Тойя недовольно морщится, когда учитель вновь отчитывает его за неправильно написанные иероглифы. Вот уже как трое суток его отец отсутствует дома, находясь во дворце. И вроде юноша не должен был так переживать, ведь мужчина покидал и раньше дом на более длительный срок, но отчего-то кошки скреблись в душе. Он не мог ни на чём нормально сосредоточиться. Всё валилось из рук, а вечные кошмары стали невыносимее. Но никто не поднимал данную тему, особенно мать. Каждый раз она будто бы выдыхала, когда отец уезжал из поместья, стараясь не думать о нём. Только вот Тойя не она, а значит забивал себе голову родителем только так. Дни тянулись непозволительно долго и красноволосому юноше казалось, что проходила вечность, а не какие-то несколько дней.
— Юный Господин, Вы же понимаете, что результаты будут отправлены Великому Сёгуну в конце триместра? Неужели Вы хотите разгневать отца? Поверьте, в этом плане Ваше здоровье не спасёт, беритесь за ум, — старик с силой хлопает по столу, обращая на себя внимания. — Об этом сегодня же узнает Ваша мать.
Юноша щурит глаза на манер отца и пожилой сенсей видит перед собой младшую копию Сёгуна, что никогда не сможет добиться высот старшего родителя. Слишком импульсивный, слабый, рассеяный и нервный. Огава-сан не отрицает, что когда-то и Тодороки-сама был таким, но он смог себя рано взять в руки, чтобы стать главой клана. Пока что все зададки будущего преемника отца есть у Шото, но он ещё ребёнок и судить по нему рано. Но Огава учит не первое поколение Тодороки и может видеть кто и кем станет. Тойя всё ещё недовольно смотрит на старого человека, хмыкая и вставая с пола из-за стола. Он отряхивает домашнее хаори, беря бумаги с его записями, молча уходит. Юноша старается игнорировать слова мужчины, что доносились вслед, заворачивая в коридоре за угол, чтобы отнести вещи в комнату. Солнце через окна освещало помещения особняка и голубоглазый мальчик щурился, когда лучи попадали ему на лицо. В этом доме слишком много комнат и будучи ребёнком он терялся здесь, путался, но пришлось приспособиться, чтобы выжить.
В комнате невыносимо жарко, но Тойя не обращает на это внимание, подходя к ящику с другими бумагами. Ему казалось, что этих свитков у него больше, чем свободы. Почему каждый человек в этом доме тыкал его в проблему? Это злит, нервирует, но Тойя старается не обращать внимание на это. Со временем начинаешь привыкать ко всему и к подобному отношению в частности. Мальчик переодевается в более лёгкие одежды, чтобы не опоздать на тренировку. Сенсей в основном делал упор на катану, но душа молодого Господина лежала к совершенно другому оружию. Катана, по мнению красноволосого мальчика, соврешенно была не его типом, она больше подходила отцу. Но выбирать не приходилось, поэтому чему-то его учили, а что-то он делал самостоятельно. Возможно, будь на его месте кто-то другой, то опустил бы руки, принимая жестокую реальность. Тойе она не нравилось, временами он шёл на пролом, пытаясь спорить со старшим родителем, идя на перекор традициям и устоям клана.
На улице по прежнему жарко и тихо. В дальней части двора он находит лук, что оставил вчера на том же самом месте и слабо улыбается. Радость от того, что никто не трогал
его вещь разливалась в груди приятным теплом. Наклонившись, юноша поднимает нагретое солнцем оружие, на пробу натягивая тетеву. Всё ещё гибкая и жёсткая. То что было нужно для столь неусидчевого, как говорили учителя, человека, как он. Мальчик поднимает одну стрелу с земли, пытаясь поставить её ровно, зажимая кончик пальцами. Закрыв один глаз, юноша целится в точку, что выцарапал на дереве, но стрела каждый раз отходила. Это начинало раздражать и злить, хотелось всё бросить да не мог. Он морщит нос от недовольства и пытается сдержать ругательства. Его с детства учили следить за своим языком, где бы он не находился, и сторого наказывали за неповиновения.
— Молодой Господин, Вам пора на тренировку, — юноша обернулся, видя мужчину, что был несколько младше его отца. Он смотрел на него с равнодушием, будто бы его не интересовал этот ребёнок. — И оставьте это занятие, всё равно ничего не выйдет.
Тойя сильнее сжимает оружие, делая шаг назад. С каких пор ему приказывают? Наверное, с того момента, как он начал ходить. Не иметь права на голос, мнение и свободу выбора было сложно. Несмотря на его бунтарский характер, Тойя проблемы не любил, оттого и старался слушаться. Особенно сейчас. Император мёртв, у власти Советник, а отец во дворце обучает юного Принца. Не хотелось доставлять старшему родителю проблем, которых у него и так по горло. Мальчишка под пристальным взглядом наставника, кладёт лук на траву. Его кулаки сжаты до побеления костяшек, из-за чего начинали затекать пальцы. Мужчина не спускает с него проницательного взгляда, словно животное перед атакой, что затаилось. Устало выдохнув, юноша всё-таки напрявляется за мужчиной.
Тренировочный полигон не изменился и навряд-ли станет другим. Это удручало, но Тойя не жаловался. Он лишь тяжко вздыхал, подходя к полигону и беря деревянную катану. Жаль, конечно, что не настоящая, но и этого пока хватало. Юноша принимает стойку, прекрасно зная основы боя. В него почти, что вбивали эти знания, заставляя учится-учиться-учиться. Часто на теле после таких изнуряющих тренировок оставались синяки и кровоподтёки. Приходилось самому зализывать раны и, как щенок, уходить. Сенсей нападет неожиданно и быстро, Тойя чуть вытягивает руки с деревянной катаной, чуть сгибая локти, и держится на ногах уверенно и твёрдо. Он отбивает каждый удар, защищая себя, зная насколько будет потом больно. Молодой Тодороки ловко передвигает ногами, перемещаясь с места на место, пытаясь показать свои умения.
Стоит допустить одну нелепую и глупую ошибку, как его тут же сбивают с ног. Мальчишка морщится, хочет вскочить на ноги, но к горлу подставляют деревянную катану. Светловолосый с силой сжимает своё оружие и покорно принимает поражение. Учитель смеряет его высокомерным взглядом. Так было всегда. Сколько бы он не старался, чтобы не делал, люди всегда будут на него смотреть
так. Именно это заставляло становиться сильнее, делать хоть что-то и бороться дальше, беря в руки ненавистное оружие.
Он вновь встаёт на ноги, продолжая тренировку.
Тойя не привык бросать что-то на половине пути, поэтому принимает все синяки, стараясь стать сильнее. Его тренировки отнимают добрую половину дня, но Тодороки не жалуется. Сейчас, когда отца нет дома, он сможет выложиться на полную, чтобы потом доказать ему. Стать сильнее, выносливее, лучше. Так он сможет защитить семью и добиться тех вершине, что ему никогда не светили. Пот льётся тонкими струйками по лицу, телу, рукам, а солнце нещадно выжигало абсолютно всё. Тело неприятно щипало и несколько кололо, но это было не критичным для молодого господина.
Сейчас боль и недовольства были на пути к его истинной цели.
***
Тойя опасно щурит глаза, вставая перед сестрой. Выдержать ледяной взгляд матери было сложно, но мальчик старается. Фуюми прижимает к себе красные от ударов руки, стараясь не плакать, но капли скатываются по её щекам. Иногда матушка переступала черту. Она требовала от единственной дочери слишком много, из-за чего Юми могла сломаться. Отец бы никогда не позволил навредить девочке, поэтому мать отыргрывалась на дочери в его отсутствие. И старшему из детей было жаль сестру, он старался защищать её хоть немного, ведь матушка могла применить физическую силу, не боясь этого.
— Тойя, отойди, тебя сюда никто не звал, — женщина сжимает в руках веер. — Ты не должен её защищать, твоя сестра получает заслуженное наказание.
— Но у неё руки в крови.
— Это меньшее, что с ней может случиться, Тойя, — его мать непреклонна.
Её нежно-голубое шёлковое кимоно сейчас напоминал ему снего и мороз. Разве мать не должна любить своего ребёнка? Единственное, что испытывала Рей к дочери — неприязнь, граничащую с некой ненавистью. Тойя никогда не понимал причину таких чувств, стараясь защищать сестру. Фуюми, в силу своего характера, никогда никому не жаловалась, лишь скрывала за широкими рукавами кимоно свои раны и ярко-ярко улыбалась. Только ей повезло в отношении отца, ведь тот буквально обожал дочь и никогда не повышал на неё голос.
Тойя поджимает губы и машет в отрицании головой. Фуюми касается его плеча, ища в брате поддержку. Она боялась мать, хоть и любила её. Старалась делать всё точно по её указке, но всегда было что-то не так. В такие моменты было страшно оставаться с Юки-онна, как прозвали Рей за спиной некоторые люди. И это было заслуженно. Редко можно было увидеть истинные эмоции жены Сёгуна или хоть капли чувств в её глазах.
— Это мы ещё по твоим проблемам в учёбе не прошлись, Тойя, — холодно припечатывает хозяйка дома. — Твои учителя жалуются, что ты витаешь в облаках и не слушаешь их. Почему?
Мальчишка поджимает губы, отводит взгляд. То что сенсеи так быстро на него нажаловались не было неожиданностью. Было бы странно, если сейчас матушка не указала на его ошибки и промахи. Они смотрят друг на другие долгие секунды, прежде чем губы женщины растягиваются в слабой усмешке. Ей всё равно на этих детей, этот дом и мужа. И всё же что-то заставляет её ненавидеть их всех.
— Я стараюсь, — мальчик морщится, а его плечи напрягаются. — Не моя вина, что они видят во мне неудашегося наследника.
Звук пощёчины отражается от деревянных стен. Бледные губы мальчишки сжаты в тонкую линию и он старается молчать, чтобы не сказать лишнего. Фуюми за его спиной что-то пытается сказать матери, хочет оправдать слова брата, да вот только ничего не получается. Их мать была суровой женщиной, которую стоило бояться и лишний раз рот не открывать.
Тойя привык делать всё по-своему.
***
Энджи опасно щурит глаза, смотря на Советника, что прогуливался по саду с юным наследником. Беловолосый мужчина о чём-то рассказывал мальчику шести лети, а тот внимательно слушал его. Данная картина напрягала, учитывая, что ему никоем образом нельзя было допустить Шигараки к власти полностью. Неизвестно чем может всё закончится, непонятно к чему приведёт. При этом человеке погибло два поколения Императорской семьи, если он загубит и третье, то единственное, что может помочь — война.
Но это был самая крайняя мера, к которой не хотелось бы прибегнуть.
Погибнут тысячи, ведь у Советника было, на первый взгляд, куда больше власти, чем у Сёгуна. Пободное раздражало и злило, но Тодороки держал себя в руках, не позволяя лишних эмоций и слов. Всё на прямую, всё как есть. И за такое качество многие его не любили, практически ненавидили. Но при этом уважение чувствовалось куда сильнее, ведь добиться такого за столь быстрое время смог бы не каждый. Его влияние распростронялось слишком быстро и стремительно, не давая кому-то встать на пути.
Единственной проблемой оставался Главный Советник, что был приближен к Императору, а теперь и к молодому наследнику.
Сейчас он должен был забрать Наследника на занятия, но Хисаши попросил немного подождать их, ведь он не успел договорить мальчику важные темы. Солнце нещадно палило, в военной форме было жарко, но загоды службы он привык. Позади него стоят двое служащих, что также молча наблюдают за прогулкой наследника. Они понимали негодование своего начальства и были также в неком возмущении от слишком большой власти у Советника. Приближённые люди к Хисаши Шигараки вели себя словно змеи в своём логове, разве что не шипели и на людей не кидались. Им изначально дали чёткий приказ никак не цапаться с ними и не иметь каких-то конфликтов.
Себе дороже будет.
— Вы слишком напряжены, Тодороки-сама, — Энджи кидает взгляд на Яги, щуря глаза. Тошинори выглядит раслабленно и спокойно, но всё это слишком обманчиво. В любой момент этот человек мог воспользоваться своими возможностями и стать, как сильным противником, так и хорошим союзником.
Светлые волосый мужчины были аккуратно завязаны в невысокий хвост, а сам был одет в белые оджеды. Дышать при таком раскладе легче, учитывая, что форма Тодороки состояла из красно-чёрных тонов. Не самое приятное одеяние в жаркую погоду, но выбора особого и не предоставляли. Нужно было соответствовать статусу и нормам.
— В нашей жизни по-другому никак, думаю, Вы и без меня это понимаете, — равнодушно отвечает Сёгун, не сводя глаз с Советника и молодого Наследника. — Если бы всё было так просто, то Император и его жена были бы живы и страна не находилась в подвешенном состоянии.
Тошинори ничего не отвечает, лишь устремляет свой взгляд на беловолосого мужчину и черноволосого мальчика, что подходили к ним. Тенко был зажат и враждебно настроен абсолютно ко всем в окружении. И мальчика нельзя было за это винить, такой была жизнь. И Шимура видел её куда лучше остальных, подозревая каждого, кто неправильно посмотрит или что-то скажет.
Хисаши улыбается хищно, словно зверь в засаде, готовый напасть в любую секунду. И Монах это отчётливо видит, понимает. Он лишь слабо улыбается мальчику, предлагая тому пройти обратно во дворец и уже там дождаться Сёгуна для дальнейшего плана действий. Не хотелось, чтобы наследник ощущал удушающее напряжение или услышал своеобразные склоки двух уважаемых людей. Тенко лишь кивает, идя вслед за ним.
— Впердь, постарайтесь не тратить чужое время своими разговорами и уложиться в срок, — лицо Сёгуна бесстрастное, не выражающее ни единой эмоции, будто бы для него всё в порядке вещей.
— Если только юный Наследник сам не захочет моей компании, — ядовитая улыбка окрашивает чужие губы.
Энджи кажется, что таким образом ему бросают вызов и он не готов сдавать позиции. Резко разворачивается и со своими людьми уходит прочь, негоже заставлять юного Господина ожидать.
