сборник хэдканонов «Останешься ли ты в Аду?»

      …Пак сквозь пелену размытого зрения, от долгого глядения в источники фиолетового-жёлтого излучения, еле как видит силуэт знакомый, от его брови не то ли хмурит, не то ли домиком ставит жалобно. Колени от слишком резкого опущения после танца, неприятно ноют, пока ладони умещены между раздвинутых слегка ног.       Однако кожей лба ощущает ярчайшим образом соприкосновение с чужими подушечками пальце, что в чёлку белоснежную забираются и заглаживают ту назад, позволяя открытым глазам получше взглянуть на хозяина руки. Пятна засвеченные всё ещё остаются на зрении, но юноша отводит их под таким углом, дабы имелась возможность зацепиться за тёмное лицо капитана напротив, который на одно колено опустился, для нахождения с беловласым на одном уровне. Ожидает после своей странности с танцем совсем не обычным, как минимум нулевой реакции или возможного непонимания, кое всегда и получал от кого не попади на свои косяки. Однако это был не косяк, а выражение чего-то больше, чего-то стоящего для Пак Су. И перед ним не был кто не попади, как это происходило всегда, а чёрствое выражение лица серьёзного мужчина, казалось на миг не таким уж безразличным.       Мелодия давно закончила свои мотивы и с секунды на секунду должна была начаться другая, потому как молодой офицер просто напросто включил свою музыку, а не что-то определённое и оба человека встали, да покинули бы это место, позабыв сегодняшний вечер как сон с разными мотивами для друг друга. Возможно, так Су и собирался поступить по неволе, сжимая губы в тончайшую полосу и выпуская выдох через нос, подумывая о решении доехать до Дахён, выпить с надоедливой временами дамой и покончить со всем, расставив все точки от а до я — на фронте своей личной жизни, заключив традиционные отношения с выгодой знатной, какие и желал видеть отец когда-то.       Вой только рой мыслей вынужден прерваться, когда вокруг одного запястья обвивается не сильная хватка большой ладони, не удерживая юношу и не отпуская при это на секунды считанные, в то время как ноты следующей песни, проникали по помещению вдоль да поперёк. Хватка так же быстро пропадает, как и появилась, однако не спроста, а перемещаясь к ладоням, вжатых до сих пор между ног в поверхность сцены.       Пак готов поклясться, что чужое прикосновение случайно или нарочно задело внутренную часть его бедра, от чего у него в грудной клетке удар пропустился не на шутку. Теперь следит столь пристально и неотрывно за тем, как кудри коротких волос спадают вниз, скрывая опущенную голову Чона при поднятии на окрепшие более чем ноги и не сразу уделяет внимание на то, где мужчина всё ещё удерживает руку юноши, утягивая ту за собой с немым предложением подняться. Слова песни на фоне заглушаются в разумом, выставляя на передний план внимания Пака визуализацию, когда серая пороховая радужка с блеском нескрываемым и неотрывным, пересекается взглядами с голубизной спокойствия морской радужки над собой. Однако музыка не желает быть незамеченной и ею не остаётся, вызывая Су обратит на неё внимание, когда с уст выразительных губ Ву, слетают строки дальнейших слов. You've lost your way, you think your life is wrecked [Ты сбился с пути, думаешь, что жизнь окончена] Well, let me just say you're correct [Ну, позволь уточнить, что ты прав]       Бархатный голос струится из гланд под сменчивый смысл слов, переменяя их на гадкость реалисчной жизни, усугубляя и без того наглое любование капитаном парой глаз молодого человека, что расширялись постепенно, а повторить слова между песней за другим голосом «Wait, what?», увеличивалось в разы. Ныне не Чон Ву не понимал Пак Су, ныне было всё наоборот и второй не знал, насколько его это пугает. И только один краткий жест, заставляет Су прийти в себя по неволе или всё же просто дать себе погрязнуть в утопии растянутой полу-улыбки на устах кудрявого? You're a loser, baby [Ты неудачник, детка] A loser, goddamn baby [Чёртов неудачник, детка] You're a fucked up little whiny bitch [Ты безнадёжный маленький слюнтяй] You're a loser, just like me [Ты такой же неудачник, как и я]       Беловолосый уже не слушает себя, когда следует за давлением едкой ауры мужчины, не без труда поднимаясь навстречу потока голоса над макушкой своей. Пока звуки не покидают ушные раковины и лишь поднимая резко голову, Пак не замечает нигде простывшего следа «коллеги», начиная судорожно бегать глазами вокруг настолько быстро и не раздумывая, что не успевает оценить ситуацию настигающую из-под тишка. подло, но почему тогда так приятно. There was a time I thought no one could relate [Было время, я думал, никто меня не поймёт] To the gruesome ways in which I'm damaged [Весь тот жуткий груз, что меня покалечил] But lettin' walls down, it can sometimes set you straight! [Но если не опускать рук, то можно вновь встать на ноги] We're all livin' in the same shit-sandwich [Мы все варимся в одном сраном котле]       Бесполезно отрицать или блокировать те порывы воспоминаний, что долбились с черепную коробку Чона, не позволяя никогда забыть людей прошлого, события в конце концом. Есть смысл сожалеть о брате, сестре, отце, но не о ушедшей матери, которая может и жива по сей день, вот только смысла для её поисков — никакого и не было. Так же, как и есть смысл жить дальше, пока на то есть возможность его второго шанса, с возможностью не повторить своих ошибочных потерь. Не повторить и не позволить разочарованию поглотить юнца, на чью макушку белобрысую сейчас умещает найденную в углу сцены незамысловатую шляпу с закруглёнными бортами, прижимая ту плотнее к голове его и вызывая инерцию вжатия в плечи, от чего мужчина смешок испускает при забаве. Видит, как Су обернуться собирается, словив мужчину с поличным, но и этого не выходит, когда тот пару широких шагов делает в сторону, опустошая и было место своего нахождения для взора молодого офицера. I sold my soul to a psychopathic freak [Я продал свою душу, безумному ублюдку]       Обречённо вздыхая, всё-таки подхватывает Пак одну единственную строчку второго голоса в песне, опуская козырёк шляпы как можно ниже, скрывая собственное лицо искажённое. Знает и сам прекрасно, кому адресует эти слова и разве что надеяться бесполезно может на то, что те дойдут до отца окольными путями через ад, в котором тот мог гнить на ближайший остаток бесконечного времени, целиком и полностью заслуженно. Да, юноша… скучал. но не то чтобы хотел его возвращения, в отличие от любимой матушки с мазольчатыми тёплыми руками, полными заботы для своего ребёнка. Рук, которые желал почувствовать вновь. Почувствовать так же, как и сейчас, когда знакомые пальцы умещаются на остром подбородке Су, разворачивая его взор на их обладателя, однако не на мать, а на капитана Ву. Haha! And you think that makes you unique? [Хаха! И ты думаешь, это делает тебя особенным?] Get outta here, man [Не смеши меня, чувак]       Смешок низкого голоса проникает в мозг, насколько плотно заседая в нём, как у Пака по ощущениям начинается скудная иллюзия головокружения, а щёки опаляются теплотой. Срыть себя никак не может и стыд чистейший пропускает через себя, когда васильковые очи как назло блуждают по его физиономии, изучая всё напрочь с каждыми минимальными деталями от вытянутого носа, глубоких глаз, пухлых губ и до пунцовых щёк, придающими юноше свои особенности, а не наоборот.       И всё же хватка на подбородке покидает мраморную кожу, умещая еле осязаемые касания на широких плечах Су, как те же ладони катятся вновь вниз, по дугам расставленных рук и сцепляя обе пары ладоней в замок. We're both losers, baby [Мы оба неудачники, детка] We're losers, it's okay to be a… [Мы неудачники — и это нормально быть…]       Белобрысый понятия не имеет, от чего жар приливает больше к отяжелевшей голове. От загруженного рабочего дня за кучей стопок бумажной волокиты? Или от того, как крепкие руки мужчины ведут его тело под такт мелодии, а шаги сами по себе следуют за его действиями инициативы нежданной. В прах разбивается крайний образом от знания какого-никакого перевода англоязычной песни, из мультсериала «Hazbin Hotel» и будь сейчас всё иначе, мог бы позабавиться с того, что Чон знал песню, а значит и смотрел то специфическое анимационное шоу.       Но сейчас лишь может ощутить сжатие желудка в узел, представляя адресацию от капитана с прозвищем «baby-детка», именно к нему, а не только на словах подобающих строк. Coked up, dick-suckin' hoe? [Членососом под кайфом?]       Эти слова мог бы ненароком отнести к знакомому зеленоглазому, что возник в голове мимолётно, однако тут же испарился в последующем ответе Ву на словах. Baby, that's fine by me [Детка, я ничего против не имею]       Он в под землю готов провалиться то ли от бушующей стыдливости как мальчишка, то-ли позволить своё тело в полное распоряжение умелого мужчины, орудующего им не хлеще, чем ружьём на заданиях высшей степени опасности, где грань от жизни и смерти дарит адреналин. Но не тот, что мог бы сравниться с адреналином для сердца Пак Су в сию секунду, когда движения резвого и одновременно грациозного танца, не прекращаются и напротив доливают масла в огонь, как уже совершенно не чужие руки располагаются на талии его. I'm a loser, honey [Я неудачник, милый] A schmoozer and a dummy [Сплетник и глупыш] But at least I know I'm not alone [Но по крайней мере я знаю, что не одинок]       Пак испускает строки слов второго голоса в песне на одном издыхании, прикрывая плотнейшим образом веки в закрытии своих глаз и запрокидывая голову назад, когда собственную хватку пальцев сковывает на руках Ву, вжимая ногтевые пластины в плоть смуглой кожи. Чувствует, как на очередном шагу в сторону, равновесие покидает его тушу ослабшую и по всем законам ненавистной физики, в одно мгновение юноша встретился бы пятой точкой с поверхностью твёрдой сцены. Вот только и это не происходит вопреки ожиданиям, когда хватка одной из рук на талии усиливается, заодно и с возникшей хваткой на запястье, а физическая сила притягивает тело молодого человека к себе, прижимая Су за его поясницу к широкому торсу вплотную, пока ладони того вцепились в разведённые плечи мужчины на рефлексе. You're a loser [Ты неудачник] Just like me [Как и я]