***
Она просыпается от странного холода. Дрожащими руками тянется на другую сторону кровати, в поисках тепла, но лишь ощущает гладкую холодную простынь. Тело пробивает дрожь все сильнее, она ощущает мерзкий холодный пот от подступающей тошноты. Сжимая руки, она пытается найти силы встать с кровати, но стоит сесть и она резко сгибается, вскрикнув от жгучей боли. - Кайя, - сцепив зубы, хнычет она единственное имя, но знает наперед, что он не услышит. Глупая, что она наделала, когда просила его о времени? Как ей вообще пришла эта идея? Вчерашний день отчего-то помнится урывками. Будто половину дня не она проживала в своей жизни. Неужели, Аллах покарал ее за все то, что она натворила? Боль нахлестывает, вынуждая ее корчиться прямо в кровати, зажав рот рукой. Ее трясло все сильнее, кусая ладонь, она сдерживала слезы, молясь, чтобы это скорее кончилось…. - Суна? – ей мерещится голос Кайи, отчего она вздрагивает. – Суна! Его руки на ее плече, он приподнимает ее тело, а она пытается вырваться, выгибаясь назад, от очередной жгучей боли в пояснице. Почему ее тело так болит? - Суна… ты… - она слышит в его голосе ужас и ее настигает паника. Отодвинувшись от мужа, она старается отползти от него, но падает с кровати ударяясь боком. Но эта боль притупляется другими ощущениями. Она сжимает и разжимает пальцы, сглатывая и боясь собственного тела, оглядывая себя и не понимая, что же это за болезнь, что ей кажется она вся сплошная боль? - Тише, - тихо шепчет Кайя, подкрадываясь к ней, но она как загнанный зверь отползает от него в угол, - все хорошо, Суна. Я помогу. Ты же веришь мне? - Это м-может быть з-заразно, - в панике шепчет она, стуча зубами, сама не понимая что же происходит, - не подходи,… Кайя…. Он качает головой, стараясь не показать страх. Пытаясь унять свою ярость, что не заметил раньше, слишком предался ревности и не увидел даже намека на совсем другие признаки. Идиот, куда ты смотрел? О, Аллах... Суна закрывает глаза руками, желая исчезнуть, если это все не может прекратиться. И он наконец-то подходит ближе, обхватывая ее руками и вжимая в свое тело, желая защитить хрупкое тело. - Я помогу, Суна, - шепчет он в ее волосы, не успевая поднять ее с пола и перенести на кровать, как в комнату без стука врывается его собственная мать. Кайя сжимается, не желая показывать жену, надеясь, что мать не поймет. Но разве та может не понять? Она замирает на месте, хмурится и в ее взгляде ясно читается осуждение, которое Нюкхет сразу дарует не Суне, а Кайе… - Мама, это не я, не она сама, клянусь, она не смогла бы, - Кайя пытается закрыть Суной спиной, желая закрыть. - Не ты? – говорит она, вернувшись к двери и прежде, чем закрыть дверь смотрит в коридор. Нюкхет как никто понимает, что свидетели им не нужны. Суна тихо хнычет, не желая даже думать какой жалкой сейчас выглядит в глазах этой женщины. Боль стихла, но мерзкий холод никуда не ушел, и она лишь сильнее цепляется за Кайю. - Мама, - шипит Кайя, - я никогда бы не навредил ей. - Хочешь сказать… что позволил кому-то травить свою жену у себя на глазах? – Нюкхет злится ещё больше, не обращая внимания на свой второй голос. Мальчик тоже не в себе, ты ведь видела, как они ссорятся. Нельзя было его так оставлять здесь, теперь двоих спасать придется. - Я найду того, кто это сделал и уничтожу, - шипит Кайя, отвернувшись от матери и перенося жену в кровать. Нюкхет сжимает губы, девочка в его руках стала ещё меньше, дрожащая и цепляющаяся за него руками. Не такую невестку она себе хотела, видит Аллах. Отныне у меня одна дочь. Почему ее судьба так похожа на ее собственную? Почему из всех людей он нашел ту, которую довели до такого состояния? Не по тому ли она ненавидит ее, что видит в ней собственную слабость. Эти мысли окончательно приводят ее в ярость. - Уничтожить? Сейчас ты думаешь об этом? Ты должен бежать сейчас за лекарством, а ты до сих пор здесь. Или думаешь ей помогут лишь твои объятья? Он сглатывает, явно не доверяя ей заботу о своей жене. И Суна, как и он, сильнее сжала его одежду, боясь отпустить. Ее испуганный взгляд, которому так легко поддается ее сын выводит ее еще больше. Дай мне… - Да он даже не пытается ей помочь, как мы растили его?! – срывается она на свое отражение. Не кричи, ты только напугаешь девочку, ты же знаешь. - Знаю, но и нянчиться я не стану. – отмахнулась Нюкхет, не желая быть терпеливой даже сейчас. - Обещай, что не навредить ей, мама. – твердо говорит Кайя, касаясь рук девушки, желая успокоить. - Я не наврежу твоей жене. Я здесь чтобы помочь. – рычит она, подходя ближе к кровати и склоняет голову набок, - Доволен? Он прав, ты всегда мечтала о их разводе. - Да ты глянь на нее! – вновь возмущается Нюкхет, указывая на испуганную жену сына на кровати. - О, Аллах.. Она отвернулась, не желая видеть сломанную как куклу девчонку. Ее и не было тут всего-то две недели и этого хватило, чтобы справиться с ней? - Суна, я принесу тебе то, от чего тебе будет лучше, - шепчет он ей в волосы, - я знаю, как сделать лучше. Просто дождись меня и не выходи из комнаты, хорошо? Ничего не ешь и не пей, мама тебя защитит. Но ничего не ешь, не пей. Даже дверь не открывай, лежи в кровати… хорошо? Я быстро вернусь. Суна пытается слушать его, но получается плохо. Ей становится больно от одной только мысли, что он оставит ее и уйдет. Ей безумно страшно от собственных мыслей, от собственной ярости, клокочущей внутри, которую хочется выплеснуть на предметы вокруг. Хочется крушить комнату, но она сжимает руки в кулаки, впиваясь в кожу до ран, желая отрезвить собственный разум. Он сам накрывает ее покрывалом и целует ее волосы, прежде чем уйти. И она сдерживает порыв схватить его рубашку, откуда-то зная, что боль может вернуться в любую минуту и молясь, чтобы он успел. Кайя принесет лекарство. Она верит, что он сможет закончить это безумие. Он защитит ее, снова... - Я боялась что у меня забрала сына огненная девчонка, готовая идти хоть по головам, а передо мной лишь какой-то уголёк, - скривившись шипит Нюкхет, подходя ближе к ней и садясь на кровать, подтягивая ей одеяло до подбородка, - найди себя в этом пепле, Суна. Не заставляй меня жалеть тебя. - Вы ненавидите меня? – ее слабый голос сквозь стучащие зубы выводил из себя озлобленную сторону. - А ты себя сейчас любишь, Суна? – Нюкхет наклоняется к ней, тыча в нее пальцем, но тут же отодвигаясь будто брезгуя. - Ты должна ценить себя сама, на одной любви моего сына ты не выживешь. Она молча прикрывает глаза, сил говорить больше не было…. Суна так и не выходит из комнаты до ужина, отпаиваясь таблетками, выпивая только ту воду, которую приносит Кайя. Ей кажется, что он вливает в нее слишком много лекарств, но боль не приходит и ей становится все теплее в его руках. Она прикрывает глаза, вдыхая аромат его кожи, наконец-то успокаиваясь. Его тихий голос, его странные истории о разных местах Лондона продолжаются уже больше получаса, будто он пытается усыпить ее этим. Стук в дверь и их идиллию разрушает Нюкхет. - Пора, - строго говорит она, тут же выходя из комнаты. Ей не хочется никуда идти, так же, как и отпускать Кайю. В этот раз она сильнее, и она сможет его остановить, но он тянет ее вверх, поднимая с кровати. — Это обязательно? – в последний раз спрашивает она. Она не хочет узнать правду, она до ужаса боится. Суна ненавидит чувствовать боль от предательства. И хотя она уверена, что это Ифакат, она все еще не хочет удостовериться в этом. - Кто бы это не был, он должен понести наказание, Суна, - твердо говорит Кайя. Никто не несет наказание в этом особняке. Но она так и не говорит своих мыслей, следуя за мужем на ужин. Все как обычно, она улыбается сестре, что так за день и не навестила ее. Громкий Ферит, шутит над тетей Хатуч. Нюкхет занимает место напротив своего отца, рядом с Шехмузом. И будто не замечает, как тот поглядывает на Ифакат. Всех слишком много и Суна не представляет, что собирается сделать ее свекровь, чтобы раскрыть того, кто мог травить ее… Может это даже не было здесь? Сколько раз она была у гадалки? Этого бы хватило? - Суна, дочка, - ласковый голос Нюкхет выдергивает ее из мыслей, - разве я не просила тебя предупредить повара? Эта жирная пища тебе совсем не подходит. Айшен, я просила твою мать приготовить для Суны лосось и бурый рис. Замени ей тарелку, пожалуста. - В чем дело, Нюкхет? – Шехмуз поворачивается к Суне, не понимая, что происходит. – Девочка, ты же не села на какую-то диету? - Да разве моей своячнице нужна диета, с таким мужем? – фыркает Ферит. – Вон кожа да кости. Суна касается руки Кайи, но тот никак не реагирует на выпад брата, поворачиваясь к матери, ожидая продолжения спектакля. - Ничего, скоро это изменится, - улыбается Нюкхет, - Суна будет прекрасна как никогда, ведь именно так и происходит, когда носишь под сердцем ребенка, не так ли? За столом становится мгновенно тихо. Возможно кто-то бы не успел оценить реакцию окружающих людей, но только не Нюкхет, бегло касаясь каждого своим цепким тяжелым взглядом. Ферит и Сейран как дети слишком удивлены и будто обижены, Хатуч и Халис которые переглядываются друг с другом, деля радость друг друга, Гюльгюн улыбается Суне, а Орхан впервые за вечер кивает с улыбкой самой Нюкхет, будто пытаясь поздравить. Идиллия. Из которой выбивается странный испуг в глазах Асуман, которая всего мгновенье смотрит на Ифакат, но тут же отворачивается, уткнувшись взглядом в тарелку. Нюкхет расплывается в улыбке, слыша поздравления, отпивает глоток воды.***
- Кто это был, мама? Она смотрит в глаза сына и понимает, что он жаждет отомстить сам. Ему плевать, что Суна хоть и ещё понадобится помощь, но она сможет из этого выбраться. Ее можно спасти, раз она так легко перенесла эту ломку… Он хочет мести, которая после будет разрывать его на части. И вот от этой грязи не всегда возможно отмыться. - Тебе не надо в это лезть, Кайя. – говорит Нюкхет непреклонно. - Это моя жена, мама! Он вспыхивает ещё сильнее и ярче, он и раньше мечтал отомстить всем Корханам, а теперь они дважды тронули близкого им человека… - И именно поэтому ты должен заявить в полицию, - неожиданно говорит Нюкхет, сощурившись. – потому что она твоя жена, именно она твоя семья. А семью нужно защищать. Второе отражение согласно кивает, чуть ли не впервые соглашаясь с первой ее частью. - В полицию? – удивленно переспрашивает он, не веря, что это предложила его мать. - Завтра ее снова отравят, Кайя. – легко говорит она больные слова. - Им не нужен твой ребенок, не нужна Суна. Они снова будут пытаться ее отравить. И хотя никакого ребенка нет, и Суна не беременна, сама мысль о том, что мать права вызывает еще больший гнев. - Они? – цепляется он за слово, делая к ней шаг, но она лишь щурится на его выпад. - Ты будешь что-то делать или будешь выбирать сторону, чтобы пытаться остаться здесь? Они никогда не примут тебя в семью, но тебя выбрала твоя жена. Она выбирает тебя каждый раз. Может пора выбрать ее, а не дедушку?***
Закрыв глаза, она прислоняется к двери, ненавидя все это. Почему она беременна?! Как она может иметь ребенка после всего этого? Какое она имеет право? Как Аллах позволил такому случиться? Она обязана была быть наказана, а она счастлива и носит ребенка? Даже Нюкхет ее защищает… О, Аллах… Асуман никак не может выйти на завтрак, все оттягивая этот момент. Не может позволить себе отравить еду Суне. Она ведь всегда мечтала о ребенке. Мечтала, что они будут нянчить детей вместе с Фуатом, а теперь… у нее забрали возможность иметь детей, а после и муж покинул ее. Она прикрывает глаза, пряча слезы, как по дому неожиданно раздается яростный крик. - Позор! Как ты посмела травить беременную девушку?! Асуман вздрагивает, распахивая глаза. Оглядываясь вокруг, она боится увидеть кого-то, кто сумел прочитать ее мысли. Но рядом никого нет и спустя минуту, она понимается что кричат вовсе не рядом с ней, а внизу. Сглатывая, Асуман осторожно выходит из комнаты, крадясь спускается вниз. Крики увеличиваются, стук сердца стучит в висках, практически заглушая звуки, как бы она не пыталась вслушаться. - Ты будешь наказана, - издевательски кидает Нюкхет, когда Асуман заходит в общую гостиную, застывая на месте. Все смотрят на Ифакат, что стоит у стола. Слишком близко к месту Суны. Та держится уверено, будто издевательски улыбаясь. Но Асуман прекрасно видит, как ее взгляд порой показывает совсем другую эмоцию… страх? Суна прячется за спиной мужа, который сжимает кулаки. Асуман хмурится, понимая, что не верно оценила ситуацию, Суна сдерживает его, лишь слегка держась за край его водолазки. Сейран, которая зло смотрит на Ифакат, но не двигается с места, Ферит который встал между Ифакат и Кайей, будто готовясь отодвигать брата. - Я же говорю, что ничего не делала, - тянет Ифакат, - всего лишь проверяла чтобы меню для Суны изменили… - Тогда ничего не будет, если полиция проверит еду Суны? – Нюкхет улыбается, спокойно смотря на женщину, переводя взгляд на Асуман, заставляя ее сердце биться еще чаще, - а после проверить твою комнату, не так ли, Ифакат ханым? Асуман уверена, что последние слова она на самом деле говорит не только Ифакат, и это понимает не только она. Суна, повернувшаяся к ней, выглядит растерянной, но в следующее мгновение ее глаза покрываются леденящим душу холодом, и она сильнее сжимает пальцы, отворачиваясь от Асуман, будто вычеркивая из своей жизни. - Да как ты смеешь, - шепчет пораженно Ифакат, пошатнувшись на месте и облокачиваясь на стол, опрокидывает тарелку … Тарелку Суны… Асуман испуганно смотрит на происходящее, не веря, что это реальность. Пусть это будет в твоей комнате. Если Кайя заметит, что с Суной что-то не так, я буду первая кого он заподозрит. Тогда это показалось ей логичным. Она считала, что только она может травить суну, но если у Ифакат была лишь одна доза, то у нее в комнате могли найти все остальное… она сейчас подставляет ее? - Ты… как ты могла так поступить со мной? – шепчет Асуман, не веря до сих пор, так и не подняв взгляд с пола. - Ты боишься признаться, что мстишь им за смерть Фуата? Как ты можешь предать память о нем? Она чувствует взгляды, обращённые на нее, но не может взглянуть на них в ответ. Все слишком быстро происходит. Ей кажется, что здесь только семья Корхан. Но неожиданно внутри оказывается полиция, которая собирает осколки и еду Суны, усаживает их с Ифакат в машину, не смотря на крики Ферита и попытки Халиса аги остановить детективов. Она вздрагивает от криков Ифакат, что она совсем ничего не совершала, хотя именно она пришла к ней с идеей как можно навредить именно Суне… Асуман устало закрывает глаза, не понимая почему Аллах наказал ее, но так и не дал наказание виновным в смерти ее мужа.***
- Все будет хорошо, Суна. - Откуда ты это знаешь? – шепчет она, кутаясь в теплое пальто. В руках Кайи был лишь один чемодан, в который Суна согласилась положить лишь несколько своих вещей и то, скорее от безвыходности. Только эти мне немного нравятся. - говорит она, смотря на сложенные вещи на кровати Он прячет улыбку, потому что выбрала она вещи исключительно голубых оттенков. - Мы же вместе, разве может быть иначе? – ухмыляется Кайя, останавливая такси. Она хмыкает, но впервые не хочется сказать ему колкость в ответ. Усаживаясь на заднее сиденье, она сжимает сумочку, в которой собраны лишь документы. Она не имеет понятия на что они будут жить, но почему-то страха нет, внутри наоборот впервые становится спокойно за все это время. Кайя говорит незнакомый адрес и она, откинувшись на сиденье смотрит на улицу, улыбаясь и веря, что у них теперь действительно все будет хорошо…