Предрассудки не всегда истинны

      Тишина. Покой. Нет ничего лучше, чем сидеть в библиотеке одной, когда никто тебя не видит и не слышит. Когда в воздухе летает аромат старых, желтоватых страниц, а через окно солнечными зайчиками проникает свет. Прекрасно, когда есть время отдохнуть от вечных лекций и сортировки заявок.       Встаю, дабы взять новую книгу с соседней полки. Хруст. Нужно правильно держать осанку, что я не всегда делаю. Придерживая спину и скрипя зубами, всё же дохожу до книжного стеллажа. Моё внимание падает на сборник историй Ли Юэ — "Записи благородного рыцаря".       Я всегда любила путешествовать, хоть и обстоятельства не давали этого часто делать. Но своё любопытство я всегда утоляла книгами, и символ Сумеру, Дом даэны, всегда помогал мне в этом.       Неторопливо иду к своему месту и медленно сажусь на стул. Не спеша открываю первый том и улетаю в мир чёрных, но таких ярких строк.       Дочитав первый том, смотрю на часы: скоро будет вечереть. Встаю с места и расставляю все книги по полочкам. Ах, как вчера помню... как я сидела здесь во время своей учёбы в Академии, перерывала все стеллажи в поисках книг о Мондштате. Меня тогда очень интересовал этот регион, но книг о нём было совсем мало. Хорошо, что времена изменились, и теперь можно найти любую книгу из абсолютно любого региона. Время так быстро летит... Вроде вчера сидела здесь и искала материал, который одобрит мой преподаватель, а теперь сама являюсь для учеников Амурты преподавателем и учёным...       Открывая дверь, выхожу на свежий воздух. Листва падает мне под ноги, ароматы различных специй бьют в нос. Спускаюсь вниз по ступеням и прохожу вдоль улочек. Чего здесь только не было: различные ткани, вкусные блюда и даже алхимия. Казалось, что одна такая улочка могла заменить все лавочки Сумеру. Торговцы с яркими улыбками, наверняка из-за большого притока клиентов, рассказывали о каждом плюсе товара, а прохожие заинтересованно вслушивались в их монолог. Пёстрые палатки колыхались от ветра, который в последнюю неделю разбушевался не на шутку. Мягкие локоны откидываются назад вместе с зелёными листочками Священного древа. Всматриваюсь в светлое небо — да, прогулка будет отличным вариантом в такую прекрасную погоду. Наверно, стоит пройтись до Парис Дхяй...       Тёплые лучи солнца, шикарные растения, блестящая от солнца теплица встречали меня бурно и радостно. Ровная гладь небольшого пруда отдавала солнечным светом прямо в лицо, малиновые растения раскачивались вверх-вниз, норовя обнять всех прохожих. Плиточная тропинка осталась прежней, такая же ровная и чистая. Беседка с круглой крышей в прекрасном состоянии, перилла тоже...       Мой взор сразу привлёк тёмный силуэт с длинной накидкой, надетой на прямой и крепкий стан. Короткая седая причёска всё также непоколебима перед потоком ветра, в отличии от шатающегося дендро глаза бога. Перевожу взгляд на наушники — снял... удивительно. От резко волнующих воспоминаний руки неприятно колит, боль отдаётся прямо в сердце...       Академия. Хайтам. Акаша. Всё плывёт, крутится в голове бешеным штормом. Каждый шелест листьев заставляет обратить на себя внимание, пальцы холоднее, чем обычно. Всматриваюсь в небо, уверяя себя, что всё пройдёт по плану. — И так, повторим наш план, — голос Хайтама разрезает накатывающее волнение. Смотрю ему в глаза, надеясь найти там хоть каплю надежды. — Наша цель — кабинет Азара. Нам нужен пульт, в котором наверняка есть команда, которая поможет нам освободить малую властительницу Кусанали. — И как мы планируем пробраться в его кабинет? — задаю логичный вопрос, поднимаясь по ступеням к Академии. — Сегодня День Джнагарбхи, исследователи всех даршанов работают не покладая рук, а сама Академия открыта для свободного посещения. Это нам и поможет. Когда мудрец покинет свой кабинет, мы завладеем пультом и освободим Дендро Архонта. — Выглядит очень подозрительно... — меня берёт дрожь. — Это лишь внешняя оболочка плана, — его голос всё также непоколебим. Это даже пугает. — Я доверяю вам, — поворачивает голову на меня и пристально смотрит прямиком в глаза. — Тогда в путь? — Идём. Не волнуйся, — последние слова доносятся шёпотом до моих ушей.       Через некоторое время мы уже стоим в кабинете Азара. Честно, никогда не испытывала к нему уважения, но взгляд смягчила. Не хотелось попадать в передрягу, особенно сейчас.       Хайтам передаёт капсулу великому мудрецу. Но, как и ожидалось, Азар не глуп. Вдруг, случилось именно то, чего я так боялась... Капсула знаний Архонта с эхом падает на пол. Бирюзовый оттенок глаз приобретает красный цвет, тело уже его не слушается. Хайтам набрасывается на Азара, падая на стол. Сердце пронизывает болезненный импульс. И уже он лежит без сознания, пока мудрец стоит с абсолютно равнодушной физиономией. — Ты поплатишься, Азар... Жалкий предатель! — не выдерживаю и кричу в голос, пока стража нас обоих под локти и утаскивает прочь. ...       Бирюзовые глаза блестят, смотря прямиком в мои. Ноги приклеились к светлой плитке с сумеровскими узорами, боль в сердце пропала, руки больше не бросает в лютый холод. Сделать первый шаг к разговору, сделать первый выпад... — Добрый вечер... — смотрю на его спокойное лицо. Знаю, что за этим выражением могут скрываться любые мысли и доводы. Не знаю, что он думает. Никто и никогда не знал, что заставляет голову болеть от неимения поразмышлять хоть над чем-то. — Не думаешь, что нам стоит перейти на "ты"? — начинать разговор с просьбы? Да уж... но голос не такой строгий, как в стенах академии. Странно, ведь ко всем коллегам он обращается на "вы". Может, я просто слишком часто попадаюсь ему на глаза. Чувство неловкости всё же теснится глубоко внутри. — Извините... — губы сжимаются, неприятно трескаясь, — извини... Как ты себя чувствуешь?       Сплетаю руки перед собой. Возможно, я выдаю своё волнение... точно выдаю свои чувства на всеобщее обозрение. После спасения малой властительницы Кусанали, не буду скрывать, я волновалась. План, который придумал Хайтам, казался мне не то, что опасным — безумным. Я понимала, что не смогу отговорить его или придумать план лучше, поэтому единственное, что я могла делать — это наблюдать. Быть в центре событий, лишь смотрящей за перепалкой — самое худшее положение. — С самого начала всё было в порядке, — Хайтама часто спрашивали о самочувствии, на что он всегда отмалчивался. Видимо, раздражали насущие вопросы, которые звучали перед его лицом каждый день. Я не могу молчать. Слишком волнуюсь. — Способности Акаши не шутки, всё могло пойти не по плану, — на мои слова он закрыл глаза и напряг челюсть, — но я рада, что всё закончилось благополучно. — Не нужно за меня беспокоиться, — он бросил строгий взор на меня и повернул голову в сторону чащи. Странно было ожидать других слов, знаю же его реакцию на подобное, не один год вместе работаем в академии.       Я подошла ближе к нему, чтобы увидеть то, что видел он. Чаща Апам вечером была и вправду прекрасна: тёмная крона деревьев бликами переливалась синим цветом от лунного света, обширный мох будто светился на тёмных, словно мокрых, стволах деревьев. Глаза невольно поднимаются выше. Яркая луна освещает чащу вместе со всем регионом, заставляя маленькие прудики вокруг мерцать белыми вспышками, почти ослепляя зрачок каждого, кто посмотрит на эту водную гладь. Но эта красота всё таки не могла сравниться с человеком, стоящим рядом.       Я не маленькая девочка, знаю, что такое любовь, особенно к такому человеку как Хайтам. Он умён не по годам, явно видно. И чего ещё можно было ожидать от сына двух преподавателей Академии, который рос в руках не менее смышлёной бабушки, учёного Кшахревара. Его мало волновали мысли чужих людей, секретарь Академии вообще ни от кого не зависел. Он слушал других лишь для оценки: согласен он с человеком или нет. Но обычно его заинтересованность пропадала на первых же предложениях собеседника — ему попросту становилось скучно, слишком быстро раскрывал мотив высказывания.       Аль-Хайтам был прирождённым учёным. Его не интересовала ни слава, ни деньги, ни восхищения общества. Истина для многих учёных Академии существовала как инструмент, как звено для достижения всемирной славы, короткий путь к самореализации. Данное отношение прекрасно характеризует принцип нации мудрости: "Истина существует не для того, чтобы служить другим, поэтому тот, кто не контролирует свою тягу к знаниям, будет уничтожен ею". У Хайтама знания вызывали искренний, неподдельный интерес. Некоторые пытались читать те же книги, что секретарь Академии, но это не приносило никакого представления о его личности. Разброс был настолько огромен, что вывод было сделать не то что сложно — невозможно. Всё это он читает из-за интереса, и то, что не понравилось, просто не перечитывает. Это видно по его взгляду: когда он с книгой, с которой я его уже видела, то его взгляд более раскрытый, морщины разглажены; если же книга новая, то он читает её настороженно, глаза будут прищурены, голова чётко зафиксирована.       Наблюдение за ним являлось для меня наивысшей степенью расслабления. В библиотеке мы сталкивались, на удивление, довольно часто, несмотря на расходящийся график работы. Приходя в Дом даэны, Хайтам всегда сидел за вторым столом справа от входа в помещение с очередной книгой в руках. Ни один мускул на его расслабленном лице и не думал дёрнуться при постукивании моих каблуков. С юных лет ничего не изменилось. Обычно интересовавшие меня книги находились на стеллажах, расположенных вокруг лифта. Моим местом по истечению времени смело можно было считать первый стол справа, ближе к лифту, ибо именно на тех стеллажах находились особо толстые инциклопедии о сортах цветов. Но спустя какое-то время моя позиция в библиотеке начала мне нравится именно из-за будущего секретаря. Я смотрела на его неподвижные седые пряди, острые скулы, ровную линию носа — его хотелось рассматривать. Время прошло, как мимолётные взгляды с моей стороны, так и с его. Да-м... в "молодости" он позволял себе больше раскрепощаться рядом с девушками... или он делал так только со мной? Не имею точного ответа на свой же вопрос, и иметь не хочу.       Мы выросли. Оба. Сильно выросли. Я не о росте в длину к солнцу, а именно о росте наших взглядов и умов. Опять же, тут дело не в разных направлениях знаний и различных позициях в философии, а я рассуждаю о наших, наверняка, разных суждениях в любви. Конечно, дать доказательство этой теории я не могу, но той информации, что я знаю об этом седовласом парне, мне хватит. Да попросту смотря на его поведение можно понять, что отношения не для него. Он не считает социальные взаимодействия обязательными, как считают другие, собственно, поэтому его и сторонятся. Не боятся, нет, просто смысла нет пытаться заговорить с тем, кто не видит в разговоре точной цели. Хайтам не любит находиться в центре обсуждений, поэтому с таким скрипом принял должность мудреца. В этой суматохе он был обязан выйти на этот пост, иначе никак. Работа секретаря в этом плане легче: никому не нужно твоё мнение, ты не обязан высказывать и доказывать кому-то свою позицию, не нужно сидеть на нудных собраниях и ждать их конца. Разбирать и составлять отчёты, но всё равно иметь над другими власть, в самом деле лучше. Моя работа, конечно, не включает в себя взаимодействия с большим количеством людей, но мой взгляд на социализацию с ним расходится. Я не осуждаю его за это, такая позиция мне ясна и я её принимаю, но не думаю, что ему больно нравится моё мнение в этой сфере. Хотя скорее всего ему плевать... Зачем ему вообще знать мнение о социализации с окружением от своей коллеги в Академии?       Поэтому приняла решение молчать. Рассматривать, проходить мимо, глушить в седрце цунами — всё делать молча, продолжать нести эту любовь через года, заперев на замок. Как угораздило меня зажечься к нему любовными чувствами? Я не знаю, и никто не узнает: любовь не загадка, чтобы её разгадывать. Она просто есть... и он... просто будет в моей жизни, как очередной прохожий. — Надеюсь, моё состояние больше тебя не беспокоит, — высокая крепкая фигура отошла чуть назад. — Завтра жду отчёты.       В момент развернувшись, мужчина шагает вниз по ступеням, удаляясь всё дальше и дальше от беседки. Провожаю взглядом, не в силах сказать ничего в ответ. Сердце колит, тёплый кусочек которого теснится в самый угол, стараясь сохранить нежные чувства и остаться в живых. Чёрно-зелёная накидка окончательно покидает территорию Парис Дхяй, оставляя лишь отголоски строгого голоса в голове. Но эти осколки, режущие душу, уже не кажутся мне такими острыми, как много лет тому назад. Привыкла. И продолжаю молча свыкаться с этим чувством.       Утро началось, честно говоря, прекрасно. Погода радовала, как никогда: ветер больше не ломал тоненькие стебли падисар, солнечный свет обширными потоками проникал в окно моего кабинета. Даже Священное древо в этот день выглядело будто ярче, больше и живее. Как всегда на заре я приняла анализы почвы; взаправду, состояние дерева улучшилось, что неудивительно, азотные подкормки очень помогли. Выйдя из лаборатории, я даже немного расстроилась: сегодня я туда больше не зайду. На рабочем столе лежит папка с некоторыми заявками, которые нужно передать Панаху. И, конечно же, стопка отчётов, которые ждут своего заветного часа, чтоб я отнесла их Хайтаму. От этих мыслей голова начинает кружиться, пора прекращать думать о бумажной волоките в самом начале рабочего дня. Сажусь за стол, расправляя рукава лёгкой накидки, и взгляд цепляется на белоснежный конверт. "Мы собираемся закатить на Большом базаре пир в честь возвращения Сайно на пост генерала махаматры! Ты очень помогла нам, так что я обязана тебя отблагодарить!" Улыбка на секунду посещает губы, руки тянутся к письму и бережно кладут его в правый верхний ящик стола. Странно, что это письмо до сих пор здесь, но тёплые воспоминания с того дня я частенько вспоминаю. Радостный взгляд Нилу и её тёплые слова искренней благодарности. Лёгкие, но такие надёжные, объятья Дехьи, даже помню тот уважительный кивок генерала Сайно в самом конце мероприятия. Помню и разговор с Хайтамом. — Ох, аль-Хайтам, не думала вас здесь встретить, — после задорного смеха мой голос всё ещё шатался. — Я хоть и редко участвую в таких весёлых посиделках, но атмосфера здесь неплохая. Не мог отказаться от приглашения и не жалею, что пришёл. — Рада, что вам не скучно, — рассматриваю его расслабленные губы. Видимо, вправду наслаждается происходящим. — Это празднование несёт в себе важный смысл. На Большом базаре всегда так весело и шумно, потому что люди чувствуют себя здесь по-настоящему счастливыми. В Академии атмосфера совсем другая. — Да... точнее и не скажешь, — ну вот зачем он напомнил про Академию... но слова о счастье других людей меня знатно привлекли, ведь он полностью прав в этом. — Может, тогда пропустим стаканчик? — его вопрос меня знатно удивил, но отказывать я не стала. — С удовольствием, — счастливая улыбка, распустившаяся после моих слов, словно отразилась в ярко-бирюзовых глазах собеседника. ...       Воспоминания прекрасно минувших дней не давали мне покоя, но отчёты сами себя не заполнят... а жаль. Может, студентам Кшахревара стоит изобрести машину, специализирующуюся на заполнении отчётов?       Жаркое солнце постепенно спускается вниз за высокие горы, даря ярких красок закат. Отчёты написаны, рука ноет от количества движений по бумаге. Спокойно выдыхаю, зная, что следующий месяц могу даже не смотреть в сторону этих бумажек. Медленно встаю из-за стола, разминая неподвижные мышцы. Взгляд непроизвольно тянется к окну, наблюдая изумительную картину: тёмно-синие оттенки неба переходят в более пурпурные, а после и в ярко-розовые. Массивные деревья принимают на себя полупрозрачный свет луны, пока птички напевают свои песни белоснежным звёздам. Людей на улице почти нет, торговые лавки начинают закрываться. Ветер стих, он больше не беспокоит ни слабые ветви растений, ни бумажные объявления на кирпичной стене, ни слабые каркасы домов. Всё так спокойно, словно во сне... жаль я ещё не сплю, всё ещё нахожусь в собственном кабинете Академии. А это явный стимул, чтобы как можно скорее отнести эту тяжёлую стопку отчётов секретарю.       Открываю дверь в светлый коридор. Пальцы с трудом обхватывают весь объём страниц, ладони с силой прижимают отчёты к груди. С каждым шагом руки устают всё быстрее, но ноги не могут ускориться, уронить такой груз мне не хочется. Наконец перед глазами проясняется дверь в кабинет секретаря Академии. Время позднее, Хайтама скорее всего в здании уже нет, он ценит своё время. Аккуратно, дабы не ослабить хватку на бумаге, приоткрываю дверь, помогая ногой. Неожиданно натыкаюсь на крепкую мужскую фигуру, стоящую позади стола ко мне спиной. — А... прошу прощения, не думала, что ты здесь, — от неловкости я всё ещё стояла на месте, ни в силах сдвинуться ни на миллиметр. — Я не мог уйти, не получив требуемые отчёты, — он медленно разворачивается ко мне лицом, наблюдая непривычную картину. — Тебе помочь? — Не стоит, — хрупкая девушка с огромной стопкой отчётов доходит до стола, пытаясь целиком положить их на стол... что-то не получается.       В тот же миг моих пальцев касаются большие ладони с чуть выпирающими венками. Тёплая кожа с моих рук перебирается на бумажную стопку, медленно, ничего не помяв, кладя на деревянный стол. Мускулистое плечо слегка задевает моё, от чего по всему телу пробегает табун мурашек. Даже не хочу смотреть на выражение его лица, понимая, что скорее всего там во всю расцветает победная ухмылка. Но уже ничего не сделаешь, может мне просто холодно, откуда ему знать? — Спасибо, — проговариваю почти шёпотом.       Бирюза чужих глаз непрерывно смотрит, будто дыру во мне выжигает. Меня вновь покрывают мурашки, но уже от другого чувства. — Знаю же, что тоже этого хочешь, — он подходит ко мне ближе, — если что, прости.       В его, обычно, серьёзном взгляде, мелькнуло что-то нежное. Не успела мысль сформироваться в моей голове, как я ощутила на своих устах непривычное тепло. Его губы медленно касались моих, чувство стыда накатывало с головой. Мужская рука мягко ложится на мою щеку, удерживая меня в одном положении и располагая к поцелую. Чувствую, как жар накатывает с каждой секундой всё сильнее. В смятении касаюсь его плеч и ключиц, приобретая в них опору. Держаться на ногах становилось все тяжелее, руки дрожали. Наши губы не отрывались друг от друга, не хотели расставаться. Ощущаю на своей талии сильную, но нежную хватку, полностью отдаюсь ему, как маленькая мышка в лапах грозного орла. Движения губ замедляются, он отстраняется лишь на пару сантиметров, буквально шепча в мои губы: — Прости ещё раз, — взгляд с моих губ смещается выше. Неожиданную страсть в глазах сменяет нежность, как только он ловит мой взор. — Не извиняйся, — неловкость и стыд исчезают, казалось, их и не было вовсе, — мне даже понравилось. — Даже понравилось? — теперь вижу эту ухмылку во всей красе. — Не думал, что произведу на тебя такое впечатление. — А какое впечатление должен был произвести? — Может, вторая попытка покажет?