По-крупному

Понедельники в участке Детройта добрыми не бывали. Хэнк встретил Гэвина паскудной ухмылочкой, в которой читалось отчётливое «всё, что я услышал в субботу, будет использовано против тебя»; Коллинз при виде его побагровел и ретировался на кухню; Фаулер, столкнувшийся с ним в коридоре, как-то так неловко пожелал ему доброго утра, что Гэвин сразу просёк — злополучная запись его сомнительного флирта с подозреваемым мимо высокого начальства не прошла. Дерьмище. — Зайди-ка ко мне на обеде, разговор есть, — буркнул Джефф перед тем, как ретироваться, и настроение Гэвина, и без того далёкое от отметки «жить можно», стремительно скатилось вниз на добрых два десятка пунктов. Он даже не сомневался в том, что не услышит нихера хорошего. С другой стороны, за всё в этой жизни приходилось платить, и за два субботних оргазма Гэвин пошёл бы и на большее, чем стандартная головомойка от кэпа. Но сначала нужно было разобраться с более насущными проблемами. Вообще-то формально расследование по делу Грейвза всё ещё принадлежало Хэнку и Бену. Гэвина не просили ковыряться в документах или поднимать архивы. Но теперь у него вроде как был во всём этом личный интерес, так что… — Никакого брата, — пробормотал он себе под нос, перелопатив личное дело Ричарда Найнса от и до. — Ни, блядь, намёка. Но зачем о таком пиздеть… это же тупо. Херня какая-то. И вдруг моргнул. Вернулся на первую страницу. В графе «отец» стоял прочерк; не то чтобы это было чем-то из ряда вон, Гэвин своего батю тоже с семи лет в глаза не видел; а вот в пункте «мать» значилась некая Аманда. Аманда Стерн — не Найнс. Почему её личное дело не прилагалось к архиву? Да небось потому, что эти два пидораса зассали выклянчивать лишние данные у ФБР. — Вот уёбки, — буркнул Гэвин чуть слышно и решительно схватился за телефон. На этот раз ему предстояло позвонить совсем другому Ричарду. Вонючий Ричард Перкинс был самым омерзительным человеком в мире — быть может, потому, что чудовищно напоминал его самого; но если кто и мог помочь ему нарыть компромат без необходимости совершать официальный запрос и писать миллиард объяснительных… — Чего тебе надо, Рид? — сухо осведомились в трубке спустя несколько гудков. — Как всегда очарователен, — ответил Гэвин ему в тон, с силой разминая переносицу. Оглянулся, но в отделе почти никого не было — только он, скучающий Миллер и пара стажёров. Он и сам не знал, почему это принесло ему облегчение, как если бы Гэвин не хотел, чтобы Андерсон и Коллинз слышали этот диалог. Справедливости ради, Перкинса у них не любил никто, так что Гэвин рисковал услышать, что зря к нему полез. Как если бы у него были, сука, хоть какие-то альтернативы. — Ты объяснишь, зачем позвонил, или так и будешь пыхтеть в трубку? Ух, блядь, Гэвин и сам его ненавидел — тот бил все рекорды паскудства даже по его меркам. — Дело есть, — пришлось совершить над собой усилие и запихнуть себе в жопу желание послать его к хуям: тогда Перкинс точно залупился бы. — Человека по базе пробить сможешь? — Опять? — в высоком и резковатом голосе Ричарда Перкинса звякнуло раздражение. — Я тебе кто, бесплатный справочник? — А что, хер отсохнет инфу скинуть? — взбеленился Гэвин. И тут же пожалел о своей вспышке гнева, потому что Перкинс, похоже, только того и ждавший, ехидно выплюнул: — Перезвони, когда научишься нормально общаться. И повесил трубку. — Вот же гондон, — вышло слишком громко, услышавший его Миллер икнул и чуть не свалился со стула, а Фаулер высунулся из своего кабинета и рявкнул: — Ко мне, живо! Понедельник оправдывал своё звание худшего дня недели из раза в раз. Гэвин тяжело вздохнул, черкнул себе на стикере «перезвонить Крысе», прилепил к экрану компа и неохотно поплёлся на разбор полётов. Фаулер был мрачен. Очевидно, ему потребовалось время для того, чтобы переварить услышанное, но теперь, когда первичная неловкость поулеглась, на смену ей пришло неудовольствие. Гэвин примерно прикидывал, что тот потенциально может сказать, так что ни капельки не удивился, когда Джеффри зыркнул на него со своего места и опасно ласковым тоном осведомился: — Ты что там устроил? — Уточните запрос, шеф, мало ли, сколько я хуйни наворотил, — брякнул Гэвин, захлопнув за собой дверь и плюхнувшись на стул: иногда лучшей стратегией было прикинуться дурачком. Фаулер, впрочем, его сомнительной актёрской игрой не впечатлился. — Я про это, — прорычал он, шумно опустив на стол перед Гэвином микрофон: тот самый, который пережил транспортировку в чехле и был сдан высокому начальству этим утром. — Про твои… про его… про ваши… Было нечто чрезвычайно приятное в том, чтобы наблюдать за тем, как Фаулер багровеет, но торжество Гэвина не продлилось долго — тот взял себя в руки и рявкнул: — Про эту запись! — А что не так? — Гэвин вскинул брови; на его стороне были отчётливый дискомфорт, который старина Джефф испытывал от этого разговора, и статья про нетерпимость к меньшинствам. — Ты же сам хотел, чтобы я всё записывал. — Я хотел, чтобы ты вёл расследование! — заорал Фаулер; закрытая дверь вряд ли лишала Миллера и стажёров возможности всласть погреть уши за стеной. — Ты вообще ещё о нём помнишь? Или так увлёкся подозреваемым, что забыл, какова твоя главная цель в этом деле? Да, блядь, я охренительно им увлёкся, хотелось огрызнуться Гэвину, и не мои проблемы, что эти два пердуна не смогли раскрыть ебливый висяк, хер ли ты мне-то мозги полощешь? Но за такой ответ ему несомненно прилетел бы штраф или отстранение от работы, отстранение от расследования по делу Грейвза, вот что было по-настоящему страшно; так что Гэвин взял себя в руки и примирительно ответил: — Джефф, ты же понимаешь, что он должен сам захотеть раскрыться передо мной. С чего бы ему откровенничать со случайным мужиком из задрипанного бара? Кэп убеждённым не выглядел, так что Гэвин добавил: — Я веду ебучее расследование. Задаю вопросы. Просто не вижу смысла рисковать его доверием. — Слышал я, какие вопросы ты ему задаёшь, — проворчал Фаулер, но градус агрессии в его голосе изрядно поутих: похоже, он не хуже Гэвина понимал, что других вариантов у них не было. — Что узнал-то хоть? В вашем диалоге в машине ничего полезного, кроме пунктика про Полтаун, не было. Судя по тому, как нервно дрогнул его кадык, о том, что в этом диалоге было, Фаулер предпочитал не вспоминать. — Раньше он в Гриктауне жил, — Гэвин пожал плечами. — Почему переехал, не рассказывал, но вскользь упомянул о брате. Я всё утро перерывал инфу о нём, там ни о каком брате ни слова. Так что либо у Рич… у Найнса шиза, либо твои два престарелых клоуна нихера не работают. — Язык, Рид! — проревел Джеффри, хлопнув ладонью по столу. — А Ричарду мой язык нравится, — мстительно ухмыльнулся Гэвин. Кэп встретил удар стоически — только зубы сжал с такой силой, что мощная линия челюсти сделалась жёстче и грубее. — Короче, я Перкинса хочу напрячь, — беззаботно продолжил Гэвин, здраво рассудив, что разговоры о работе минимизируют шанс словить от взбешённого Фаулера выговор. — Чтоб поискал что-нибудь на тему его матери. Найнса, в смысле. У неё другая фамилия, мало ли, может, тот его брат сводный или типа того. Джеффри медленно и шумно выдохнул через нос, как успокаивающийся бык. — Рад видеть, что ты всё ещё способен пользоваться верхней половиной тела, — сухо прокомментировал он. — Иди. И, ради Бога, не рассказывай Перкинсу о том, что копаешься в висяке, только внимания ФБР нам здесь не хватало. — Да я ж не дебил, — возмутился Гэвин. И мысленно добавил: по крайней мере, в отсутствие в пределах прямой досягаемости Ричарда Найнса им вроде как не являюсь. — Проваливай уже, — Фаулер махнул на него рукой, Гэвин оперативно сообразил, что его окончательно отпускают, и свинтил, пока тот не успел вспомнить о просроченном отчёте. Так ещё и Миллера в офисе не наблюдалось, ну просто какой-то рай на земле. Впрочем, долго его торжество не продлилось: по возвращении на рабочее место Гэвина поджидал предательский стикер. Гэвин почёл за лучшее сначала выпить кофейку. Кофеёк, разумеется, был только предлогом — перед новым диалогом с Ричардом попротивнее он нуждался в терапии от Ричарда поприятнее. Кому: Охуительный мудак 13:19 знаешь о тебе вспоминаю Прозвучало до невозможности тупо и сопливо. Гэвин скривился, хлебнул слишком горячего кофе, обжёг язык и, костеря себе под нос кофе-машину, собственную спешку и ещё почему-то Хэнка, набрал второе. Кому: Охуительный мудак 13:19 есть у меня на работе один козёл Ухмыльнулся. Кому: Охуительный мудак 13:20 угадай как зовут Две галочки на сообщениях значились, но Ричард так и не прочёл их, пока Гэвин допивал кофе. Было обидно. То есть не то чтобы он ожидал, что Найнс помчался бы строчить ему ответ, бросив работу, это было глупо и по-тинейджерски, Гэвин и сам мог не выходить на связь сутками, если в участке был завал. Но… Да он даже не знал, что именно «но». — Придурок, — пробормотал он, в тысячный раз проверив диалог, и вышвырнул стаканчик в мусорку. Терапия сорвалась: Перкинсу Гэвин перезванивал с ещё более мерзким настроением, чем раньше. — Опять ты, — раздражённо выплюнул тот вместо приветствия; вроде как играл в отъявленного говнюка, недовольного жизнью в целом и детективом Ридом в частности, но вышеозначенный детектив Рид — то ли от сходства характеров, то ли ещё почему — эту схему давно проссал и знал, что Перкинс тупо не ответил бы, если бы Гэвин реально вконец его заебал. — Опять я, — лениво согласился он, колупая облупившийся край столешницы. — Так ты поможешь или и дальше будешь вонять? На том конце трубки послышался тяжёлый вздох. Потом шелест одежды, шаги — Перкинс явно куда-то пёрся. — Давай говори, что тебе надо, только быстро, — наконец буркнул тот. — Я записываю. Гэвин судорожно облизнул губы и торопливо открыл папку с личным делом Найнса. — Аманда Стерн, — отчитался он в динамик. — Четырнадцатое мая тысяча девятьсот… Немногочисленные сведения о матери Ричарда Найнса, умещавшиеся в пару строк, Перкинс выслушал молча. Потом холодно прокомментировал: — Я надеюсь, ты понимаешь, что дёргать меня по мелочам — хреновая затея, и у этой твоей просьбы есть реальный весомый повод. — Ещё какой, — прохрипел Гэвин, зачем-то постукивая пальцем по чёрно-белому фото, на котором Ричард не был и вполовину так хорош, как в действительности. — Можно сказать, дело жизни и смерти. — Ну-ну, — Перкинс явно ему не поверил. — Ладно, Рид. Посмотрю. Скину информацию тебе на почту в течение недели. — Чего?! — Гэвин не сразу смог справиться с голосом, пришлось прикладывать усилия, чтобы следующая фраза вышла уже спокойнее: — А пораньше никак? — Я делаю тебе одолжение, а не принимаю заказ, — разозлился Перкинс и сбросил вызов. Грёбаный говнюк. Гэвин как раз проклинал всю его семью до седьмого колена, когда вернувшийся Миллер приблизился к нему и хлопнул по плечу: — Поехали, Рид. Надо съездить по вызову. — Лапы свои убери, — Гэвин демонстративно стряхнул его руку со своей кожанки, мириться с Крисом он был не намерен. А вот от работы так легко было не отмахнуться, так что пришлось неохотно спросить: — Чё там такое? — Поступил звонок, — кратко сообщил Миллер. — Сегодня у нас на ужин двойное убийство. Гэвин глухо застонал: ебучие убийства, с этими вот осмотрами места происшествия и сбором улик, были самой паскудной разновидностью расследований по части бюрократического мудоёбства. Ну класс. Высший балл, понедельник. Нельзя, что ли, до вторника подождать было? Будь Гэвин маньяком, он косил бы народ только по выходным. — Куда едем-то? — мрачно осведомился он уже в тачке, выруливая на шоссе. И едва не въехал в столб, когда Крис ответил: — В Полтаун.