douloureux! douloureux!

Эзоп, тяжело вздохнув, с нахмуренным лицом зашёл в большой тёмный зал. Помещение было окутано мрачностью. Мебель, сделанная во Франции, обшита дорогим бордовым шёлком и смастерена из дерева клёна, что так и блещет своим богатством и редкостью. Посреди комнаты стоит фортепиано с открытой крышкой, а на подставке расположена тетрадь с нотами, однако внимание бальзамировальщика переместилось на сидящего фотографа, что не просто улыбается, а прям скалится ему в сторону. Его хитрые, но в то же время озлобленные очи без зрачков и радужки глядели в сторону выжешего. Карл не хотел слишком долго здесь находиться, атмосфера была по истине пугающая и настораживающая, даже хуже того же морга, поэтому сразу перешёл к делу и кратко спросил: — для чего вы меня позвали, мистер Дезольнье? - томный, бесчувственный голос Эзопа заставил француза только шире улыбнуться. Так и хочется выдавить из этого жалкого человека эмоции. — oh, mon chéri, ты как всегда слишком серьёзен. Я понимаю твою неприязнь ко мне, но не могу принять, что ты так бесстрастно со мной разговариваешь. Разве нет способа заставить проявить тебя яркие эмоции? Такой вопрос поставил Карла врасплох, он не ожидал, что Джозеф придерётся к его манере речи. Однако Дезольнье не показался в этот момент жестоким, он слегка приспустил жабо, показывая парню свои бледные худые ключицы. Свободная рука фотографа аккуратно провела по собственной ноге от бёдер до колена с явно похабным подтекстом, он открыто уже намекал на интим. Даже его в его письме были этот подтекст, но не такой явный, как сейчас. Карл смутился такому жесту, но сдержался, ибо для него ситуация была слишком нестабильной, странной и непонятной. Но его глаза расширялись на два пятака, выражая неподдельное удивление, когда Джозеф помахал ему рукой, приглашая к себе. Эзоп прочистил горло, неуверенный, что делать. Мысли метались между собой, анализируя ситуацию. Нельзя доверять охотнику, он явно не будет после стольких матчей так просто отдаваться какому-то выжившему, который показался ему слишком не эмоциональным. Но ведь аристократ практически никогда не пытался убить его хотя бы первым, всегда щадил и выражал неподдельный интерес к его работе... Да что с ним не так?! — мистер Дезольнье... - парень не успел выразить своё беспокойство, как его перебили. — Расслабься, Эзоп, я никому-никому не скажу, - похотливая улыбка появилась на лице француза, когда он нетерпимо ожидал стеснительного Карла. Бальзамировальщик тяжело вздохнул и неуверенными шагами подошёл к Джозефу, слегка нависая над ним. Француз же мило улыбнулся и аккуратно забрал чемоданчик у выжившего и отложил в сторону. После чего мягкие, бледные руки Дезольнье с длинными пальцами и ногтями аккуратно прошлись по телу Эзопа, исследуя каждую частичку его тела. Карл испытывал смешанные чувства. Он никогда не замечал за собой любовь к какому-либо полу, но прикосновения охотника были относительно приятны. Он пока не сопротивлялся, но все равно чувствовал в этом подвох. Тоже время пока левая рука фотографа поглаживала очертания талии бальзамировальщика, которые явно ему понравились, а правая без разрешения стянула с лица парня маску, нежно лаская немного грубоватую и холодную кожу. На Карла удивление, Джозеф не заходил дальше все нежнятины вроде поглаживаний и мягкого взгляда на его тело. Поэтому Эзоп поинтересовался. — мистер Дезольнье, и что вы собираетесь со мной сделать? Мужчина усмехнулся и слегка грубо схватил Карла за щеку, удерживая его лицо перед собой, чтобы оно не двинулось. А левая рука пропала с талии. — я хочу побудить тебя проявить эмоции, mon garçon préféré. А они получатся яркими, только если создать благоприятную атмосферу... И тут же разрушить. Я вижу как твоё тело обмякло, ты давненько не получал любящих и нежных прикосновений, это так умиляет, даже... Огорчает чем-то. Эзоп вопросительно взглянул на Джозефа, слегка не понимая к чему он клонит. Однако через секунду он услышал скрежет металла, словно кинжал воткнули в мясо, и в то же время ощутил неприятное покалывание в области живота. Схватившись за рот белой перчаткой, он почти сразу почувствовал, как в его горле оказалось много приливающей крови. Боль в животе только усилилась, слала почти невыносимой. Откашлявшись, он взглянул на свою руку, которая была вся в крови. В его очах читался страх, агония и капля отчаяния. Наконец опустив голову вниз, он увидел ужасную картину: сабля француза буквально проткнула его на сквозь в области тонкой кишки, пока охотник давил жестокую лыбу, довольный начатой им работой. Но Джозефу это показалось недостаточным, поэтому он очень медленными движениями стал раскручивать саблю по часовой стрелке прямо в теле бедного мальчика. На этот раз Эзопа закричал, отчаянно пытаясь сопротивляться чёртовому садисту. Глаза бальзамировальщика покраснели то ли от боли, то ли от злости. Он не мог поверить, что его так легко обманули, и он даже не задумывался, что Джозеф захочет его прикончить. Собрав последние силы в кулак, он пытался душить Дезольнье, однако француз не растерялся и толкнул одной ногой в пах выжившего, предварительно вытащив из него оружие с тем же зверским скрежетом. С грохотом и вскриком, Карл свалился на пол, сильно кашляя. Он еле дышал. Кровотечение было сильным, и он прекрасно осознавал, что скоро умрёт, по крайней мере в течении пары минут из-за кровопотери, но его сердце говорило о том, что он умрёт намного более жестоким образом, чем простое отсутствие большей части крови в организме. Джозеф был очень метким мужчиной, раз смог проткнуть Эзопа, не затронув важные органы вроде печени или почек, которые находились довольно близко к тонкой кишке. Однако ему мне немного не понравилось, что парниша захотел сопротивляться, даже задушить пытался. Какая наглость! — ah, mon chéri, ты стараешься быть сильным и достойным жизни даже в такой ситуации. Я не знаю, что об этом думать. С одной стороны меня это заставляет восхищаться твоим духом, а с другой меня это раздражает до глубины души. Так что будет добр, поплатись за своё непослушание и больше никогда не сопротивляйся мне. В твоём случае это бесполезно. Почти в тот же момент, Дезольнье с бесчувственной улыбкой подошёл к Карлу и, схватив его за руку, отрубил её парой лёгких взмахов сабли, держа её так нежно словно женскую руку для приглашения на танец. Эзоп закричал ещё сильнее, из его глаз полились слезы уже чистого страха. Он притянул к себе культяпку, закрывая открытую плоть рукой, пока белая перчатка постепенно становилась розовый, а затем бордовый. Кровь хлестала, как из ведра, не давая бедному бальзамировальщику и шанса остановить такое сильное кровотечение. Француз явно был доволен. Взглянув на отрезанную им же руку, которая потихоньку бледнела и синела, он бросил её в сторону Карла и она упала прямо на колени к парню, от чего тот вздрогнул, учащённо дыша. Нечего не говоря, мужчина без зазрения совести наступил на грудь мальчишки, прижимая его к ламинату, что уже был вокруг Карла испачкан кровавой лужой. Надавив на грудь ногой, что есть мочи, Джозеф услышал тихий, но отчётливый хруст перегородки рёбер и самих костей. Эзоп жадно глотал воздух, почувствовав, как его давление падает, осколки рёбер колят его лёгкие, а сердце очень быстро бьётся из-за большого количества потерянной крови и животного ужаса. Он уже не сопротивляется и не смотрит на своего убийцу, который прямо сжигает его взглядом. Джозеф тихо усмехнулся, резко наступив сильнее на грудь Карла и уже отчётливо услышав хруст уже сломанных рёбер, которые плотно вошли в лёгочные мешки, проткнув лёгочную плевру. Бальзамировальщик в последний раз вскрикнул, уже не в силах что-либо говорить. — ты так быстро сдался. Что ж. Я буду тебя помнить, Эзоп, - с этими словами француз взмахом сабли проткнул горло выжившего, повредив гортань и лишив его последнего способа жить, а точнее доживать. Последнее, что Карл увидел, - это белень перед глазами и размытый силуэт Джозефа, который так жестоко расправился с его телом и жизнью. Затем Дезольнье с лёгкой улыбкой наблюдал за умирающим Эзопом. Кровь, стекавшая из оторванной конечности и двух дыр в теле, неспешно растекалась по холодному полу. Хотя уже за пару минут вокруг трупа образовалась большая лужа крови, задевая красивые каблуки француза. Кажется, что вся эта кровь поместится в две, а то и в три бутылки вина, что находится на одном только полу. Мужчина снова вытащил саблю и приподнял труп Эзопа за волосы. Он с интересом разглядывал бездыханное тело, в особенности лицо. Карл уже не выражал страх, скорее боль и отсутствие надежды на хороший исход их встречи. Джозеф тихо хихикнул и с небольшим трудом отсёк голову той же саблей, наверное, каким-нибудь тесаком было бы намного легче обезглавливать, и наконец услышав, как остальная часть тела томным грохотом упала на пол. Фотограф бросил окровавленную саблю рядом с телом, взявшись за отрубленную голову обеими руками. Он умилялся красоте трупа. Именно такого лица он всегда хотел от Эзопа, однако никак не мог заполучить. Напуганного, уставшего, полного агонии и ненависти к своему существованию и человечеству в целом взгляду. Жаль, что этот бальзамировальщик при жизни не смог осуществить желание Дезольнье. Джозеф страстно и нежно поцеловал синие губы трупа, играя с ртом и языком Карла, как ему заблагорассудится. Его больную голову не посещала мысль о том, что зо никогда больше ему не ответит. Он не будет ему отвечать взаимностью и даже не бросит на него заинтересованный взгляд, желающий забальзамировать не только выживших, но и самого охотника - Фотографа. Дезольнье отстранился от мёртвого лица, нежно улыбаяясь и облизывая собственные губы. Он долго смотрел на Эзопа. Точнее, на его отрубленную голову, с шеей которой капала кровь прямо на костюм аристократа. Затем Джозеф сместил свою улыбку в задумчивый и слегка огорчённый взгляд. Его возбуждал труп, но... Он не сможет больше поговорить с этим человеком. А ведь если бы он не напал на Эзопа, тогда смог бы с ним заняться мужеложеством... Он бы смог доставить ему удовольствие, хотя бы какую-то разрядку. Но нет. Из-за зверского желания лишить жизни дорогого человека, он так жестоко его убил. Джозеф по своей вине лишился ближнего. Снова.