***
Вестибулярный аппарат Лазаря, слава Богу, вынес запись на триста шестьдесят градусов. Ультразвук сканировал все вокруг, и пусть всё было бесцветным — отчего они не могли читать надписи на бумаге и наблюдать что-либо с экранов — но довольно чётким. Яков стоит в лаборатории и что-то печатает на компьютере при помощи клавиатуры с объёмными буквами, при нажатии которых система вслух озвучивала нажатое. В это время к нему приближается Дэвид, который выглядел немного нервным. Конечно, после недавних потанцулек. — Эй, Джейк, привет! — Сказал он уже довольно бодро, а Яков машет ему в ответ одним из манипуляторов, стараясь не отвлекаться от написания отчёта, и покивал: — И тебе не хворать. — Ответил он, не сильно фокусируясь на Дэвида, ибо работы осталось минуты на три, а уже потом можно будет поговорить за жизнь с близким другом. Поговорить, тем более, есть о чём. Биркенфельд, проходя мимо одного из стеллажей, кажется, заметил стоящую близко к краю коробку и протянул к ней два коннектора, отодвинул её подальше. Однако, внезапно, конец щупальца зацепил край полки, слабо его ударив, и у стеллажа от, казалось бы, столь ничтожного удара, обломилась одна из ножек, его повалило в сторону Дэвида. Учёного не задело, однако стальными полками, со страшным грохотом падающих коробок и треском бьющегося стекла, придавило к полу оба конца коннекторов. Дэвид почти мгновенно достал их, но фарш, что говорится, обратно не прокрутишь. Яков дёрнулся в сторону звука. Оторвавшись от написания отчётов, и, выпустив все четыре манипулятора, с их помощью подскочил, мгновенно приблизившись к Биркенфельду, и на эти же манипуляторы приземлился. Коннекторы были погнуты и искрились, издавая характерный трест электричества. О, нет... — ЯКОВ! — Завопил испуганный Дэвид, и Манишек уже понял, насколько плоха ситуация. Учёный испускал ультразвук этими коннекторами, и в них же были его эхолокаторы, и сейчас, когда они вышли из строя, бедняга остался лишь своим довольно слабым слухом. Дэвид отпрянул куда-то назад, его коннекторы стали бешено извиваться. Лишенный практически всех органов, чувств учёный сейчас был очень сильно напуган. И ладно бы только это, его неосознанное размахивание проводами сносило со столов все подряд. — ЯКОВ, ЧТО ПРОИХОДИТ?! ЯКОВ, ПОМОГИ, ПОЖАЛУЙСТА! Яков пытался найти способ спасти ситуацию, когда всё стало ещё хуже — коротящий провод при очередном взмахе просвистело прямо под пожарным датчиком на потолке. Того минимума дыма, что испускалось во время короткого замыкания, хватило, чтобы сигнализация сработала, а система пожаротушения стала разбрызгивать воду по всей лаборатории. Изображение эхолокации стало "замыленным" из-за окружающего журчания воды. — Твою мать! — На компьютер было плевать — всё сохранялось на серверах после каждого нажатия, но Дэвид-то может чего похуже учудить и навредить себе! Но, пока Манишек волновался за друга, один из коннекторов оглохшего учёного с размаху ударил его в грудь. Яков от острой боли в месте удара согнулся в три погибели, не грохнувшись на пол лишь благодаря тому, что стоял на манипуляторах. Яков и так часто страдал от болей по всему делу, а такие удары вообще сбивали с панталыку, ибо вся концентрация учёного сознания уходила на ощущение, будто между кожей и костями у него битое стекло. — ЯКО-О-О-ОВ! — Истошно заревел динамик Биркенфельда, а потом издал нечленораздельный крик, пока сам учёный вжался спиной в стену. Дэвид отчаянно хотел, чтобы ему помогли, но сам не понимал, что происходит. В конце концов, немного придя в себя, Яков, не особо трезво соображающий от боли, встал на свои нормальные ноги и поймала оба коннектора Дэвида клешнями двух своих манипуляторов. После этого, дёрнув их на себя со всей силы, от чего Дэвида рвануло вперёд, а Манишек из двух других своих манипуляторов выпустил по электрошокеру и дал разряд по рёбрам Дэвида. Тот стал содрогаться в конвульсиях, а потом упал на пол, теперь уже не представляя опасности.***
— И потом... Было больно, а потом я очнулся у инженеров... — Рассказывал Дэвид, сидя на столе, один из чьих отремонтированных коннекторов сейчас был подключен к большой старомодной камере, заменяющей Натали голову, дабы показать то, из-за чего он так переживает. Он к Натали, как к женщине, с которой у него был роман, пришёл так же пожаловаться на эту до жути неуютную ситуацию. — Меня починили, а Яков... Яков... Он... Натали шикнула и погладила своей большой ладонью Биркенфельда по спине, ибо тот явно не мог подобрать слов из-за переполняющих эмоции. И явно не особо позитивных. Радист сидел на столе в кабинете у Мазуровой, мебель в котором была под её размеры, отчего Дэвид тут казался совсем маленьким. Дэв на секунду замолк, прежде чем, вздохнув вентиляцией на затылке, принять позу эмбриона и продолжить: — Он не захотел принимать мои извинения. — Дэвид обнял сам себя, кажется, чувствуя себя виноватым. — Я повел себя как ребенок во время рядового ЧП, у меня сорвало крышу, я разнёс его кабинет и навредил ему, вынудил его применить силу, и теперь он явно на меня в обиде... Я дурак! — Тараторил Биркенфельд, но, после поглаживания от Нат, чуть поуспокоился. — Побудь более настойчивым. Ты не можешь оставить это просто так. — Посоветовала учёная, поправляя наушники на голове радиста, а потом добавила: — А чего ты так сошёл с ума в тот момент? — Спросила с Мазурова обеспокоенно, и радист содрогнулся, будто у него прошли мурашки по коже. — Я боюсь оглохнуть... Оглохнуть снова... Без Якова... Оказаться в том аду... — Дэвид начал трансляцию записи в голову Натали. Запись, причем не с его динамика, но с локаторов Якова...***
— Яша... — Хрипел динамик Дэвида, который старался удержать израненного товарища на своей спине. Они уже почти целые сутки в пути. Зараженные ранее паразитами, обоих учёных спасла чистая удача: паразита на спине Дэвида зацепила оборванным проводом, который, что удивительно, был всё ещё под напряжением. С боем он сорвал тварь и со спины Манишека, но в ходе драки Дэвид снова наткнулся на тот же провод. Благо, его это не убило, но полностью сожгло систему эхолокации. Биркенфельд оказался абсолютно слепым и лишь немного слабослышащим, а единственным его ориентиром стал друг, который в процессе извлечения паразита врезался в хлипкую кирпичную стену и тем самым обвалил её на себя, отчего был сильно ранен. Сейчас Дэв, несмотря на усталость, продолжал тащить друга, который подсказывал ему путь. Джейку, с другой стороны, было больно даже дышать — переломано было много костей, включая рёбра. А ещё на передней стороне его динамика было четыре больших царапины — по два по обе стороны от диффузора. Оба учёных стонали, причем, вообще не эротично. До базы оставалось жалкие полкилометра, но они казались бесконечными. — Направо на девяносто градусов. — Просипел Манишек, понимая, что друг ужасно устал. Дэвид остановился и повернулся на армейский манер — ибо так было легче повернуться на эти самые девяносто градусов. Они снова неспешно пошли, заходя в узкий переулок, и Яков дёрнул кистью, слабо стукнув Дэвида в грудь. — Положи меня. Тебе нужно передохнуть. Мы сейчас в переулке, справа стена поближе. — Хорошо. — Проскрипел Биркенфельд, и присел на корточки, после чего опустил раненого товарища, усаживая его у стены, после чего почти мгновенно протянул к нему руку, дабы не терять. Яков взял его ладонь в свою, той рукой, которая почти не пострадала. Было больно вообще всё, но Джейк успел привыкнуть. — В любой другой ситуации я попросил бы меня оставить. — Признался он, заставляя Дэва шатнуться. Слишком уж идея оставить Якова пугала. — Но без меня ты на первом же повороте помрешь, братан. — Я бы тебя всё равно бы не бросил, мы вместе прошли... Это... — Дэвид замялся, пытаясь вспомнить слово и на нервах чуть сильнее сжав руку друга, что вызвало некоторую боль, но тот решил не жаловаться. Лишь предположил: — Боевое крещение? — Этот термин Джейк услышал от вояк. Когда переживаешь первый бой, где теряешь товарищей, то считается, что боевое крещение ты прошел, и жизнь прежней не станет. Товарищей они потеряли знатно — во время нападения, когда их инфицировали — и теперь этим "крещёным" нужно было ещё и добраться до дома. — Д-да... Пожалуй, ты прав... — Дэвид второй рукой проводил по застывшему кладочному раствору на кирпичной стене, будто ища на ней что-то. В конце концов, перестав лапать цемент, Биркенфельд, присев на колени, молча снова взвалил Якова себе на спину. Тот, в общем-то, не стал возражать, а лишь стал вести незрячего: — На девяносто градусов влево...***
— М-м... Пиздец. — Только и выдал Азазелло, который за время повествования успел телепортировать свою руку и вернуть её обратно с бутылкой коньяка. За время рассказа и трансляции записи сначала того ЧП в лаборатории, а потом и похождениях учёных после освобождения от паразитов, бутылка успела опустеть миллилитров на четыреста. Лазарь поднёс металлическую трубочку к низу своего телевизора и ещё немного "принял на грудь". — Вот отчего у тебя всё вечно болит. Сочувствую, хер ли... Ты, кстати, че извинения от Дэва не принимаешь? — Ему не за что извиняться, у него не стальная психика и ему сорвало клапан. Я на него не в обиде. — Упрямо твердил Джейк. — Бессмысленно ведь это! Чё я, буду принимать извинения за то, что меня не обидело? — Телевизионщик хлопнул ладонью по своему экрану, от чего помехи на секунду стали громче: — Ты фантастически упрям, Джейкоб. Твою бы настойчивость — да в благое русло. — Претенциозно заявил Азазелло, и потом рукой помог Яше достать манипулятор из своей головы. — Попустись, прими его бессмысленные извинения и перестаньте мучиться оба. — М-м, моя гордыня противится этому. — Яков подпёр свой динамик одной рукой, явно размышляя над таким простым вариантом. Другой рукой он достал из подсумка на поясе нож-бабочку и стал вертеть его. Сам Манишек драться не умел, но ему просто нравилась эта игрушка. Пусть довольно регулярно он умудрялся ею царапать себе пальцы и дырявить перчатки. Тупой стороной клинка он провёл по одной из оставшихся на динамике царапин, которые он решил не исправлять — оставил как шрамы. — Ладно, звучит убедительно. — До этого можно было допереть и без меня, Джейк. — Заявил Лазарь, снова, казалось бы, поднеся бутылку к телевизору, но сосуд был разбит ударом ножа. Коньяк разлился на пол, стекло рассыпалось вокруг. Реакции от телевизороголового особо не последовало, как если бы для него такое было нормой. У учёных свои причуды. — Не пей, вредно для здоровья. — Сказал поучительным тоном Манишек, прежде чем встать со стула при помощи манипуляторов и в пару прыжков при помощи их же забравшись на потолок, скрылся за углом. Он знал, где здесь искать выход...***
— Тебе настолько лень идти за стремянкой? — Спросил Яков, аккуратно взбираясь по балкам одной из теплиц дендрария. Тут он оказался мимоходом — кое-кому кое-какие записи отдать, но место, безусловно, красивое — остатки природы с поверхности группа эко активистов перенесла в подземное убежище, где того и гляди образуется своя биосфера. По мнению Манишека, правда, на этот оазис тратится слишком много ресурсов, но это не его зона ответственности и даже не его корпус — дендрарий был под эгидой операторов. — А вам сложно поменять три лампочки, доктор Манишек? — Спросила тихо через вокодер одна из местных работниц — девушка-оператор Дейзи Шеро. Якову реально было не сложно, тем паче, что за спиной у него клешни, что позволяют лазать по стенам. По потолку добравшись до нужной точки, он стал выкручивать одну за другой нерабочие лампы. Даже с учетом слепоты он их отличал — перегоревшие молчали, в отличие от рабочих, которые гудели, пусть и очень тихо, но радисты, как они сами говорят, слышат и шум крыльев бабочки. Джейк сконцентрировал внимание на лампочках, отчего все вокруг, включая Шеро, стало размытым для его сознания. Отчего он не обратил внимание на приближающийся к полу под ним силуэт. Одну за другой Яков скрутил лампы, после чего сбросил их вниз, в ближлижащие кусты, после чего вкрутил новые, которые бодро зашумели. И в этот момент тот самый силуэт стало почти невозможно игнорировать, ибо он оказался на потолке рядом с Яковом. Это был Дэвид. Он обмотал щупальца своих коннекторов вокруг пары балок на потолке и подтянулся на них, теперь стоя вверх тормашками, отчего подол его халата нелепо свисал вниз. Яков на манипуляторах так же "встал" на потолке, но свой халат он уже прижал одним из манипуляторов. Обстановка была напряженной... ...Ровно до того момента, как Биркенфельд обнял Манишека. Тот на секунду впал в ступор, а потом просто в недоумении вскинул руки, не зная, что ему предпринять в такой неординарной ситуации. От друга редко шли настолько прямые тактильные контакты, он обычно был тактичен и просил разрешения. И только Манишек хотел бросить какую-то колкость, как Дэвид заговорил: — Прошу, прости меня... Я не могу оставить этого просто так. Я хочу закрыть эту тему — Сказал он более серьёзно, чем обычно. Такая попытка в хмурость от него немного рассмешила Якова. Дэвид явно старался изображать настойчивость, чтобы получить прощение друга, но выглядело это чертовски забавно. С искренней добротой и без всякой язвительности Манишек ответил: — Дэвид, всё хорошо. — Если бы у него был язык, ему бы пришлось его прикусить, чтобы не сказать, что Дэвиду не за что извиняться. — Я тебя прощаю. — И Джейк наконец обнял таки друга парой руки и одним манипулятором. Даже боли почти не было, кроме той, которая ощущалась перманентно. Так, обнимаясь и динамиками испуская уютный гул, они простояли... Довольно долго. Ну, ровно до того момента, как их снизу не окликнула Дейзи: — Господа учёные, может, вы слезете с потолка до того, как обломите одну из балок? — Оба радиста в этот момент всполошились. Потом, не ослабляя объятия, они, будто снова думая в унисон, спустились: Яков перестал держаться за потолок своими манипуляторами, а потом они вместе спустились на проводах Биркенфельда, по пути перевернувшись в воздухе. Встав на землю, Дэвид впустил Манишека и притянул оба коннектора обратно, после чего приятели-учёные удалились, теперь чуть более близкие.