Последний штрих

Сань Лан открывает глаза. Просыпался он всегда резко, можно сказать, "по щелчку пальцев". Правда, в этот раз кажется, что он наоборот, попал в чудесный сон. Его Гэгэ спит напротив, укрывшись пушистым пледом и трогательно подложив ладонь под голову. Сейчас он кажется каким-то удивительно крохотным, заслуживающим всей нежности и заботы мира. Длинные ресницы едва заметно подрагивают - видимо, ему что-то снится. Сань Лан искренне надеется, что сон гэгэ хороший. Хуа Чэн было протягивает руку, но тут же останавливается: нельзя. Он же не во сне. Даже если бы и был в нём - не посмел бы, этот недостойный не имеет права. И всё равно будто бы чувствует под пальцами фантомные прикосновения: мягкая, чуть суховатая из-за зимнего холода кожа, мягкий, правильный овал лица, дыхание - тёплое и спокойное - едва касающееся прохладной кожи самого художника. Нет, даже думать об этом нельзя, этот порочный мальчишка и так получил слишком много. Притягивает руку обратно, так и не коснувшись. Се Лянь слишком неприступен и далёк, даже когда лежит на расстоянии вытянутой руки. Разве можно ему, выросшему в грязи юнцу, коснуться своей чистой и непорочной музы? Можно лишь смотреть. Поэтому художник и продолжает рассматривать. Волосы натурщика, непривычно распущенные - кажется это довольно личное для него, да? - струятся и по плечам, и по спине, и по рукам, кажется, опутывая на подобии сети. Контраст с фарфоровой кожей и вовсе превращает картину во что-то нереально. Абсолютно невозможно передать эту красоту карандашом, Хуа Чэн сокрушён своим художественным бессилием. Ему не передать этого, даже если он возьмется за масло, даже если за акварель, ибо не придумали ещё таких оттенков, не освоенно таких техник, которые бы могли передать это утро. Этот художник недостоин даже попробовать, но попробует, обязательно. Хотя бы набросок. Хотя бы один. А после ещё один, но другим материалом, и ещё... Се Лянь чуть ворочается, заставля Сань Лана замереть, точно преступника на месте приступления, будто бы одно его нахождение рядом с ним порочно. Чуть хмурится, когда прядь абсолютно невозможных волос падает ему на лицо. Сань Лан действует будто в тумане: опять протягивает руку, осторожно подхватывает нарушившую покой музы прядь пальцами и заправляет за ухо, так и не коснувшись кожи. Как он и думал - волосы Се Ляня и в правду удивительно мягкие и гладкие. Кажется, пропусти их через пальцы - те бы водой ушли из рук. Накрывает чувство стыда. Он не должен был этого делать, небо, не должен был пользоваться этим доверием ради такого... Мысли прерывает звук - тихий, электронный. Будильник. Это точно будильник. Он не смеет. Сань Лан вылавливает телефон Се Ляня с тумбы за его спиной быстрее, чем успевает сообразить, насколько он непозволительно близко. Он готов принять наказание за это, ведь это спасёт покой его музы. Пусть она сохранит свой сон, пусть побудет в неге хотя бы лишние полчаса. На руки падают собственные волосы, непозволительно растрёпанные. Воображение тут же дорисовывает, какое же гнездо на его голове на самом деле. Нет, он не может позволить увидеть себя в столь непотребном виде. Переводит телефон Се Ляня на беззвучный, чтоб будильник, если он не один, более не беспокоил его по напрасну. Складывает на прежнее место, не решаясь опустить взгляд на музу - слишком близко, слишком привлекательна и слишком непозволительна перспектива. Он не должен. Только вернувшись в исходное положение, он смеет посмотреть на натурщика. Спит, не потревожен. Благословенно небо за это, не разбудил... Следующая мысль - беспорядок на собственной голове. Тянется к оставленному неподалёку телефону, смотрит на отражение в черном экране. Кошмар. Он видит немногое, но домыслов хватает - на голове и в правду сейчас сущее гнездо. Нельзя, чтоб его таким увидели. А он ведь ничего взял - не было даже банальной расчёски. Не планировал он ночевать... Разблокировывает экран и пишет первому, кто приходит в голову. 9:02 У Цинсюаня есть плойка? Кажется, в ванной есть зеркало. Украдкой вновь смотрит на Се Ляня, все так же спокойной спящего, повторяет этот образ у себя в голове. Не взять скетчбук тоже было ошибкой... Приподнимается и соскальзывает с кровати, крайне осторожно, не позволяя себе даже мысли о том, чтоб потревожить покой натурщика. Зеркало в ванной показывает, что телефонный экран не врал - волосы топорщились, местами утратив свою идеальную гладкость. Нда, вот сейчас действительно похож на демона - не хватает только красных глаз. Роль клыков прекрасно выполняет пирсинг Попытки поправить кошмар, творящийся на голове, водой тоже не увенчались успехом - сегодня волосы отчего-то непослушны особенно сильно. Почувствовав вибрацию в кармане, художник достал телефон и включил экран, на котором уже было выведено сообщение: 9:09 Есть. 9:10 Иди. Отлично. Переоделся Хуа Чэн привычно быстро, сложив одолженный комплект одежды на стиральную машины. Надо бы предупредить Музу, что он идёт к его соседу. Отправить сообщение он не мог - чисто технически номера у Се Ляня он не спрашивал и, соответственно, знать его не должен. Выглядело бы странно. Оставалось вернуться в комнату и, взяв со стола цветной стикер, написать, что он у Цинсюаня. Ну и надеяться, что Гэгэ сможет это прочесть. Хотя бы имя Цинсюаня. Куртку с вешалки парень решил не забирать. Просто... На всякий случай. Чтоб Гэгэ не подумал, что того и след простыл. А так раз куртка тут - то и сам художник тут До Цинсюаня он добирается быстро - в груди вновь всколыхнулось слабое раздражение, что тот сразу не сказал, что Се Лянь живет настолько близко. Конспиратор. Стоило нажать на ручку двери - и та тут же открылась. Вряд ли дверь не запирали на ночь, скорее уж открыли, как только позвали. Дом Цинсюаня встретил запахом еды, каких-то на удивление сладких духов и щебетом самого хозяина. Тот, к счастью, тут же оборвался, и вот уже сам Ши Цинсюань показался в коридоре. Вчерашний летящий наряд сменился на пижаму. Это... Шёлк? Серьзно? - Хуа-Хуа, доброе утро! Се-сюн еще не проснулся, да? Странно, хотел вроде пораньше... Так, плойка, да? Сейчас я принесу, тут у зеркала удобнее, чем в ванной. Если тебе свет нужен - включай. И тенью ушел в комнату. Как Хэ Сюань терпел это громкое бедствие, было загадкой, сам то он был молчаливым. Можно задуматься, кто же из них больше страдает от их странного союза. Кстати о тихом бедствии. С коридора отлично просматривалась кухня, поэтому Хэ Сюань, он же наречённая "дохлая рыба" ( недалеко от правды, кстати) сидел за столом и, судя по всему, завтракал. Хуа Чэн лениво махнул ему рукой в знак приветствия. Получил кивок в ответ. Много чести отрываться от завтрака, судя по всему. Меньше минуты и юноша в шелковом наряде вернулся, протягивая плойку. Правда, тут же блеснув хитрой улыбкой. - Как вечер в компании нашего дорожайшего соседа? Слова не находились. Хуа Чен взял плойку из рук, посверлив её взглядом. Ему не хотелось говорить ни о нежности рук, работающих с изящным форфором, не о том, как невесома поступь его вдохновения, ни о... - У него. Огромный. Питон. С кухни послышался сдавленный звук. Хэ Сюань, для этого прикинувшийся ветошью, подавился кофе и непонимающе глянул на пришедшего. -О, я тоже видел. Красивый, правда?- восторженно прощебетал Ши Цинсюань. С кухни вновь донесся звук, но на этот раз кашель - Хэ Сюань вновь подавился, на этот раз, кажется, более серьёзно. - Хэ-сюн! Шумное бедствие тут же отступило, спеша похлопать тихое бедствие по спине. Тот отмахивался, всё ещё кашляя. - Ага. Метра четыре красоты, - подытожил художник, смотря на эту картину. Какие грязные мысли в их сторону... -Пять с половиной, мы мерили, - продолжил щебетать Цинсюань, наконец оставив попытки похлопать своего парня по спине. Хэ Сюань поднял свой нечитаемый взгляд то на одного, то на другого. - Какой питон? - Прекрасный белоснежный питон по имени Жое. Хэ-сюн, ну я же рассказывал, что у Се Ляня есть любимица~ Кажется, на лице Хэ Сюаня в данную секунду было отражено всё непонимание мира. Даже от завтрака наконец оторвался, а это дорогого стоит. - Змея? Я думал, Жое - это рыбка. - Но это змейка. Хэ-сюн, как ты мог подумать о рыбке, если я рассказывал тебе о мышках? - Мышках? - Ага, - Цинсюань тут же сделал чуть более печальную мордочку и слегка надул губы, - ты забыл великолепную историю о целой морозилке ослепительно белых мышек в доме Се Ляня? Он ими Жоечку кормит. Иногда еще и крысятами, но почему-то всегда неизменно белыми. Сейчас хоть в заморозке покупает, раньше приходилось самому забивать... Дешевле получалось Хэ Сюань, потянувшийся было к тарелке с курицей, стоящей на столе, завис. Задумчиво выловил из тарелки куриную кость. Кажется, пытался высверлить в ней что-то взглядом. - Что, вкусно рассказывает? - Хуа Чэн едко улыбнулся своей же шутке. Секунда - и кость из рук Хэ Сюаня полетела в направлении коридора, но художник слишком давно с ним знаком, поэтому успел уклониться. Было ожидаемо, что шутку не поддержат и разозлятся. Можно сказать, на это и был расчет. Правда вот кость все равно нашла цель и прилетела... В стену подъезда, ровно в момент, когда Се Лянь открыл дверь. - И вам доброе утро, - сонно и слегка растерянно пробормотал натурщик. Подобрал кость - нечего мусорить в подъезде! - и, наконец, окончательно зашел в квартиру. Сердце Хуа Чэна упало куда-то в пятки. Нет. Он еще не успел привести себя в порядок, как же стыдно... - А-Цин, у тебя есть немного того масла для волос? Моё закончилось а мне бы... - спутанно, сонно сказал Се Лянь, потирая глаза. - Се-сюн, конечно! Проходи, - Ши Цинсюань тут же оказался в коридоре, подхватывая парня под руку и тут же потащил его в ванную. - Я как раз тебе новую маску посоветовать хотел, тебе подойдёт, как раз под твой тип волос. Я то из расчёта на мягкость взял но, увы, не моё, пошли покажу, пока у тебя минутка есть. Он ещё и пахнет великолепно, но не приторно... Се Лянь не увидел, но его сосед секундно обернулся на Сань Лана, подмигнул, и только тогда закрыл за ними дверь в ванную. Хуа Чэн испытал даже некоторую благодарность за это. Оставалось только быстро вернуть волосы в порядок. На самом деле, времени хватило с избытком - Ши Цинсюань щебетал почти беспрерывно то о новой маске, то о масле для волос и его аналагах ... Хуа Чэн не только успел выпрямить волосы до картины "не просто "удовлетворительно", а "вполне сносно", но и бросить тщетные попытки дождаться натурщика из плена его соседа и уйти на кухню к Хэ Сюаню. Тот, конечно, был не в восторге, но мнение рыбёшки в таких вопросах учитывалось мало. Спустя минут тридцать парни наконец вышли из ванной. Волосы Се Ляня вновь были распущены и были.. влажными? - Замечательная маска, обещаю, когда они высохнут, ты поймёшь, что масло не делало и половины работы! - продолжал щебетать Цинсюань, заходя наконец на кухню. Его сосед мягко улыбался. - Да-да, спасибо... Я верю, что будет замечательно. И если Хуа Чэн скрыл своё непонимание ситуации, то вот Хэ Сюань молчать не стал. - Ты блять голову ему помыл? - практически неслышно высказал своё непонимание молодой человек, на что словил смешливый взгляд своего парня. - Нет. Просто маска, Хэ-сюн. Её нужно наносить на влажные волосы и смывать, - крайне игриво ответил юноша, складывая руки на груди и ловя взгляд Хэ Сюаня, начиная своеобразные гляделки. Кажется, тому нравился приступ этой небольшой ревности. В отличии от Се Ляня, который, неловко улыбался, искал спасение из этой ситуации. - Гэгэ, присаживайся, - Сань Лан вежливо чуть отодвинул стул рядом с собой. Юноша выдохнул - вот оно, долгожданное спасение! - и присел рядышком, секундной благодарно склоняя голову. - Ты выспался ? -Ох, Сань Лан, да. Правда, хотел бы встать раньше, - чуть раздосадованно пожаловался он. - Не услышал будильник. Так неловко. Я уж было думал, ты домой уехал... Прости, пожалуйста. - Гэгэ, прошу, не извиняйся. Я рад, что удалось отдохнуть, - спокойная расслабленная улыбка сменилась чем-то более виноватым. - Я должен попросить прощения за то, что не смог предупредить о своём нахождении у Ши Цинсюаня. Я пытался написать записку, но видимо... - Неудивительно, что он нихрена не понял в твоём почерке, - недовольно прыснул Хэ Сюань, не отрываясь от гляделок. - Ты мог написать мне в... Ох!- попытался сгладить ситуацию Се Лянь. Точно! - Давай обменяемся номерами, так ведь будет проще держать связь. Небо, небо, небо, небо, небо, он сам предлагает это, сам предлагает свой номер Сань Лану, чтоб держать связь, чтоб продолжать общение.... - Да, конечно. Продиктуешь? - внутреннее волнение филигранно спряталось за привычным спокойствием. Теперь у него был номер его музы. Точнее, теперь он мог спокойно написать своей музе, не показавшись гребаным сталкером.