдобавок младший ещё и обхватывает его член, заставляя снова подняться и застонать. Он входит медленно, задевая простату, а дрочит быстро, совсем не щадя. Чимин чувствует себя лужей сплошного удовольствия, что растекается по кровати, ощущает каждое прикосновение к телу, как помноженное на сто. Он, как всегда, сдерживаться долго не может и уже через секунду переживает свой самый сильный оргазм в жизни. Его ноги дрожат, а глаза закрываются, позволяя телу окунуться в озеро сильных ощущений. — Молодец, — хвалит его младший, выходит и целует под ухом. — Отсосешь мне? Чимин даже не отвечает, лежит пару секунд, восстанавливая дыхание, после чего активно встает, перебираясь на пол. На него светит солнце из окна, предавая его невинно-порочному виду ещё больший шарм. Чонгук сидит на кровати, надрачивает и дожидается, пока шатен удобно усядется на полу. Чимин помнит этот член у себя за щекой, стонет от давно забытых ощущений, чавкает и с удовольствием поглощает его, пуская чуть ли не в самое горло. Он быстро дрочит основание, закатывая глаза на сиплые чонгуковы стоны, целует и лижет головку, снова опускаясь наполовину и работает ртом как отбойный молоток, пока не чувствует на корне языка горечь. Он не отстраняется, наоборот, устраивается поудобнее и все глотает, после чего ещё и упавшие капли на лобке вылизывает. — Блять… — Чонгук валится назад, на кровать, вытягивая руки, чтобы Чимин лег на него. — Я думал, твоя дырка оторвет мой член. — Чонгук! — Серьезно, было так узко.***
— Чиин, нам нужно расстаться, — они с Чимином после секса решили сразу же во всём признаться девочкам. Есть ли ощущение страха? Есть. Но оно не сравнимо с чувством вины. Три года — не две минуты. — Мы уже знаем, — чересчур едко выдает она, сверкая слезящимися глазами. Она достаёт телефон и что-то открывает на нём, после тыча им Чону в лицо. — Мы долго не могли отойти от шока, после того как через двадцать минут вернулись на пляж и увидели это. — Мне жаль… — Просто заткнись, я скину документы на развод на почту.***
— Боже, как стыдно… — Чимин ударяет себя по лицу, ставя стакан с пина коладой на столик. — Ты что, жалеешь? — взволнованно спрашивает Чонгук, убирая руку с лица старшего. — Нет, но …как же тупо вышло, — нервно усмехнувшись с ситуации, отвечает Пак. — Я не могу жалеть о лучшем сексе в жизни. — Кто ж знал, что окна не зашторены. Может, это и к лучшему, — смеётся Чонгук, приобнимая старшего. — Что будем делать завтра? — Заниматься сексом, валяться на пляже и плескаться в бассейне, — мечтательно говорит Чонгук, смотря на волны в океане. — А что потом? — Я съеду к тебе в Пусан, ну или ты ко мне в Сеул, будем готовить дурацкие завтраки по утрам и наряжать тебя в розовые подтяжки. — ещё более мечтательно говорит Чонгук, визуализируя последнее. — Ты идиот. — С красивым членом? — С самым красивым.