Allow me to be (II)

Хёнджин поправляет пару выбившихся прядей, что навалились на лицо Феликса, когда омега плотно прижался к его обнажённой мокрой груди. Маленькие пальчики приятно ласкали грудь, лёгкими движениями скользя вдоль пресса, и нечаянно задевали мягкую плоть альфы. Хёнджин нежно целует мужа в макушку, наклоняясь к нему, и порывается встать с дивана, которому точно потребуется химчистка, потому что то, что они на нём устроили, так легко теперь не отмыть. — Как себя чувствуешь? — поддразнивая и играя взглядом, спросил Феликс. — Теперь намного лучше, — действительно облегчённо выдохнул Хёнджин. Его жар практически спал, когда он утолил свой альфий голод, но самое прекрасное это моменты наедине, после всего. — Когда ты со мной, я не могу ощущать себя как-то иначе. Это была самая чистейшая правда. Хёнджин, как альфа, находит в Феликсе, как в омеге, своё спокойствие и умиротворение, некий баланс между тем миром в котором изо дня в день происходит пиздец. Хёнджин смотрит в эти прекрасные глаза напротив, в эти тёмные веснушки и светлый лик, и находит в этом свою отдушину. Именно о таком омеге альфа всю жизнь мечтал. — Сегодня ты был очень горяч, — омега усмехнулся, когда в одно быстрое движение перебрался на бёдра альфы. Они до сих пор были абсолютно голыми и не до конца остывшими от того что было пару минут назад. Хёнджин даже не помнит в какой момент его муж показался в студии и в какой уже стонал под ним, пока он входил в него в диком темпе. Феликс только и успевал жадно поглощать воздух, чтобы успеть отдышаться в перерывах между нескончаемыми стонами. Феликс почувствовал себя более увереннее и потёрся своей влажной промежностью о член Хёнджина, убедившись в том, что тот начал неумолимо быстро твердеть под ним и упираться в его складки, осторожно их раздвигая. Омега сделал так ещё раз и ещё, пока член альфы не стал снова окончательно твёрдым, как камень, а из его уретры не начала сочиться новая порция смазки. — Феликс… — прошипел Хёнджин, не в силах устоять перед мужем, но его руки всё равно опустились на талию омеги, помогая тому раскачиваться на нём. — Нам пора забрать Инсу из школы. Альфе, конечно же, не хотелось останавливаться, хотелось насладиться своим омегой сполна и ещё столько же умноженное на сотню часов, дней и лет. Феликс сама нежность, которую бы Хёнджин не смог ранить, скорее бы себя придушил, но никогда бы себе такого не позволил. Это не первая любовь альфы и не любовь с первого взгляда. Феликс не первый кто был у Хёнджина, но он искренне желает того, чтобы омега стал последним. Ему хорошо с ним, спокойно, и он точно знает, что его любят, и он хочет дарить эту любовь в ответ, только приумножая её, чтобы хватило на всех троих его самых близких людей. А омега и не думает прекращать, он снова обильно намокает в руках альфы и смазка мажет по горячему члену, смешивая с другой такой же. Как ни странно Хёнджина это дико возбуждает, хотя он принял целую горсть подавителей, но сейчас он снова возбуждён и готов взять своё. — Давай пару минуточек и поедем, — уговаривает Феликс, приподнимая бёдра и направляя член альфы в себя. — Моя веснушка, ты уверен, что тебе хватит пары минут? — спрашивает Хёнджин, которой уже точно знает ответ, что нет. Он грубее сжимает в своих пальцах бёдра омеги, помогая тому насадиться до самого конца, и оба протяжно стонут. Феликс начинает медленно раскачиваться, чтобы оттянуть самое сладкое на десерт. Его клитор трётся о лобок альфы, а член приятно наполняет его внутри, что хочется рассыпаться прямо на месте. Омега тихо шепчет. — Я думаю, что мы справимся, если ты мне поможешь, — подмигнул он, и Хёнджин всё понял. Альфа немного оторвал свои бёдра от дивана, приподнимаясь на пятках, и вцепился крепко в талию омеги, начав ускоренно входить в такое податливое тело, что принимало его всего и без остатка, звучно стоная на нём. — Хёнджин-а… Альфа утробно зарычал, когда услышал своё имя из уст омеги, хотелось слышать его всегда, двадцать четыре на семь, особенно в такой интонации, когда стоны перемешиваются с изнывающими всхлипами, и в исполнении своего мужа. Хёнджин правда помог, очень даже постарался, когда Феликс уже не мог стонать во всё горло, которое пересохло, он выл, как сучка, и сильнее тёрся об альфу своим набухшим клитором. Их накрыло практически одновременно, что-то на уровне ментальной связи, а спусковым рычагом стало предоргазменное лицо омеги, его подрагивающие ресницы и приоткрытый рот с пошло высунутым языком. Хёнджин сделал последний рывок и кончил внутрь, глубоко загоняя своё семя в мужа, в любимого омегу.

* * *

Йона возвращается домой счастливая и окрылённая, даже не думая о том, что ей всыпят по самое число, когда родители придут домой. Зато альфа больше не мечется в своих физических страданиях, да и душевных тоже, утолив свою жажду в обществе своей омеги. Всю ночь и целый день после они провалялись в комнате Нари, а та сказала отцу, что чувствует себя плохо и не поедет на учёбу, благо её отец часто пропадает на работе и ему постоянно перепадают ночные смены в охранной компании поэтому со скрытностью альфы проблем не было, хотя омега даже не догадывалась, что, по сути, её отец и так уже давно всё понял по её запаху к которому добавился лёгкий аромат амбра. Они весь день были только вдоём. Готовили завтрак вместе, вышли на пробежку, позже принимали душ тоже вместе, а всё оставшееся время смотрели популярные сериалы, играли в видеоигры и кушали всякие вредности, то чего не хватало в последнее время Йоне. С младшим братом тоже весело, но с ним не так как с омегой девушкой, которую можно приобнять и поцеловать, а родители в последнее время снова начали разбираться в своих отношениях, что тоже влияло на её самочувствие, так как Йона не надеялась, что всё так быстро решиться у них. Феликс стал отдаляться, пребывая в своих новых загонах, а Хёнджин весь акцент сделал на нём, в чём, конечно же, не могла его винить Йона, она бы сделала точно также, если бы её омега нуждалась в ней в особенно тяжёлый период в жизни. Йона тихо входит в дом, как агент под прикрытием, и оглядывает просторную гостиную. Не находя никого, она быстро поднимается на второй этаж в свою комнату, но на пол пути замечает приоткрытую дверь в комнате брата, слыша тихие всхлипы, и стучит в неё. — Можно? — Да, — печальным голосом отвечает Инсу, быстро вытирая слёзы. Йона входит в комнату и замечает брата, сидящего на полу около своей кровати, его колени поджаты к груди, а сам омега выглядит довольно печально с учётом мокрых и красных глаз, находясь в пустой комнате и полной тишине. — Что случилось, малыш? — Йона садится рядом, кладя одну руку на плечо брата. У Инсу даже желания нет никакого её как-то исправлять. Обычно он всегда вредничает на словах: маленький, мелкий и тд, а тут полное отрешение. Омега тупит взгляд, смотря в пол, не решаясь по началу даже посмотреть на сестру. — Эй, ты же знаешь что можешь со мной всем поделиться. Я всегда тебя выслушаю и поддержу. Я на твоей стороне, — добавляет Йона, слабо щипая Инсу за плечо, но омега продолжает молчать. — Это из-за Николаса? Мне его побить? — Нет! — громко воскликнул брат, наконец-то обращая своё внимание на старшую сестру. Он смотрит на неё и уже спокойнее добавляет. — Не нужно его обижать. Инсу снова притих, что начало немного бесить Йону, и она решила пойти на крайние меры. Альфа хмыкает и встаёт с пола, делая вид, что ей абсолютно всё равно и прежде чем она доходит до двери, брат всё-таки раскалывается. — Я узнал чем он пахнет, — вздохнул Инсу. — И он тоже знает как пахну я. Йона приподняла брови, такой процесс всегда считался чем-то интимным, особенно когда вы такие молодые и ещё неопытные. Она снова подошла к брату, с интересом смотря на него, и потащила с собой на кровать, чтобы поподробней всё обсудить. — И чем же он пахнет? — играя бровями, спросила Йона. — Апельсинами, — влюблённо и как-то с отчаянным вздохом ответил Инсу. — А я оказывается лавандой пахну, ты в курсе? — Реально? То-то у меня нос постоянно чешется. У меня от тебя уже аллергия, мелкий, — хихикнула Йона и приобняла брата. — Ну а плакал то ты чего? Всё же вроде хорошо. Инсу начал рассказывать их совместный день, когда приехал Николас. По словам брата, альфа сначала расстроился и переспросил про сестру, но потом когда они начали играть в видеоигры и болтать не о чём, он вроде как забыл о ней и погрузился в общение с омегой. Через некоторое время они уже не чувствовали какой-либо неловкости, но Николас всё испортил тем, что двинулся ближе и принюхался к омеге, сказав, что тот вкусно пахнет его любимой лавандой, а Инсу покраснел и убежал в другую комнату, чтобы альфа не заметил, как он разволновался, ведь он был так близко к его шее и то, что ранее омега сам не знал чем пахнет, так как его запах был не до конца сформирован и раскрыт, а когда омега вернулся, то альфы уже не было ни в комнате, ни в доме в целом. Йона ободряюще похлопала брата по плечу, сказав, что всё наладиться, а после они оба услышали резкий крик на весь дом. — Хван Йона! Я знаю ты уже дома! Немедленно подойди ко мне! — голос Феликса был вроде как не злым, но и добротой он не располагал. Йона вздрогнула и тяжело выдохнула, как будто её зовут на расстрел, а Инсу в воздухе перекрестил её. — Удачи! — произнёс брат. — Удача нужна неудачникам, а мне всё равно жопа, — ответила Йона, спускаясь вниз в гостиную. Феликс стоял уже наготове, его любимая поза: подбородок вздёрнут, руки в боки, а ещё он любил притоптывать ногой, типо посмотрите насколько я на взводе. Йона уже на лестнице почувствовала запах кислых персиков омеги и её начало подташнивать от него. Она взяла себя в руки и подошла ближе. — Да, омма, — тихо протянула она, убирая руки за спину. — А что это мы такие тихие стали? Где наша буйность? — сразу с напора начал омега. Хёнджин прошёл мимо от греха подальше, даже не намереваясь встревать в диалог Феликса и дочери. Омега казался очень решительным и этот диалог давно должен был у них состояться. — Почему мы с отцом должны переживать за то где ты шляешься? Скажи мне, пожалуйста, ты уже настолько взрослая, что не считаешь нужным предупреждать родителей о своих любовных похождениях. Йона цокнула, закатив глаза, её жутко бесило, когда омега начинал разговаривать подобным образом. Он не кричал, не бил, просто говорил так, чтобы вызвать стыд у самой альфы, что ей не нравилось больше всего. Лучше бы они накричали друг на друга или ещё что-нибудь, думается ей, но стоять и ловить на себе прожигающий взгляд омеги просто невыносимо. — А ты мне глаза не закатывай. Ты опять была у этой девчонки? — Она не это, она моя омега, между прочим, — фыркнула Йона, меняя положение рук и скрещивая их у груди в защитном жесте. Ей уже не нравилось такое обращение к её любимому человеку. — Тебе не кажется, что это звучит чересчур громко для подростка твоего воз- — Нет не кажется, — перебивает Йона. — Она была мне нужна. Я не хочу пить дебильные таблетки, которые подавляют меня как альфу. Йона уже чувствовала как гнев внутри неё нарастает с каждым произнесённым словом Феликса, а тот и не думал отступать, стараясь гнуть свою линию. — Какие мы гордые. В них ничего такого нет. Все их пьют, чтобы не допускать глупых ошибок! — наседает Феликс. Его страх за дочь, перерос в какую-то раздражительность, всё потому что та не хотела его слушать. Это как говорить маленькому ребёнку, чтобы он не лез в огонь, а то обожжётся, но он всё равно пытается, думая что с ним обойдётся. — Ты хочешь сказать, что моё общение с Нари эта глупая ошибка? — Ты быстро делаешь правильные выводы, поздравляю, — показательно хлопнул в ладоши омега. — Стерва, — прошипела Йона. — Что ты сказала? — встрепенулся омега, впервые слышав подобное от дочери. Феликс даже на секунду растерялся, думая, что сам перегнул, но быстро отмёл эти мысли прочь. — Я сказала, что ты ведешь себя как самая настоящая стерва! — громче произнесла Йона. Её лицо уже было красное от злости, и она не могла контролировать свой запах, выпуская терпкий, чуть ли не горький аромат своего амбра на весь дом. Хёнджин прикрыл рот рукой, чтобы не засмеяться, со стороны это всё казалось боем двух кроликов за сладкую морковку, но альфе стало не до смеха, когда Феликс и Йона оба перешли на повышенный тон и их запахи начали меняться не в лучшую сторону. Обещает быть большой ссоре. — А ты ведёшь себя как… — омега начинает подбирать правильные слова, боясь обидеть дочь. — Как… как слепой человек! Ты хоть знаешь кто её родители и кем она вырастит благодаря им. — О чём ты вообще?! — вопрошающе вскинула бровь Йона, реально не понимая, что к чему. — У неё только отец. И да, он немного устрашающий, но хотя бы не такой раздражающий как ты сейчас! — Альфа явно начала переходить все границы, забывая, что перед ней её родитель и яро начала отстаивать своё. — Ничего путного у тебя с ней не выйдет. Она потянет тебя вниз. Она уже это делает! Ты стала огрызаться, пропадать из дома и забила на учёбу! — Феликс повышает голос, размахивая руками и тыкая сухими фактами прямо в лицо альфе. Это действительно было так, Йона немного поплыла от первой любви и забыла про всё остальное. — Ты утрируешь, — фыркнула альфа. — А ты меня не слушаешь! И продолжаешь это делать за моей спиной! — Ты тоже перестал меня слушать! Я говорю, что она моя омега, и я люблю её, и я буду с ней, хочешь ты этого или нет! — твёрдо произнесла Йона. — Йона! — Феликс топнул ногой. — С этого дня ты под домашним арестом. Перейдёшь на домашнее обучение. Альфа не стала дальше слушать омегу и убежала в свою комнату, громко хлопая дверями. Она была очень зла, пытаясь достучаться до родителя и металась между двух берегов. Ей не хотелось бы ссориться с Феликсом, но и выполнить его требования она не может, так как уже сильно влюблена и привязана к своему человеку. Альфе всё равно, что там говорят про её омегу, она для неё стала лучиком солнце, который согревает её каждый день. Йона начинает быстро копошиться в своих ящиках и решает выразить свой протест самым кардинальным образов, и уходит в ванную комнату. Феликс так и остался стоять в центре гостиной, не поняв, что произошло. Он пытался восстановить дыхание и успокоиться. Вроде как поговорили, но к чему-то существенному не пришли, может Йона была права и омега сейчас ведёт себя так истерично и даже не думает выслушивать её точку зрения. Хёнджин подходит со спины и приобнимает его плечи, целуя в макушку. — Вам нужно немного подуспокоиться и нормально поговорить. Послушай её, — альфа целует в затылок, медленно поглаживая хрупкие плечи. — Хёнджин, она не будет слушать, опять, — отчаянно произносит Феликс. — Я ведь как лучше хочу для неё, а она сопротивляется. — Я знаю, детка, что ты любишь нашу дочь и хочешь её защитить, но я не думаю, что Со Нари прям-таки плохая кандидатура, как ты говоришь. С чего ты вообще это взял? Феликс развернулся и повёл Хёнджина на диван, чтобы сесть и поговорить. — Потому что все в родительском чате только и говорят о том, что её мать была… кхм… вообщем очень любила мужчин и часто гуляла за спиной у мужа, а её отец не мог справиться со всем этим и начал частенько прикладываться к алкоголю. Я просто не хочу, чтобы Йона была в это втянута, потому что Со Нари так выросла и видела всё это, наверняка это норма для неё, и она тоже так поступит с нашей дочерью. — Феликс, — выдохнул Хёнджин. — Не могу поверить, что ты тот человек, который клеймит людей. Нам нужно всем вместе познакомиться и я думаю ты ещё поменяешь своё мнение о ней. — Хёнджин… — омега недоговаривает, когда видит Йону спустившуюся вниз, так отчётливо топая ногами, и у него отвисает челюсть. — Йона, зачем? Феликс видит перед собой, казалось совсем чужого человека, волосы дочери рвано обрезаны, передняя часть едва прикрывает уши, а задняя едва достаёт до плеч, но самое главное оттенок — угольно-чёрный, что сразу бросается в глаза. Йона проходит мимо, показательно вздёрнув подбородком и молча встречается с глазами Феликса, от чего того будто током бьёт. Он где-то уже видел точно такой же надменный взгляд, тёмные пряди и невежественное отношение. В груди неприятно потянуло от непонятного чувства, он правда где-то уже видел такое же лицо.