В преддверии завтрашнего концерта

      Творческие люди при работе не замечают времени. Что ж, это правда. Время шло к девяти вечера, когда генеральная репетиция подходила к концу и все со спокойной душой уезжали отдыхать и набираться сил. Однако я каким-то образом умудрилась забыть свой кошелёк, из-за чего пришлось ненадолго отложить долгожданную поездку домой. Знаете, а не так уж и досадно: погода располагала на то, чтобы ещё немного подышать свежим воздухом.       На улицах было как никогда хорошо. Из-за ярких фонарей и белых сугробов ночное небо казалось светлым. Оттуда мягко сыпался снег, что, кружась, приземлялся на асфальт, вывески аптек, балконы старых домов. Зимний мороз приятно щекотал уже нарумяненные щёки, и с каждым шагом ощущалась та безмятежность, что бывает в преддверии приятного и волнующего следующего дня. Словно сама жизнь протаптывает тебе дорогу и желает удачи.       Дойдя до театра и распахнув высокую деревянную дверь, я снова была в любимом мною храме искусств. Сейчас он погружался в сон, огни в коридорах напоминали ночники.       Когда я поднималась по извилистым лестницам, то на полпути остановилась. Вслушалась – вдалеке издался протяжный глухой звук. Он исходил сверху, из большого зала, будто магический голос зазывал меня следовать за ним. Я пошла дальше. Звук становился всё объёмнее, волнами раздаваясь по этажам мистическим эхом, и, поднявшись до конца, я признала в нём голос саксофона. Имея половину отгадки, я с приятным любопытством вошла в зал.       Он был пуст и окутан в полумрак. Бордовые кресла замерли в стройном порядке как солдатики, на высоком потолке чуть намечались рельефы старинных лепнин и розеток. Сцена была как обнажённая – без декораций, света и артистов, однако всё равно было такое чувство, что кто-то там находился. Может, это дух театра?       Я подошла ближе… и улыбка невольно скользнула на моём лице. На сцене был Антон, такой же студент, как я. Высоченный, с тёмными густыми волосами, и, словно привидение, он стоял далеко от края в чёрной водолазке и брюках, сливаясь с фоном, так что блестели лишь круглые очки на носу и позолоченный саксофон в руках. Он стоял, опустив веки, и наигрывал что-то из головы, и так увлечённо, что, наверное, и не заметил, как я вошла.       Глаза привыкали к темноте, и можно было разглядеть, насколько искреннее лицо в этот момент было у Антона. Сколько удовольствия отражалось в каждом вздрагивании бровей, в каждой морщинке на лбу, перебирании пальцев по клапанам. Иногда он жмурился, чуть наклонив голову, и это делало его чертовски красивым. Частенько люди становятся привлекательными, когда они даже не стараются для этого и просто занимаются любимым делом.       Раздалась протяжная нота, которая, как покрывало, мягко легла по всему зрительному залу. Губы Антона отстранились от мундштука. Он замер. В тот миг я ощутила, что стала вдруг свидетелем чего-то очень личного, и мне стало даже стыдно, что я так ворвалась. Однако Антон всё-таки заметил меня: он был явно удивлён, но не то, чтобы сильно смущался. От этого я немного успокоилась.       – А, Лиза, ты что-то забыла?       – Да. Кошелёк, – ответила я. За это время напрочь из головы вылетело, зачем вообще вернулась.       – А наши уже тебя обыскались, вот, на первом ряду лежит, – и подбородком кивнул на пропажу. – А я что-то под конец поиграть захотел, когда все ушли и часть света выключили. Так здорово: тихо, темно и никого…       Антон присел на край сцены и мечтательно охватил взором всё вокруг. То, как он сложил вместе свои длинные руки, мне напомнило забавного зверька, может, какого-то сурка, из-за чего я невольно ухмыльнулась.       – Да, словно во сне, – согласилась я, тоже осматривая призрачный зал. – Можешь поверить, что завтра всё здесь заполниться людьми, шумом и суматохой?       – Знаешь, сейчас я про это не думаю. В таком зале мне играть больше нравится.       Он сказал так просто и по-доброму, что засмеялась:       – Верю, Антон…       Я вздохнула. Сам Антон был как этот зал: иногда тихий, робкий, спокойный, порой громкий, искрящийся ярким огнём. Но всяким ты его любить, скучаешь по нему и каждый раз возвращаешься. Потому что в нём живёт та самая притягательная частичка света и магии.       Я взглянула на Антона, он на меня тоже. Заметив, что одна небольшая прядь упала ему на лоб, я неловко протянула руку, но переметнулась и убрала свои волосы за ухо.       – Ты идёшь домой? – спросила я. Первое, что пришло в голову.       – Сейчас, скоро пойду – только поиграю ещё и уберу всё в гримёрку, – ответил он и так тепло улыбнулся, что вся усталость слегла с души.       Он подошёл ко мне и в своей манере мило наклонился, чтобы обнять на прощанье. На меня нахлынула смелость, и я быстро чмокнула Антона в щёку:       – Не задерживайся сильно, нужно набраться сил на завтра. Ты большой молодец.       И также быстро направилась к выходу. Вслед эхом прозвучали самые ласковые слова, которые только могла услышать:       – Ты тоже молодец! Спокойной ночи!       Помахав на прощанье и крикнув «Пока!» напоследок этому забавному зверьку, я спустилась по лестнице и вышла из театра. Завтра он будет заполнен музыкой и овациями, а пока пусть спит. Всё-таки прекрасно волнующее чувство предвкушения следующего дня.