Алоэ.

— Я заказывал не латте. — Нет, латте. — Нет, не латте. Леви упрямо и тяжело вздыхает, открывая на мониторе историю заказов и в очередной раз убеждаясь в своей правоте. Но, кажется, проще одним прыжком залезть на Эверест и потом сделать тройное сальто назад, чем доказать что-то людям, заказывающим кофе в семь вечера. — Я, по-вашему, слепой? — он начинает злиться. После трёх пар, среди которых последней затесалась электродинамика, ему не хватает сил улыбаться по регламенту. Возможно, его скоро уволят. Мужчина лет тридцати перед ним закипает не меньше его, явно настроенный на ссору. Леви краем глаза замечает, что уже несколько человек в кофейне неодобрительно смотрят на него, ну и к чёрту. — Я заказывал раф, — цедит мужчина сквозь зубы, сжимая руки в кулаки. — Почисть уши, может, тогда будешь слышать заказы нормально. Переделывай. Возможно, Леви сам уволится быстрее по собственному. Он ненавидит свою работу, ненавидит каждой клеткой тела, но, к сожалению, не может найти никакой другой должности, на которую его готовы принять с непостоянным графиком и при этом ещё нормально платить. От чужой наглости и высокомерного тона потеют ладони, а в голову простреливает мигрень, и он уже готов сказать что-то колкое в ответ, но из подсобки выходит Эрвин. Леви делает глубокий вдох, прикрывает на полсекунды глаза и выдыхает с улыбкой: — Извините за недоразумение. Мы сейчас же всё переделаем. — Я не буду за это платить. Вдох. Вы-дох. — Хорошо. — Понабирают всяких с улицы, совсем работать не могут. Леви чувствует себя хиппи. С пацифичной улыбкой он отходит от кассы к кофейному аппарату, полностью игнорируя чужие слова. Нирвана накрывает его. Он делает кофе. Всё хорошо. Да чтоб у тебя язык отсох, мудак. Кофе он отдаёт с ярым желанием плюнуть туда напоследок и крышку закрывает неплотно. Мужчина забирает заказ, к счастью, без слов и наконец-то уходит как ни в чем ни бывало, как будто не он только что здесь ругался минут десять кряду. Леви очень — очень — тяжело вздыхает. Эрвин, хозяин заведения, подходит к нему за стойку не торопясь, и Леви очень надеется, что его всё-таки не уволят хотя бы сейчас. — Я всё слышал, — тихо говорит он ему почти на ухо. — Он заказывал латте. — Я знаю. Ты хорошо справляешься. Ага, безмерно. К чёрту. До конца рабочего дня остаётся час, и он проходит относительно спокойно и размеренно, что Леви даже готов немного взвыть от счастья. За пять минут до закрытия он начинает наводить порядок — протирает столы и стойку, раскладывает стаканчики по местам и уже готовится закрыть кассу и приступить к мытью кофемашины, как вдруг колокольчики над дверью оповещают его о новом клиенте. Нет, он всё-таки уволится. Кто вообще приходит в какие-либо магазины за пару минут до их закрытия? Леви оборачивается на шум со сведёнными к переносице бровями, но потом взглядом сталкивается с вошедшим человеком и проклинает судьбу всеми возможными ругательствами. Армин. Он выглядит растрёпанным. Неловко топчется на пороге и не знает, куда деть руки. Леви отводит взгляд к окну, за которым уже по-сентябрьски темно. — Леви? — Армин выглядит удивлённо. — Не знал, что ты работаешь здесь. — А я не знал, что ты любитель заходить в кофейни под конец рабочего дня. О нет. Оторвите ему язык. Грубить Армину, как и вообще сталкиваться с ним при таких обстоятельствах, в его планы не входило, но как-то так получилось. Его преследует ощущение, что ещё немного — и он свалится без сил прямо тут. Армин перед ним опускает глаза в пол. — Извини. Я знаю, что уже время закрытия, но магазинов рядом нет, а я вообще ничего не ел, — говорит так, словно виноват в том, что ему вообще нужно есть. Леви вздыхает. — Если ты уже закрыл кассу, то хорошо. — Ничего не хорошо. Давай выбирай, что хочешь, я всё сделаю. Вот правда — вообще ни капельки ничего не хорошо. Готовя Армину его чай, Леви чувствует, что руки у него дрожат, а ноги подкашиваются, и что-то с ним сегодня явно не так. Он добавляет сахар в стаканчик так аккуратно, что ненароком просыпает часть помимо и хочет убить себя. Армин наблюдает за ним чарующе. — Может, ты булку какую хочешь? — спрашивает Леви у него, отдавая заказ, но Армин мотает головой. — Я открою прилавок, если надо. — Спасибо, не нужно, Леви. «Леви». Это звучит так мягко, что он просто не может не обращать на это внимания. Не может не вдумываться и не корить себя за свои мысли тоже не может. Наверное, даже и не хочет. Ему это всё нравится, как бы он ни хотел это отрицать. Но между ними снова повисает тишина, и Леви не знает, что должен сказать ещё. Но Армин берёт всё в свои руки: — Я могу тебя подождать. Нам, вроде как, на один автобус. Леви не находит в себе сил отказать. — Присядь тогда. — Хорошо. Он старается за рекордные десять минут убрать всё то, на что обычно тратит не меньше получаса. Но под конец этого тяжёлого дня руки словно совсем перестают его слушаться, голова отлетает назад, и он не знает, правда не знает, почему так устал. Это всё из-за мужика с латте, он уверен. Разбирая кофемашину, он время от времени смотрит на Армина. Видит такие же, как у него, синяки под глазами, уставший взгляд, растрёпанные в хвосте волосы. Думает о том, что Армин может делать здесь так поздно. Вероятно, только вышел из университета. Леви хочет поинтересоваться на этот счёт. Хоть что-то спросить или сказать, но вместо этого только молча заканчивает с уборкой и удаляется в подсобку, чтобы снять фартук и забрать рюкзак. Ему отчаянно хочется сползти спиной по стенке. — Пойдем, — он выходит из подсобки, помятый и с шумом в ушах, и Армин аккуратно встаёт с места, придвигает стул к столу и улыбается ему перед выходом. И, кажется, Леви этого достаточно, чтобы прийти в норму. И немного нервно, но он тоже улыбается в ответ. Улица встречает их сентябрьской прохладой, тишиной и шелестом листьев, всё больше и больше спадающих с деревьев под конец месяца. Леви вдыхает полной грудью, чувствуя освобождение. Армин смотрит на него из-под ресниц. — Устал? — интересуется робко, отводя взгляд в сторону и комкая последнюю согласную. — Держусь. — Но всё-таки? — Да кошмар как, — Леви не скрывает возмущения. — А ты? Сам-то что делаешь тут так поздно. — Я писал курсовую. — В сентябре? — Не хочу откладывать всё на последние недели. — И правда, — Леви ловит на себе изучающий взгляд. Все свои курсовые он писал за две недели до сдачи. Они подходят к остановке, и Армин садится на лавочку. Леви остаётся стоять и всячески старается не оборачиваться назад. Ждёт автобус. Он и не знал, что они с Армином ездят по одному маршруту. За эти два года, до сегодня, так ни разу и не пересеклись. Возможно, Леви думает, с началом этого учебного года Армина в его жизни стало в разы больше, чем было раньше. Не то чтобы он против, просто... Он оборачивается и видит его — склонившего голову вперёд, обнявшнго себя руками и мирно сопящего себе под нос. И что он должен думать? Автобус подъезжает как никогда вовремя. — Армин, — Леви приходится немного повысить голос. — Вставай. Армин от неожиданности вздрагивает, оглядывается по сторонам и быстро встаёт с места, заходя вместе с Леви в автобус. Они расплачиваются на турникете и садятся на соседние сиденья. — Ты что, правда уснул? — У меня был тяжёлый день, — конец фразы тонет в зевке, и Армин прикрывает рот рукой. — И я ничего не успеваю. — Единственное, что ты не успеваешь сейчас, это отдыхать. — Это не вписывается в приоритеты. — Вполне себе, — Леви на секунду отворачивается к окну, но слышит очередной зевок себе на ухо и не может сдержать лёгкой улыбки. Он возвращает взгляд к Армину, затем переводит его на своё плечо. Говорит: — Падай давай. У Армина нелепо выпадает прядь из хвоста. — А можно? — Нужно. — Спасибо. Леви думает, что это была плохая идея, сразу, как только мягкая щека Армина касается его костлявого плеча. Армин немного елозит, в конце концов устраиваясь поудобнее, и уже через минуту или две начинает засыпать. — Ты только скажи, когда тебя разбудить, — говорит Леви полушёпотом, и Армин на секунду открывает глаза. В приглушённом жёлтом свете автобуса в его голубой радужке отражаются полупрозрачные блики лампочек. Леви смотреть на это не в силах. — После своей остановки. Мне выходить позже. — Хорошо. В конце концов, Армин и правда засыпает. Прямо у него на плече. Скажи Леви кто-нибудь года три назад, что он окажется в такой ситуации, он бы и слушать не стал. Скажи Леви сейчас об этом Ханджи, она бы рассмеялась своим самым противным смехом и очки её бы снова уехали набекрень. Леви тоже едет — набекрень и со всей скорости. Потому что Армин хороший. Вот правда, без лишних слов. Хороший. Тёплый, отзывчивый, спокойный. Словно морской бриз июльским вечером на песчаном береге. Леви в июле на море никогда не был, да и не в июле тоже, но сейчас ему кажется, что он находится именно там. Армин, оказывается, сопит до ужаса громко. И Леви очень хочется поправить выбившуюся прядь на его лбу, но он не может позволить себе этого. Не может даже на миллиметр двинуться вперёд. Он ловит своё отражение в автобусном стекле и впервые видит на своём лице удовлетворение, а морщины не кривляются на вечно напряжённом лбу. Противный голос из динамика десять минут спустя объявляет о его остановке. Леви осторожно касается чужого плеча, и Армин просыпается мгновенно. Медленно открывает глаза, и Леви видит чужие слипшиеся в уголках ресницы. Это даже... мило. К чёрту. — Твоя остановка? — спрашивает Армин немного осипшии голосом и отстраняется. Плечу становится внезапно очень холодно. Леви кивает. К сожалению, и правда его. Он берёт с пола рюкзак и аккуратно встаёт, готовясь выходить. Они не прощаются, но Леви чувствует, что Армин провожает его взглядом до самых дверей. На улице с его выходом начинает моросить дождь. Двери автобуса закрываются с громким шипением, и тот отъезжает по обочине от него всё дальше и дальше. И Леви не знает. Правда, ничего не знает.