Apologies

      — Ты не пострадала, — голос раздаётся прямо за спиной предвестницы, когда та непременно усмехается на это.       Она не пострадала. Совсем нет. Или как посмотреть. Можно было бы легко счесть это весьма глупым и самонадеянным заявлением. Арлекино убирает светлые пряди от лица и, не моргая, смотрит на платиновый стол в своём кабинете. Или почти дворце. Её аудиенции? Но какая теперь разница, если Нёвиллет приходит когда захочет и куда захочет.       Гидро Дракон подходит ближе, делает один шаг, всего один, надеясь растопить молчание между ними. В красивых словах он наверняка не силён, в понимании чужих чувств тоже, однако в голове засела мысль об извинениях. Он должен извиниться. Хотя защитил ту, которая в защите никогда не нуждалась.       Может своего друга или своего врага, союзника или ту, к которой имеет некие неверные чувства, ведь первым делом, когда всё закончилось, он не явился в Мирмонию, он не вышел к народу праздновать победу, а пришёл сюда. В свои запасные апартаменты, любезно предоставленные госпоже на всякий случай.        С ней сотрудничать-то не всегда легко и договориться непросто, что уж размышлять о высоких чувствах, неведомых ему.       — Не пострадала, благодарю, мисье Нёвиллет, — голос её хриплый, говорящий совершенно обратное, — полагаю, что наше сотрудничество вышло неплохим, мне следует вернуться к своим подопечным и продолжать работу, я выражаю искренние надежды на возможное сотрудничество и в будущем. Теперь, когда тайна разгадана, я знаю, к кому могу наверняка обратиться.       Арлекино скрещивает на груди руки и отворачивает тяжёлый взгляд к окну, оставляя любимый чай остывать, а Нёвиллета томиться. Она всегда была такой. Его главная холодная тайна.       Когда его ладони ложатся ей на плечи, девушка поднимает взгляд и смотрит почти твёрдо, но с пониманием, с чувством.       — Не стоит, мисье Нёвиллет, — бесцветно говорит она, — нам непристало водить столь близкой дружбы, не забывай: кому я подчиняюсь.       — Ты не желаешь возвращаться, — он вдруг произносит то, чего она сама сказать и признать не в силах, въедается в него взглядом, но молчит, подтверждая, что он прав.       Арлекино протягивает руку к его щеке, пока Нёвиллет обнимает её за плечи.       Она горько усмехается.       — Ты тот, кто читает меня, как открытую книгу, но это ничего не изменит. Тебе и так было очень сложно удержать этот баланс, спасти всех, узнать правду и сохранить нашу маленькую тайну, ты уже сделал с лихвой, — её пальцы проводят по его губам.       — Всё позади, ты вправе решать сама, — вторит ей дракон, одаривая поцелуем в лоб, и тогда ответ незамедлительно следует:       — Решать самой… Посмотри на него, словно оставляешь мне выбор, — она чувствует, что его губы касаются её запястий даже через ткань перчаток.       — Мои извинения… — словно искренне раскаивается гидро лорд, но Арлекино знает, что ему неведомо раскаяние, она ухмыляется, но в миг делается серьёзной, задумавшись над его словами и всем, что их ожидает дальше.       Арлекино не задаёт никаких вопросов, принимая эти неуместные и уместные, очень уместные извинения, найдя его губы, отвечает согласием.