Окно

Оказывается у Аластора тоже есть друзья. Он всегда снисходительно относился к женщинам и только рядом с ними мог чувствовать себя относительно спокойно. Настоящего уважения он очевидно, не испытывал ни к кому ныне живущему, но довериться мог. Холодные вечера, да такие есть в аду, когда он чувствовал себя неудовлетворённым или его просто раздирала, какая-то странная тоска, предпочитал проводить в компании одной определённой демонессы. Всё начиная от её манер, заканчивая видом из окна, напоминало ему о временах, которые никогда не вернуть. В аду, как в концепции, должно отсутствовать место, где можно комфортно себя ощущать, но сами жители ада так не считают. Букет из цветов, которые Аластор нарвал по дороге, протягивается вперёд, когда старомодная входная дверь открывается со скрипом. За ней почти всегда можно услышать чьи-то голоса. Дом Рози полон нелюдей и ведут они себя получше, чем многие люди. Радостный вскрик и весь дом узнаёт, что на пороге дорогой друг хозяйки. Такое внимание, как никогда приятно Аластору, хоть его брезгливая часть этого не признаёт. Рози затаскивает в дом, хватая за рукав. Был бы тут, кто другой, это руки лишился бы в момент. Она что-то быстро лепечет, что Аластор успешно пропускает мимо ушей. Это звучит мило, но не достаточно раздражающе, не для неё. Её он может и потерпеть. Ради глотка затхлого воздуха, воспоминаний о земной жизни, он готов стерпеть многое. Гости бурно встречают, вскакивая из-за стола. Каннибалы всегда радушно улыбаются. Аластор отмахивается от такого внимания. Пристальный взгляд давно бы понял, что это притворная скромность. Он игриво здоровается по именам, со всеми кого вспомнит. Радио ведущий вздохнул с облегчением и наполнился энтузиазмом, когда не заметил в доме фигуры старой карги Сьюзен. Рози зазывает на застолье, хотя знает, что ответ всегда один и тот же. Знает, ради кого он приходит сюда, поэтому вежливо просить подождать её на втором этаже, пока они отужинают. Попросили, значит сделаем. Скрипучая лестница, балясины под перилами сделаны из кости, какого-то несчастного. Пушистые ковры, картины в стилистике барокко висят на зелёных обоях с цветочным узором. Туалетные столики, много кресел и стульев, диваны, в общем не дом, а музей. Всё, как нравится Аластору. Он удобно устраивается на диванчик перед окном. За лёгкими шторками на подоконнике лежала книжка. Даже не взглянув на название, Аластор открыл на первой попавшейся странице и начал читать. Оказалось кое-где были пометки Рози от этого стало более интересно читать. В целом их мнения были схожи во многом. Но только в том, что можно было говорить воспитанному человеку. Многими страшными мыслями, которые рождались в их на самом деле больных головах, они особо не разбрасывались и редко обсуждали в светской беседе. Аластор приходит сюда, чтобы сбежать от реальности в выдуманный мир, где всё застряло в одном сладостном моменте, где можно дать слабину, потому что ничего не изменится. Для того чтобы потешить обострённую фантазию, у него есть много других способов и один демон, которого не сильно жалко. Радио демону нравится опустошать голову, бесцельно глядя в окно, слушая еле внятные разговоры каннибалов. Так проходит где-то часа два, старинные часы отстают всё-таки. Хозяйка дома бесшумной походкой заходит в комнату и аккуратно присаживается рядом. Она зеркалит позу Аластора, расположив локоть на подоконнике, приложив ладонь к щеке. Им не нужно разговаривать, по чужим глазам можно прочитать всё, что нужно. Всё что дозволено. Он пододвигается ближе, в качестве жеста нежности целует чужую мертвенно-бледную руку. Рози хихикает от ощущения дыхания на тыльной стороне своей ладони. Аластор поворачивается спиной к окну, чтобы сидеть по одну сторону. Ему нравится сидеть в тишине рядом с ней. Молчание значит, что она готова выслушать и принять, всё что скажется, поэтому произносить нет смысла. Аластор часто устаёт от пустых разговоров, принимая роль слушателя, если, конечно, нет задачи, кого-то принизить. Он смачивает горло, хмурится в желании, что-то сказать, но на его плечо ложится чужая рука. Аластор накрывает её своей и безмолвно кивает, глядя в пол. Не стоит портить, что и так работает, он знает это, он знает, что сделает хуже, в силу, того что никогда не сможет в себе исправить. И она принимает это. Она ничего не требует, она готова оставить всё как есть. Они сидели у окна, каждый в своих мыслях.