Кай очень постарался, чтобы к пробуждению остальных ничего, или почти ничего, не напоминало о несанкционированной вечеринке. Он собрал весь мусор — на это у него ушло три больших пакета, которые теперь скромно ждали мусоровоз у контейнера на улице, застирал диван, протёр все поверхности и вымыл полы. Оставалось разве что пропылесосить, но Кай отложил это на утро: не потому, что валился с ног от усталости, а только чтобы никого не разбудить.
Оставив окна и дверь, ведущую на задний двор, нараспашку, Кай вернулся на кухню и поставил кипятиться чайник. О том, чтобы лечь спать, уже не шло и речи. Во-первых, его кровать была занята экс-барабанщиком Приличного общества. Ну а во-вторых, сквозь затянувшееся тучами, не предвещающими ничего хорошего, небо проступало хмурое утро.
Сделав себе тосты с жареным сыром и зелёный чай, Кай устроился в гостиной и включил телевизор. Утренние новости о митингах в Чикаго стали уже чем-то обыденным, так что Кай даже не стал прибавлять громкость.
Приезжая на реабилитацию, он несколько раз издалека видел беснующуюся толпу. Они кричали, вздымая транспаранты к небу, и ругались с полицейскими за то, что те пытались удержать их в дозволенных границах. А один из митингующих даже забрался на крышу полицейской машины, скандируя что-то о свободе слова. Кай отвернулся, когда несколько полицейских, на ходу доставая дубинки, стащили его вниз и повалили на землю. Самонадеянность порой опьяняет сильнее алкоголя. И её последствия могут быть куда хуже пары выпитых баночек пива.
— Ты вызвал на дом клининг, пока мы спали? — с улыбкой поинтересовался Коди вместо приветствия. Он сел рядом, и Кай почувствовал примешавшийся к воздуху запах карамели и лекарств. Коди звучал хорошо. Почти ничего не выдавало, что совсем недавно он мог потерять голос навсегда. — Или не спал всю ночь?
— Не привык спать в грязи, — ответил Кай, запоздало понимая, что наверняка прозвучал слишком грубо. Коди понимающе кивнул. Поёжившись, он бросил взгляд на открытое окно.
— Ты не простудишься?
— Если холодно, оденься.
Кай отставил допитую чашку чая и забился в угол дивана. Он не хотел так себя вести, правда. Просто не мог ничего с собой поделать. Слова, облаченные в язвительные интонации, срывались с языка раньше, чем он успевал подумать. А то, что никто не думал обижаться в ответ, только усугубляло ситуацию. Порой Кай ненавидел их чёртово понимание.
— Пожалуй, сделаю себе кофе. Будешь ещё чай?
Кай хотел бы увидеть на лице Коди злость или разочарование. Но он смотрел на него с теплотой, и от этого дыра в душе ныла ещё сильней. Кай не заслуживал его доброты. Ему нужна была оплеуха, которую все боялись дать.
— Нет, — он прикусил губу, улавливая боковым зрением уцелевшего глаза, как Коди встаёт и идёт на кухню, — хотя… — Коди обернулся на него через плечо. — Пожалуй, буду. И закрой окна.
Коди послушно выполнил его просьбу, больше смахивающую на приказ. А Кай пожалел, что у него нет под рукой ничего тяжелее пульта — может, тогда бы он испытал на себе чужую злость, в которой так нуждался.
Кай вздрогнул, чувствуя, как кто-то обнимает его со спины и целует в макушку. Он даже хотел было дёрнуться, скидывая с себя чужие руки, но вовремя осознал, что это всего-навсего лучший друг. На Джозефе снова были его кольца. Длинные пальцы, как будто созданные для игры на музыкальных инструментах, немного подрагивали. А ещё он был немного мокрый и пах Коди.
— Иногда мне кажется, что ты — Крёстная фея и где-то прячешь свою волшебную палочку, — хмыкнул он, садясь рядом. — Поди не спал всю ночь, да?
— Вздремнул пару часиков, — сам не зная зачем, соврал Кай. В молчании Джозефа слышалось недоверие, но ловить друга на лжи он всё-таки не стал.
— Ты не видел Майло? Нигде не могу её найти, — спросил он вместо этого. Кай рефлекторно покачал головой, ловя себя на мысли, что действительно нигде не видел котёнка.
— Может, её кто-то запер в подвале? Я там не был, — Эф задумчиво кивнул.
— Пойду, поищу там, — он сдавленно улыбнулся и встал.
Кай нахмурился. Он снова вспомнил надпись на зеркале, вернее, её вторую часть про демонов. Конечно, она звучала угрожающе, но страх быстро прошёл. Мало ли кто что выцарапал на зеркале. На заборах тоже пишут, и что?
Внезапно в доме стало слишком тихо. Следуя внутреннему порыву, Кай выключил телевизор и, едва дыша, подошёл к двери, ведущей в подвал. Это место полностью принадлежало Джозефу — на нём лежала стирка и даже фиксация показателей счётчика, а ещё там стояла барабанная установка. Лестница вниз была слишком крутой. У Кая кружилась голова, когда он только смотрел на неё. А о том, чтобы спускаться, не шло и речи. Хотя несколько раз Кай всё-таки сделал исключение, и каждый только чудом не свернул себе шею.
— Джозеф? — ему никто не ответил, и Кай нахмурился. Сердце, болезненно сжавшись, пропустило удар. — Эф, всё в порядке? — на этот раз голос прозвучал жёстче, но так он просто маскировал страх.
Кай сглотнул. У него подкашивались ноги, и спуск по лестнице показался ему дорогой в ад. В тусклом свете лампочки он едва мог разглядеть напряженную спину Джозефа. Тот смотрел на стиральную машинку и не шевелился. Кай ещё не знал, что произошло, но его охватило дурное предчувствие. К горлу подкатил ком, перекрывший доступ к кислороду.
— Эф… ты чего? — крупицы надежды, что Джозеф просто впал в ступор из-за антидепрессантов, таяли на глазах. — Нашёл Майло?
Проследив траекторию его взгляда, Кай опустил глаза и тут же пожалел, что задал последний вопрос. Голову как будто сдавило тисками, на мгновение перед глазами всё потемнело, но, даже если он и выпал из реальности, то всё равно сумел удержаться на ногах. В ушах шумело. Кай даже не слышал собственное, ставшее тяжелым дыхание — лишь перекаты грома вибрацией отзывающиеся изнутри.
На дне стиральной машинки лежал плюшевый котёнок. Вернее, только в первое мгновение могло показаться, что это всего лишь игрушка, но чем дольше Кай смотрел, тем больше знакомых деталей замечал. Белая, ещё влажная шёрстка, застывший в бесконечности до смерти испуганный взгляд голубых глаз, розовый носик.
Кай закрыл глаза, но увиденное отпечаталось на обратной стороне сетчатки. Какое чудовище могло так поступить с беззащитным существом? Неужели только чтобы запугать их и показать, что надпись на зеркале была только началом? Кай медленно перевёл взгляд на Джозефа. Он понятия не имел, что ему сказать, как вывести из транса.
— Я должен был защищать её, — едва слышно прошептал барабанщик. В его глазах стояли слёзы. — Она ведь ещё такая маленькая…
— Иди наверх, — хрипло попросил Кай, хотя меньше всего хотел оставаться один. Джозеф покачал головой.
— Надо её достать.
— Я займусь этим, — Кай посмотрел наверх, чтобы отогнать слёзы. Только не сейчас.
— Я сам, — всё так же тихо, но твёрдо возразил Джозеф.
Присев, он открыл дверцу и одной рукой вытащил безвольное тельце, сразу же прижимая к груди. Запахло кондиционером для белья. Кай закрыл глаза. Этот аромат он вдыхал, ложась в чистую постель. Так пахли его полотенца. И теперь так пахла смерть. Не было всхлипов, но Кай точно знал, что Джозеф плачет. Молчаливая скорбь — самая сильная. Она истощает так, что не остаётся сил даже на звуки.
— У нас есть какая-нибудь коробка? — баюкая котёнка, словно дитя, спросил Джозеф. Он гладил малышку между ушей, но не мог заставить себя посмотреть на неё. Не хотел видеть её пустые глаза и растянувшуюся в последнем жалобном писке пасть. — Надо положить Майло куда-нибудь, пока не придумаем, как… похоронить.
— Я найду что-нибудь.
В подвале их дома жизнь встала на паузу, но там, куда доставал дневной свет, всё шло своим чередом. Элисон проснулась и теперь сидела на кухне, наблюдая за тем, как Коди готовит для неё вафли. Заметив застывшего в дверном проёме хозяина дома, парень поставил на стол чашку с чаем.
— Эф ещё не проснулся? Мне казалось, я слышал его голос… — лёгкая улыбка дрогнула и исчезла. Коди почти сразу догадался, что что-то произошло. Наверное, это было написано у Кая на лице. — Где он?
— В подвале, — сжав губы, Кай пересёк кухню и вошёл в гараж.
Ему вдруг показалось, что он оказался в похоронном бюро. Теперь, когда всё его прошлое сожгли, чтобы не замёрзнуть холодной весенней ночью, у них было предостаточно пустых коробок — всё равно что маленьких гробиков. Кай выбрал самый крепкий из них и вернулся в подвал.
Джозеф, прижавшись губами ко лбу Майло на прощание, положил её в коробку. Кай накрыл котёнка второй частью пледа, которым заранее устлал дно. Полный непонимания и ужаса взгляд Коди он старался игнорировать. Так же как и немой вопрос — неужели это рук того же человека, что оставил надпись?
Джозеф выпрямился и, обхватив руками коробку, направился к лестнице. Коди поспешил за ним. Немного задержавшись, Кай замкнул траурную процессию. Дверь в подвал он запер на ключ, после чего, убедившись, что в коридоре кроме него никого нет, достал телефон.
Если Кай что-то и понял, то только то, что в одиночку они не справятся. Происходившее выбивалось за грани пустой угрозы, и больше напоминало запугивание. И никто не мог знать точно, насколько далеко это могло зайти. Особенно если за этим стояли Роджерсы.
Дагни Бьёрг, следователь, которая теперь вела дело по поводу стрельбы в старшей школе Мадисона, ответила лишь с третьего гудка. Возможно, потому, что сегодня была суббота. Или потому что стрелки часов едва переступили семь утра.
— Слушаю, — сонный голос выдал, что детектив ещё даже с постели не встала. И вряд ли понимала, с кем разговаривает.
— Нам угрожали, — Кай, опустив голову, нахмурился. Времени на дежурную вежливость не было. — Это не телефонный разговор. Мы можем встретиться?
— Кто угрожал? Кому? — в трубке послышались помехи. Кажется, Дагни всё же решила узнать, кто позвонил ей с утра пораньше. — Кай? Конечно, я приеду. Буду к вечеру.
Она положила трубку ещё до того, как Кай успел попрощаться. Сжав телефон, он ещё недолго постоял в темноте прихожей, не решаясь пошевелиться. Он слышал, что Джозеф и Коди в гостиной, и что к ним присоединилась Элисон. Её испуганный вскрик на девяносто девять процентов вычеркнул девушку из списка подозреваемых. Оставался ещё с десяток незнакомцев, посетивших минувшей ночью их дом. Кто-то из них наверняка получил приличные деньги за то, чтобы провернуть подобное.
Собрав волю в кулак, Кай прошел в гостиную. Коробка стояла на полу, и, бросив на неё короткий взгляд, парень поспешил отвернуться. Как он и ожидал, Элисон плакала, зажав рот ладонями и раскачиваясь вперёд-назад. Конечно, она устроила вечеринку назло, но подумать о том, чем та обернётся, конечно же, не могла. В её понимании, чтобы навсегда распрощаться с ужасом прошлого, оставался сущий пустяк — суд, который накажет виновных и дарует крупицу покоя пострадавшим.
Джозеф, как будто абстрагирующийся ото всех, сидел в кресле и смотрел в одну точку. Кай, присев на подлокотник, почувствовал, как тот ещё больше напрягся. Если бы на его месте был кто-то другой, возможно, даже Коди, Джозеф попросил бы его отсесть. А так он промолчал, ничем не выдавая, что хочет и может говорить на эту тему.
— Я позвонил Дагни, — сохраняя спокойствие, сообщил Кай. — Пускай с этим разбирается полиция.
— Хорошо, — едва заметно кивнул Джозеф. — Так будет правильно.
Но Кай знал, о чём на самом деле думал его лучший друг. Больше всего на свете Джозефу хотелось самому найти этого человека и взглянуть тому в глаза или приложить руку к груди, только чтобы убедиться, что сердце в нём уже давно не бьётся.
Ещё полчаса назад Кай точно знал, как будет выстроен его день. Он собирался сходить в круглосуточный супермаркет за продуктами — к его возвращению все должны были проснуться. После Кай хотел пропылесосить дом и заняться приготовлением обеда. Вечером он ждал Элеонор: у них должен был состояться очередной урок игры на гитаре. Но теперь казалось, что если Кай шевельнёт хотя бы пальцем, едва уцелевший мир рухнет, и не будет ни одной возможности восстановить его.
Элисон медленно приходила в себя. Она больше не плакала, но продолжала всхлипывать, то и дело возвращая взгляд на коробку. Коди сделал для всех ромашковый чай, но к своей кружке даже не притронулся. А ещё он принёс лекарства Джозефа и, проследив за тем, чтобы тот их принял, вернулся на диван. Если его и ранило желание барабанщика отгородиться от всего мира, даже от него, Коди никак это не показал.
В этом была своя логика. Чтобы откопать такое сокровище, Джозефу пришлось упасть на самое дно. Правда, сложность состояла в том, что им вместе нужно было ещё как-то добраться до поверхности. И пока они преодолели этот путь лишь наполовину.
Когда Коди собрал пустые чашки и скрылся на кухне, Джозеф, поднявшись с кресла, пошёл за ним. Большую часть времени барабанщик плохо соображал — или от болезни, или от выпитых лекарств, но не понять, хоть и запоздало, что обижает любимого человека, он не мог. Коди загрузил грязные чашки в посудомойку и обернулся, встречаясь с ним взглядами.
— Безумие какое-то, — Джозеф преодолел последние разделявшие их миллиметры и утянул парня в объятия.
Коди уткнулся носом ему в шею. Только сейчас барабанщик заметил, что того бьёт дрожь. Ещё бы, ведь Коди был из тех людей, которые до последнего не верят в жестокость и злобу, всё больше простиравшую свою длань в этом мире. Джозеф сильнее прижал его к себе. Он понятия не имел, что нужно сказать, чтобы успокоить Коди, но при этом чтобы его слова ни на грамм не были ложью.
— Я люблю тебя.
— А я тебя, — Коди отстранился, чтобы взглянуть ему в глаза. Джозеф слабо улыбнулся. Впервые за несколько месяцев он снова чувствовал себя опустошённо, но нашёл силы ради человека напротив.
Кай, наблюдавший за ними издалека, отвернулся. Это и было для него настоящей любовью — не черпать силы в другом, а откапывать их
ради него. Он не собирался следить за влюбленной парочкой, просто испугался, что Джозеф в подавленном состоянии может вести себя непредсказуемо и натворить дел. Но Кай ошибся и был рад этому. Некоторым людям жизненно необходим другой человек, чтобы выжить.
А ему придётся выкручиваться самому.
— Зачем я только устроила эту дурацкую вечеринку, — поморщилась Элисон, когда Кай вернулся в гостиную. Кажется, это было чем-то вроде извинений. — Всё равно всё было не так, как мне бы хотелось.
— А мне показалось, что ты повеселилась на славу, — беззлобно заметил Кай. Элисон непонимающе посмотрела на него, но быстро догадалась,
кого он имеет в виду.
— Рен классный, я даже подумала, что у нас с ним может что-то получиться…
— Прости, но… — Кай прищурился. Он всё ещё пытался сохранять спокойную интонацию и не переходить в нападение. Но отчего-то мысли становились всё мрачнее. — Я думал, ты лесбиянка, — Элисон пожала плечами.
— С девушками мне не везёт, так что я решила, что можно попробовать и с парнями. Почему бы и нет?
Потому что это неправильно — хотел ответить Кай, но не стал. Не только потому, что тогда ввязался бы в спор, непременно закончившийся ссорой. А ещё из-за того, что этот разговор мог вытянуть на поверхность его собственные чувства, которые Кай решил похоронить ещё до того, как те увидели дневной свет.
— У нас ничего не было, если что, — зачем-то сказала Элисон. — Он сказал, что его сердце уже занято.
— А кем, случайно, не сказал? — равнодушно поинтересовался Кай. Он не мог понять, почему тогда Лоуренс проводит время с ним, а не с этим человеком. Элисон покачала головой.
Вернувшись с кухни, Джозеф присоединился к Коди на диван и прижался к нему, утыкаясь носом в шею. Конечно же, он мечтал о том, чтобы всё это оказалось лишь сном. Зажмурившись, барабанщик ждал, когда кошмар закончится, и его утянет в хоть и скучную, но не сбивающую с ног реальность.
Лоуренс стал последним, кто узнал, что вечеринка прошла не без последствий. Когда он вошёл в гостиную, вид у него был помятый. Лоуренс морщился от головной боли и тёр виски, мечтая о чашке крепкого кофе.
— Что у вас с лицами? — он непонимающе почесал затылок. Никто даже не пошевелился, только Элисон подняла на него заплаканные глаза.
— Кто-то убил Майло, — произнесла она хрипло. Лоуренс перевёл взгляд на коробку, которой до этого не придал значения.
— Вот дерьмо… — он шумно выдохнул. Кай опустил голову. Лучше и не скажешь, — Чьих это рук дело?
— Мы не знаем, — Элисон пожала плечами. Её взгляд снова стал стеклянным, будто только-только отступившая истерика снова готовилась накрыть девушку, подобно цунами. — Здесь было столько людей, — Элисон пыталась сделать вдох, но лёгкие отказывались принимать пропитанный смертью воздух. — Это я виновата, — закрыв лицо руками, она сгорбилась и замерла.
Тишину прорезал отчаянный всхлип. Лоуренс пересёк гостиную и закрыл Элисон от других, обнимая. Кай закрыл глаза. По неясной причине самобичевание Элисон его раздражало. И дело было не в том, что покаяние казалось фальшивым, скорее напротив. Его было так много, что Элисон из виновницы становилась жертвой. Набрав в грудь побольше воздуха, Кай поднялся с кресла. Просидеть весь день здесь в ожидании приезда Дагни он не собирался.
— Схожу за лопатой, — собственный голос прозвучал как будто из-за глухой стены. В следующее мгновение мир провалился в темноту.
* * *
Джозеф никогда не жаловался на то, что у него две сестры. Обеих он любил всем сердцем, но справиться с ними в одиночку ему не всегда было по силам. Кай как раз заканчивал работу над песней, когда лучший друг прислал короткое, но исчерпывающее сообщение.
«SOS»
Они дружили уже много лет, поэтому Кай знал, что не произошло ничего катастрофичного. В противном случае Джозеф бы позвонил. Но поторопиться всё же стоило. Сложив исписанные нотные листы в ящик стола, он накинул ветровку и, крикнув матери, что ненадолго, выбежал из дома.
Вступившее в свои права лето играло в солнечные зайчики на крышах домов. Зелёная трава так и манила в свои объятия. Высоко в небе пели птицы, а к вечеру к ним должны были присоединиться сверчки.
На минуту подставив лицо под тёплые лучи, Кай вприпрыжку спустился по ступеням и сорвался на бег. Вместе с родителями и братом он жил в частном районе. До квартиры Джозефа пешком нужно было идти примерно час. Ускорившись, Кай успевал добраться за сорок минут. А если подворачивался подходящий автобус, то и вовсе за двадцать.
И, кажется, сегодня был его счастливый день, потому что как раз, когда Кай подбегал к остановке, там стоял автобус, отправлявшийся в центр города. Заплатив за проезд, юноша упал на свободное место, пытаясь восстановить сбившееся после бега дыхание. Со спортом он всегда был на вы.
Когда сердце немного успокоилось, Кай достал из нагрудного кармана ветровки наушники и подсоединил к телефону. Обычно в дороге он слушал музыку по настроению, но в этот раз предпочёл ей лекцию по музыке. Кай как раз дослушивал учебник по теории джаза, который посоветовал ему знакомый профессор — сосед Джозефа. Оставался буквально один урок — двадцатиминутной поездки как раз должно было хватить.
Открыв ему дверь, Джозеф расплылся в улыбке. Отступив, он потянул друга за рукав, утягивая в полумрак прихожей.
В доме Блэров, в отличие от его собственного, всегда царил немного беспорядок. В доме с тремя детьми и работающими взрослыми вряд ли могло быть по-другому. Но даже несмотря на это, Кай искренне считал это место самым уютным на свете. На полу лежали коньки Рут и бейсбольная бита Фиби. Воздух пропитался запахом малинового варенья и детского порошка. На комоде, среди ключей, духов и мелочи, до этого проболтавшейся в карманах зимней одежды, можно было найти барабанные палочки главного музыканта дома, игрушки, к которым сестры-близняшки давно потеряли интерес, и даже шарф, в котором с наступлением тепла отпала необходимость.
У Кая на комоде в прихожей всегда царил порядок. Ключи лежали в специальном блюде, а больше ничего хранить там не разрешалось. От этого иногда мальчику казалось, что в доме на самом деле никто не живёт, а вокруг лишь бутафорская, созданная для чужих глаз, уродливая красота.
— Проходи, — Кай рефлекторно скинул обувь, хотя в доме Блэров это было не обязательно, и вслед за Джозефом вошёл в гостиную.
Рут, усевшись прямо на полу, смотрела мультики. Она была одета в фиолетовый спортивный костюм, а волосы собрала в высокий пучок. Рядом лежала спортивная сумка, по которой Кай догадался, что девочка собирается на тренировку.
Фиби в обозримом пространстве не наблюдалось.
— Ты написал, что тебе нужна помощь, — Кай обернулся на лучшего друга, и тот кивнул.
— Рут нужно отвезти на тренировку, а я… не могу выйти из дома.
— Почему? — Кай недоверчиво повёл бровью. Никто не истекал кровью, не умирал, да и Джозеф выглядел так, как будто был готов к выходу.
— Ты видишь Фиби? — спросил тот. Кай покачал головой. — А она тут есть. Возомнила себя котом, спряталась за диван и отказывается вылезать. Я не могу оставить её без присмотра.
— Так а какие трудности вытащить её оттуда? — Джозеф презрительно фыркнул.
— Сразу видно, что ты не общаешься с Джереми, — Кай уязвленно скривился. — Это невозможно и даже опасно.
— Просто помоги мне отодвинуть диван, — покачал головой юноша. Джозеф пожал плечами.
— Только не говори, что я не предупреждал.
Кай только не понимал, как Фиби удалось забиться в узкое пространство между стеной и диваном. Когда он заглянул в крошечный просвет, девочка захихикала и мяукнула. Кай терпеливо улыбнулся.
— Ну всё, — он протянул к ней руку. — Поиграли и хватит, — Фиби непонимающе посмотрела на него, а в следующее мгновение несильно укусила за палец. Шикнув, Кай отпрянул.
— А я говорил, — разглядывая потолок, пропел Джозеф. Не обращая на него внимания, Кай ещё немного отодвинул диван.
— Вылезай давай, — потребовал он строго. Фиби, нахмурившись, покачала головой. Кай устало выдохнул и обернулся на друга. — Ты пробовал выманить её едой?
— Конечно. Конфеты, мороженое, даже миску молока предлагал, — в ответ на непонимающий взгляд Джозеф снова пожал плечами. — А что, она ведь кошка.
— Ладно, — разглядывая укушенный палец, Кай решил, что лучше будет капитулировать. Тем более, Рут куда спокойней сестры, и проблем с ней возникнуть не должно. — Я отвезу Рут на тренировку, а тебе желаю удачи.
— И привезти не забудь, — напомнил Джозеф. Кай просканировал его злым взглядом.
— Само собой.
— Ты лучший, — улыбнулся Эф. — Не хочешь молочка на дорожку?
Рут тренировалась в главном ледовом дворце Мадисона. Огромное здание с круглыми стенами должно было, по всей видимости, вызывать ассоциации с шайбой. На флагштоках развевались флаги местных команд.
Кай бывал тут пару раз, ещё в детстве, когда родители безуспешно пытались увлечь его хоть чем-то кроме музыки. Но ничего дельного из этой затеи не вышло. На хоккее Кай специально подрался с мальчиком, чтобы его выгнали с тренировки. А на фигурном катании убедительно изображал из себя корову на льду. Протаскав его по всем возможным кружкам, родители окончательно махнули на него рукой. Миссис Бойд даже купила ему фортепиано, совсем немного, но всё-таки поощряя его занятия музыкой. Кажется, в тот день ей нехило досталось от мистера Бойда.
Кай подвёл Рут к раздевалкам, только теперь задумываясь, нужно ли помочь малышке переодеться. Девочка, казалось, прочитала вопрос по его испуганным глазам.
— Я сама, — она забрала у него спортивную сумку. — Но ты ведь поможешь мне потуже завязать коньки?
— Конечно.
— Супер, тогда подожди меня на льду, — Рут махнула рукой в неопределенном направлении. — Я скоро подойду.
С годами близняшки всё больше становились не похожи друг на друга. Даже несмотря на одну ДНК, каждая шла своим путём. Рут была более сдержанной и серьёзной. А Фиби — ласковой. Укушенный палец, конечно, шёл не в счет. И если раньше Кай с трудом отличал их, то теперь с этим не возникало проблем. Если где-то бушевал ураган, его эпицентром, без всяких сомнений, была Фиби. Рут же почти всё время проводила на льду, читала автобиографии известных фигуристов или смотрела про них фильмы. Исключение составляли дни, когда настроения девочек сходились, и они вместе начинали беситься. Но такое происходило всё реже.
Ледовая арена начиналась сразу за тяжелыми металлическими дверьми. Толкнув их, Кай оказался среди трибун. Внизу, за пластиковым ограждением, блестел лёд, на котором кто-то тренировался.
Только спустившись на несколько ступеней вниз, Кай смог рассмотреть рыжеволосую девушку, одетую во всё черное. Хмурясь, она раз за разом под звук разрезающих лед коньков оттачивала прыжки. Замерев, Кай наблюдал за ней, не заметив, как дежурный интерес сменился чем-то большим. Он не просто смотрел на очаровательную незнакомку. Кай любовался ей. Её грацией. Её упертостью. Её силой. Её красотой.
Когда за очередным взлётом и вращениями послышался тяжелый удар об лед и болезненный вскрик, Кай, не раздумывая, кинулся на помощь. Девушка полусидела и, морщась, потирала ушибленную ногу. Добравшись до неё, Кай опустился на колени.
— Сильно ударилась? — он старался не смотреть на неё, зная, что пошёл красными пятнами. Вместо этого Кай сосредоточился на обследовании поврежденной лодыжки.
— Привет, — девушка выглядела немного ошарашенной. Может, из-за накрывшей её боли. Или потому что находиться здесь, особенно на льду, ещё и без экипировки, Каю было нельзя. — Не очень.
— Можешь встать? — Кай придерживал девушку, пока та восстанавливала дыхание. — Если нет, не торопись. Я рядом.
— Я даже не знаю твоего имени, — улыбнувшись, отпустила смешок незнакомка.
— Кай, — они встретились взглядами. Теперь он окончательно убедился в очаровательности новой знакомой.
— Джин, — девушка сглотнула. — Думаю, я готова попробовать встать.
Кай позволил ей опереться на себя и помог дойти до трибун. Джин изредка морщилась и немного прихрамывала, но больше никак не показывала, насколько ей больно. Усадив её на скамейку, Кай присел и ослабил шнуровку на коньках. Подвернутая лодыжка начала опухать.
— Я позову врача.
— Не надо, — Джин не дала ему подняться, схватив за плечо. — Просто я здесь не совсем легально, — Кай непонимающе дернулся. — Я имею в виду. Тренируюсь не в своё время. Поэтому будет лучше, если никто не узнает.
— Ладно. Но тебе нужен лёд, — никто из них как будто не замечал, что рука Джин до сих пор лежит на его плече. — Я видел здесь аптеку за углом. Я быстро.
— Ты не обязан, — во взгляде Джин сквозило непонимание. Кай распрямился, чувствуя на том месте, где лежала чужая рука, странный холод.
— Возможно.
Второй раз за день Кай сорвался на бег.
